Стиль литературного произведения. Литературно-художественный стиль: характеристика, основные стилевые черты, примеры


СТИЛЬ (от греч. stilos – остроконечная палочка для письма, манера письма, почерк), выбор определенного ряда речевых норм, характерных средств художественной выразительности, выявляющих авторское видение и понимание действительности в произведении; предельное обобщение сходных формальных и содержательных особенностей, характерных черт в различных произведениях одного периода или эпохи («стиль эпохи»: Ренессанс, барокко, классицизм, романтизм, модернизм).

Возникновение понятие стиля в истории европейской литературы тесно связано с рождением риторики – теории и практики красноречия и риторической традиции. Стиль подразумевает выучку и преемственность, следование определенным речевым нормам. Стиль невозможен без подражания, без признания авторитетности слова, освященного традицией. Подражание при этом представлялось поэтам и прозаикам не как слепое следование, копирование, а как творчески продуктивное состязание, соперничество. Заимствование являлось заслугой, а не пороком. Литературное творчество для эпох, в которые авторитет традиции несомненен, означало говорить то же самое по-иному , внутри готовой формы и заданного содержания находить свое. Так, М.В.Ломоносов в Оде на день восшествия на престол Елизаветы Петровны (1747) переложил в одическую строфу период из речи древнеримского оратора Цицерона. Сравним:

«Другим радостям нашим ставят пределы и время, и место, и возраст, а эти занятия юность нашу питают, старость услаждают, в счастье нас украшают, в несчастье прибежищем и утешением служат, радуют нас дома, не мешают в пути, с нами они и на покое, и на чужбине, и на отдыхе». (Цицерон. Речь в защиту Лициния Архия . Пер. С.П.Кондратьева)

Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастный случай берегут;
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Науки пользуют везде,
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и наедине,
В покои сладки и в труде.

(М.В.Ломоносов. Ода на день восшествия на престол Елизаветы Петровны )

Индивидуальное, необщее, оригинальное проявляются в стиле от античности до нового времени как парадоксальный результат истового соблюдения канона, сознательного следования традиции. Период от античности до 1830-х годов в истории литературы принято называть «классическим», т.е. таким, для которого было естественно мышление «образцами» и «традициями» (classicus по-латински и значит «образец»). Чем больше поэт стремился говорить на общезначимые (религиозные, этические, эстетические) темы, тем полнее раскрывалась его авторская, неповторимая индивидуальность. Чем намереннее поэт следовал стилистическим нормам, тем оригинальнее делался его стиль. Но поэтам и прозаикам «классического» периода при этом не приходило в голову настаивать на своей неповторимости и оригинальности. Стиль в новое время превращается из индивидуального свидетельства об общем в выявление индивидуально постигаемого целого, т.е. на первое место выдвигается конкретный способ работы писателя со словом. Таким образом, стиль в новое время – это такое конкретное качество поэтического произведения, которое ощутимо и явно во всем целом и во всем отдельном. Со всей отчетливостью подобное понимание стиля утверждается в 19 в. – веке романтизма, реализма и модернизма. Культ шедевра – совершенного произведения и культ гения – всепроницающей авторской художественной воли в равной степени характерны для стилей девятнадцатого века. В совершенстве произведения и всеприсутствии автора для читателя угадывалась возможность соприкоснуться с другой жизнью, «вжиться в мир произведения», отождествиться с каким-либо героем и оказаться на равных в диалоге с самим автором. Об ощущении за стилем живой человеческой личности выразительно писал в статье Предисловие к сочинениям Гюи де Мопассана Л.Н.Толстой : «Люди, мало чуткие к искусству, думают часто, что художественное произведение составляет одно целое потому, что все построено на одной завязке, или описывается жизнь одного человека. Это несправедливо. Это только так кажется поверхностному наблюдателю: цемент, который связывает всякое художественное произведение в одно целое и оттого производит иллюзию отражения жизни, есть не единство лиц и положений, а единство самобытного нравственного отношения автора к предмету. В сущности, когда мы читаем или созерцаем художественное произведение нового автора, основной вопрос, возникающий в нашей душе: „Ну-ка, что ты за человек? И чем отличаешься от всех людей, которых я знаю, и что можешь мне сказать нового о том, как надо смотреть на нашу жизнь?" Что бы ни изображал художник: святых, разбойников, царей, лакеев, – мы ищем и видим только душу самого художника».

Толстой формулирует здесь мнение всего литературного девятнадцатого века: и романтического, и реалистического, и модернистского. Автор понимается им как гений, творящий изнутри себя художественную действительность, глубоко укорененную в реальной действительности и в то же время независимую от нее. В литературе девятнадцатого века произведение стало «миром», столб же – единственным и уникальным, как и сам послуживший ему источником, моделью и материалом «объективный» мир. Авторский стиль понимается как неповторимое видение мира, с ему одному присущими особенностями. Особое значение приобретает в этих условиях прозаическое творчество: именно в нем прежде всего проявляется возможность сказать слово о действительности на языке самой действительности. Показательно, что для русской литературы вторая половина 19 в. – это время расцвета романа. Поэтическое творчество оказывается как будто «заслонено» прозаическим. Первое имя, которое открывает «прозаический» период русской литературы, – Н.В.Гоголь (1809–1852). Важнейшая особенность его стиля, многократно отмеченная критиками, – побочные, единожды упомянутые персонажи, оживляемые оговорками, метафорами и отступлениями. В начале пятой главы Мертвых душ (1842) дан портрет неназванного пока помещика Собакевича:

«Подъезжая к крыльцу, заметил он выглянувшие из окна почти в одно время два лица: женское в чепце, узкое, длинное как огурец, и мужское, круглое, широкое как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают на Руси балалайки, двухструнные, легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня, мигача и щеголя, и подмигивающего, и посвистывающего на белогрудых и белошвейных девиц, собравшихся послушать его тихострунного треньканья».

Рассказчик сравнивает голову Собакевича с особой разновидностью тыквы, тыква напоминает рассказчику о балалайках, а балалайка в его воображении вызывает деревенского молодца, забавляющего своей игрой хорошеньких девушек. Словесный оборот «создает» человека из ничего.

Стилистическое своеобразие прозы Ф.М.Достоевского (1821–1881) связано с особой «речевой интенсивностью» его героев: в романах Достоевского читатель все время сталкивается с развернутыми диалогами и монологами. В 5 главе 4 части романа Преступление и наказание (1866) главный герой Раскольников на встрече со следователем Порфирием Петровичем обнаруживает невероятную мнительность, тем самым только укрепляя следователя в мысли о его причастности к убийству. Словесный повтор, оговорки, перебивки речи особенно выразительно характеризуют диалоги и монологи героев Достоевского и его стиль: – «Вы, кажется, говорили вчера, что желали бы спросить меня... форменно о моем знакомстве с этой... убитой? – начал было опять Раскольников – «ну зачем я вставил кажется ? – промелькнуло в нем как молния. – Ну зачем я так беспокоюсь о том, что вставил это кажется ?» – мелькнула в нем тотчас же другая мысль, как молния. И он вдруг ощутил, что мнительность его, от одного соприкосновения с Порфирием, от двух только взглядов, уже разрослась в одно мгновение в чудовищные размеры...»

Самобытность стиля Л.Н.Толстого (1828–1910) в очень большой степени объясняется подробным психологическим анализом, которому писатель подвергает своих героев и который проявляется в чрезвычайно развитом и сложном синтаксисе. В 35 главе 2 части 3 тома Войны и мира (1863–1869) Толстой изображает душевное смятение Наполеона на Бородинском поле: «Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую компанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно-печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские все стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея, с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотвратимой погибели обхватывает беспомощного человека». Используя разные типы синтаксических связей, Толстой создает ощущение призрачности происходящего с героем, кошмарной неразличимости сна и яви.

Стиль А.П.Чехова (1860–1904) в значительной мере определяется скупой точностью деталей, характеристик, огромным разнообразием интонаций и обилием использования несобственно-прямой речи, когда высказывание может принадлежать как герою, так и автору. Особой приметой чеховского стиля могут быть признаны «модальные» слова, выражающие колеблющееся отношение говорящего к теме высказывания. В начале рассказа Архиерей (1902), действие в котором происходит незадолго до Пасхи, перед читателем открывается картина тихой, радостной ночи: «Скоро и служба кончилась. Когда архиерей садился в карету, чтобы ехать домой, то по всему саду, освещенному луной, разливался веселый, красивый звон дорогих, тяжелых колоколов. Белые стены, белые кресты на могилах, белые березы и черные тени, и далекая луна на небе, стоявшая как раз над монастырем, казалось теперь, жили своей особой жизнью, непонятной, но близкой человеку. Был апрель в начале, и после теплого весеннего дня стало прохладно, слегка подморозило, и в мягком, холодном воздухе чувствовалось дыхание весны. Дорога от монастыря до города шла по песку, надо было ехать шагом; и по обе стороны кареты, в лунном свете, ярком и покойном, плелись по песку богомольцы. И все молчали, задумавшись, все было кругом приветливо, молодо, так близко, все – и деревья, и небо, и даже луна, и хотелось думать , что так будет всегда». В модальных словах «казалось» и «хотелось думать» с особенной отчетливостью может быть расслышана интонация надежды, но и неуверенности».

Стиль И.А.Бунина (1870–1953) характеризовался многими критиками как «книжный», «сверхизысканный», как «парчовая проза». Эти оценки указывали на важную, а может быть и основную стилистическую тенденцию творчества Бунина: «нанизывание» слов, подбор синонимов, синонимических оборотов для почти физиологического заострения впечатлений читателя. В повести Митина любовь (1924), написанной в эмиграции, Бунин, изображая ночную природу, раскрывает состояние души влюбленного героя: «Однажды, поздно вечером, Митя вышел на заднее крыльцо. Было очень темно, тихо, пахло сырым полем. Из-за ночных облаков, над смутными очертаниями сада, слезились мелкие звезды. И вдруг где-то вдали что-то дико, дьявольски гукнуло и закатилось лаем, визгом . Митя вздрогнул, оцепенел, потом осторожно сошел с крыльца, вошел в темную, как бы со всех сторон враждебно сторожащую его аллею, снова остановился и стал ждать, слушать: что это такое, где оно, – то, что так неожиданно и страшно огласило сад? Сыч, лесной пугач, совершающий свою любовь, и больше ничего, думал он, а весь замирал как бы от незримого присутствия в этой тьме самого дьявола. И вдруг опять раздался гулкий , всю Митину душу потрясший вой , где-то близко, в верхушках аллеи, затрещало, зашумело – и дьявол бесшумно перенесся куда-то в другое место сада. Там он сначала залаял, потом стал жалобно, моляще, как ребенок, ныть, плакать, хлопать крыльями и клекотать с мучительным наслаждением, стал взвизгивать, закатываться таким ерническим смехом, точно его щекотали и пытали. Митя, весь дрожа, впился в темноту и глазами и слухом. Но дьявол вдруг сорвался, захлебнулся и, прорезав темный сад предсмертно-истомным воплем, точно сквозь землю провалился . Напрасно прождав возобновления этого любовного ужаса еще несколько минут, Митя тихо вернулся домой – и всю ночь мучился сквозь сон всеми теми болезненными и отвратительными мыслями и чувствами, в которые превратилась в марте в Москве его любовь». Автор отыскивает все более и более точные, пронзительные слова, чтобы показать смятение души Мити.

Стили советской литературы отразили глубинные психологические и языковые сдвиги, происшедшие в послереволюционной России. Одним из самых показательных в этом отношении является «сказовый» стиль М.М.Зощенко (1894–1958). «Сказовый» – т.е. имитирующий чужую (простонародную, жаргонную, диалектную) речь. В рассказе Аристократка (1923) рассказчик, водопроводчик по профессии, вспоминает унизительный для себя эпизод неудавшегося ухаживания. Желая защитить себя во мнении слушателей, он сразу отказывается от того, что его привлекало когда-то в «солидных» дамах, но за его отказом угадывается обида. Зощенко в своем стиле имитирует грубоватую ущербность речи рассказчика не только в употреблении сугубо разговорных оборотов, но и в самой «рубленой», скудной фразе: «– Я, братцы мои, не люблю баб, которые в шляпках. Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекоксовые, или мопсик у ней на руках, или зуб золотой, то такая аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место. А в свое время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то все и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всем объеме. А встретился я с ней во дворе дома. На собрании. Гляжу, стоит этакая фря. Чулочки на ней, зуб золоченый».

Стоит обратить внимание на использование у Зощенко плакатно-доносного оборота «развернула свою идеологию во всем объеме». Сказ Зощенко открывал вид на меняющееся бытовое сознание советского человека. Иной тип изменений мироощущения художественно осмыслил в своем стиле, своей поэтике Андрей Платонов (1899–1951). Его герои мучительно думают и выражают свои мысли. Мучительная затрудненность высказывания, выражающааяся в нарочитых неправильностях речи и физиологически конкретных метафорах, – это главная характеристика платоновского стиля и всего его художественного мира. В начале романа Чевенгур (1928–1930), посвященном периоду коллективизации, изображена роженица, мать нескольких детей: «От роженицы пахло говядиной и сырым молочным телком, а сама Мавра Фетисовна ничего не чуяла от слабости, ей было душно под разноцветным лоскутным одеялом – она обнажила полную ногу в морщинах старости и материнского жира; на ноге были видны желтые пятна каких-то омертвелых страданий и синие толстые жилы с окоченевшей кровью, туго разросшиеся под кожей и готовые ее разорвать, чтобы выйти наружу; по одной жиле, похожей на дерево, можно чувствовать, как бьется где-то сердце, с усилием прогоняя кровь сквозь узкие обвалившиеся ущелья тела ». Героев Платонова не покидает ощущение «разъятого» мира, и поэтому так причудливо обострено их зрение, поэтому так странно видят они вещи, тела и самих себя.

Во второй половине 20 в. культ гения и шедевра (завершенного произведения как художественного мира), представление о «вчувствующемся» читателе оказываются сильно поколебленными. Техническая воспроизводимость, индустриальный постав, триумф тривиальной культуры ставят под сомнение традиционно-сакральные или традиционно-интимные отношения между автором, произведением и читателем. Теплота сплоченности в тайне общения, о которой писал Толстой, начинает казаться архаичной, слишком сентиментальной, «слишком человеческой». На смену приходит более фамильярный, менее ответственный и в общем игровой тип отношения между автором, произведением и читателем. В этих обстоятельствах стиль все более отчуждается от автора, становится аналогом «маски», а не «живого лица» и по существу возвращается к тому статусу, который ему был придан в античности. Анна Ахматова афористически сказала об этом в одном из четверостиший цикла Тайны ремесла (1959):

Не повторяй – душа твоя богата –
Того, что было сказано когда-то,
Но, может быть, поэзия сама –
Одна великолепная цитата.

Понимание литературы как единого текста, с одной стороны, облегчает поиск и использование уже найденных художественных средств, «чужих слов», но, с другой стороны, налагает ощутимую ответственность. Ведь в обращении с чужим как раз и проявляется свое , умение уместно использовать заимствованное. Поэт русской эмиграции Г.В.Иванов очень часто в своем позднем творчестве прибегал к аллюзиям (намекам) и прямым цитатам, сознавая это и открыто вступая с читателем в игру. Вот короткое стихотворение из последней книги стихов Иванова Посмертный дневник (1958):

А что такое вдохновенье?
– Так... Неожиданно, слегка
Сияющее вдохновенье
Божественного ветерка.
Над кипарисом в сонном парке
Взмахнет крылами Азраил –
И Тютчев пишет без помарки:
«Оратор римский говорил...»

Последняя строка оказывается ответом на вопрос, заданный в первой строке. Для Тютчева это особый момент «посещения музы», а для Иванова сама строка Тютчева и есть источник вдохновения.

Стили русского литературного языка


Высокая культура разговорной речи и письменной речи, хорошее знание и развитие чутья родного языка, умение пользоваться его выразительными средствами, его стилистическим многообразием – самая лучшая опора самое верное подспорье и самая надежная рекомендация для каждого человека в его общественной жизни и творческой деятельности.

В.А. Виноградов

Язык - это средство общения людей, орудие формирования и выражения мыслей и чувств, средство усвоения новой информации, новых знаний. Но для того чтобы эффективно воздействовать на разум и чувства, носитель данного языка должен хорошо владеть им, т. е. обладать речевой культурой.

М. Горький писал, что язык - это первоэлемент, основной материал литературы, т. е. что лексика, синтаксис, весь строй речи - это первоэлемент, ключ к пониманию идей и образов произведения. Но язык - это и орудие литературы: «Борьба за чистоту, за смысловую точность, за остроту языка есть борьба за орудие культуры. Чем острее это орудие, чем более точно направлено - тем оно победоносней».

Стилистика (слово «стиль» происходит от названия иглы, или стилета которым древние греки писали на вощаных дощечках) – это раздел науки о языке, изучающий стили литературного языка (функциональные стили речи), закономерности функционирования языка в разных сферах использования, особенности употребления языковых средств в зависимости от обстановки, содержания и целей высказывания, сферы и условии общения. Стилистика знакомит со стилистической системой литературного языка на всех его уровнях и стилистической организацией правильной (с соблюдением норм литературного языка), точной, логичной и выразительной речи. Стилистика учит сознательному и целесообразному использованию законов языка и употреблению языковых средств в речи.

В лингвистической стилистике существует два направления: стилистика языка и стилистика речи (функциональная стилистика). Стилистика языка исследует стилистическую структуру языка, описывает стилистические средства лексики, фразеологии и грамматики. Функциональная стилистика изучает, прежде всего, различные виды речи, их обусловленность различными целями высказывания. М. Н. Кожина дает следующее определение: «Функциональная стилистика - это лингвистическая наука, изучающая особенности и закономерности функционирования языка в различных видах речи, соответствующих тем или иным сферам человеческой деятельности и общения, а также речевую структуру складывающихся при этом функциональных стилей и «нормы» отбора и сочетания в них языковых средств» 1 . В своей основе стилистика должна быть последовательно функциональной. Она должна раскрывать связь разных видов речи с тематикой, целью высказывания, с условиями общения, адресатом речи, отношением автора к предмету речи. Важнейшей категорией стилистики являются функциональные стили - разновидности литературной речи (литературного языка), обслуживающие различные стороны общественной жизни. Стили -это разные способы использования языка при общении. Каждый стиль речи характеризуется и своеобразием отбора языковых средств, и неповторимым сочетанием их друг с другом.

Таким образом, выделяется пять стилей русского-литературного языка:

Ø разговорный

Ø официально-деловой

Ø научный

Ø публицистический

Ø художественный.

Разговорный стиль


Разговорный стиль относится к устной форме существования языка. Отличительные черты устной речи могут быть целиком отнесены к разговорному стилю. Однако нельзя смешивать понятия: «устная речь» и «разговорный стиль». Устная речь - явление более широкое, чем стиль. Хотя разговорный стиль в основном реализуется в устной форме общения, в устной же речи осуществляются и некоторые жанры других стилей, например: доклад, лекция, рапорт и др.

К внутристилевым чертам разговорного стиля относится непринужденность изложения, его конкретность, экспрессивность, выражение субъективного отношения к излагаемому, непосредственное влияние внеязыковых элементов и проч.

Собственно языковые черты разговорного стиля обусловлены его внутристилевыми чертами.

Лексика разговорного стиля делится на две большие группы:

1. общеупотребительные разговорные слова;

2. разгоновные слова, социально или диалектно ограниченные.

Общеупотребительная лексика в свою очередь делится на разговорно-литературную (связанную нормами литературно употребления) и разговорно-обиходную (не связанную строгими нормами употребления), к последней примыкает просторечие.

Просторечная лексика также неоднородна:

1)просторечие, находящееся на грани литературного употребления, негрубое по своей сути, несколько фамильярное, бытовое, например: картошка вместо картофель, смекалка вместо сообразительности сделаться вместо случиться, проштрафиться вместо провиниться.

2) просторечие внелитературное, грубое, например: подъезжать вместо добиваться, шлепнуться вместо упасть, плести вместо говорить несуразное, таскаться, шляться вместо ходить без дела; сюда относятся и собственно вульгаризмы, и бранные слова бельма (глаза), околеть, подохнуть; хлыщ, холуй и т.д. Такие слова используются в определенных стилистических целях - обычно при изображении отрицательных явлений жизни.

Разговорная лексика, социально или диалектно ограниченная включает в себя такие лексические группы, как разговорные профессионализмы (например, названия разновидностей бурого медведя: стервятник, овсяник, муравьятник и др.), диалектизмы (гуторить - говорить, векша - белка, стерня - жнивьё) жаргонная лексика (плезир - удовольствие, забава; пленер - природа), арготическая (расколоться - предать; салага, салажонок - молодой, неопытный; корочки - ботинки). Много жаргонизмов возникло еще до революции в речи господствующих классов, некоторые жаргонизмы сохранились из речевого обихода деклассированных элементов. Жаргонная лексика может быт связана и с возрастной общностью поколений, например, в язык молодежи: шпаргалка, пара (двойка).

Все эти разряды лексики имеют узкую сферу распространения, в экспрессивном плане они характеризуются предельной сниженностью.

Основной же лексический пласт разговорного стиля составляют общеупотребительные слова как собственно разговорные, так и просторечные. Обе эти категории слов близки друг другу, грань между ними зыбка и подвижна, а подчас и трудно уловима, недаром в разных словарях многие слова снабжены разными пометками (например, слова вприсядку, вправду в «Толковом словаре» под ред. Д.Н. Ушакова отнесены к разговорным, а в четырехтомном «Словаре современного русского литературно языка» _ к просторечным; слова богатей, ветрогон, кислинка в «Толковом словаре» под ред. Д.Н. Ушакова оцениваются как просторечные, а в «Словаре современного русского литературного языка» не имеют помет, т. е. отнесены к межстилевым - стилистически нейтральным). В «Словаре русского языка» под ред. С.И. Ожегова расширены границы разговорной лексики: многие слова, отмеченные в других словарях как просторечные, отнесены в разряд разговорных. Некоторые просторечные слова в словарях имеют двойную помету - просторечное и областное, так как многие распространенные диалектизмы переходят в разряд просторечных слов.

Для разговорного стиля характерно преобладание слов с эмоционально-экспрессивной окраской, с пометой «ласкательное», «шутливое», «бранное», «ироническое», «уменьшительное», «презрительное» и др.

Для синтаксиса разговорной речи характерны также умолчания, незаконченность высказываний, обилие эллипсов и неполных предложений, слов-предложений, многочисленных повторов, вставных конструкций, употребление вопросительных и восклицательных предложений, риторического вопроса как формы эмоционального утверждения или подведения итога, инверсия различных частей речи (в особенности прилагательных в роли определения в именных словосочетаниях), ослабление синтаксических форм связи между частями высказывания, употребление бессоюзных сложных предложений, синонимичных сложноподчиненным, преобладание сочинительных предложений над подчинительными диалогический характер высказывания.

Разговорная речь может быть использована в определенных стилистических целях. В речи автора она выполняет функции стилизации и оценки.

В оценочной функции разговорная речь в сочетании с книжной (в речи автора и в речи персонажей) служит целям сатирического снижения (этим и объясняется ее способность выступать в оценочной функции), средством создания комического эффекта. Разговорная речь используется также для реалистического изображения быта определенной социальной среды, для передачи манеры простой, непринужденной речи. Она также является замечательным средством речевой характеристики.

Просторечие, не обладающее эмоциональными оттенками резкого осуждения, придает высказыванию грубоватый тон, и потому его употребление в литературной речи очень ограничено. Его употребляют в основном с художественно-выразительными целями (как средство речевой характеристики персонажа). В официально-деловом и научном стилях просторечие недопустимо.

В произведениях современной художественной литературы элементы разговорного стиля очень часто используются в несобственно-прямой речи.

В настоящее время литературно-разговорная разновидность разговорного стиля является основной функционально-стилистической разновидностью общенародного языка, на основе которой и за счет которой обогащаются книжные стили.

Официально-деловой стиль


Остановимся на характеристике наиболее замкнутого с функциональной точки зрения книжного стиля - официально-делового.

Официально-деловой стиль включает в себя различные документы: от государственных актов до деловой переписки. Несмотря на различие языка разных документов (в зависимости от их назначения), данному стилю в целом свойственно много общих специфичных именно для него черт. К основным внутристилевым чертам этого стиля следует отнести ясность, точность, императивность, предписывающий характер, полноту и объективность высказывания, конкретность, четкость формулировок, что определяется основным назначением документов - информировать о бесспорных фактах. Это также логичность и лаконизм изложения, особые формы расположения материала.

Внутристилевые черты формируют всю собственно языковую структуру стиля.

Стандартизация, единообразие речевых средств, речевые стандарты и даже известный шаблон, присущие ряду документов, необходимы для удобства общения в данной сфере.

По степени стандартизации официально-деловые документы неоднородны. Одни без определенной стандартной формы теряют юридическую ценность (например, паспорт), другие для удобства общения печатают как стереотип (например, бланки), третьи (например, отчеты, протоколы, деловая переписка и т. д.) не имеют устойчивых стандартных форм.

Однако для всех трех групп общими оказываются некоторые определенные языковые характеристики. Это - на лексическом уровне: своеобразная лексика и фразеология, не встречающаяся в других стилях (например: проживает, занимает площадь вместо живёт, лицо вместо человек, зачисляют на работу вместо принимают, предоставляется отпуск вместо даётся): употребление слов в их прямых конкретных значениях; отсутствие эмоционально окрашенной и иностилевой (разговорной, просторечной) лексики; широкое использование речевых стандартов (в том числе с отыменными предлогами в целях, за счёт, со стороны, в области и отглагольными существительными) и других словесных трафаретов, которые вполне уместны в ряде жанров официально-делового стиля.

Некоторым видам официально-деловых документов присуще использование слов не в прямом, а в переносном значении, а также использование «высокой» лексики. «Высокая» лексика (посол отбыл (а не уехал), ныне, держава и т. п.) используется для придания речи значимости и торжественсти.

Для соблюдения международного этикета в дипломатических жументах используется так называемая этикетная, комплиментрная лексика: Его Высочество, госпожа, Его Превосходительство и т. п.

На синтаксическом уровне для официально-делового стиля специфическим является четкое построение сложного предложения с отчетливым членением на определенные отрезки и ярко выраженной связью между частями предложения (союзной, предложной, местоименной, наречной), с деепричастными и причастными оборотами. Порядок слов обычно прямой. Вводные слова, как правило, ставятся в начале предложения. Придаточное обстоятельственное предложение ставится перед главным предложением, если акцент делается на обстоятельствах совершения действия, и в конце, если они только поясняют главную мысль; обстоятельство ставится ближе к слову, к которому оно относится. Широко используются в официально-деловом стиле страдательные конструкции. Их используют в тех случаях, когда необходимо подчеркнуть сам факт выполнения действия (например: зачислено на работу 125 человек, телеграмма послана и т. п.) без указания на субъект действия. Употребляют страдательные конструкции и для речевого этикета (например, нами неоднократно указывалось, подчёркивалось, отмечалось и т. д.).

Существуют стандартные речевые модели ряда документов. Так, служебный документ обычно строится по схеме: вступление, главная часть, доказательства, заключение. Во вступлении обосновывается вопрос или указывается причина его возникновения; Дается ссылка на вышестоящую организацию, во исполнение приказа или решения которой составляется служебный документ. В главной части излагается (и доказывается) существо вопроса. В заключении делаются выводы, которые должны логически вытекать из изложения.

Научный стиль


Каковы особенности второго, относительно функционально замкнутого стиля - научного?

Научный стиль - понятие широкое. Он используется в области науки и техники, но объединяет неоднородные по форме виды литературы, которые весьма разнообразны по назначению и содержанию.

К научной литературе относятся монографии, статьи в научных журналах, научно-справочная, справочно-энциклопедическая, учебная литература, научно-техническая информация (аннотация, реферат и пр.), производственно-техническая литература и т. д.

Для научного стиля специфичными внутристилевыми чертами, которые формируют всю его языковую систему, являются отвлеченно-обобщенность, логичность, объективность и точность в отличие от речи художественной, общим свойством которой является художественно-образная конкретизация.

Научное изложение рассчитано на логическое, а не эмоционально-чувственное восприятие. Поэтому эмоциональные языковые элементы не играют решающей роли в научных произведениях. Однако это не исключает в научных работах (особенно в полемических) эмоциональных элементов. Более того, они придают научной прозе глубокую убедительность, особенно потому, что резко констатируют с общим «бесстрастным», сухим характером научного изложения.

Что же типично для научной речи наших дней?

Прежде всего, научный стиль характеризуется насыщенностью фактическим материалом, точной и сжатой информацией.

Задача научного произведения – доказательство определенных положений и гипотез, их аргументация, систематизированное изложение научных проблем. Поэтому научное произведение в основном состоит из цепи рассуждений и доказательств.

Как известно, задача и содержание высказывания определяют и форму выражения. У научного высказывания есть своя форма выражения, свой стиль, обусловленный содержанием научного сообщения и целями, которые стоят перед ним.

Научный стиль относится к письменно-книжному типу речи (правда, он может проявляться в устной речи в виде бесед, докладов, сообщений, выступлений, вопросов, реплик в дискуссиях, лекций и т. д.) и поэтому обладает всеми ее особенностями, и, прежде всего тем, что научные произведения пишутся на общелитературном, строго нормированном языке. Но для научного стиля типичен особый запас слов, словосочетаний и конструкций, необходимых в данной сфере общения.

Можно назвать следующие общие языковые черты научного стиля: соответствие нормам литературного языка, точность, ясность и лаконичность в выражении мыслей, высокий процент терминов, употребление слов в их предметных конкретных значениях, «безличность», монологический характер высказывания, последовательность, завершенность, полнота высказывания, тесная связь отдельных частей высказывания, что достигается широким использованием сложных предложений с союзными, местоименными, наречными связями, причастных, деепричастных оборотов, перечислений, использование именных сочетаний (определения с определяемым словом) с «цепочкой» родительных падежей (особенно в заглавиях), использование условных знаков и символов.

Научный стиль неоднороден по своему составу. В нем, прежде всего можно выделить такие разновидности, подстили, как научно-техническая и научно-гуманитарная речь.

Научные произведения могут по своим языковым чертам отличаться в зависимости от жанровых различий, читательского адреса, индивидуальной манеры пишущего и т. д.

Лексико-фразеологический состав научного стиля включает в себя книжно-письменную лексику.

Основу всякого научного изложения, больше половины всего словарного состава его, составляют общеупотребительные слова в их прямых конкретных значениях.

В научных произведениях не употребляется иностилевая лексика, слова, которым в словаре русского языка соответствуют пометы: бранное, ироническое, шутливое, ласкательное, фамильярное и тд., редки слова с яркой стилевой окраской, взятые из других стилей (например, просторечия), почти не встречаются переносные значения слов.

Основное внимание в научных произведениях привлечено к логической стороне излагаемого. Поэтому здесь широко используются ручная и техническая терминология (поскольку она несет функцию передачи научных понятий) и общенаучная лексика, в том числе отвлеченные слова, обозначающие абстрактные понятия..Название же конкретных предметов, а также людей в основном даются по признаку, действию, специальности или должности.

На синтаксическом уровне для научного стиля характерно широкое использование словосочетания (в том числе многочленного, особенно именного) и формы родительного падежа в именных сочетаниях, например: Разбор значений концентраций отдельных измерений в каждой серии невысок.

Специфической особенностью научной речи является ее завершенность, полнота и логическая последовательность изложения, тесная связь между отдельными отрезками текста, отдельными предложениями. Основной структурой научной речи является повествовательное предложение с нейтральным (в стилевом отношении) лексическим наполнением, с логически правильным порядком слов с союзной связью между частями предложения.

Вопросительные предложения выполняют в научной речи специфические функции, связанные со стремлением пишущего привлечь внимание к излагаемому.

Для научного текста характерны сложные и осложненные предложения различных видов. При этом сложное предложение в научных произведениях отличается ясным логическим строением, четкостью синтаксических связей.

В научных произведениях чаще встречаются сложноподчиненные, а не сложносочиненные предложения. Это объясняется тем, что подчинительные конструкции выражают сложные причинные, временные, условные, следственные и тому подобные отношения, и тем, что отдельные части в сложноподчиненном предложении теснее связаны между собой, чем в сложносочиненном.

Синтаксические средства выразительности используются в научной литературе очень ограниченно и с иной целью, чем в художественной или публицистической литературе. Здесь это, как правило, средство, помогающее читателю легче усвоить научные истины.

В целом, для научной речи характерен очень четкий синтаксис, позволяющий широко аргументировать то или иное положение, избегать двусмысленности, неясности высказывания, логически излагать ход мыслей.

Публицистический стиль


Что же касается последнего, собственно коммуникативного книжного стиля (публицистического) и эстетико-коммуникативного (художественного), то эти стили не обладают функциональной замкнутостью и, по существу, включают в себя элементы многих стилей.

Публицистический стиль - понятие неоднородное, и связано это с многообразием публицистических жанров.

К внутристилевым чертам публицистического стиля относится информативная насыщенность речи, конкретность, фактографичность, логичность, лаконичность и экспрессивность, эмоциональность, побудительность изложения.

Публицистический стиль, обслуживающий сферу политики и идеологии, ставит своей целью точно, оперативно и в доступной форме информировать население о важнейших событиях, происшедших у нас в стране и за рубежом, а также воздействовать на читателя, вызвав в нем определенное отношение к изображаемому, ибо публицистика - это средство массовой информации и пропаганды.

Информативная функция публицистического стиля, его логичность и фактографичность приводят к широкому использованию в этом стиле информационных предложений, сообщающих о каком-либо событии или факте. Такие стилевые черты публицистического стиля, как экспрессивность, эмоциональность, побудительность, приводят к широкому использованию в этом стиле лексикофразеологических и синтаксических средств выразительности (тропов и фигур).

Публицистический стиль реализуется в периодической печати, на телевидении, радио, в политических выступлениях. Газетно-публицистические жанры неодинаковы и многоплановы. Особенности языка газеты определяются функциональной многоплановостью газетных жанров и их стилистической неоднородностью. Некоторые жанры представляют собой чистую публицистику (репортаж, заметка обзор), другие граничат с художественной литературой (фельетон, очерк, памфлет), третьи - с официально-деловой литературой (передовая статья).

В основе газетной публицистики лежат принципы социально-оценочного использования языковых средств. В языке газетной публицистики реализуется органическое единство логического и образного начал, обобщенности рассуждений и доказательств научного изложения и образной конкретизации художественного описания. Отсюда в языке газеты сочетаются информативность, логичность и обязательная эмоциональность, оценочность, единство таких противоположных языковых тенденций, как ориентация на стандартизацию речи, использование речевых стандартов (речевых клише), с одной стороны, и стремление к экспрессии, к оживлению речи - с другой.

На синтаксическом уровне для газетно-публицистического стиля характерна простота синтаксических конструкций; упорядочение строя предложения; частая инверсия членов предложения, являющихся логическим центром фразы; использование элементов поэтического синтаксиса (риторический вопрос, анафора, эпифора, градация и т. д.), особенно в агитационно-пропагандистских произведениях; использование элементов разговорного синтаксиса (эллипсис, присоединение, вопросно-ответная форма и др.).

Репортаж соединяет в себе строгую документальность, объективность и протокольность с эмоциональностью и живописностью изображения (эффект присутствия автора).

Специфична по языку и стилю передовая статья, в которой содержится важнейший в идеологическом и политическом отношении материал, и ставятся проблемы государственного и международного значения. Это одновременно директивное и публицистическое произведение. Отсюда наличие в передовой статье речевых клише, с одной стороны, и эмоционально-экспрессивных структур - с другой.

Разнообразны по языково-стилистическим чертам очерк (жанр, пограничный между публицистической и художественной литературой), в котором особо ощутимо присутствие авторского «я», и фельетон, и памфлет, основа которых - сатиричность, сатирическое отношение к действительности и прямая оценка отрицательных фактов, а отсюда использование эмоционально-экспрессивных средств.

В целом, язык газеты характеризуется яркой публицистической страстностью; использованием семантически значимых языковых единиц, экспрессивно-модальных форм; сближением книжной речи с разговорной (демократизацией языка), что приводит к стилистической раскованности, разнообразию средств выражения; лаконичностью, точностью, ясностью, доступностью.

Художественный стиль


Понятие язык художественной литературы неоднозначно. Оно включает в себя понятие языка и стиля писателя. Под языком писателя понимаются языковые единицы, использованные в тексте и выполняющие там определенные функции. Стиль писателя, его художественного произведения – это отражение и реализация в тексте произведения элементов художественного стиля речи, его образной системы. __

Язык художественной литературы занимает особое место в литературном языке, ибо он использует все средства общенародного языка для создания художественных образов и воздействия на ум и чувства читателя.

К особенностям стиля художественной литературы следует отнести, во-первых, единство коммуникативной и эстетической функции, что определяется двоякой задачей художественной литературы: не только рассказать, но и воздействовать на читателя; во-вторых, это многообразие используемых в художественной литературе языковых средств: здесь могут употребляться, по существу, элементы любого функционального стиля; в-третьих, это широкое использование тропов, фигур и других изобразительно-выразительных средств языка; в-четвертых, это присутствие образа автора, его авторская индивидуальность, его мировосприятие, мировоззрение, идейные и эстетические взгляды и т. п.

Художественная литература - это особый способ отражения и познания действительности. В художественном произведении, по словам В. В. Виноградова, происходит эмоционально-образная, эстетическая трансформация средств общенародного языка. Задача писателя - дать правдивое художественно-социальное осмысление изображаемых фактов.

Отличительными внутристилевыми чертами художественной речи являются художественная образность, смысловая емкость и многозначность художественного слова, художественно-образная конкретизация и эмоциональность. Все языковые средства и стилистические приемы в художественной речи подчинены раскрытию идейно-художественного замысла произведения, и именно замыслом произведения определяется целесообразность и мотивированность примененных автором языковых средств и стилистических приемов.

«В стиле писателя, соответственно его художественным замыслам, внутренне связаны и эстетически оправданы все использованные художником языковые средства.»

При анализе художественного произведения необходимо раскрыть особенности словесной формы, выражающей идейное содержание.

Стиль художественной литературы шире и разнообразнее отдельных функциональных стилей. Стиль художественной литературы – это не совокупность приемов, а важнейшее свойство поэтического образного мышления. Писатель берет из всех функциональных стилей общенародного языка то, что ему нужно для раскрытия темы, выбранной им.

В художественном произведении выделяются три собственно речевых плана: авторское повествование, речь персонажей, авторская характеристика героя.

В авторском повествовании, являющемся у подлинных художников слова образцом литературного языка, реализуется нормативный литературный язык, обычно с широким использованием не йтральных языковых единиц, широко используются элементы разговорной литературной речи, особенно в произведениях, написанных в форме непринужденной беседы с читателем.

В авторской характеристике персонажей чаще всего используются экспрессивно и стилистически окрашенные языковые единицы литературно-разговорной разновидности разговорного стиля речи. Иногда используются и просторечные элементы.

В речи персонажей могут быть (в зависимости от социального положения героя, для речевой характеристики героя) все элементы разговорной речи: литературные и нелитературные (просторечные, жаргонные, диалектные и т. д.).

При анализе речевых характеристик героев важно помнить о стилевых чертах разговорно-бытового стиля, так как именно они реализуются в речи персонажей. Это непринужденность, живость, конкретность речи, ее эмоциональность и экспрессивность, своеобразная стандартность и стереотипность в выборе средств языка, что связано со стереотипностью многих жизненных бытовых ситуаций. Но в речи каждого героя эти особенности реализуются по-разному. Поэтому особое внимание при анализе речевых характеристик героев следует обратить на индивидуальные особенности речи персонажей, которые раскрывают речевой портрет данного героя. Язык персонажа соответствует его внутреннему облику, раскрывает его характер, мысли и настроения, а также соответствует его социальному, профессиональному положению и культурной среде.

Особо следует остановиться на вопросе об образности речи в художественном тексте. Образность здесь создается не только переносным значением слова и особыми лексико-синтаксическими приемами. И стилистически нейтральные средства языка, связанные единством поэтического тона отрывка или всего произведения, могут сыграть роль в создании образа. Образность и поэтическая сила слова иногда заключаются в особых словосочетаниях, 8 которых самые обыкновенные слова приобретают большую силу, и в отдельных ударных ключевых словах. Примером могут служить многие прозаические произведения Пушкина и Чехова, в которых, казалось бы, самые будничные слова (а не тропы) создают образ.

Большую выразительность могут приобретать и грамматические формы слова, и различные синтаксические средства языка. Не только стилистические фигуры, но и параллельные синтаксические конструкции, порядок слов и т. д.

Таким образом, для создания образности используются два вида языковых средств: во-первых, это собственно образные средства самого языка - лексические, семантические, фразеологические поэтизмы, тропы, фигуры; во-вторых, это нейтральные в общем, языке элементы, которые в структуре художественного произведения становятся образными.

В целом индивидуальный стиль произведения писателя определяется его тематикой, и лексическим составом.



Список литературы


1. Головин Б.Н. Основы культуры речи/ Б.Н. Головин.-М.: Высш.шк., 1988.-320с.

2. Пустовалов П.С. Пособие по развитию речи/ П.С. Пустовалов, М.П. Сенкевич.- М.: Просвещение,1987.-288с.

3. Чешко Л.А. Русский язык/Л.А. Чешко.- М.: Высш.шк.,1981.-261с.


Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

(Символ – от греч. Symbolon – условный знак)
  1. Центральное место отводится символу*
  2. Преобладает стремление к высшему идеалу
  3. Поэтический образ призван выражать суть какого-либо явления
  4. Характерно отражение мира в двух планах: реальном и мистическом
  5. Изысканность и музыкальность стиха
Основоположник Д. С. Мережковским, который в 1892 году выступил с лекцией «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (статья опубликована в 1893 г.) Символистов делят на старших ((В. Брюсов, К. Бальмонт, Д. Мережковский, 3. Гиппиус, Ф. Сологуб дебютировали в 1890-е) и младших (А. Блок, А. Белый, Вяч. Иванов и др дебютировали в 1900-е г.)

  • Акмеизм

    (От греческого «акме» - острие, высшая точка). Литературное течение акмеизма возникло в начале 1910-х годов и генетически было связано с символизмом. (Н. Гумилев, А. Ахматова, С. Городецкий, О. Мандельштам, М. Зенкевич и В. Нарбут.) Влияние на формирование оказала статья М. Кузмина «О прекрасной ясности», напечатанную в 1910 году. В программной статье 1913 г. «Наследие акмеизма и символизм» Н. Гумилев называл символизм «достойным отцом», но подчеркивал при этом, что новое поколение выработало «мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь»
    1. Ориентация на классическую поэзию XIX века
    2. Принятие земного мира в его многообразии, зримой конкретности
    3. Предметность и чёткость образов, отточенность деталей
    4. В ритмике акмеисты использовали дольник (Дольник – нарушение традиционного
      5. регулярного чередования ударных и безударных слогов. Строки совпадают по количеству ударений, но ударные и безударные слоги свободно располагаются в строке.), что сближало стихотворение с живой разговорной речью

  • Футуризм

    Футуризм – от лат. futurum , будущее. Генетически литературный футуризм теснейшим образом связан с авангардными группировками художников 1910-х годов - прежде всего с группами «Бубновый валет», «Ослиный хвост», «Союз молодежи». В 1909 г. в Италии поэт Ф. Маринетти опубликовал статью «Манифест футуризма». В 1912 г. манифест «Пощечина общественному вкусу» создали русский футуристы: В. Маяковский, А. Крученых, В. Хлебников: «Пушкин непонятнее иероглифов». Распадаться футуризм стал уже в 1915-1916-е годы.
    1. Бунтарство, анархичность мировоззрения
    2. Отрицание культурных традиций
    3. Эксперименты в области ритма и рифмы, фигурное расположение строф и строчек
    4. Активное словотворчество

  • Имажинизм

    От лат. imagо - образ Литературное течение в русской поэзии XX века, представители которого заявляли, что цель творчества состоит в создании образа. Основное выразительное средство имажинистов - метафора, часто метафорические цепи, сопоставляющие различные элементы двух образов - прямого и переносного. Имажинизм возник в 1918 году, когда в Москве был основан «Орден имажинистов». Создателями «Ордена» стали Анатолий Мариенгоф, Вадим Шершеневич и входивший ранее в группу новокрестьянских поэтов Сергей Есенин

    • Литературный стиль

    Рассмотрением понятия литературный стиль целесообразно завершить анализ типологических категорий, потому что именно в стиле концентрируются, отпечатываются, выступают на поверхность самые разные особенности художественного произведения. Описанию и осмыслению этого понятия посвящено неисчислимое количество работ разного плана. Общеизвестно, что оно возникло в Античности в рамках риторики и с тех пор не переставало занимать сознание и художников, и исследователей. Систематизация исследований, связанных с трактовкой этой категории, содержится во многих работах, из числа которых особо внимательного отношения заслуживают: монография А.Н. Соколова «Теория стилей» (1968) и посмертно опубликованная работа А.Ф. Лосева «Проблема художественного стиля» (1994).

    Всех тех, кто занимался этой проблемой, в первую очередь волновал вопрос, к какой сфере произведения наиболее применимо данное понятие? Подавляющее большинство исследователей пришли к выводу, что понятие стиля ассоциируется со способом изображения и выражения, иначе говоря, с формой. Гёте, используя термины простое подражание, манера, стиль, замечал, что стиль распознается в зримых, осязаемых образах и помогает раскрыть существо вещей. Гегель, различая манеру, оригинальность и стиль, подчеркивал, что стиль проявляется в способе изображения, вытекает из понимания предмета и соответствует требованиям определенного вида искусства. Тэн тоже связывал стиль с внешним выражением. Традиция соотнесения стиля со способом выражения была поддержана большинством теоретиков стиля и в последующие эпохи. К числу таких теоретиков следует отнести русских ученых П.Н. Сакулина, В.В. Виноградова, В.М. Жирмунского, А.В. Чичерина, Я.Е. Эльсберга, Г.Н. Поспелова, А.Н. Соколова и др.

    Естественно, что стиль воспринимался и воспринимается как содержательно обусловленные особенности и способы выражения. В связи с этим возник вопрос о предпосылках и источниках стиля, которые были названы факторами стиля (Поспелов, 1970). К факторам стиля можно отнести проблемно-тематические моменты, тип модальности, жанровую принадлежность произведения, особенности метода и другие аспекты плана содержания. Параллельно с понятием факторы стиля сформировалось понятие носители стиля, к которым, очевидно, и могут быть причислены самые разные аспекты плана выражения, различающиеся в зависимости от того, к какому роду принадлежит произведение – эпическому, лирическому или драматическому.

    Однако все эти особенности формы и способа выражения только тогда приобретают статус и значение стиля, когда в их подборе, сочетании, организации просматривается системность, закономерность, необходимость, обусловленные содержанием. В стремлении обозначить это базовое качество стиля ученые предлагали разные определения: порядок в выражении мысли (Бюффон), уравновешенность и симметрия (Винкельман), соразмерность (Шлегель), координация элементов художественного произведения (Тэн), упорядоченность (Вальцель), единство (Сакулин), структурность (Лосев), цельность, согласованность, системность (Поспелов), взаимодействие компонентов, ощущение закономерности в их соотношении (Соколов).

    Вопрос о классификации, или типологии стилей в начале ХХ в. был поставлен в работах, посвященных живописи, скульптуре и архитектуре, в частности в книге Г. Вельфлина «Основные понятия истории искусств», где была рассмотрена эволюция стиля в произведениях эпохи Возрождения – Барокко и выделены пять принципов организации формы. Этот вопрос возникал в исследованиях и русских искусствоведов. Применительно к литературе подобный аспект привлек внимание и подвергся тщательному обсуждению в серии работ по теории и типологии литературных стилей, созданных в Институте мировой литературы РАН в 70-80-е годы (Теория литературных стилей, 1976, 1977, 1982.) В ходе обсуждения были выделены и охарактеризованы классический стиль (на материале творчества Петрарки, Гёте, Лопе де Вега, Шекспира, французских классицистов, Пушкина); стиль, характеризующийся определенным соотношением гармонии и дисгармонии; стиль, сочетающий в себе аналитизм и полифонизм, и стили, не получившие специального определения, но ассоциирующиеся с творчеством крупнейших художников слова – Толстого, Достоевского, Чехова, Горького, Шолохова.

    Обнаружить ту или иную закономерность, позволяющую констатировать наличие стиля и его специфику, можно, по-видимому, только путем анализа и внимательного изучения текста произведения. Этому способствует использование таких понятий, как стилевая доминанта, или система стилевых доминант (Есин 1998). Конечно, при выявлении доминант возможны разные пути и разные результаты. Приведем одно из суждений чуткого и внимательного исследователя, работавшего в данной области: «Стилевая структура произведений Л. Толстого, насквозь организованная «диалектикой души» с ее нравственным императивом, стилевая структура романов Достоевского, «диалогическая», вызванная к жизни «диалектикой идей» и имеющая своим императивом предел человеческих возможностей… По отношению к пушкинской стилевой структуре такая структура кажется намного запутаннее… Стилевая структура «Жизни Клима Самгина» выглядит алогичной, бесследственной, беспричинной: одни события в ней сыплются за другими. И это результат сознательного авторского принципа показа бесконечно усложнившихся форм связей явлений и событий» (Киселева, 311–312). Попробуем показать на одном примере, каким может быть путь анализа стиля. А в качестве примера позволим себе взять такое сложное творение, как «Война и мир» Л.Н. Толстого.

    Целесообразно начать с самого общего взгляда на произведение, что прежде всего подразумевает восприятие его как целого, а это, в свою очередь, ассоциируется с жанровыми качествами. Как известно, Толстой серьезно размышлял по поводу жанра своего сочинения: «Что такое «Война и мир»? Это не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника. «Война и мир» есть то, что хотел и мог выразить автор в той форме, в которой оно выразилось» (Толстой 1981, Т. 7, 356). Общеизвестно, что в итоге это великое творение получило название: роман-эпопея. Уточняя вопрос о жанре «Войны и мира», следует сказать, что сочинение Толстого несомненно связано с романной традицией. Роман, как отмечено в разделе «Литературные жанры», предполагает изображение такой ситуации, где в центре судьба личности. Об этом свидетельствуют известные в то время произведения Констана, Стендаля, Бальзака, Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Гончарова, Достоевского и самого Толстого, автора трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность». Конечно, в большинстве произведений названных писателей романная ситуация, т. е. сосредоточенность на неординарных героях и их личностных качествах, вырисовывалась весьма четко, хотя герои подчас были показаны в многообразных и подчас широких отношениях с той или иной средой. Но столь масштабного изображения русского общества в период войны и мира, какое было задумано Толстым на этот раз, еще не встречалось. Вероятно, это обстоятельство и заставило писателя усомниться в принадлежности своего сочинения к романной традиции.

    На деле и здесь в центре внимания, а значит, и в центре сюжета судьба пятерых героев – Андрея Болконского, Пьера Безухова, Наташи Ростовой, Марьи Болконской и Николая Ростова. А всего в «Войне и мире» более 500 персонажей, которые с разной степенью полноты и скрупулезности обрисованы автором. Общее время действия составляет около 15 лет. Первая встреча с героями происходит в июле 1805 г. Роман открывается сценой вечера у фрейлины Шерер в Петербурге, где присутствуют Болконский и Безухов; в седьмой главе первого тома читатель попадает в дом Ростовых в Москве, где отмечают семейный праздник – именины Наташи и графини Ростовой; встреча с княжной Марьей произойдет в 22-й главе, где рассказывается, как она живет вместе с отцом в родовом имении Лысые Горы. Расставание наступает спустя семь лет после окончания Отечественной войны.

    Что касается князя Андрея, то можно заметить, что его жизнь со всеми ее сложностями и перипетиями протекала на глазах у читателей с 1805 по 1812 г., когда он получил смертельное ранение, будучи командиром полка во время Бородинского сражения. Говоря о судьбе Пьера, надо сказать, что ему было особенно трудно в этой жизни: у него не было семьи, он ощущал себя незаконнорожденным сыном, князь Василий толкал его в среду золотой молодежи, затем в объятия своей холодной, расчетливой дочери Элен, что и привело к нелепой женитьбе. Кроме того, на долю Пьера выпали особые испытания: он ощутил дыхание смерти на Ново-Девичьем поле, пережил плен, когда голодный и босой вынужден был идти по мерзлой земле, видел смерть и французов, и русских, и своего друга Каратаева, а в конце – юного Пети Ростова. Ко всему этому, несомненно, прибавились наблюдения над поведением высших слоев русского общества после войны 1812 г., что укрепило его в мысли о неотвратимости перемен в стране и необходимости своего участия в их осуществлении. Поэтому через семь лет после окончания войны мы застаем его приехавшим из Петербурга в имение Ростовых Лысые Горы, очевидно, после встречи с единомышленниками, озабоченным судьбами России. Таким образом, для осознания своей роли и своего назначения, по замыслу Толстого, ему потребовалось немало времени. Наташа Ростова тоже пережила достаточно много – обретение и потерю Болконского, смерть отца, младшего брата, лишения военного времени, разорение семьи. Поэтому встреча с Пьером после войны, возможность счастливой семейной жизни и наличие духовного понимания их друг другом – это награда за перенесенные ею страдания. Немало пережила и княжна Марья. Николай Ростов, будучи боевым офицером, к счастью, остался жив, обрел жизненный и нравственный опыт, хотя интеллектуально мало изменился.

    Что касается массы героев, включая Анну Павловну Шерер, Элен Курагину-Безухову, князя Василия, даже таких симпатичных писателю героев, как старшие Ростовы и их родственница Марья Дмитриевна Ахросимова, то весьма очевидно, что в их бытовом укладе и тем более внутреннем мире, т. е. сознании, из года в год принципиально ничего не меняется. Значит, временные границы повествования, составляющие около 15 лет, определяются временем, которое обусловливается романным замыслом, т. е. толстовским замыслом показать личность в процессе интеллектуальных и нравственных поисков, в ходе становления и осознанного обретения ею своего «я» и своего места в жизни.

    Место действия тоже свидетельствует о романном начале как определяющем, ибо место действия – это в первую очередь место пребывания князя Андрея и Николая Ростова в разных точках Европы и России, Пьера – в поездках по России, в Можайске, Бородине; Ростовых и Болконских в Москве, Петербурге, имениях, а также в Мытищах, Посаде, Ярославле, Воронеже.

    Конечно, их жизнь протекает в соприкосновении со многими людьми, но ближайшее окружение – это семья. Принадлежность к определенному типу семьи и укорененность в ней – очень важный фактор в формировании индивида как личности. Наиболее благоприятные в этом плане условия сложились для князя Андрея и княжны Марьи. Суровая атмосфера быта в Лысых горах и привычка к делам любого рода заложили в Андрее стремление к серьезным занятиям, а в княжне Марье потребность в духовно насыщенной и нравственной жизни. Столь же глубоко связана Наташа с семьей Ростовых, что благоприятно для нее и для ее родных, поскольку мир этой семьи – это мир любви, искренности, простоты, естественности. Помимо семьи, те же лица связаны с более широким кругом людей – с военной средой, с массой москвичей и петербуржцев, с провинциальными кругами, с поместным миром. Благодаря этому русское общество 1805–1812 гг. обрисовано с предельной полнотой и обстоятельностью, и понятие «энциклопедия русской жизни», введенное Белинским, в не меньшей мере относится и к «Войне и миру». Однако полнота и размах в изображении общества не мешают постоянному вниманию к судьбам главных героев и тем самым развитию и сохранению романного замысла, организующего текст.

    Вовлечение в сферу внимания событий и обстоятельств 1812 года необыкновенно расширяет пространственные рамки повествования за счет изображения огромного количества событий – горящей Москвы, оставленной русскими и заполненной французами, военных баталий и связанных с этим передвижений войск, перемещения штаба Кутузова, действий партизанских отрядов и т. п. При этом и здесь, т. е. в соответствующих главах третьего и четвертого томов, как правило, кратко или подробно сообщается о присутствии романных героев (князь Андрей в беседе с Кутузовым накануне сражения, затем на одном из участков Бородинского поля; Пьер сначала там же, а затем в Москве и в плену; Николай в своем отряде; Наташа вместе с семьей в сборах к отъезду из Москвы и в организации помощи раненым, даже пятнадцатилетний Петя в отряде Денисова и т. д.). Но основной задачей во многих главах становится изображение России в тот момент, который Гегель назвал бы героическим состоянием мира, так как тут решаются судьбы страны, а вместе с этим и отдельных людей. Эта задача отражается и на характере течения времени.

    В первых двух томах излагаются события семи лет (1805 – середина 1812), когда преобладает ровное течение времени, при этом очень часто сопровождающееся указанием на дату того или иного эпизода. В целом в повествовании даты называются 95 раз, в том числе в первых двух томах 50 раз, в третьем и четвертом – 45. Но цифра 50 относится к семи годам, а цифра 45 – фактически к одному году. Значит, в конце время как бы сгущается: в 1812 г. даты называются в 40 случаях; в 1813, 1814 и 1820 – в пяти. Если не называется число и месяц года, то очень часто сообщается: на другой день, через столько-то недель, спустя три дня и т. п. Это способствует не только ощущению достоверности изображаемого, но и возможности включения происходящего с героями в историческое время. Смена эпизодов, сцен и ситуаций подчиняется хроникальному принципу, при этом переход от одной ситуации к другой происходит столь органично и естественно, что не вызывает удивления или сомнения, а граница перехода очень часто обозначается указанием на время, будь то год, месяц или даже число.

    Итак, произведение Толстого не утрачивает качеств романа, но приобретает качества эпопеи. В силу этого и хронотоп не меняется, а обогащается. Время сгущается, концентрируется, насыщается событиями непосредственно исторической значимости. Однако в эпилоге писатель возвращает действующих лиц из героического в романный мир и показывает, как выглядит жизнь двух семей – Ростовых и Безуховых – спустя семь лет после трагических событий 1812 г. Поэтому обозначение жанра всего произведения как романа-эпопеи совершенно оправдано.

    Указанные жанровые, а следовательно, содержательные особенности порождают принципы изображения, определяющие стиль Толстого, в наибольшей степени проявившийся в данном произведении. Впечатление широты, масштабности, полноты картины мира, воссозданной писателем, достигается в первую очередь за счет преобладания предметной изобразительности и ее функциональной значимости, т. е. умения выпукло, зримо передать внешний облик героев, место действия, будь то дом, пейзаж, поле боя, заседание совета или штаба, официальный прием или светский раут.

    Это качество и вызывает ощущение пластичности, наглядности изображенного. В доказательство можно привести массу примеров. Стоит вспомнить картины поместной жизни в Лысых Горах, Богучарове, Отрадном, в имении дядюшки Ростовых, сцены московского, петербургского и военного быта в разные периоды времени. При этом Толстой воспроизводит не только и не столько интерьеры, убранство домов, как любил делать Гоголь, сколько поведение людей, пребывающих в стенах загородных или столичных домов, на улицах Москвы и на полях сражений. Великолепно описание именин в доме Ростовых, сборов на бал Наташи и Сони, сцен охоты, чинных обедов в доме Болконских и непринужденных праздников в доме Ростовых.

    Нельзя не заметить мастерства Толстого в описании «коллективных сцен», т. е. всякого рода балов, приемов, раутов, баталий. В таких сценах вырисовываются характеры действующих лиц, а главное, передается атмосфера того или иного круга или сообщества. Стоит вспомнить вечер у Шерер, прием в Английском клубе в честь князя Багратиона, бал в Вильно в день начала войны, заседания в штабе Кутузова, эпизоды Бородинского сражения и др. Приведем небольшой фрагмент описания петербургского бала (первого петербургского бала Наташи), который отмечен посещением царственной особы: «Вдруг все зашевелилось, толпа заговорила, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево… Музыканты играли польский, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: Александр, Елизавета, восхищаете вы нас. Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь. Какой-то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары польского».

    Помимо искусства предметной изобразительности, которым виртуозно владел Толстой, он был непревзойден в изображении внутреннего мира персонажей. Несколькими штрихами художник умел передать состояние любого действующего лица, будь то стареющая графиня Ростова, юный Николенька Болконский и многие другие. Примечательны сцены тревоги графини Ростовой за Наташу, за Петю, Анны Михайловны Друбецкой за своего сына, а также моменты, свидетельствующие о страхе Николая Ростова во время одного из сражений в Европе; негодования Андрея Болконского при виде беспорядка в русской армии в 1805 г.; переживаний Кутузова за исход Бородинского сражения, а еще более – за ход событий и необходимость сохранения армии при изгнании французов из России.

    Но основная заслуга писателя заключалась в анализе и воспроизведении субъективного мира романных героев, который требовал особого внимания и соответствующих способов изображения. Используя мысль одного из исследователей творчества Тургенева, можно сказать: «На построение характеров доминирующих героев идет самый сложный многосоставный материал» (Долотова, 1973). Это может быть отнесено и к героям Толстого. Психологическая манера Толстого характеризуется тем, что его психологизм, в отличие от такового у Достоевского, «не бросается в глаза». Он может быть косвенным, когда состояние героя передается через внешность, жесты, манеры, мимику и сами поступки, как в эпизодах, воссоздающих волнение Наташи перед балом, на балу, перед объяснением с Болконским, после известия о его ранении и присутствии в обозе раненых. Психологически выразительны портреты героев, например, портрет Андрея Болконского, когда он, покинув Петербург, приехал под начало Кутузова и ощутил себя нужным в военном деле: «В выражении его лица, в походке не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, занятого делом, приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд были веселее и привлекательнее».

    Прямой психологизм является там, где непосредственно, словами самих героев, передается их состояние. Наиболее репрезентативна с этой точки зрения монологическая речь, обращенная очень часто к самим себе. У Николая Ростова монологи возникают в моменты особых волнений и потому весьма эмоциональны: «Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно! …И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть! И зачем же он это делает со мной?…». У Наташи тоже: «Неужели это я, та девочка-ребенок (так все говорили обо мне), неужели я теперь с этой минуты жена, равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим? Неужели это правда?

    Неужели правда, что теперь нельзя уже шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?» Размышления князя Андрея, возникающие по разным поводам, личным и общественным, как правило, более спокойны и логичны: «Да, это добрые, славные люди, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелести девушка!» Пьер в разной степени эмоционален, в зависимости от ситуации и темы его раздумий: «Да, он очень красив (о Долохове), я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Примеров подобного рода может быть приведено очень много.

    Своеобразие психологизма Толстого заключается в умении сочетать и сопрягать мысли и настроения, выраженные с помощью прямой речи героя, с мыслями и состояниями, переданными в форме косвенной или несобственно-прямой речи, сопровождающиеся комментариями повествователя-автора. Несобственно-прямая речь более сложна и трудна для восприятия читателей, так как здесь умственно-психологическое состояние героев передается словами автора, сохраняя при этом особенности речи героя. Существует мнение, что в ««Войне и мире» на первом месте стоят внутренние монологи, переданные прямой речью, в «Анне Карениной» эти две формы сосуществуют» (Кожевникова, 1994). При сравнении двух романов, вероятно, справедливо такое умозаключение, но в «Войне и мире» тоже очень много случаев использования несобственно-прямой речи. В таких случаях взаимопроникновение голосов героя и автора, в частности привнесение авторского голоса, становится особенно заметным. Вот один из примеров: «Он (князь Андрей) посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что-то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не о чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях? О своих надеждах на будущее? Да и нет».

    Замечательная особенность манеры Толстого заключается в умении незаметно переходить от передачи прямой речи к косвенной, затем несобственно-прямой и обратно. Причем переключения эти кажутся очень органичными, а читатель поражается, насколько Толстой способен постичь и передать состояние героев самого разного типа, в том числе женщин. «Как ни стыдно ей (княжне Марье) было признаться, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и последний раз», – таковы мысли героини после встречи с Николаем Ростовым в Богучарове перед приходом французов.

    Высказывания героев в форме внутренних монологов или косвенной и несобственно-прямой речи настолько органично вписываются в конкретную ситуацию, что и в этом случае возникает впечатление наглядности, зримости отдельных образов и ситуации в целом. Ощущение пластичности и живописности (не в смысле красоты, а в смысле наглядности) создается в процессе и повествования, и описания. При этом повествователь как бы отсутствует, предоставляя право самим героям демонстрировать и свои мысли и действия.

    Однако временами повествователь не хочет остаться незаметным, он непосредственно сопровождает повествование и описание рассуждениями, а лучше сказать, эмоционально окрашенными размышлениями по поводу исторических событий и обстоятельств, с которыми были связаны судьбы героев (особенно часто это случается в третьем и четвертом томах произведения). Именно исторические события двенадцатого года, весьма значимые для судеб России, вызывают у автора потребность как можно подробнее охарактеризовать их и сопроводить своими суждениями, раздумьями об их возможных причинах и существующих оценках.

    Здесь, очевидно, сам автор выступает в облике или образе повествователя, передавая ему свои мысли. Об этом свидетельствует и характер его речи, в которой сочетаются голос Толстого-романиста, Толстого-историка и Толстого-судьи, выносящего приговор иноземным захватчикам и доказывающего, что победа над французами была неизбежна и неотвратима, а главную роль в этой победе сыграло чувство Родины, которое оказалось присуще и командующему армией, мудрому фельдмаршалу Кутузову, и солдатам, и офицерам, и мужикам, вступавшим в партизанские отряды и не желавшим продавать сено и прочий фураж французам, и жителям Москвы, покидавшим ее перед вступлением французской армии: «Они ехали потому, что для них не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего….Они уезжали каждый для себя, а вместе с тем совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа».

    Как видим, интонация здесь эмоционально-патетическая, создаваемая различными словесными средствами. Такая интонация особенно ощутима в оценке Кутузова: «Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены; но вместе с тем он чувствовал заодно с солдатами всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени похода». И далее: «Представителю русского народа, после того, как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер». Здесь важна не столько констатация факта, сколько эмоциональная оценка автора.

    Итак, предложенный краткий анализ содержательно-формальных особенностей «Войны и мира» позволяет отметить, что своеобразной доминантой стиля в этом произведении является преобладание предметной изобразительности, которая включает, помимо воспроизведения действий, поступков, описания интерьеров, природы, внешности героев, передачу их внутреннего состояния с помощью разных типов речи самих персонажей и автора-повествователя. Воссоздание внутреннего мира человека, т. е. психологизм, который присущ самым разным произведениям Толстого («диалектика души», по Чернышевскому), настолько органичен, что порой становится незаметным, вплетаясь в повествование и свидетельствуя о поразительном умении художника нарисовать все, что можно увидеть, представить, вообразить и «услышать» внутренним слухом. Отсюда и возникает ощущение пластичности, т. е. зримости, наглядности, живописности или скульптурности изображенного мира, что не исключает выразительности и эмоциональности, исходящей от настроений самих героев, и оценки всего происходящего заинтересованным автором.

    Возвращаясь к теоретическому определению стиля, следует еще раз подчеркнуть, что стиль - это не простое соединение элементов формы, а принцип их сочетания и взаимодействия. Поэтому стиль может просматриваться в разных произведениях одного автора, а подчас в произведениях разных авторов, большей частью принадлежащих к одному периоду или эпохе. Тогда стиль и приобретает свойства типологического явления. Вместе с тем в творчестве художника, обращающегося к разным темам и жанрам, может обнаруживаться тяготение к разным стилевым вариациям. Из этого следует, что стиль есть явление индивидуальное, свойственное, как правило, большим мастерам, в силу чего возникло понятие великого стиля. Но в стиле могут быть замечены общие тенденции, обусловленные общностью художественных поисков в области литературы на том или ином этапе ее развития.

    Художественный стиль обслуживает особую сферу человеческой деятельности – сферу словесно-художественного творчества. Как и остальные стили, художественный выполняет все важнейшие социальные функции языка:

    1) информативную (читая художественные произведения, мы получаем сведения о мире, о человеческом обществе);

    2) коммуникативную (писатель общается с читателем, передавая ему свое представление о явлениях действительности и рассчитывая на ответную реакцию, причем в отличие от публициста, обращающегося к широким массам, писатель обращается к тому адресату, который способен его понять);

    3) воздействующую (писатель стремится вызвать у читателя эмоциональный отклик на свое произведение).

    Но все эти функции в художественном стиле подчинены главной его функции – эстетической , заключающейся в том, что действительность воссоздается в литературно-художественном произведении через систему образов (персонажей, явлений природы, обстановки и т. д.). У каждого значительного писателя, поэта, драматурга – свое собственное, оригинальное видение мира, и для воссоздания одного и того же явления разные авторы используют различные языковые средства, специальным образом отобранные, переосмысленные. В. В. Виноградов отмечал: «…Понятие «стиля» в применении к языку художественной литературы наполняется иным содержанием, чем, например, в отношении стилей делового или канцелярского и даже стилей публицистического и научного... Язык художественной литературы не вполне соотносителен с другими стилями, он использует их, включает их в себя, но в своеобразных комбинациях и в преобразованном виде...»

    Художественной литературе, как и другим видам искусства, присуще конкретно-образное представление жизни в отличие, например, от абстрагированного, логико-понятийного, объективного отражения действительности в научной речи. Для художественного произведения характерны восприятие посредством чувств и перевоссоздание действительности. Автор стремится передать, прежде всего, свой личный опыт, свое понимание и осмысление того или иного явления. Для художественного стиля речи типично внимание к частному и случайному, за которым прослеживается типичное и общее. Мир художественной литературы – это «перевоссозданный» мир, изображаемая действительность представляет собой в определенной степени авторский вымысел, а значит, в художественном стиле речи главнейшую роль играет субъективный момент. Вся окружающая действительность представлена через видение автора. Но в художественном тексте мы видим не только мир писателя, но и писателя в этом мире: его предпочтения, осуждения, восхищение и т. д. С этим связаны эмоциональность, экспрессивность, метафоричность, содержательная многоплановость художественного стиля. Как средство общения художественная речь имеет свой язык – систему образных форм, выражаемую языковыми и экстралингвистическими средствами. Художественная речь наряду с нехудожественной составляют два уровня национального языка. Основой художественного стиля речи является литературный русский язык. Слово в этом функциональном стиле выполняет номинативно-изобразительную функцию.

    Лексический состав и функционирование слов в художественном стиле речи имеют свои особенности. В число слов, составляющих основу и создающих образность данного стиля, прежде всего, входят образные средства литературного языка, а также слова, реализующие в контексте свое значение. Это слова широкой сферы употребления. Узкоспециальные слова используются в незначительной степени, только для создания художественной достоверности при описании определенных сторон жизни. Например, Л. Н. Толстой в романе «Война и мир» при описании батальных сцен использовал специальную военную лексику. Значительное количество слов из охотничьего лексикона мы найдем в «Записках охотника» И. С. Тургенева, в рассказах М. М. Пришвина, В. А. Астафьева. В «Пиковой даме» А. С. Пушкина много слов, связанных с карточной игрой и т. д.

    В художественном стиле очень широко используется многозначность слова, что открывает в нем дополнительные смыслы и смысловые оттенки, а также синонимия на всех языковых уровнях, благодаря чему появляется возможность подчеркнуть тончайшие оттенки значений. Это объясняется тем, что автор стремится к использованию всех богатств языка, к созданию своего неповторимого языка и стиля, к яркому, выразительному, образному тексту. На первый план в художественном тексте выходят эмоциональность и экспрессивность изображения. Многие слова, которые в научной речи выступают как четко определенные абстрактные понятия, в газетно-публицистической речи – как социально обобщенные понятия, в художественной речи выступают как конкретно-чувственные представления. Таким образом, стили функционально дополняют друг друга. Например, прилагательное «свинцовый» в научной речи реализует свое прямое значение (свинцовая руда, свинцовая пуля), а в художественной образует экспрессивную метафору (свинцовые тучи, свинцовая ночь, свинцовые волны). Поэтому в художественной речи важную роль играют словосочетания, которые создают некое образное представление.

    Синтаксический строй художественной речи отражает поток образно-эмоциональных авторских впечатлений, поэтому здесь можно встретить все разнообразие синтаксических структур. Каждый автор подчиняет языковые средства выполнению своих идейно-эстетических задач. В художественной речи возможны и отклонения от структурных норм, обусловленные художественной актуализацией, то есть выделением автором какой-то мысли, идеи, черты, важной для смысла произведения. Они могут выражаться в нарушении фонетических, лексических, морфологических и других норм. Особенно часто этот прием используется для создания комического эффекта или яркого, выразительного художественного образа.

    По разнообразию, богатству и выразительным возможностям языковых средств художественный стиль стоит выше других стилей, является наиболее полным выражением литературного языка. Особенностью художественного стиля, его важнейшим признаком является образность, метафоричность, что достигается использованием большого количества стилистических фигур и тропов.

    Тропы – это слова и выражения, используемые в переносном значении с целью усилить образность языка, художественную выразительность речи. Основные виды тропов следующие

    Метафора – троп, слово или выражение, употребляемое в переносном значении, в основе которого лежит неназванное сравнение предмета с каким-либо другим на основании их общего признака: И тьмой и холодом объята душа усталая моя. (М. Ю. Лермонтов)

    Метонимия – вид тропа, словосочетание, в котором одно слово замещается другим, обозначающим предмет (явление), находящийся в той или иной (пространственной, временной и т. д.) связи с предметом, который обозначается замещаемым словом: Шипенье пенистых бокалов и пунша пламень голубой. (А. С. Пушкин). Замещающее слово при этом употребляется в переносном значении. Метонимию следует отличать от метафоры, с которой её нередко путают, в то время как метонимия основана на замене слова «по смежности» (часть вместо целого или наоборот, представитель вместо класса и т. д.), метафора же основана на замене «по сходству».

    Синекдоха – один из видов метонимии, который представляет собой перенесение значения одного предмета на другой по признаку количественного соотношения между ними: И слышно было до рассвета, как ликовал француз. (М. Ю. Лермонтов).

    Эпитет – слово или целое выражение, которое, благодаря своей структуре и особой функции в тексте, приобретает некоторое новое значение или смысловой оттенок, помогает слову (выражению) обрести красочность, насыщенность. Эпитет выражается преимущественно именем прилагательным, но также наречием (горячо любить) , именем существительным (веселья шум) , числительным (вторая жизнь).

    Гипербола – троп, основанный на явном и намеренном преувеличения, с целью усиления выразительности и подчёркивания сказанной мысли: У Ивана Никифоровича, напротив того, шаровары в таких широких складках, что если бы раздуть их, то в них можно бы поместить весь двор с амбарами и строением (Н. В. Гоголь).

    Литота – образное выражение, приуменьшающее размеры, силу, значение описываемого: Ваш шпиц, прелестный шпиц, не более наперстка… (А. С. Грибоедов). Литоту также называют обратной гиперболой.

    Сравнение – троп, в котором происходит уподобление одного предмета или явления другому по какому-либо общему для них признаку. Цель сравнения – выявить в объекте сравнения новые, важные для субъекта высказывания свойства: Анчар, как грозный часовой, стоит – один во всей вселенной (А. С. Пушкин).

    Олицетворение – троп, в основе которого лежит перенесение свойств одушевленных предметов на неодушевленные: Утешится безмолвная печаль, и резвая задумается радость (А. С. Пушкин).

    Перифраз – троп, в котором прямое название предмета, человека, явления заменяется описательным оборотом, где указываются признаки не названного прямо предмета, лица, явления: царь зверей (лев), люди в белых халатах (врачи) и т. д.

    Аллегория (иносказание) – условное изображение абстрактных идей (понятий) посредством конкретного художественного образа или диалога.

    Ирония – троп, в котором истинный смысл скрыт или противоречит (противопоставляется) смыслу явному: Где уж нам, дуракам, чай пить. Ирония создаёт ощущение, что предмет обсуждения не таков, каким он кажется.

    Сарказм – один из видов сатирического изобличения, высшая степень иронии, основанная не только на усиленном контрасте подразумеваемого и выражаемого, но и на намеренном обнажении подразумеваемого: Бесконечны лишь Вселенная и глупость человеческая. Хотя насчет первой у меня имеются сомнения (А. Эйнштейн). Если больной очень хочет жить, врачи бессильны (Ф. Г. Раневская).

    Стилистические фигуры – это особые стилистические обороты, выходящие за рамки необходимых норм для создания художественной выразительности. Необходимо подчеркнуть, что стилистические фигуры делают речь информационно избыточной, но эта избыточность нужна для выразительности речи, а значит, для более сильного воздействия на адресата. К стилистическим фигурам относят:

    Риторическое обращение – придание авторской интонации торжественности, иронии и т. д .: А вы, надменные потомки… (М. Ю. Лермонтов)

    Риторический вопрос – это особое построение речи, при котором утверждение высказывается в форме вопроса. Риторический вопрос не требует ответа, а лишь усиливает эмоциональность высказывания: И над отечеством свободы просвещенной взойдет ли наконец желанная заря? (А. С. Пушкин).

    Анафора – стилистическая фигура, состоящая в повторении сродных звуков, слова или группы слов в начале каждого параллельного ряда, то есть в повторении начальных частей двух и более относительно самостоятельных отрезков речи (полустиший, стихов, строф или прозаических отрывков):

    Не напрасно дули ветры,
    Не напрасно шла гроза (С. А. Есенин).

    Эпифора – стилистическая фигура, заключающаяся в повторении одних и тех же слов в конце смежных отрезков речи. Нередко эпифора используется в поэтической речи в виде одинаковых или аналогичных окончаний строф:

    Милый друг, и в этом тихом доме
    Лихорадка бьет меня,
    Не найти мне места в тихом доме
    Возле мирного огня (А. А. Блок).

    Антитеза – риторическое противопоставление, стилистическая фигура контраста в художественной или ораторской речи, заключающаяся в резком противопоставлении понятий, положений, образов, состояний, связанных между собой общей конструкцией или внутренним смыслом: Кто был никем, тот станет всем!

    Оксюморон – стилистическая фигура или стилистическая ошибка, которая представляет собой сочетание слов с противоположным значением (то есть сочетание несочетаемого). Для оксюморона характерно намеренное использование противоречия для создания стилистического эффекта:

    Градация – группировка однородных членов предложения в определенном порядке: по принципу нарастания или ослабления эмоционально-смысловой значимости : Не жалею, не зову, не плачу… (С. А. Есенин)

    Умолчание – намеренное прерывание речи в расчете на догадку читателя, который должен мысленно завершить фразу: Но слушай: если я должна тебе… кинжалом я владею, я близ Кавказа рождена… (А. С. Пушкин).

    Многосоюзие (полисиндетон) – стилистическая фигура, состоящая в намеренном увеличении количества союзов в предложении, обычно для связи однородных членов. Замедляя речь паузами, многосоюзие подчёркивает роль каждого из слов, создавая единство перечисления и усиливая выразительность речи: И для него воскресли вновь: и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь (А. С. Пушкин).

    Бессоюзие (асиндетон) – стилистическая фигура: построение речи, при котором союзы, соединяющие слова, опущены. Асиндетон придаёт высказыванию стремительность, динамичность, помогает передать быструю смену картин, впечатлений, действий: Швед, русский, рубит, колет, режет, бой барабанный, клики, скрежет… (А. С. Пушкин).

    Параллелизм – стилистическая фигура, представляющая собой расположение тождественных или сходных по грамматической и семантической структуре элементов речи в смежных частях текста. Параллельными элементами могут быть предложения, их части, словосочетания, слова:

    В синем небе звёзды блещут,
    В синем море волны хлещут;
    Туча по небу идёт,
    Бочка по морю плывёт (А. С. Пушкин).

    Хиазм – стилистическая фигура, заключающаяся в крестообразном изменении последовательности элементов в двух параллельных рядах слов: Умейте любить искусство в себе, а не себя в искусстве (К. С. Станиславский).

    Инверсия – стилистическая фигура, состоящая в нарушении обычного (прямого) порядка слов: Да, мы дружны были очень (Л. Н. Толстой).

    В создании художественных образов в литературном произведении участвуют не только изобразительно-выразительные средства, но и любые единицы языка, отобранные и организованные так, что приобретают способность активизировать читательское воображение, вызывают определенные ассоциации. Благодаря особому использованию языковых средств, описываемое, обозначаемое явление утрачивает черты общего, конкретизируется, превращается в единичное, частное – то единственное, представление о котором запечатлевается в сознании писателя и воссоздается им в художественном тексте. Сравним два текста:

    Дуб, род деревьев семейства буковых. Около 450 видов. Произрастает в умеренном и тропическом поясах Северного полушария и Южной Америки. Древесина прочная и долговечная, с красивым рисунком на разрезе. Лесообразующая порода. Дуб черешчатый (высота до 50 метров, живет от 500 до 1000 лет) образует леса в Европе; дуб скальный – в предгорьях Кавказа и Крыма; дуб монгольский растет на Дальнем Востоке. Дуб пробковый культивируется в субтропиках. Кора дуба черешчатого используется для лечебных целей (содержит вяжущие вещества). Многие виды декоративны (Энциклопедический словарь).

    На краю дороги стоял дуб. Вероятно, в десять раз старше берез, составляющих лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два охвата дуб, с обломанными давно, видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными руками и пальцами, он старым, сердитым и подозрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца (Л. Н. Толстой «Война и мир»).

    И в том, и в другом тексте описывается дуб, но если в первом речь идет о целом классе однородных предметов (деревьях, общие, существенные признаки которых представлены в научном описании), то во втором говорится об одном, конкретном дереве. При чтении текста возникает представление о дубе, олицетворяющем погруженную в себя старость, противопоставляемую «улыбающимся» весне и солнцу березам. Конкретизируя явления, писатель прибегает к приему олицетворения: у дуба огромные руки и пальцы , он выглядит старым, сердитым, презрительным уродом . В первом тексте, как это и свойственно научному стилю, слово дуб выражает общее понятие, во втором передает представление конкретного человека (автора) о конкретном дереве (слово становится образом).

    С точки зрения речевой организации текстов художественный стиль оказывается противопоставленным всем остальным функциональным стилям, поскольку выполнение эстетической функции, задачи создания художественного образа позволяют писателю использовать средства не только литературного языка, но и общенародного (диалектизмы, жаргонизмы, просторечие). Следует подчеркнуть, что применение внелитературных элементов языка в художественных произведениях должно отвечать требованиям целесообразности, умеренности, эстетической ценности. Свободное обращение писателей к языковым средствам различной стилистической окраски и различной функционально-стилевой соотнесенности может создать впечатление «разностильности» художественной речи. Однако это впечатление поверхностно, так как привлечение стилистически окрашенных средств, а также элементов других стилей подчинено в художественной речи выполнению эстетической функции: они используются с целью создания художественных образов, реализации идейно-художественного замысла писателя. Таким образом, художественный стиль, как и все остальные, формируется на основе взаимодействия экстралингвистических и лингвистических факторов. К экстралингвистическим факторам относятся: сама сфера словесного творчества, особенности мировосприятия писателя, его коммуникативная установка; к лингвистическим: возможность использования разнообразных единиц языка, которые в художественной речи претерпевают различные трансформации и становятся средством создания художественного образа, воплощения авторского замысла.



    @ 2024 nobelbar.ru - Обувь, одежда, стиль, аксессуары, маникюр, прически