Размышляя над вопросом о месте России в истории и в современной мире, различные философы так или иначе рассматривали Россию в рамках схемы Восток-Запад. При этом Россию относят либо к Востоку или Западу, либо признают ее особой страной, не западной и не восточной.

В истории русской мысли для последнего случая известны несколько самостоятельных концепций проблемы «Восток-Запад»:

• Г. Плеханов считал, что Россия находится как бы между Востоком и Западом, склоняясь то в одну сторону, то в другую.
• Н. Бердяев объявлял ее Востоко-Западом или Западо-Востоком.
• Молодойпредрекал ей великую судьбу: Россия должна объединить Восток и Запад на основе истинного христианства.
• По мнению евразийцев, Россия образует особый мир, «третью силу», вполне похожий и на Запад, и на Восток, но не зависящий ни от них.

Поэтому, чтобы сориентироваться во всех этих многообразных точках зрения и понять истинное положение России в мире, нужно однозначно установить значение исходных понятий и терминов, развести границы понятий «Запад», «Восток» и их соотнесение друг с другом.

В представлении европейцев Восток всегда находился в определенной оппозиции к Западу. Таинственный и незнакомый Восток был соткан из противоречий – говорили, с одной стороны, о его постоянстве и высокой духовности и, с другой – о застое и рабстве. На фоне «Востока» было ярче видно своеобразие Запада, собственно, в процессе осмысления Востока складывалось и осмысление западноевропейское.

Парадигма «Восток-Запад» помогла европейцам формировать собственно само европейское самосознание. Поэтому понятия «Восток» и «Запад» оказывают влияние на наше мировоззрение – вольно или невольно, вне зависимости от нашего критического или догматического отношения к ним.

Впервые теоретические понятия «Восток» и «Запад» использовал в своих трудах философ Г. Гегель. Под наименованием «Восток» он объединяет три культурно-исторические формации:

• китайскую, включающую в себя Китай,

• индийскую, в состав которой входит Индия,

• и ближневосточную, в состав которой входят древние цивилизации Азии, Северной Африки: Персию, в том числе народ Заратустры, Ассирию, Мидию, Иран, Вавилон, Сирию, Финикию, Иудею, Египет, а также исламский мир.

«Запад» у Гегеля составляли две цивилизации, образовавшиеся на севере Средиземноморья, – римская и греческая. При этом стоит отметить, что в системе Гегеля России места не нашлось.

Таким образом, «Запад» в философии Гегеля имел два значения:

1. широкое, включающее в себя античное время и христианскую культуру европейских народов;
2. узкое, включающее в себя только христианский мир.

Эти трактовки имеют своих сторонников и противников.

«Локалисты» (Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби), отвергая парадигму «Запад – Восток», считали «Западом» только западноевропейский мир. Э. Гуссерль же именовал Древнюю Грецию «духовной родиной» Запада.

К. Ясперс предлагал компромиссную точку зрения. Он считает западную цивилизацию одной из множества локальных, но отмечает ее особую роль в мировой истории, особенно в эпоху Нового времени, и указывает на то, что западная культура является духовной наследницей греческой, иудейской и римской культур.

Ясперс вводит понятие «осевого времени», универсального для всего человечества, критикуя гегелевскую «мировую ось», связанную исключительно с христианством. Но поскольку само христианство явилось основанием только для западной цивилизации, выбирать его в качестве рубежа этого «осевого времени» для всего мира некорректно. Искомая универсальность, а с ней и полнота бытия, существовала и раньше, например, в восточных культурах. Ясперс называет «удивительной эпохой» время между VIII и II векам до н.э., когда в различных частях света выступают свои пророки: в Китае – Конфуций и Лао-Цзы, в Персии и Ираке – Заратустра, в Индии – Будда, в Палестине создается Ветхий завет, в Греции активно развивается философия. В это время человек преодолевает свое локальное мышление и осознает самого себя. Но люди не объединились в единую формацию, однако сформировалось несколько очагов мировых религий и политических парадигм.

Стоит отметить, что Ясперс практически не использует понятие «Восток». Китай и Индию он рассматривает как самостоятельные культурные миры наряду с Западом. В широкое понятие «Запад» он включает не только западную культуру II тысячелетия, но и культуру, начатую египетской, месопотамской, крито-микенской цивилизациями, продолженную в античности греками, римлянами, персами, иудеями, завершенную в христианскую эпоху Византией, Россией, Европой, Америкой и исламскими цивилизациями. Кроме того, Запад в концепции Ясперса рассматривается как колыбель представлений о свободе, демократии, философии, науке.

Проблема Восток — Запад — Россия в истории философской мысли

Вопрос о месте России в парадигме «Восток – Запад – Россия» впервые был поднят в «Философических письмах».

• Западники утверждали, что Россия – часть европейской культуры, т.е. Запада. Славянофилы же считали, что Россия – это «самобытное духовное образование».
• Была и третья точка зрения – концепция К. Леонтьева.

Большую поддержку идеям славянофилов дал «почвенник» . Не признавая парадигму «Восток-Запад», он развивал идею наличия самостоятельных культурно-исторических типов. Русская культура, по Данилевскому, как раз и представляла такой особый тип культуры.

Практически весь 19 века в русской философской мысли господствовала идея об «особости» России в ряду прочих цивилизаций, которая оказала влияние на формирование национального русского цивилизационно-исторического самосознания.

Данный процесс воплотился в знаменитых формулах:

• « История России требует другой мысли, другой формулы» (А. Пушкин),

• «Умом Россию не понять» (Ф. Тютчев)

• «Русь, куда ж несешься ты, дай ответ?» (Н. Гоголь),

• «Почему же нам не вместить последнего слова Его [Христа]?» (Ф. Достоевский).

Исходя из того, что русская культура – христианская, западники ставили на третью всемирно-историческую ступень славянские народы наряду с германскими. Славянофилы же, указывая на культуры, противопоставляли Россию Западной Европе.

Чаадаев считал, что русская культура может совмещать в себе и разум, и воображение, поэтому Россия может стать своеобразным мостом между Западом и Востоком. Он называет Россию «третьей силой» в истории.

Введение России в гегелевскую триаду «Китай, Индия, Ближний Восток» допускает две теоретические возможности:

1) сохранение триады с помещение России «внутрь» одного из элементов;

2) уменьшение элементов до двух и введение в триаду России вместо одного из них.

Теоретический приоритет явно имеет вторая возможность. Однако в философии XIX века господствовала идея российской самобытности, поэтому в ту эпоху русские мыслители использовали первую.

Вторую возможность использовал в своих изысканиях Вл. Соловьев, предложив в «Философских началах цельного знания» формулу «Восток-Запад-Россия».

Вл. Соловьев предложил идею тройственного расчленения истории. Он выделил три ступени всемирно-исторического развития. Две уже, по мысли философа, мы уже прошли. На первой ступени «лицом» человечества являлся Восток. После следовал христианский рубеж и вторая ступень, где главенствующую роль в истории сыграл Запад. В данной схеме ни античность, ни Византию, ни Древнюю Русь Вл. Соловьев не рассматривает в качестве значимых культурных и политических образований.

По Соловьеву:

• Восток символизирует «бесчеловечный Бог»,
• Запад – «безбожный человек».

Противостояние Запада и Востока завершается на третьей ступени, характеризующейся установлением истинного христианства. Носителем новой ментальности может стать только молодой народ, который не связан ни с Западом, ни с Востоком, например, Россия.

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость - поделитесь

Трактина Татьяна 23.07.2015 в 17:00

Споры о том, куда цивилизационно относится Россия (к Востоку или Западу), ведутся уже так давно, что порядком поднадоели. Причем оба лагеря находят такие аргументы в истории России, что создается ощущение правоты всех. И это еще больше сбивает с толку. Об этом Pravda . Ru рассказал известный телевизионный обозреватель, историк Андрей Светенко.

- Андрей Сергеевич, Русь с древних времен ориентировалась на Запад. Что здесь сыграло главную роль: принятие христианства или политические, торговые интересы?

Конечно, важнейший, системообразующий, ментальный момент - это принятие христианства. Это автоматически вовлекло страну и людей в орбиту западной цивилизации. Тем более, что Русь приняла христианство еще до раскола на православие и католицизм.

Это, естественно, заложило вектор развития в сторону Византии и Европы. Естественно, концепция Москвы как третьего Рима это подтверждает и на этом строится. Разумеется, изначально были и объективные экономические факторы.

Показательна инкорпорация древнерусских княжеств. Момент привязки экономики к европейским процессам - знаменитый транзитный путь "из варяг в греки". Это показывает включенность Древней Руси в глобальные экономические процессы, говоря современным языком о событиях тысячелетней давности.

Но этот процесс постепенно затухал по ряду причин: экспансия с Востока, поражения крестоносцев на Ближнем Востоке, затем упадок и падение Византии. Все это стратегически меняло ситуацию на Востоке Европы, с точки зрения ее включенности в экономические торговые процессы.

Можно перечислять имена древнерусских княжен, которые были выданы замуж за французских королей. Это нормальный процесс. Династические браки при Ярославе Мудром и других киевских князьях показатель того, что Древняя Русь, конечно, была органической составной частью вполне четко прослеживаемой европейской мозаики.

Самое интересное, что и в 15-17 веках, в том числе в царствование Ивана Грозного, продолжалась европеизация. Тогда происходили Великие географические открытия, и Россия тоже вовлекалась в орбиту глобальных международных связей.

Под знаком европейских стандартов и ценностей здесь появлялись различные торговые миссии и представительства, развивались купеческие связи. Англичанами был начат поиск северного морского пути. В результате они узнали про порт Архангельск.

Через него стала осуществляться при Иване Грозном серьезная торговля. При этом модель государственности у нас была заимствована в это время большей частью с Востока. В России постоянно есть точка перелома и идет дискуссия: государство для общества или общество и люди для государства.

В корневом смысле, конечно, Россия является органичной частью европейского мира. Но пограничность приводит к тому, что рождаются теории объяснения какой-то транзитности, промежуточности: Евразия, попытка соединить два противоположных вектора развития, обнаружив в процессе этого понимание себя как не просто мост между ними, а нечто своеобразное и неповторимое, и для которого никакие общие средства от кризисов и проблем не подходят. Это очень точно отразил Тютчев:

"Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить: У ней особенная стать -В Россию можно только верить".

Это мешает, как мне кажется, потому что давно пора уже умом Россию понимать, и это сейчас имеет место быть. Самое интересное, что экономические процессы, развитие России с древности и до нового времени проходили, экономическая политика и практика строились по понятным, вменяемым законам, которые были и в Европе.

Мы в этом смысле ничем не отличались. Об этом, например, говорит доктор экономических наук Александр Бессолицын, который провел очень интересные исследования.

Единственное, в угоду концепции сильной единоличной власти происходил процесс закрепления сословных различий в обществе, а не попытка соединения полифонии, концепт создания некой системы, в которой бы учитывались интересы разных сословий, что вполне напрашивается.

Возобладала линия доминирования с вручением государю полномочий третейского судьи, исходя из чего он по определению должен быть хорошим и правильным, а бояре - плохими, и все остальные могут быть плохими, если они поднимают восстание. Булат, Разин и Пугачев, крестьяне и казаки чего-то не того могут хотеть.

И получается парадокс. Все, что проникнуто по идее единством, артельностью, коллективизмом, в более внимательном рассмотрении вдруг обнаруживает личные, частные интересы представителя каждого из сословий. И в этом смысле не правильно думать, что русский крестьянин - общинник, колхозник в душе.

У него очень сильные инстинкты, частнособственнические были всегда развиты, и это всегда проявлялось в его социально-политической обстановке. Именно отсутствие возможностей его реализовать ко многим волнениям приводило.

- Азия значительно отставала от Европы и США, но в последние годы там совершен скачок, какой Западу и не снился. Почему мы вовремя не переориентировались на Восток? Мы же можем очень эффективно взаимодействовать.

Масштабы роста впечатляют, но надо же не забывать о низкой стартовой позиции, не путать понятия объемов и масштабов экономики с показателем темпов роста. У вас был рубль, стало два, у вас темпы роста - 100 процентов.

У меня был миллион, стал миллион два рубля, у меня - ничтожные доли процента роста. Сейчас возникли первые серьезные проблемы в китайской экономике.

Необходимо потреблять то, что произвели китайцы уже самими китайцами, развивать внутренние свободы. Это в какой-то степени приведет к перерождению этого социалистического общества в какое-то новое качественное состояние, чего власти Китая стремятся не допустить.

Индия тоже демонстрирует устойчивые темпы роста. Там тоже - огромные масштабы, более миллиарда населения, огромные территории и ресурсы. Есть три традиционных фактора производства: земля, труд и капитал.

У Востока превалирует фактор труда: умение, способности, готовность работать, наличие рабочей силы, которая за сравнительно малые деньги готова делать приемлемую по качеству продукцию.

Есть определенные ресурсы в земле, полезные ископаемые. Сейчас появился и капитал.

Но самым важным в наше время становится новый фактор - ноу-хау, хайтек, инновации, то есть интеллектуальный потенциал. Нам надо активней работать в этом направлении, не выбирать между Востоком и Западом, а исходить из реалий экономической целесообразности.

• Цивилизация (от лат. civilis - "гражданский") - уровень общественного развития, материальной и духовной культуры. Иногда этим словом называют характерный для определённой страны, региона, народа образ общественного устройства, культуры и религии.
• Социология (т лат. societas - "общество" и греч. "логос" - "слово") изучает закономерности развития общества, отношения личности и общества.
• Латинский алфавит, или латиница, сложился в IV- III вв. до и. э. в Древнем Риме. На его основе созданы письменности многих языков мира.
• Я Кириллица - славянская азбука, созданная на основе греческого письма в конце IX - начале X в. Легла в основу русского алфавита.
• Крупнейший российский этнограф второй половины XX в. Сергей Александрович Токарев на вопрос: "Кем вы себя считаете - европейцем или евра-зиатом?" - воскликнул: "Конечно, европейцем!".

Россия - страна двух частей света: она занимает восток Европы и север Азии. В европейской части проживает 78 % её населения, а в азиатской - 22%, причём в Европе находится 25 % территории, а в Азии - 75 %. В культурном отношении Россия - государство уникальное. Более 85 % славян (русские, украинцы, белорусы и др.) близки по культуре к христианскому европейскому миру, а около 10% населения (приблизительно 15 млн. человек - татары, башкиры, буряты, калмыки и др.) связаны с исламской и буддийской цивилизацией Востока. Поэтому Россию можно назвать в равной степени и европейской, и азиатской страной.

Российский герб - двуглавый орёл, который смотрит в обе стороны. Куда направит свой полёт двуглавая птица? Будет ли Россия сотрудничать состранами Востока, не порывая с Европой, но и не ставя себя в чрезмерную зависимость от неё? Или же будет стремиться в сообщество европейских стран, сохраняя при этом особые отношения с восточными и южными соседями? А может быть, наша страна выберет особый путь - не западный и не восточный? Чтобы ответить на эти вопросы, надо сначала понять, что же такое Запад и Восток и "сколько" того и другого в России.

ЗАПАД И ВОСТОК

Чаще всего под Западом понимают экономически развитые государства Западной Европы и Северной Америки (США и Канада). Иногда в их число включают и Японию, которая в культурном отношении скорее принадлежит Востоку, а в экономическом и технологическом - ближе к Западу. Несомненно, католические Ирландия и Италия, православная Греция и протестантская Скандинавия очень разные; но также несомненно, что принадлежат они к одному типу развития (и экономического, и культурного). Их единство скреплено крупными политическими и военными союзами: НАТО, ЕЭС, "большая семёрка" и др. (см. статью "Россия и международные организации").

В отличие от Запада единого Востока не существует. Простое географическое деление (Восток - это Азия, а Запад - это Европа) ничего не даёт. Мусульманский Восток (Пакистан, Афганистан, Египет и др.), Индия, Китай, буддийские страны Юго-Восточной Азии (Таиланд, Лаос, Вьетнам, и др.), католические Филиппины отличаются друг от друга ничуть не меньше, а иногда даже больше, чем от стран Европы. Восток представляет собой причудливую смесь различных экономических укладов, религий и культур. Особое место занимает буддийская Япония, которую по типу экономического и технологического развития относят к странам Запада.

Так чем же отличается Запад от Востока? Во-первых, на Западе выше уровень экономического и технологического развития. Во-вторых, культура Запада основана главным образом на христианских ценностях (хотя это не значит, что все жители Запада исповедуют христианство), а культура Востока сформировалась на основе ислама, буддизма, индуизма и др. Кроме того, по мнению учёных-социологов, на Западе в характере людей преобладают такие черты, как индивидуализм, личная ответственность и инициатива, а на Востоке - общинность, а следовательно, коллективная ответственность. Таким образом, Запад" и "Восток - это не столько географические, сколько экономические и в первую очередь культурные понятия.

А как соотносятся Восток и Запад в самой России? Существуют две точки зрения. Согласно одной, Восток - неславянское, преимущественно нехристианское население как европейской (татары, калмыки, башкиры), так и азиатской части страны (буряты и др.). В этом смысле славянские народы, где бы они ни проживали, предстают частью Запада, т. е. европейской христианской цивилизации. Сторонники этой точки зрения считают, что в России объединились Восток и Запад, а так как к Западу можно отнести более 85% её жителей, развитие страны должно идти по западному пути. Другая точка зрения отрицает существование общеевропейской цивилизации. Согласно данной теории, есть две христианские цивилизации: одна - собственно западная, запаноевропейская (её ещё называют атлантической, романо-германской, католикопротестантской), а другая, противостоящая ей, - восточнохри-стианская (в основном православная и главным образом славянская). По мнению приверженцев подобного взгляда, в нашей стране Восток соседствует с особым, славянским, миром, поэтому России уготован собственный путь развития, не похожий ни на какой другой. В XIX в. защитников этих теорий назвали соответственно западниками и славянофилами. Слово "славянофилы" можно перевести как "любящие славян", так как греческий глагол "фило" значит "любить". Так какая же из двух точек зрения верна? На этот вопрос пока нет ответа, и споры между западниками и славянофилами не умолкают до сих пор.

ЗАПАДНИКИ И СЛАВЯНОФИЛЫ - НЕОКОНЧЕННЫЙ СПОР

Начало спора можно отнести к XVII в. Почему не ранее? Видимо, потому, что до монголо-татарского нашествия так вопрос вообще не вставал. Древняя Русь была включена в систему европейских политических и экономических связей. С кочевниками князья то воевали, то заключали тесные союзы, однако в целом отношения с ними были стабильными. Позже, в эпоху золотоордынского ига, всё изменилось. Приходилось в равной мере защищаться и от опасности, пришедшей с восточных рубежей, и от нападений немцев, шведов, поляков, датчан. И только после Смутного времени (начало XVII в.) со всей остротой встал вопрос: с кем быть России? С Европой, а Азиатскую Россию рассматривать только как источник ресурсов? Или с Азией, неся в неё "свет православия" и отгораживаясь от "еретического и тлетворного" влияния Запада?

Ярко выраженным "западником" являлся Пётр I. Вся его деятельность была направлена на приобщение России к европейским ценностям и прошла в ожесточённой борьбе со старой аристократией, не желавшей расставаться с привычным укладом жизни. "Западниками" можно назвать и всех последующих русских монархов: никто из них не пытался восстановить допетровские порядки, да и по крови, по культуре, по воспитанию они были куда больше западноевро-пейцами, нежели русскими.

Однако можно ли назвать русских царей, и прежде всего Петра I, подлинными западниками, без кавычек? Они охотно перенимали внешние черты западной цивилизации (костюмы, парики, этикет, военные уставы), но вот социально-политические устои (личную свободу граждан, вольный труд, независимый суд и др.) оставались для них чаще всего чуждыми. Развитие страны основывалось на подневольном труде крепостных крестьян и крепостных рабочих, на жёстком бюрократическом аппарате управления. Подлинными западниками рубежа XVIII-XIX вв. были лишь писатели и общественные деятели Н. И. Новиков, А Н. Радищев, М. М. Сперанский и некоторые другие. Их судьбой чаще всего становилась опала или ссылка.

Впрочем, вряд ли правомерно однозначно делить исторические персонажи на западников и славянофилов. Широко мыслившие личности, такие, как А. С. Пушкин и А. С. Грибоедов, легко могли сочетать в себе уважение к достижениям Европы с любовью к лучшим чертам российского культурного наследия.

Сами понятия "западник" и "славянофил" появились довольно поздно, в середине XIX в. Славянофилы того времени (А, С. Хомяков, И. С. Аксаков и К. С. Аксаков, И. В. Киреевский, Ю. Ф. Самарин,) выступали за особый путь развития России, принципиально отличный от западного. Они считали, что необходимо развивать собственную - русскую или "общеславянскую" - культуру, в определенной мере отгородившись от Запада. Другие, неевропейские народы страны, по мысли славянофилов, необходимо приобщать к славянским, а в религиозном плане - к православным ценностям.

Западники (П.В.Анненков, В. П.Боткин, Т. Н. Грановский, К Д. Кавелин, В. Г. Белинский, И. С. Тургенев) видели путь развития России совсем иным. По их мнению, славянские народы России должны воспринять западную культуру и политические идеалы, а потом распространить эти идеалы среди других народов страны.

И западники, и славянофилы в равной мере без особых симпатий относились к исламу, а буддийские и индуистские ценности либо вообще их не интересовали, либо представляли чисто познавательный интерес. Лишь отдельные мыслители-славянофилы, например писатель и художник Николай Константинович Рерих, именно в соединении христианской и индуистско-буддийской духовности видели возможность нравственного совершенствования человечества.

Казалось бы, Октябрьская революция 1917 г. решила вековой спор - Россия выбрала путь развития, основанный на коммунистических идеях, пришедших из Европы. Впрочем, и при советской власти западническая и славянофильская точки зрения на развитие страны продолжали соперничество.

Предреволюционная и послереволюционная деятельность партии большевиков и её вождя В. И. Ленина была в основном западнической. Сам марксизм, идейная основа политики СССР, явился всецело порождением западной политэкономической мысли. Однако, как это было и в эпоху Петра I, принимая некоторые идеи, большевики не пытались перенести на российскую почву главные достижения Запада - свободу и личную независимость граждан и др. Наоборот, в стране царили беззаконие и террор, а весь мир оказался отделён от России "железным занавесом". Закономерно, что в конце 40-х гг. Сталин начал открытую компанию борьбы с "низкопоклонством перед Западом". Подобную позицию можно счесть внешним проявлением славянофильства.

ЕВРАЗИЙСТВО - ТРЕТИЙ ПУТЬ?

После революции в Западной Европе оказались сотни тысяч эмигрантов из России. Годы, проведённые на чужбине, были для многих непростыми. Запад не очень гостеприимно принял пришельцев, влиться в его жизнь оказалось непросто. В новом окружении многие эмигранты особенно остро осознали свою "русскую особенность", своё отличие от европейцев.

Наверное, отчасти поэтому в среде русской эмиграции зародилось идейно-политическое и философское течение, получившее название "евразийство". Его виднейшими идеологами были выдающийся лингвист Н. С. Трубецкой, географ и экономист П. Н. Савицкий.

Евразийцы резко критиковали западноевропейскую цивилизацию и её ценности. То, что Россия долгое время перенимала их, они считали грехом, а коммунистическую революцию - расплатой за него. Как и славянофилы, евразийцы видели будущее страны в возрождении "русской исконности", но понимали её по-своему. Своеобразие России, по их мнению, заключается в единении всех населяющих её народов, в смешении их кровей, в синтезе (от греч. "синтезис" - "соединение") славянской, финно-угорской и тюрко-монгольской культур. Эти процессы происходили в течение столетий. Евразийцы, в отличие от славянофилов, рассматривали Восток как один из важнейших факторов образования российской самобытности; они считали Россию православно-мусульман-ско-буддийской страной.

Вот что писал по этому поводу Николай Сергеевич Трубецкой: "Для ев-разийства существенно важно, что оно любит именно узкоглазое, безбровое и скуластое лицо реальной России - Евразии, а не ту фантастическую славянскую красавицу в жемчужном кокошнике, которую создали в своём воображении славянофильствующие русские патриоты дореволюционного периода".

Будучи убеждёнными антикоммунистами, евразийцы тем не менее сочувственно относились к СССР. Они считали, что со временем русский народ освободится от наваждения советской идеологии и, используя державную мощь государства, выполнит свою историческую миссию: объединит и обеспечит развитие всех - как славянских, так и неславянских - народов Евразии. Поэтому евразийцы приветствовали, в частности, создание новой письменности для народов Советского Союза на основе русского алфавита. Такая письменность, полагали они, теснее свяжет эти народы с русской культурой и одновременно оторвёт их и от Запада с его латиницей, и от письменности мусульманских народов, разработанной до революции на арабской основе. Подобные ожидания оправдались, однако, не полностью. Кириллица оказалась гораздо менее удобной для языков народов Севера и Кавказа, чем алфавиты, созданные на латинской основе в 20-х гг. и отменённые в 1938 г.

Многие лидеры неславянских народов России относились и относятся к евразийству весьма настороженно, опасаясь, что под видом равноправия народов евразийцы стремятся воссоздать государство с русскими в роли господствующего большинства.

ОПЯТЬ НА ПЕРЕПУТЬЕ

В XX столетии, и особенно после распада СССР, соотношение Запада и Востока в России изменилось, хотя и не очень сильно. Страны чисто западного типа, некогда входившие в Российскую империю и СССР, сегодня полностью отделились - политически, экономически, культурно. После Октября 1917 г. таковыми были Польша и Финляндия, а затем, в 1991 г., - Литва, Латвия, Эстония. Эти страны стали органичной составной частью Европы. Обрели независимость и другие республики, расположенные на западе Советского Союза, - Украина, Белоруссия, Молдавия. Их нельзя однозначно назвать "западными", но ни одна не является и полностью "восточной". Отделились от России и типично восточные республики Средней Азии. И тем не менее в конце XX в. Россия остаётся западно-восточной державой.

На рубеже тысячелетий вопрос о том, какой путь выбрать, вновь стал одним из главных в общественной жизни страны. Можно ли скопировать западный тип государства и экономики или эти новшества не приживутся и Россия должна искать собственный, ни на что не похожий путь? Многовековой спор западников и славянофилов, начавшийся несколько столетий назад, до сих пор не окончен.

В 1991 г. у руля экономики в России встали сторонники рыночных реформ и развития демократии. Большинство из них считали, что страна должна развиваться по западному пути, не забывая при этом, конечно, и о своих особенностях. Они доказывали, что законы экономики и социологии, так же как и законы физики и химии, не знают границ; и только переняв правила, по которым живёт процветающий Запад, можно добиться возрождения России. Однако проводимые ими реформы сопровождались чередой неудач и кризисов, и поэтому многие жители страны охладели к идее обустройства общества по западному образцу.

Вместе с тем в России популярны и славянофильские, и евразийские идеи. Однако общероссийский многовековой спор о выборе между Западом и Востоком к концу XX столетия, по-видимому, постепенно решается всё-таки в пользу Запада. Россия наверное будет становиться всё более европейской страной, но сохраняя при этом уникальную многонациональную самобытность.

Культура России в системе «Восток - Запад»

Особенности культуры России во многом были определены ее геополитическим положением : срединным положением между западом и Востоком; пространственными характеристиками «расстояния» и «простора» как атрибутами русской ментальности; проблемой «культурного отставания» России в Средние века.

Известный русский философ Н. А. Бердяев отмечал, что в России сталкиваются два потока мировой истории - Запад и Восток. Русская культура не может считаться чисто европейской или чисто азиатской: в ней всегда боролись два начала - восточное и западное. В разные периоды своего развития русская культура заимствовала обычаи и традиции разных народов: языческие божества скандинавских народов; византийское христианство (православие); французский язык и идеи просвещения; язык и обычаи английского дворянства.

Одна из существенных историко-культурных проблем России - проблема культурного отставания в Средние века. К началу XVIII в. в России не существовало светской литературы, архитектуры, музыки, философии и науки, тогда как Европа к этому времени уже создала огромный массив научного и философского знания, имела опыт во всех областях культуры и более прогрессивное государственное устройство. Молодой Петр I во время путешествия по Европе был поражен различием в устройстве жизни европейцев и русских.

Культура России - это культура русского народа, сложившаяся вначале на восточно-славянской основе в виде культуры древнерусской народности (примерно в VIII - XIII вв.), а с XIV в. и по настоящее время представленная украинской, белорусской и собственно русской культурами. В этом изначальном и наиболее характерном для русского культурного самосознания осмысления определяющей является мысль о временном, локальном и сущностном единстве российской культуры и о ее определенном своеобразии среди культур других европейских народов.

В определении самого понятия «культура России» существует два подхода. Первый настаивает на резком противопоставлении «Руси-Украины» и гораздо более позднего смешанного культурного образования, сложившегося собственно в России. Второй, особенно набирающий силу в настоящее время, представляет культуру России как совокупность множества различных национальных культур, так или иначе связанных с собственно русской культурой. Оба эти стремления в известной мере объясняются спецификой самой русской культуры и путей ее исторического развития; своеобразием природных условий и социокультурного окружения, а также общим колоритом исторической эпохи.

В христианском мире русская культура - одна из трех (наряду с византийской и западно-христианской) наиболее значимых культур.

Рассматривая вопрос о месте России во всемирной истории , специфике ее собственной истории и культуры , о своеобразии ее государственности, пытаясь вникнуть и объяснить причудливые узоры политической истории страны и народа, очень часто обращаются к старой философско-исторической схеме «Восток-Запад». Как бы при этом ни понимались исходные понятия - элементы этой классической схемы. Россию считают принадлежащей либо Западу, либо Востоку, либо имеющей собственную специфику, а потому и не совпадающей ни с Западом, ни с Востоком.

В последнем случае возможны несколько самостоятельных позиций. Например, можно считать, что Россия как бы колеблется между Западом и Востоком (Г. В. Плеханов); можно объявить ее великим Востоком-Западом или Западом-Востоком (Н. А. Бердяев); можно предсказать ей великую роль в объединении Запада и Востока на основе истинного христианства (молодой В. С. Соловьев); можно рассматривать ее как такую «третью силу» (термин В. С. Соловьева), которая прямо не зависит ни от Востока, ни от Запада, образуя особый мир, вполне сопоставимый с двумя первыми, хотя своеобразный и неповторимый (евразийцы).

Проблема «Восток - Запад - Россия» впервые была заявлена в «Философических письмах» П. Я. Чаадаева , послуживших поводом для возникновения дискуссии между «западниками» и «славянофилами». Рассматривая историю России, П. Я. Чаадаев полагает, что она оказалась вырванной из всемирного исторического процесса. Россия опирается как на Европу, так и на Восток, но должна объединить в себе эти два начала. Такая «оторванность» есть следствие принятия Русью православия. Философ считает. Что если католицизм по своей сущности явление глубоко общественное, то православие воспитывает в человеке такие качества, как покорность, смирение и аскетизм. Высказав мысль о том, что Россия могла бы стать мостом между Западом и Востоком, поскольку она имеет возможность сочетать в своей культуре оба великих начала духовной природы - разум и воображение, П. Я. Чаадаев тем самым ставит вопрос о «третьей силе» во всемирной истории.

Как и П. Я. Чаадаев, свой идеал социокультурного развития в западной Европе видели западники, которые были абсолютно убеждены в том, что Россия должна учиться у Запада и пройти тот же самый путь развития. Они хотели, чтобы Россия усвоила европейскую науку, культуру и плоды векового просвещения. Западники мало интересовались религией, и если среди них и были религиозные люди, они не видели достоинств православия и имели склонность к преувеличению недостатков русской церкви. Оптимизм западников заключался в уверенности, что Россия пройдет путь Европы, поскольку она уже стоит на ее пороге и все движения европейской жизни находят в ней отклик.

В противоположность западникам, старания славянофилов были направлены на разработку христианского миропонимания, опирающегося на учения отцов восточной церкви и православие в той самобытной форме, которую ему придал русский народ. Они идеализируют историко-культурное прошлое России и русский национальный характер. Славянофилы высоко ценили самобытные особенности русской культуры и утверждали, что история и культура России развивались, и будут развиваться по своему собственному пути, совершенно отличному от пути западных народов. По их мнению, Россия призвана оздоровить Западную Европу духом православия и русских общественных идеалов, помочь Европе в разрешении ее внутренних и внешних проблем в соответствии с общехристианскими принципами.

На протяжении практически всего XIX в. в исследовательской литературе господствовало представление о глубоком и принципиальном отличии русской истории от истории западноевропейских народов. Опора на гегелевскую триаду - Китай, Индия, Ближний Восток - и одновременное введение в мировую историю России как ее нового необходимого звена допускали две, чисто теоретические возможности: сохранение трех элементов, но помещение России в качестве дополнительного звена в один из них (скорее всего, в третий, христианский - по главной его характеристике); либо сокращение прежней схемы до двух элементов и введение в триаду нового элемента - России.

Из представленных теоретических возможностей вторая имеет явный теоретический приоритет. Однако идея российской самобытности, доминировавшая в русской общественно-философской мысли XIX в., использовала первую, поскольку для русских мыслителей Россия представлялась, прежде всего, страной христианства и христианской культуры.

Таким образом, вопрос о России, ее культуре и месте в истории в отношении Восток - Запад решается следующим образом. Во-1-х, указанием на христианский характер ее духовно-культурной традиции и европейскую принадлежность этноса, общества и государственности (этим она отличается от цивилизаций Востока). Во-2-х, указанием на православие и совпадение государственности и цивилизации в силу геополитической специфики, что отличает Россию от стран Западной Европы. Чисто исторически Россия (вместе с Византией и Западной Европой) - это вторичная и наиболее молодая христианская цивилизация западного мира.

Сравнительное рассмотрение русской культуры с другими, как правило, имеет целью установление принципиального взаимодействия между ними, а также преодоление, говоря словами О. Шпенглера, «взаимонепроницаемости» замкнутых культур-цивилизаций. Подобное сравнение возможно на трех уровнях: 1) национальном (русская и французская, русская и японская культура и т.п.); 2) цивилизационном (сопоставление России с цивилизациями Востока и западноевропейской «фаустовской» или западноевропейской цивилизацией); 3) типологическом (Россия в контексте Запада и Востока вообще).

В национальном отношении русская культура - одна из национальных европейских культур, имеющая свое особое «лицо», наряду со всеми остальными, начиная с древних эллинов, от которых идет европейская цивилизационно-историческая традиция. Эта специфика - ее огромная территория и единое государство русского народа , а отсюда - совпадение нации и цивилизации.

От восточных цивилизаций русскую отличает христианство и связь с эллинской общеевропейской основой (через греческую Византию); от цивилизации западноевропейских народов - православный характер русской культуры и моменты, указанные выше.

Наконец, в самом широком культурологическом контексте Россия вместе с Западной Европой - это Запад в противоположность Востоку . Этим и определяется место России в диалоге культур. Как геополитическая сила она уже дважды спасала европейскую цивилизацию: от татаро-монгол в Средние века и от собственной европейской «чумы» (фашизма) - в ХХ в.

Но может ли Россия, как духовная сила, стать «мостом» между Европой и Азией или, тем более, между изначальным христианством и будущей духовностью на нашей планете, это большой и сложный вопрос. При рассмотрении места и роли России в современной культуре допустимы два варианта рассуждений: от мировой культуры к российской, и, наоборот.

Для современной культуры характерны две важнейшие особенности: культурная экспансия Запада - в ситуации предельного обмирщения и одновременно универсализации собственной культуры; и борьба за культурную автономию и самобытность в незападных цивилизациях перед лицом «модернизации» и «вестернизации».

Российская культура в новое время и особенно в советскую и постсоветскую эпоху испытала на себе подобное воздействие. Обнаружив значительное стремление к принятию стандартов «западничества» и «модернизма», что уже дважды приводило к краху сложившейся государственности и к историческому разрыву между православием и культурой.

В какой мере культура, ориентированная на сциентистски-материалистический идеал универсальности, внутренне противоречивый в своей основе, имеет перспективу и будущее, - вопрос, все более волнующий самых серьезных западных мыслителей. Их поиск - в направлении возрождения базисных ценностей христианской культуры - совпадает с усилиями тех православных мыслителей и ученых, людей искусства, общественных деятелей и политиков, которые отстаивают не «самобытничество» России ради него самого, а традиционную для русской культуры идею ее принципиальной духовности.

Вероника Боде: Сегодня наша тема - Восток и Запад глазами россиян. К какому миру относят россияне свою родину – к восточному или к западному? С какой цивилизацией в большей степени сегодня ассоциируется образ врага? Где берут исток нынешние антизападные настроения? И о каких тенденциях в развитии общества свидетельствуют ответы на эти вопросы?

Сегодня в гостях у Радио Свобода - Игорь Яковенко, профессор РГГУ, социолог, культуролог, доктор философских наук.

Начать мне хотелось бы с сообщений, которые пришли на наш сайт в Интернете, на форум. Слушатели отвечали на вопрос: к какому миру, на ваш взгляд, относится Россия – к западному или к восточному?

Валентин из Иваново пишет: «К западному. Россия - классический представитель эллинской культуры. Деспотия - следствие византийского влияния. А дурь - типа Ленина-Сталина - наносная, а сейчас еще и притворная».

Алекс из города «Т»: «К какому миру относится Россия? К миру сна и фантомов».

Левко: «Россия, безусловно, принадлежит к западному миру. Никаких восточных традиций в русской культуре найти невозможно. Если же уточнить, то мир, к которому принадлежит Россия, - это мир Маркса, Сталина, Гитлера, Мао, Чавеса и иже с ними. Мы, кстати, их всех (кроме Маркса) и породили».

Леонид пишет: «Россия будет бесконечно подниматься с колен, держась за штаны западных менеджеров. Поэтому она будет идти своим путем, как сказал один знаменитый покойник».

Заира из Москвы: «По духу - к Востоку. Территориально – 50 на 50».

Юрий из Мытищ: «Василий Иванович, ты за «Битлов» или за «Роллингов»?». Почему выбор только из двух вариантов?».

Филипп из города N: «К Ирану, Северной Корее, к Уго Чавесу, к «оси зла», против которой мир делает ПРО».

Николай из Москвы: «Свойственные восточным деспотиям недопустимость самоорганизации общества снизу, абсолютизация и бесконтрольность верховной власти, жесткая зависимость каждого от начальственной воли, обреченная покорность народа всегда были основой устройства России».

Игорь Григорьевич, ваш комментарий, пожалуйста.

Игорь Яковенко: Ну, что мы с вами видим? Что в пользу уверенности того, что Россия является частью Запада, приводятся свои аргументы. В равной степени наши слушатели находят аргументы и в пользу того, что Россия – это часть Востока. Вообще, эта проблема может решаться формально, скажем. Мы знаем, что западный мир – это мир христианской цивилизации. Россия – это по преимуществу страна христианская. Но христианская и Эфиопия, которую уж никак к Западу не отнесешь. А можно взять другой параметр. Большая часть населения России – это индоевропейцы. Но ведь индоевропейцы – это жители Ирана, Пакистана, Индии, которые тоже к Европе не относятся. Большая часть населения России проживает в Европе. При всей огромности Сибири и Зауралья там живет меньшая часть населения. Но ведь это формальный критерий. Мы сталкиваемся с ситуацией, в которой граждане России и не сейчас, а на протяжении веков отвечают по-разному, и само по себе это очень интересно.

Вероника Боде: Действительно, почему выбор только из двух вариантов? Ведь бытует еще представление, скажем, об особом пути России, о ее, так сказать, особенной стати. И в этом смысле, возможно, ее нельзя отнести ни к западному, ни к восточному миру. Вот насколько, по вашим, Игорь Григорьевич, наблюдениям, популярно сегодня такое мнение?

Игорь Яковенко: Видите ли, есть у историков культуры некоторый опыт, так вот, все страны, которые проходят модернизацию, проходят некоторый этап – они болеют идеей особого пути. Вот «Sonderweg», то есть «особый путь», был идеологией Германии. Вот не Англия, не Франция, а она идет особым путем. Особый путь, как идея, был в Заире. И многие-многие страны, идущие в модернизацию, противостоящие лидерам мировой динамики, этих лидеров копируют, но в то же время пытаются сохранить свою самостоятельность, опираясь на особый путь. Я думаю, что разговор об особом пути – это скорее выражение некоторой стадии – стадии догоняющего развития.

Вероника Боде: Игорь Григорьевич, а вот образ врага для россиян на сегодняшний день все-таки с какой цивилизацией больше ассоциируется – с западной или с восточной?

Игорь Яковенко: Вот это очень интересный вопрос, поскольку ответ на него однозначный давать сложно. Я думаю, что в этом отношении россияне делятся на какие-то примерно равные группы. И здесь было бы полезно обратиться к истории. Вот возьмем ХХ век. Он на наших глазах. В ХХ веке население России, как минимум, два раза как целое принимало Запад, и в России были прозападные настроения. Первый раз – это эпоха Первой мировой войны. В контексте войны с Австро-Венгрией, с Германией Россия видела себя частью западного мира – Франции, Англии, Америки, «мы все вместе воюем с этими варварами». И в целом в стране были очень мощно выраженные прозападные настроения. Большевистская революция. И вот что любопытно, после этой революции эта идея единения с Западом не исчезает сразу, она возрождается в новой форме мировой революции и так далее. Но где-то к 1930 годам побеждает идея товарища Сталина о построении социализма в отдельно взятой стране, и побеждает честный, мощный изоляционизм.

Идем дальше. Вторая мировая война. И снова в стране в целом возникает некоторая прозападная идея. Наши союзники – англичане. Я помню советские пластинки с английскими песнями и много-много забавного. А вот Россия себя видит частью этого мира, противостоящего германскому фашизму. Это очень быстро закончилось, стремительно закончилось, оборвалась эта линия.

Затем в этом же ХХ веке, в конце советского периода, в начале перестройки можно было заметить очень мощно выраженные прозападные настроения: «мы возвращаемся в Европу», «мы возвращаемся к себе, в свободный мир». Заметим, что прошло лет 5-7-8 – и эти прозападные настроения стали сменяться на совсем другое отношение к Западу. В России всегда были западники – узкий круг, более узкий, менее узкий, Английский клуб. Но в целом отношение к Западу долго позитивным, как показывает нам история, не бывает.

Вероника Боде: А почему, как вы думаете?

Игорь Яковенко: Ну, это сложный вопрос. Но если попытаться отвечать предельно кратко, то ситуация в следующем. Россия наследует идеологически такой Византии. Византия или православная, Восточная Римская империя, мыслила себя как другую Европу. Вот она не католическая Европа, не Рим, а она – Византия. И это другой христианский проект. Как мы знаем, этот проект рухнул в середине XV века. Ее просто завоевали, эту самую Византию. А Россия перехватила идеи Третьего Рима, этот проект на себя взяла. Где-то в XIX веке славянофилы активно поддерживали идею «другой Европы». Любопытно, что в коммунистической редакции эта идея «другой Европы», другой альтернативы Западу была возрождена. Но к концу ХХ века и она потерпела, как мы знаем, крах. Но, по всей видимости, идея о том, что мы – если и Запад, в смысле – христианский мир, то мы нечто другое относительно настоящего, собственно Запада, - она очень сильно укоренена в русском сознании.

Вероника Боде: Говоря о ХХ веке и о всплесках прозападных настроений, вы почему-то не назвали 1960-ые годы, с их стилягами, увлечением джазом, западной культурой. Почему?

Игорь Яковенко: Совершенно сознательно. Ведь внутри этих периодов были отдельные группы, в которые включались, да, действительно, в «шестидесятники» ХХ века. Василий Аксенов, стиляги, – все это было вполне западное. Но давайте положим руку на сердце: это было общенациональное, так сказать, общее явление или это была одна из субкультур? Это, конечно же, была одна из интеллигентских, городских субкультур, и не только власть ее костерила, но ее не принимали и широкие массы.

Вероника Боде: Сообщения о слушателей. Ольга из Москвы: «Если бы просто жить в мире с Западом и Востоком, с незнакомыми людьми, не навешивая на них расовых ярлыков, наконец, в мире с самими собой, тогда не придется ломать голову, отвечая на ваш вопрос, ответа на который, по сути, быть не может».

Яна пишет: «Московская публика одевается внешне ярко, дорого, с восточным изыском - не сравнить с европейской простотой. При этом европейцы и американцы вежливы, в метро уступают место, не наваливаются друг на друга, не устраивают «кучу-малу». Москва - это Восток, однозначно».

Елена из Европы: «Московская публика в гораздо большей степени напоминает, например, стамбульскую, чем стокгольмскую. Конечно, Россия - это восточный мир».

Без подписи сообщение: «В самом слове «славяне» содержится корень «slave» - «рабы». В Европе официальное рабство кончилось с Древним Римом. На Востоке пребывало еще долго. Рабы не могут мечтать о свободе, они ее не знают, рабы могут мечтать только стать рабовладельцами».

Николай Кузнецов из Москвы: «Россия многонациональна и многоукладна, но порядки, установленные монголами, нашли в ней благодатную почву и засели накрепко. Недаром в средневековой Европе все москвитяне именовались татарами. Татарскую сущность русской души приметил и отличавшийся незаурядной остротой ума Наполеон».

Игорь Яковенко: Действительно, московская публика, скорее, ближе к стамбульской. Я представляю себе стамбульскую улицу и ту публику, которая по ней ходит. Это наблюдение наверняка верно. А о чем это говорит? Россия – это сложный феномен. В ней есть выраженные восточные черты. Как они попали сюда, как они закрепились – это следующий, очень интересный вопрос. Но заметим, что в начале XVII века в России пять человек знали латынь, а это был язык международного общения. Из них, по-моему, были три поляка, два литовца - и все, что характерно. А татарский язык был языком русской элиты в XIII - XIV веках, в XV веке. Ну, одним иностранным языком, которым они владели. И надо об этом помнить.

Вероника Боде: А сейчас я предлагаю послушать голоса россиян. «Должна ли Россия препятствовать сближению Украины и Грузии с НАТО?», - на вопрос Радио Свобода отвечают жители Пскова.

Однозначно. Потому что, во-первых, это около нашей границы непосредственно, а во-вторых, это все-таки угроза реальная для нашей страны.

Что значит – препятствовать?.. Суверенное государство Украина, и это их право.

Я считаю, что да. Потому что границы у нас рядом. Все равно мы все зависим от того, что наша страна и Украина рядом. И если они вступят, то как-то ведь на нас это отразится.

Нет, конечно. Пусть вступают. Это их дело.

У меня личное мнение – я против вступления в НАТО, потому что это блок, который нам враг. Слово такое мощное... Нам это не надо.

Думаю, что да. Зачем нам эти враги рядом?.. Еще газ им отрезать, эмбарго какое-то сделать, порвать всяческие отношения с ними, а потом ставить свои условия.

Должна укреплять свои границы и стараться, чтобы вокруг границ были друзья, а не враги.

Не надо препятствовать им, пускай идут. Я думаю, что они попробуют, «наедятся» НАТО и на собственном опыте поймут, что такое НАТО. Украинский народ – это славяне, это свои люди, православные, которые не настроены к тому, чтобы к Западу, к этой цивилизации, которая несет с собой разрушения, становиться лицом.

Игорь Григорьевич, вот в этом опросе антизападные настроения проявляются очень ярко. Что именно привлекло ваше внимание?

Игорь Яковенко: Прежде всего, если мы вспомним, то против были преимущественно люди пожилые. И, судя по голосу, достаточно традиционной культуры, определенного уровня образования. А аргументы «за» высказывались людьми молодыми. Это первое, что интересно.

Второе. Тут прозвучали такие соображения, что Украина – славянская. Но ведь и болгары славяне, православные. И румыны православные. Это сегодня не работает. Нас почему-то не поражает, что чехи в НАТО и другие страны. А вот с Украиной это по-другому. И это уже разговор об имперском сознании. Это более глубокие вещи, другого порядка.

Вероника Боде: А вот последнее высказывание «этот мир, который несет с собой разрушения», западный мир имеется в виду…

Игорь Яковенко: Ну, это очень устойчивая идеологема, и она давно существует: Восток – созидание, Запад – разрушение. Зачем мы этот Запад догоняем веками - я не понимаю, раз он разрушается!

Вероника Боде: Продолжу читать сообщения от слушателей. Георгий из Санкт-Петербурга: «Ответ совершено однозначный: мы - европейцы! Для того, кто проехал нашу Россию с Запада на Восток и побывал в Китае, другого мнения быть не может».

Николай из Ульяновска: «Наши правители с перепугу заигрывают с Востоком, но с надеждой смотрят на Запад».

Таня из Москвы: «Россияне хотят жить так, как на Западе, пользуясь всеми благами западной цивилизации, но вести себя при этом так, как «дикие азиаты». А так не бывает. Поэтому и жизни нормальной нет».

И Илья из Казани: «Пока мы будем думать, к какому миру относимся, нас обгонят как с Запада, так и с Востока. Что, в общем-то, уже и произошло».

Игорь Яковенко: Здесь меня привлекли два мнения. Очень важно то, что написала Таня, по-моему: что мы хотим жить по западным стандартам, оставляя в себе некоторые восточные привычки – необязательность и многое другое, жить так, как мы привыкли. Так не бывает. Если мы хотим западных стандартов, то надо самим меняться. Это верное и бесспорное суждение.

А вот разговор о том, что (уже и в предыдущих высказываниях это звучало) пока мы будем думать о том, Запад мы или Восток, нас кто-то обгонит, - это не совсем верная позиция. Для того чтобы отвечать на вызовы эпохи, важно понимать, кто мы есть такие. Это не мешает модернизации, не мешает усложнению мира, построению нового, а помогает. Надо знать, кто мы, и тогда нам будет легче решать проблемы сегодняшние и завтрашние.

Вероника Боде: А что такое вообще Запад в понимании россиян, по вашим наблюдениям? Насколько здесь тесно переплетаются мифы и реальность? И в чем заключаются мифы?

Игорь Яковенко: Ну, россияне ведь не едины, и мы с вами это сейчас видим, как рассыпается аудитория на более или менее равные половины. Для одних Запад – это место, где аккуратная жизнь, гарантии прав личности, динамика, прогресс. А для других Запад – это сущность, несущая опасность, разрушения. Самое простое – свалить это на советскую пропаганду. Мы знаем, что НАТО и империализмом советских людей пугали 70 лет. Я думаю, что проблема глубже, поскольку отношение к Западу было сложным и в XIX веке, и в XVIII веке. И дело здесь не только в конфессиональных противостояниях католиков и православных, а это какие-то еще более глубокие вещи, связанные с тем, что Запад избрал историческую стратегию, стратегию жизни иную, чем ее избрала Россия. Заметьте, Россия никогда сама по себе не изменялась. Она изменяется под воздействием внешних обстоятельств. Наш идеал – спокойное пребывание в неизменном мире. А Запад - он динамичен, и это его природа. Вот отторжение Запада – это отторжение динамичного стабильным, статично ориентированным обществом.

Вероника Боде: Ну а теперь давайте обратимся к Востоку. Тот же вопрос: что входит в это понятие?

Игорь Яковенко: Ну, строго говоря, Восток, он страшно разнородный, потому что исламский Восток, Индия или Китай – это совершенно разные вещи. Запад гораздо более целостен и един.

Вероника Боде: Я имею в виду - с точки зрения россиянина, скажем так, среднестатистического, не элит.

Игорь Яковенко: Дело-то в том, что, начиная с Петра I , Россия пытается все время догнать Запад, поэтому Запад значим. А про Восток мало что знают. Это нечто обобщенное, над чем мы посмеиваемся: легко с ними воевали, легко их побеждали, вытесняли Турцию, скажем, с Черноморского побережья, - и смотрели на Восток в целом свысока. Он не дифференцирован, он непонятен как целое, ну, что-то такое вроде турок, что-то такое вроде китайцев. Причем легко путаем Турцию с Китаем, Персию с Пакистаном.

Вероника Боде: Игорь Григорьевич, какую информацию о россиянах, об их общественном сознании дает нам вот такое отношение к Западу и к Востоку либо отнесение России в ту или иную сторону?

Игорь Яковенко: Это говорит о том, что Россия не определилась как целое, как общество в некотором фундаментальном вопросе: оно выбирает европейскую стратегию развития и стратегию существования или оно готово идти за Востоком. Но ведь Восток она себе тоже не представляет реально. Россия просто не определилась со своим будущим. А не определилась потому, что она не понимает своего настоящего.

Вероника Боде: А какому все-таки миру отдает предпочтение сегодняшний россиянин – восточному или западному? Скажем так, какой мир он в большей степени принимает и почему? Вот религия, общественный строй – в какой степени они здесь являются критериями?

Игорь Яковенко: Дело в том, что формально православие – это часть христианского мира, безусловно. Но это особая часть, и мы об этом уже говорили. Что касается общественного строя, то Запад декларирует ценности парламентской демократии, которые, как мы знаем, в России очень сложно приживаются и очень болезненно утверждаются. Так что здесь возникают проблемы. Экономическая свобода тоже в России, как мы видим, сложным образом включается в ситуацию рыночной экономики. Поэтому пока мы наблюдаем сложный и болезненный опыт включения в мир западных моделей, западных ценностей.

Вероника Боде: А сейчас предлагаем вашему вниманию рубрику «Система понятий». Сегодня гость рубрики – Борис Дубин, заведующий отделом социально-политических исследований Левада-центра. Он расскажет о таком понятии, как «культура», в социологии.

Борис Дубин: Во-первых, для социолога культура – это некоторый ресурс понимания социального действия. Социолог имеет дело с социальными действиями и взаимодействиями, с их устойчивыми формами, и его интересует: в какой степени какие именно смыслы вовлечены в эти формы действий. То есть для социолога культура – это ресурс интерпретации социальных действий и социальных форм. Но при этом социолог не может забыть, что все-таки слово «культура» в европейской традиции с конца примерно XVIII века и на протяжении века XIX была чрезвычайно нагруженным термином, и, прежде всего – в Германии, в немецкой философии и в немецких общественных науках, но и шире – в европейских. Потому что культура была некоторой программой в новом ее значении, не сводящемся к античному, к латинскому, в новом значении программой построения современного общества. И в сферу культуры попадали значения, которые работали на вот эту программу модернизации, которые как бы, во-первых, поднимали человека, то есть помогали ему быть существом самостоятельным, помогали, как говорил Кант, без помочей авторитета ходить по земле. Во-вторых, направляли его на все более сложное, все более качественное поведение, мышление, действие, то есть были таким механизмом самоусовершенствования внутри самого человека. В-третьих, это значения, которые были направлены за пределы любых конкретных групп людей. Культура никому не принадлежит, она объединяет всех. И четвертое, последнее. Культура – это то, что воплощается в практическом действии, при всей ее идеальности. Поэтому люди просвещения, поэтому романтики, при всей их мечтательности, кабинетности, идеализации жизни и так далее, - они были великими практиками, великими администраторами. И они породили новый тип школы, новый тип университета, новый тип психической клиники, новый тип литературы, если угодно, потому что постоянно вносили вот эти смыслы культуры в реальное, практическое, коллективное действие.

Поэтому я бы говорил сегодня о «культуре-1» – это как бы объективистское понимание: культура как смыслы, вовлеченные в коллективное действие и взаимодействие. И второе, так сказать, «культура-2» – это некоторое повышенное качество этих значений, их особая ориентированность на то, чтобы объединять людей, направлять их на более высокие цели и помогать им в практическом действии.