Устное народное творчество сказки разных народов. Устное народное творчество: виды, жанры произведений и примеры

Произведения, созданные разными авторами и передававшиеся из уст в уста, претерпев различные изменения, ставшие результатом совместного народного творчества, называют фольклором (от английского folklore - народное знание, народная мудрость). В фольклоре отражена и мудрость веков, и актуальные проблемы современности. Он является спутником истории народа с древнейших времён, когда люди ещё не умели писать. В его произведениях отражается многовековой опыт народа, народные обычаи, мировоззрение, представления о морали и традиции воспитания.

Устное народное творчество

Устное народное творчество- подлинный кладезь народной мудрости. Отражая все перипетии жизни народа, его радости и горести, мечты и стремления, фольклор стал основой для последующего развития письменной литературы.
На протяжении веков в татарском фольклоре формировались такие основные жанры, как сказки, песни, заговоры, пословицы и поговорки, загадки, баиты, потешки, мунаджаты, легенды и предания, дастаны-эпосы и т.д.
Сейчас мы подробнее рассмотрим одну из форм татарского устного народного творчества.

Сказки

Сказки- один из самых широко распространённых и занимательных жанров фольклорных произведений. Сказки знакомы каждому с раннего детства. В увлекательной форме они рассказывают о приключениях вымышленных героев в фантастическом мире.
Однако сказки не только развлекают, они могут многому научить нас. В них отразились народная смекалка, находчивость, мудрость и образцы высокой нравственности. Они учат упорству в преодолении трудностей, в борьбе со злом. Сказки порицают зло, несправедливость, лень и иные отрицательные качества людей и превозносят смелых и бесстрашных героев, борющихся за справедливость и за воплощение своей светлой мечты. Щедрость, честность, доброта и смекалка - вот что приносит победу героям сказок. В сказке всегда добро побеждает зло, так в них выражается вечная мечта людей о более совершенном, справедливом мире.

Когда и как появились сказки?

Их возникновение относится к глубокой древности, к первобытному обществу, в котором господствовали мифы. Чувствуя своё бессилие перед лицом могущественных сил природы, люди стремились по-своему объяснить причины таких явлений природы, как дождь, гром и молния, как проявление высших сверхъестественных сил. Постепенно, с развитием человеческого общества, когда мифы стали терять своё былое значение, из них стали вырастать сказки. Сказочный вымысел - это своеобразное отражение реальной жизни. Изменяясь на протяжении веков, сказки вобрали в себя своеобразие и колорит различных исторических эпох.

По содержанию сказки бывают трёх основных видов: сказки о животных, волшебные и бытовые сказки.

Сказки о животных

Сказки о животных - самые древние представители этого жанра. Их главные герои - различные домашние и дикие животные, птицы и другие живые существа. Древние люди верили, что человеческие чувства и качества есть и у животных, которым приписывали способность говорить и мыслить, как и они сами. В таких сказках разным животным приписывались особенные свойства и роли: конь - всегда трудолюбивый, верный помощник человека, коза - находчивая, волк - злой и глупый, лев - сильный, лиса - хитрая, медведь обладает тяжёлым характером. В таких сказках, как «Хитрый лис», «Голый волк», «Царь-Петух», изображаются, как правило, те животные, которые были более близки и знакомы людям.

Традиционный зачин таких сказок бывает очень коротким и простым: «В древние, древние времена…», «Однажды…», «Некогда…» Такие сказки, как правило, построены на диалоге и соперничестве между героями (волком и овцами, человеком и зверями).

Волшебные сказки

Волшебные сказки - самый распространённый и любимый детьми и взрослыми из сказочных жанров. Они отличаются богатством фантазии, увлекательным, захватывающим сюжетом.

Сказки этого вида («Белый волк», «Танбатыр», «Золотое яблоко», «Камыр батыр», «Три голубя» и др.) повествуют о приключениях героев, встречающихся с волшебными предметами, сверхъестественными силами, которые помогают им совершать неимоверные подвиги: побеждать злых демонов, драконов, в мгновение ока опускаться в подземное и подводное царства, пересекать тёмные леса и бескрайние океаны, возводить восхитительные дворцы.

Как правило, подобные сказки начинаются с особых витиеватых зачинов: «В давние-предавние времена, когда не родились ещё дед с бабкой, а были одни мы с отцом, жили тогда старик со старухой…» («Камыр батыр»). Сказки построены по сходному сюжету: будущий батыр, повзрослев, отправляется путешествовать по свету и переживает множество волшебных приключений. Он спасает прекрасную принцессу из плена дива или дракона или, выполнив все сложные задания правителя, женится на его дочери и сам становится правителем государства. Во всех волшебных сказках можно встретить положительный образ храброго, смелого и доброго героя и прекрасной девушки, в которую он влюблён. Справиться со всеми трудностями герою помогают волшебные животные и люди с необыкновенными качествами, которых сам герой до этого выручил из беды. Так сказка учит нас взаимопомощи, только вместе, объединив усилия, можно справиться с самыми большими трудностями и невзгодами и победить зло.
В сказках разных народов нередко встречаются схожие сюжеты и герои. Так, сюжет сказки «Камыр батыр» есть и в сказках финно-угорских народов, например в марийской сказке «Нончык батыр». А злая ведьма Убыр из татарских сказок в марийских сказках известна под именем Вуверкува.
Одним из многочисленных обычаев древних людей, отразившихся в волшебных сказках, был обычай инициации - обряд перехода от детства к взрослой жизни. Его отголоски часто встречаются во многих сказочных сюжетах: юношей, достигших зрелости, собирали в специальных
домах (как правило, в чаще леса) и долго готовили к важному испытанию, раскрывали им тайны и секреты их племени, рассказывали священные мифы, учили исполнять религиозные обряды. Только прошедший все ритуальные испытания, доказавший своё бесстрашие и мужество юноша мог считаться взрослым мужчиной, равноправным членом своего племени.

Бытовые сказки

Бытовые сказки рассказывают о повседневной жизни обычных людей. В них нет волшебства, чудес и фантастических героев, в них действуют реальные люди: муж, жена, их родные дети и пасынки, хозяин и работник.

В таких сказках, как «Шомбай», «Жадный и щедрый», «Падчерица», «Гульчачак», говорится о том, как благодаря своему уму и смекалке главные герои могут исправить строптивых жён или ленивых мужей, проучить глупых и жадных хозяев, завистливых соседей. В них осуждается лень, корыстолюбие, жадность, невежество, зависть, грубость, жестокость и любые проявления несправедливости. В таких сказках, как правило, с симпатией и сочувствием изображаются простые люди (крестьяне, ремесленники, солдаты), а их нечестные и грубые хозяева осуждаются и высмеиваются. Так в сказочной форме народ выражал свою жажду справедливости. Эти сказки обычно очень кратки и полны народного юмора.
В фольклорных произведениях в своеобразной увлекательной форме отразились историческая память, жизненный опыт и житейская мудрость, добрые обычаи и традиции нашего народа.

Устное народное творчество представлено произведениями различных жанров и представляет собой большой литературный комплекс.

Жанры фольклора

Народное творчество принято делить на произведения больших и малых жанров, в зависимости от объема написанного. Также выделяют детский и взрослый фольклор, эпические и лирические произведения и т.д. К наиболее известным жанрам относятся:

• Былины;
• Сказки;
• Песни;
• Потешки и пестушки;
• Частушки;
• Легенды;
• Мифы.

Несмотря на то, что перечисленные произведения очень разнородные и совсем не похожи друг на друга, их объединяют некоторые черты. Главная из них - отсутствие одного варианта текста. Поскольку фольклорные произведения не записывались, а рассказывались устно, каждый сказитель мог добавить в них нечто свое, хотя изначальная мораль (т.е. полезный урок слушателям) обычно оставалась неизменной.

Книги для выставки "Устное народное творчество"

При подготовке выставки такой тематики можно было бы использовать как отдельные издания, так и сборники и хрестоматии. Перечислим наиболее подходящие книги по жанрам, о которых мы говорили выше.

Былины - истории о героях-защитниках Русской земли, богатырях. Из них можно было бы выбрать следующие книги: "Илья-Муромец и Соловей-разбойник", " Алеша Попович и Тугарин-змей", "Вольга Мстиславович и Микула Селянинович", "Святогор-богатырь" и т.д.

Сказки - наиболее многочисленная группа произведений устного народного творчества. Поэтому на выставке проще было бы разместить не отдельные книги, а сборники. Например, собрание народных сказок А. Афанасьева, где присутствуют самые выдающиеся произведения данного жанра.

Песни, потешки, пестушки и частушки предполагают исполнение под музыку, поэтому на выставку можно было бы отправить не только сборники с текстами (например, знаменитое издание "Радуга-дуга", где присутствуют образцы детского фольклора), но и ноты, по которым произведения исполняют певцы.

Помимо этого выставку можно было бы дополнить различными энциклопедиями и хрестоматиями о славянской культуре, мифологии, бытовом укладе, традициях и т.д.

Волшебные сказки. В изучении волшебной сказки следует опираться, прежде всего, на исследования В.Я. Проппа «Морфология сказки» и «Исторические корни волшебной сказки» . Основные положения этих исследований изложены в специальном курсе лекций В.Я. Проппа «Русская сказка» .

Исходным в представлении о волшебной сказке как жанровой разновидности является то, что ее следует определять «используя не расплывчатое понятие волшебности, а присущие ей закономерности» . «Волшебные сказки, - утверждает В.Я. Пропп, - выделяются из других не по признаку «фантастичности» или «волшебства» (этими признаками могут обладать и другие виды сказок), а по особенностям своей композиции, которыми другие виды сказок не обладают» . Основу композиционной структуры волшебной сказки составляют, по терминологии В.Я. Проппа, «функции», стабильный повторяющийся элемент волшебной сказки. Функции определяются как «действия, которые имеют значение для развития сюжета» . Следует подробно остановиться на основных функциях волшебной сказки; составить ее простейшую схему (запрет, нарушение запрета, следствие нарушения запрета, магическое действие, обретение благополучия).

Возникновение и формирование волшебной сказки связывается с переосмыслением древнейших рассказов, преследовавших утилитарно-бытовые цели. Для полного представления о возникновении и развитии волшебной сказки как жанра могут быть рекомендованы работы В.Я.Проппа «Исторические корни волшебной сказки». В характеристике персонажей волшебной сказки, наряду с книгой В.Я. Проппа, опорным может служить исследование Е.М. Мелетинского «Герой волшебной сказки. Происхождение образа» . Написанное в традициях историко-социологического объяснения явлений фольклора, исследование позволило увидеть в сказочных образах отражение реального бытия народа в далеком историческом прошлом. Сводка сюжетов и мотивов, характеризующих героев-богатырей, помощников и противников героя, сказочных дурачков представлена исследованием Н.В. Новикова «Образы восточнославянской волшебной сказки» .

Необходимым представляется знакомство со специальными библиографическими указателями сказочных сюжетов. В «рабочем» обиходе сказковедов несколько библиографических справочников. В начале нашего века финский ученый Антти Аарне разработал и издал на немецком языке «Указатель сказочных типов» (Хельсинки, 1911). Этот труд был переведен на русский язык, дополнен и развит применительно к русским сказкам профессор ом Н.П. Андреевым («Указатель сказочных сюжетов по системе А. Аарне») . «Указатель» снабжен библиографическими сведениями о том, где и в каких сборниках опубликованы сказки. В «Указателе» три отдела: I. «Животные сказки» (т. е. сказки о животных); II. «Собственно сказки» с четырьмя подотделами: «Волшебные сказки», «Легендарные сказки», «Новеллистические сказки», «Сказки о глупом черте (великане и т.п.)»; III. «Анекдоты». В свою очередь, в каждом отделе и в подотделе выделены группы сказочных сюжетов, сходных между собой по темам, образам и наличию некоторых общих мотивов. Каждый выделенный сюжет или мотив получил у А. Аарне номер, под которым принято с той поры регистрировать вновь публикуемые сказки. «Указатель» сказочных сюжетов был переведен на английский язык Стифом Томпсоном и издан в 1927 году . При последующих изданиях «Указатель» пополнялся сведениями о публикации сказок у многих народов мира и стал в настоящее время весьма полным справочником для всех, кто изучает сказки в сравнительном плане. В 1979 году был издан «Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка» (составители Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, К.П. Кабашников, Н.В. Новиков) . Справочник подготовлен и выполнен с ориентацией на номера указателя Стифа Томпсона, но система деления материала в целом повторяет классификацию А. Аарне со всеми теми ее недостатками, про которые в свое время Ю.М. Соколов писал: «В нем много недостатков (слишком велика субъективность и условность в разбивке сюжетов по группам и в порядковом распределении сказочных тем)» .

Один из вопросов, который необходимо выяснить при изучении сказок это отражение действительности в образах сказок и преломление в фантастическом вымысле реальности.

Изучение сказок предполагает хорошее знакомство с их сюжетами, образами и особенностями поэтики. В этой связи необходимо знакомство с классическим собранием сказок - сборником А.Н. Афанасьева «Народные русские сказки» . (См. также: «Народные русские сказки. Из сборника А. Н. Афанасьева» ;

Специальная научная литература по сказке чрезвычайно обширна, причем сохраняют свою ценность и многие из работ дореволюционного времени. К числу работ, созданных в дореволюционную пору относится обширный труд по сравнительному изучению сказок Л.3. Колмачевского «Животный мир на Западе и у славян» , историографический обзор Н.П. Дашкевича «Вопрос о происхождении и развитии эпоса о животных по исследованиям последнего тридцатилетия» и обзорная работа В.А. Боброва «Русские народные сказки о животных» . Сохраняют научное значение идеи исследования А.М. Смирнова «Иванушка-дурачок» . Своего рода итогом изучения сказок в дореволюционную пору стал обширный труд С.В. Савченко «Русская народная сказка (История собирания и изучения)» . К наиболее значительным работам, посвященным сказке принадлежат: исследования В.А. Бахтиной «Эстетическая функция сказочной фантастики. Наблюдения над русской народной сказкой о животных» ; работа Э.В. Померанцевой «Судьбы русской сказки» , в которой проанализированы те деформации, которые претерпел сказочный фольклор в XVIII-XX вв. на стадии разрушения и распада его образно-стилевого канона; монография В.П. Аникина «Русская народная сказка» , в которой предложена характеристика современных методов изучения сказок, в частности, в критическом ключе рассмотрены принципы исследования В.Я. Проппа «Морфология сказки», исследованы стилевые особенности, речевой строй сказки. В изучении поэтики сказки важным подспорьем могут стать исследования Н. Рошияну «Традиционные формулы сказки» и Проппа В.Я. «Русская сказка» .

Сказки о животных. Происхождение сказок о животных, как принято считать, связано с формами вымысла, воспринятыми из анимистических и антропоморфических представлений и понятий, приписывавших животным способность действовать, думать и говорить. Изменение представлений о мире, в связи с которыми рассказы о животных теряют связь с архаическими представлениями, стали началом исторического процесса формирования жанровой разновидности сказок о животных. Образы животных теряют связь со своими непосредственными прототипами и воспринимаются как иносказательное изображение человека и человеческого общества. Отдельные сюжеты могут иметь и более позднее происхождение.

Образы и персонажи сказок о животных имеют реальные прототипы в человеческом обществе. Вместе с тем, согласно мнению В.Я. Проппа, животный эпос не возникает из наблюдений над реальными силами и возможностями животных. Животное, по его мнению, является героем в силу приписываемого ему могущества, вовсе не реального, а магического и перенесение действий с одного животного на другое явление не только художественное, а отображает специфику архаического мышления. В.Я. Пропп не усматривает непосредственной генетической связи с тотемизмом. «Однако, - как считает он, - если действующими лицами являются не люди, а животные, наделенные силой и недоступными для человека способностями, но действующие как люди, то это может свидетельствовать о связи с тотемизмом, при котором человека не отличают от животных» .

Поэтика сказок о животных. Следует отметить, что сказкам о животных не свойствен отвлеченный басенный аллегоризм, в них умело сочетается изображение повадок описываемого животного и иносказательного социального смысла. Социальные корни сказок о животных породили разнообразные приемы сатирического и юмористического изображения действительности.

Характеризуя поэтику сказок о животных необходимо отметить особенности ее композиционного построения. Для некоторых из них характерна небольшая экспозиция («Волк и коза»: «Жила-была коза, сделала себе в лесу избушку и нарожала деток...»). Экспозиция призвана характеризовать обстановку, которая предшествует дальнейшему развитию действия, создает мотивировку для развития сюжета. Зачин в сказке о животных может быть совсем коротким (например, в сказке «Медведь»: «Жил-был старик да старуха, детей у них не было…»). Основная функция зачина в сказках о животных - удивить необычной ситуацией, сконцентрировать внимание на повествовании. Сюжет в данном типе сказок прост и состоит по большей части из одного небольшого эпизода или какой-либо ситуации. Основная направленность сюжета сказки о животных состоит не в увлекательности повествования, а в необычности ситуации. Необходимо отметить роль диалога в композиционном строении сказок о животных. Есть сказки, содержание которых целиком составляет диалог («Лиса и тетерев», «Лиса и дятел», «Овца, лиса и волк»). Значение диалога в сказках о животных состоит в том, что он является одним из важных приемов «очеловечивания» ее персонажей. Сочетание реального и ирреального, человеческого и животного создает необходимый для сказки элемент фантастического. Один из типов композиционного построения в сказках о животных - кумулятивные сюжеты, которые В.Я. Пропп выделяет в отдельный тип («Колобок», «Смерть петушка», «Терем мухи» и др.).

Костюхин Е.А. Типы и формы животного эпоса. - М., 1987.

Пропп В.Я. Русская сказка. - Л., 1984.

Лазутин С.Г. Особенности сказочного сюжета // Поэтика русского фольклора. - М., 1989. - С.12-26.

Лазутин С.Г. Элементы ритмичности и рифмы в сказках // Поэтика русского фольклора. - М., 1989.- С.148-163.

Бытовые новеллистические сказки. Общая характеристика бытовых новеллистических сказок предполагает рассмотрение ее в сравнении с другими типами сказок, определении ее специфических признаков и черт. Особенность бытовых новеллистических сказок состоит в их тесной связи с действительностью. Термин «новеллистические» вызван краткостью и занимательностью сюжета этого жанрового типа сказки, а название «бытовые» - они получили потому, что в них нашел широкое отображение крестьянский дореформенный быт. Бытовые новеллистические сказки могут служить средством изучения крестьянского мировоззрения и крестьянской житейской философии. По мнению В.Я. Проппа, одним из основных признаков этого типа сказок является «отсутствие сверхъестественности» . В отличие от волшебной сказки, в которой герой с помощью волшебного средства добивается искомой цели, в сказке бытовой новеллистической, или реалистической, волшебное средство отсутствует, и это также может служить одним из дифференцирующих признаков этого типа сказок. Вместе с тем, сверхъестественное в этих сказках присутствует, но оно включено в контекст будничной жизни и получает комическую окраску. «Контраст бытового фона с фантастичностью содержания создает комизм ситуации» . «Характер реализма этих сказок определяется тем, что реалистичен способ передачи, стиль; изображаемые события далеко не всегда реально возможны. Реализм этих сказок весьма условный» . Новеллистические сказки содержат большое количество бытовых элементов, метко схваченных наблюдений, жизненных деталей. Бытовая сказка тяготеет к анекдоту.

Происхождение бытовой новеллистической сказки связывается с тем историческим периодом, когда земледелие выходит из примитивной стадии, а родовой строй сменяется рабовладельческим государством. Состав бытовой новеллистической сказки чрезвычайно разнообразен и допускает различные способы деления и классификации. В числе новеллистических сказок есть такие, которые близки волшебным. Они представляют как бы переходную, смежную группу. Граница между волшебными и новеллистическими здесь чисто условная, она должна рассматриваться не как формальная граница, а как историческая, как результат длительного процесса перерождения одного вида в другой. Морфологическое родство между некоторыми новеллистическими и волшебными сказками позволяет предполагать происхождение этой группы сказок из волшебных («Приметы царевны»).

Необходимым условием понимания специфики бытовой новеллистической сказки является изучение особенностей ее поэтики и стиля. Для новеллистической сказки характерна занимательность сюжета, насыщенного комическими ситуациями. Один из наиболее часто встречающихся приемов комического изображения является утрированное изображение главных черт персонажей. Особенностью построения сюжета новеллистической сказки - это сознательное нарушение обычного и естественного хода действий, изображение нереальных ситуаций и положений. Одним из распространенных приемов создания комического эффекта в новеллистической сказке - это обыгрывание многозначности слов, причудливое сочетание несообразностей. Сказке-новелле свойственна установка на непрерывность и единство восприятия, которая реализуется в отсутствии вставных и параллельных эпизодов и наличии одного конфликта, ограниченном числе действующих лиц.

Бытовая новеллистическая сказка близка к анекдоту и необходимым условием понимания ее специфики является определение границ, разделяющих сказку-новеллу и анекдот. В отличие от анекдота, представляющего собой повествование об одном событии, в котором развязка следует неожиданно, и вместе с тем вполне мотивированно и естественно, в соответствии с обстоятельствами и характерами действующих лиц, новеллистическая сказка знает и развернутое повествование, и более или менее развернутые характеристики персонажей. Отличие сказки-новеллы от анекдота состоит в объеме повествования и в композиционном его строении, а также в самом смысле, обширном в сказке и лапидарном в анекдоте. Для стиля новеллистической сказки обычна рифмованная и ритмически организованная речь, однако наиболее полно представлена в сказке-новелле разговорная речь.

Тарасенкова Е.Ф. Жанровое своеобразие русских сатирических сказок // Русский фольклор. Материалы и исследования. - М.-Л., 1957. Вып.2. - С. 62-84.

Юдин Ю.И. Русская народная бытовая сказка. - М., 1998.

Вопросы для самопроверки

• 1. Каковы характерные особенности сказки как жанра русского устного творчества?
• 2. По какому признаку В.Я. Пропп выделяет волшебные сказки из всех прочих сказок?
• 3. Почему исследователи считают нужным разделить сказочные сюжеты и сказочные мотивы?
• 4. Какие структурные единицы можно выделить в сказке?
• 5. Какова простейшая схема волшебной сказки?
• 6. Какими элементами осложняется древнейшая структура волшебной сказки?
• 7. Какие художественные средства и приемы используется в поэтической организации волшебной сказки?
• 8. Как определяет В.Я. Пропп «функцию» волшебной сказки?
• 9. Какие типы персонажей свойственны волшебной сказке?
• 10. К какому времени относится оформление новеллистической сказки как жанра?
• 11. Какие художественные приемы характерны для новеллистической сказки?
• 12. В чем состоит отличие новеллистической сказки от других ее жанровых разновидностей?
• 13. Что лежит в основе форм вымысла сказок о животных?
• 14. Что предшествовало появлению сказок о животных?
• 15. Что характерно для композиционной формы сказок о животных?
• 16. Чем сказка отличается от других форм фольклорной прозы?
• 17. Как построена волшебная сказка? Применима ли теория В.Я. Проппа к другим фольклорным жанрам?
• 18. Как соотносятся сказка и миф?
• 19. Как русские сюжеты соотносятся с западноевропейскими и восточными сказками?
• 20. Как связаны между собой загадки и сказки?
• 21. Кем был разработан первый «Указатель сказочных сюжетов», вышедший в 1911 году? Кем он был переведен и дополнен применительно к русскому фольклору?

Литература

• 1. Андреев Н.П. Указатель сказочных сюжетов по системе А. Аарне. - Л., 1929.
• 2. Аникин В.П. Русская народная сказка. - М., 1984.
• 3. Аникин В.П., Круглов Ю.Г. Русское народное поэтическое творчество: - Л., 1987.
• 4. Аникин В.П. Об историческом приурочении пословиц, поговорок и загадок / Советская этнография, 1960. - № 4. - С.44-52
• 5. Афанасьев А.Н. Народные русские сказки. - М., 1988.
• 6. Бахтина В.А. Эстетическая функция сказочной фантастики. Наблюдения над русской народной сказкой о животных. - Саратов, 1972.
• 7. Бобров В.А. Русские народные сказки о животных. - Варшава, 1909.
• 8. Бюхер К. Работа и ритм. - М., 1923.
• 9. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. - М.: Высшая школа, 1989.
• 10. Вознесенский И.И. О складе и ритме кратких изречений русского народа, пословиц, поговорок, загадок, присказок и др. - Кострома, 1908.
• 11. Гаврин Г.С. К вопросу об отличии пословицы от поговорки // УЗ Пермского пединститута. - Пермь, 1958. - С.23-46.
• 12. Гердт К.П. К изучению удмуртских загадок // Труды научного общества по изучению Вотского края. - Ижевск, 1928. - Вып. 5.
• 13. Даль В.И. Пословицы русского народа. В 2-х тт. - М., 1984.
• 14. Дашкевич Н.П. Вопрос о происхождении и развитии эпоса о животных по исследованиям последнего тридцатилетия. - Киев, 1904.
• 15. Дикарев М.А. О царских загадках. // Этнографическое обозрение, 1898. - № 4. - С.1-64.
• 16. Елизаренкова Т.Я., Топоров В.Н. О ведийской загадке типа brahmodia // Паремиологические исследования. Сборник статей / Сост. и ред. Г.Л. Пермякова. - М., 1984. - С. 14-46.
• 17. Кожин А.Н. О разграничении пословиц и поговорок // УЗ Московского областного пединститута. Русский язык. - М., 1967. - Т.204. - С. 5-12.
• 18. Колесницкая И.М. Загадка в сказке // УЗ ЛГУ: Серия филологических наук. - Вып.12. - № 81. - С. 98-142.
• 19. Костюхин Е.А. Типы и формы животного эпоса. - М., 1987.
• 20. Кравцов Н.И., Лазутин С.Г. Русское устное народное творчество: Учебник для филол. спец. ун-тов. - М.: Высшая школа, 1987.
• 21. Круглов Ю.Г. Русские обрядовые песни. Учебное пособие для вузов. - М.: Высшая школа, 1989.
• 22. Кудаева З.Ж. Адыгская паремия: система, поэтика. - Нальчик, 2001.
• 23. Лазутин С.Г. Сравнения в пословицах и поговорках // Лазутин С.Г. Поэтика русского фольклора. - М.: Высшая школа, 1989. - С. 86-93.
• 24. Лазутин С.Г. Ритм, метрика и рифма пословиц // Лазутин С.Г. Поэтика русского фольклора. - М.: Высшая школа, - 1989.- С. 136-148.
• 25. Лазутин С.Г. Некоторые вопросы стихотворной формы русских пословиц // Русский фольклор. - Л. - Т.12 - С.135-146.
• 26. Лазутин С.Г. Метафоры в загадках (принципы их создания, виды и идейно-эстетические функции) // Вопросы поэтики литературы и фольклора. - Воронеж, 1976. - С. 34-49.
• 27. Лазутин С.Г. Особенности сказочного сюжета // Поэтика русского фольклора. - М., 1989. - С.12-26.
• 28. Лазутин С.Г. Элементы ритмичности и рифмы в сказках // Поэтика русского фольклора. - М., 1989.- С.148-163.
• 29. Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание. Избранные работы. - М., 1977. - С. 125-162.
• 30. Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. - М., 1930.
• 31. Леви-Строс К. Структурная антропология. - М.: Наука, 1983.
• 32. Колмачевский Л.3. Животный мир на Западе и у славян. - Казань, 1882.
• 33. Максимов С.В. Крылатые слова. - М., 1955.
• 34. Мелетинский Е.М. Первобытные истоки словесного искусства // Ранние формы искусства. Сборник статей - М.: Искусство, 1971. - С.149-189.
• 35. Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки. Происхождение образа. - М., 1958.
• 36. Митрофанова В.В. Ритмическое строение русских народных загадок // Русский фольклор - Л., 1971.- Т.12. - С. 147-161.
• 37. Митрофанова В.В. Художественный образ в загадках // Современные проблемы фольклора. - Вологда, 1971. - С.141-151.
• 38. Митрофанова В.В. Русские народные загадки - Л.: Наука, 1978.
• 39. Морозова Л.А. Пословицы и поговорки. (К вопросу об определении и разграничении) // Вестник МГУ. Серия 10. Филология. - 1972, №2. - С. 57-65.
• 40. Народный месяцеслов: Пословицы, поговорки, приметы, присловья о временах года и о погоде. - М., 1991.
• 41. Народные русские сказки. Из сборника А.Н. Афанасьева. - М., 1987.
• 42. Новиков Н.В. Образы восточнославянской волшебной сказки. - Л., 1974.
• 43. Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки (Заметки об общей теории клише). - М., 1970.
• 44. Пермяков Г.Л. Основы структурной паремиологии. - М., 1988.
• 45. Померанцева Э.В. Судьбы русской сказки. - М., 1965.
• 46. Пословицы. Поговорки. Загадки / Сост. А.Н.Мартынова, В.В.Митрофанова - М., 1986.
• 47. Пропп В.Я. Принципы классификации фольклорных жанров // Пропп В.Я. Фольклор и действительность. - М.: Наука, 1976.
• 48. Пропп В.Я. Жанровый состав русского фольклора // Пропп В.Я. Фольклор и действительность. - М.: Наука, 1976.
• 49. Пропп В.Я. Русская сказка. - Л., 1984.
• 50. Пропп В.Я. Русские аграрные праздники. - Л., 1963.
• 51. Пропп В.Я. Морфология сказки. - М., 1969.
• 52. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. - Л., 1986.
• 53. Рошияну Н. Традиционные формулы сказки. - М., 1974.
• 54. Русские пословицы и поговорки / Сост. М.А. Рыбникова. - М., 1961.
• 55. Русские народные пословицы и притчи / Сост. И. Снегирев. - М., 1995.
• 56. Русские пословицы и поговорки / Сост. М.А. Рыбникова. - М., 1961.
• 57. Русские пословицы и поговорки / Сост. А.И. Соболев. - М., 1983.
• 58. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. - М., 1981.
• 59. Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси. - М., 1987.
• 60. Савченко С.В. «Русская народная сказка (История собирания и изучения) - Киев, 1914.
• 61. Серебренников В. Загадки как народное развлечение. - Пермь, 1918.
• 62. Смирнов А.М. Иванушка-дурачок // Вопросы жизни. - 1905. - № 12.
• 63. Соколов Ю. М. Русский фольклор.- М., 1938.
• 64. Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка / Сост. Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, Н.В. Новиков. - Л., 1979.
• 65. Thompson S. The Types of the Folktale: A Classification and Bibliography. Helsinki. 1973.
• 66. Штокмар М. Стихотворная форма русских пословиц, поговорок, загадок и прибауток // Звезда Востока, 1965.- № 11. - С. 149-163.
• 67. Шахнович М. Краткая история собирания и изучения русских пословиц и поговорок // Советский фольклор, 1936.- № 4-5. - С. 299-368.

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Русские народные сказки

Иван-царевич и серый волк

Жил-был царь Берендей, у него было три сына, младшего звали Иваном. И был у царя сад великолепный; росла в том саду яблоня с золотыми яблоками.

Стал кто-то царский сад посещать, золотые яблоки воровать. Царю жалко стало свой сад. Посылает он туда караулы. Никакие караулы не могут уследить похитника.

Царь перестал и пить, и есть – затосковал. Сыновья отца утешают:

– Дорогой наш батюшка, не печалься, мы сами станем сад караулить.

Старший сын говорит:

– Сегодня моя очередь, пойду стеречь сад от похитника.

Отправился старший сын. Сколько ни ходил с вечеру, никого не уследил, припал на мягкую траву и уснул.

Утром царь его спрашивает:

– Ну-ка, не обрадуешь ли меня: не видал ли ты похитника?

– Нет, родимый батюшка, всю ночь не спал, глаз не смыкал, а никого не видал.

На другую ночь пошёл средний сын караулить и тоже проспал всю ночь, а наутро сказал, что не видал похитника.

Наступило время младшего брата идти стеречь. Пошёл Иван-царевич стеречь отцов сад и даже присесть боится, не то что прилечь. Как его сон задолит, он росой с травы умоется, сон и прочь с глаз.

Половина ночи прошла, ему и чудится: в саду свет. Светлее и светлее. Весь сад осветило. Он видит – на яблоню села Жар-птица и клюет золотые яблоки.

Иван-царевич тихонько подполз к яблоне и поймал птицу за хвост.

Жар-птица встрепенулась и улетела, осталось у него в руке одно перо от её хвоста.

Наутро приходит Иван-царевич к отцу.

– Ну что, дорогой мой Ваня, не видал ли ты похитника?

– Дорогой батюшка, поймать не поймал, а проследил, кто наш сад разоряет. Вот от похитника память вам принёс. Это, батюшка, Жар-птица.

Царь взял это перо и с той поры стал пить и есть и печали не знать.

Вот в одно прекрасное время ему и раздумалось об этой об Жар-птице.

Позвал он сыновей и говорит им:

– Дорогие мои дети, оседлали бы вы добрых коней, поездили бы по белу свету, места познавали, не напали бы где на Жар-птицу.

Дети отцу поклонились, оседлали добрых коней и отправились в путь-дорогу: старший в одну сторону, средний в другую, а Иван-царевич в третью сторону.

Ехал Иван-царевич долго ли, коротко ли. День был летний. Приустал Иван-царевич, слез с коня, спутал его, а сам свалился спать.

Много ли, мало ли времени прошло, пробудился Иван-царевич, видит – коня нет. Пошёл его искать, ходил, ходил и нашёл своего коня – одни кости обглоданные.

Запечалился Иван-царевич: куда без коня идти в такую даль? «Ну что же, – думает, – взялся – делать нечего».

И пошёл пеший. Шёл, шёл, устал до смерточки. Сел на мягкую траву и пригорюнился сидит.

Откуда ни возьмись бежит к нему серый волк:

– Что, Иван-царевич, сидишь пригорюнился, голову повесил?

– Как же мне не печалиться, серый волк? Остался я без доброго коня.

– Это я, Иван-царевич, твоего коня съел… Жалко мне тебя! Расскажи, зачем в даль поехал, куда путь держишь?

– Послал меня батюшка поездить по белу свету, найти Жар-птицу.

– Фу, фу, тебе на своём добром коне в три года не доехать до Жар-птицы. Я один знаю, где она живёт. Так и быть – коня твоего съел, буду тебе служить верой-правдой. Садись на меня да держись крепче.

Сел Иван-царевич на него верхом, серый волк и поскакал – синие леса мимо глаз пропускает, озёра хвостом заметает.

Долго ли, коротко ли, добегают они до высокой крепости. Серый волк и говорит:

– Слушай меня, Иван-царевич, запоминай: полезай через стену, не бойся – час удачный, все сторожа спят. Увидишь в тереме окошко, на окошке стоит золотая клетка, а в клетке сидит Жар-птица. Ты птицу возьми, за пазуху положи, да смотри клетки не трогай!

Иван-царевич через стену перелез, увидел этот терем – на окошке стоит золотая клетка, в клетке сидит Жар-птица. Он птицу взял, за пазуху положил, да засмотрелся на клетку. Сердце его и разгорелось: «Ах, какая – золотая, драгоценная! Как такую не взять!» И забыл, что волк ему наказывал.

Только дотронулся до клетки, пошёл по крепости звук: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа пробудились, схватили Ивана-царевича и повели его к царю Афрону.

Царь Афрон разгневался и спрашивает:

– Чей ты, откуда?

– Я царя Берендея сын, Иван-царевич.

– Ай, срам какой! Царский сын да пошёл воровать.

– А что же, когда ваша птица летала, наш сад разоряла?

– А ты бы пришёл ко мне, по совести попросил, я бы её так отдал, из уважения к твоему родителю, царю Берендею. А теперь по всем городам пущу нехорошую славу про вас… Ну да ладно, сослужишь мне службу, я тебя прощу. В таком-то царстве у царя Кусмана есть конь златогривый. Приведи его ко мне, тогда отдам тебе Жар-птицу с клеткой.

Загорюнился Иван-царевич, идёт к серому волку. А волк ему:

– Я же тебе говорил: не шевели клетку! Почему не слушал мой наказ?

– Ну, прости же ты меня, прости, серый волк.

– То-то, прости… Ладно, садись на меня. Взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Опять поскакал серый волк с Иваном-царевичем.

Долго ли, коротко ли, добегают они до той крепости, где стоит конь златогривый.

– Полезай, Иван-царевич, через стену, сторожа спят, иди на конюшню, бери коня, да смотри уздечку не трогай.

Иван-царевич перелез в крепость, там все сторожа спят, зашёл на конюшню, поймал коня златогривого, да позарился на уздечку – она золотом, дорогими камнями убрана; в ней златогривому коню только и гулять.

Иван-царевич дотронулся до уздечки, пошёл звук по всей крепости: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа проснулись, схватили Ивана-царевича и повели к царю Кусману.

– Чей ты, откуда?

– Я Иван-царевич.

– Эка, за какие глупости взялся – коня воровать! На это и простой мужик не согласится. Ну ладно, прощу тебя, Иван-царевич, если сослужишь мне службу. У царя Далмата есть дочь Елена Прекрасная. Похить её, привези ко мне, подарю тебе златогривого коня с уздечкой.

Ещё пуще пригорюнился Иван-царевич, пошёл к серому волку.

– Говорил я тебе, Иван-царевич: не трогай уздечку! Не послушал ты моего наказа.

– Ну, прости же меня, прости, серый волк.

– То-то, прости… Да уж ладно, садись мне на спину.

Опять поскакал серый волк с Иваном-царевичем. Добегают они до царя Далмата. У него в крепости, в саду, гуляет Елена Прекрасная с мамушками, нянюшками. Серый волк говорит:

– В этот раз я тебя не пущу, сам пойду. А ты ступай обратно путём-дорогой, я тебя скоро нагоню.

Иван-царевич пошёл обратно путём-дорогой, а серый волк перемахнул через стену – да в сад. Засел за куст и глядит. Елена Прекрасная вышла со своими мамушками, нянюшками. Гуляла, гуляла и только приотстала от мамушек и нянюшек, серый волк ухватил Елену Прекрасную, перекинул через спину – и наутёк.

Иван-царевич идёт путём-дорогой, вдруг настигает его серый волк, на нём сидит Елена Прекрасная. Обрадовался Иван-царевич, а серый волк ему:

– Садись на меня скорей, как бы за нами погони не было.

Вот помчался серый волк с Иваном-царевичем, с Еленой Прекрасной обратной дорогой – синие леса мимо глаз пропускает, реки, озёра хвостом заметает.

Долго ли, коротко ли, добегают они до царя Кусмана. Серый волк спрашивает:

– Что, Иван-царевич, приумолк, пригорюнился?

– Да как же мне, серый волк, не печалиться? Как расстанусь с такой красотой! Как Елену Прекрасную на коня буду менять?

Серый волк отвечает:

– Не разлучу я тебя с такой красотой – спрячем её где-нибудь, а я обернусь Еленой Прекрасной, ты и веди меня к царю.

Тут они Елену Прекрасную спрятали в лесной избушке. Серый волк перевернулся через голову и сделался точь-в-точь Еленой Прекрасной. Повёл его Иван-царевич к царю Кусману.

Царь обрадовался, стал его благодарить:

– Спасибо тебе, Иван-царевич, что достал мне невесту. Получай златогривого коня с уздечкой.

Иван-царевич сел на этого коня и поехал за Еленой Прекрасной. Взял её, посадил на коня, и едут они путём-дорогой.

А царь Кусман устроил свадьбу, пировал весь день до вечера, а как надо было спать ложиться, повёл он Елену Прекрасную в спальню, да только лёг с ней на кровать, глядит – волчья морда вместо молодой жены!

Царь со страху свалился с кровати, а волк удрал прочь.

Нагоняет серый волк Ивана-царевича и спрашивает:

– О чём задумался, Иван-царевич?

– Как же мне не думать? Жалко расставаться с таким сокровищем – конём златогривым, менять его на Жар-птицу.

– Не печалься, я тебе помогу.

Вот доезжают они до царя Афрона. Волк и говорит:

– Этого коня и Елену Прекрасную ты спрячь, а я обернусь конём златогривым, ты меня и веди к царю Афрону.

Спрятали они Елену Прекрасную и златогривого коня в лесу. Серый волк перекинулся через спину, обернулся златогривым конём.

Иван-царевич повёл его к царю Афрону. Царь обрадовался и отдал ему Жар-птицу с золотой клеткой.

Иван-царевич вернулся пеший в лес, посадил Елену Прекрасную на златогривого коня, взял золотую клетку с Жар-птицей и поехал путём-дорогой в родную сторону.

А царь Афрон велел подвести к себе дарёного коня и только хотел сесть на него – конь обернулся серым волком. Царь, со страху, где стоял, там и упал, а серый волк пустился наутёк и скоро догнал Ивана-царевича.

Иван-царевич слез с коня и три раза поклонился до земли, с уважением отблагодарил серого волка. А тот говорит:

– Не навек прощайся со мной, я ещё тебе пригожусь.

Иван-царевич думает: «Куда же ты ещё пригодишься? Все желания мои исполнены». Сел на златогривого коня, и опять поехали они с Еленой Прекрасной, с Жар-птицей.

Доехал он до своих краев, вздумалось ему пополдневать. Было у него с собой немного хлебушка. Ну, они поели, ключевой воды попили и легли отдыхать.

Только Иван-царевич заснул, наезжают на него его братья. Ездили они по другим землям, искали Жар-птицу, вернулись с пустыми руками.

Наехали и видят – у Ивана-царевича всё добыто. Вот они и сговорились:

– Давай убьём брата, добыча вся будет наша.

Решились и убили Ивана-царевича. Сели на златогривого коня, взяли Жар-птицу, посадили на коня Елену Прекрасную и устрашили её:

– Дома не сказывай ничего!

Лежит Иван-царевич мёртвый, над ним уж вороны летают. Откуда ни возьмись, прибежал серый волк и схватил ворона с воронёнком.

– Ты лети-ка, ворон, за живой и мёртвой водой. Принесёшь мне живой и мёртвой воды, тогда отпущу твоего воронёнка.

Ворон, делать нечего, полетел, а волк держит его воронёнка.

Долго ли ворон летал, коротко ли, принёс он живой и мёртвой воды. Серый волк спрыснул мёртвой водой раны Ивану-царевичу – раны зажили; спрыснул его живой водой – Иван-царевич ожил.

– Ох, крепко же я спал!..

– Крепко ты спал, – говорит серый волк. – Кабы не я, совсем бы не проснулся. Родные братья тебя убили и всю добычу твою увезли. Садись на меня скорей.

Поскакали они в погоню и настигли обоих братьев. Тут их серый волк растерзал и клочки по полю разметал.

Иван-царевич поклонился серому волку и простился с ним навечно.

Вернулся Иван-царевич домой на коне златогривом, привёз отцу своему Жар-птицу, а себе – невесту, Елену Прекрасную.

Царь Берендей обрадовался, стал сына спрашивать. Стал Иван-царевич рассказывать, как помог ему серый волк достать добычу, да как братья убили его, сонного, да как серый волк их растерзал.

Погоревал царь Берендей и скоро утешился. А Иван-царевич женился на Елене Прекрасной, и стали они жить-поживать да горя не знать.

Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что

В некотором государстве жил-был царь, холост – не женат. Был у него на службе стрелок по имени Андрей.

Пошёл раз Андрей-стрелок на охоту. Ходил, ходил целый день по лесу – не посчастливилось, не мог на дичь напасть. Время было к вечеру, идёт он обратно – кручинится. Видит – сидит на дереве горлица.

«Дай, – думает, – стрельну хоть эту».

Стрельнул и ранил её – свалилась горлица с дерева на сырую землю. Поднял её Андрей, хотел свернуть ей голову, положить в сумку.

– Не губи меня, Андрей-стрелок, не руби моей головы, возьми меня живую, принеси домой, посади на окошко. Да смотри, как найдёт на меня дремота – в ту пору бей меня правой рукой наотмашь: добудешь себе великое счастье.

Удивился Андрей-стрелок: что такое? С виду совсем птица, а говорит человеческим голосом. Принёс он горлицу домой, посадил на окошечко, а сам стоит дожидается.

Прошло немного времени, горлица положила головку под крылышко и задремала. Андрей вспомнил, что она ему наказывала, ударил её правой рукой наотмашь. Упала горлица наземь и обернулась девицей, Марьей-царевной, да такой прекрасной, что ни вздумать ни взгадать, только в сказке сказать.

Говорит Марья-царевна стрелку:

– Сумел меня взять, умей и удержать – неспешным пирком да за свадебку. Буду тебе честной да весёлой женой.

На том они и поладили. Женился Андрей-стрелок на Марье-царевне и живёт с молодой женой, потешается. А службы не забывает: каждое утро ни свет ни заря идёт в лес, настреляет дичи и несёт на царскую кухню.

Пожили они так недолго, Марья-царевна говорит:

– Бедно живёшь ты, Андрей!

– Да как сама видишь.

– Добудь-ка рублей сотню, купи на эти деньги разного шёлку, я всё дело поправлю.

Послушался Андрей, пошёл к товарищам, у кого рубль, у кого два занял, накупил разного шёлку и принёс жене. Марья-царевна взяла шёлк и говорит:

– Ложись спать, утро вечера мудренее.

Андрей лёг спать, а Марья-царевна села ткать. Всю ночь ткала и выткала ковёр, какого в целом свете не видывали: на нём всё царство расписано, с городами и деревнями, с лесами и нивами, и птицы в небе, и звери на горах, и рыбы в морях; кругом луна и солнце ходят…

Наутро Марья-царевна отдаёт ковёр мужу:

– Понеси на гостиный двор, продай купцам, да смотри – своей цены не запрашивай, а что дадут, то и бери.

Андрей взял ковёр, повесил на руку и пошёл по гостиным рядам.

Подбегает к нему один купец:

– Послушай, почтенный, сколько спрашиваешь?

– Ты торговый человек, ты и цену давай.

Вот купец думал, думал – не может оценить ковра. Подскочил другой, за ним – ещё. Собралась купцов толпа великая, смотрят на ковёр, дивуются, а оценить не могут.

В то время проезжал мимо рядов царский советник, и захотелось ему узнать, про что толкует купечество. Вышел из кареты, насилу пропихался через великую толпу и спрашивает:

– Здравствуйте, купцы, заморские гости! О чём речь у вас?

– Так и так, ковра оценить не можем.

Царский советник посмотрел на ковёр и сам дался диву:

– Скажи, стрелок, скажи по правде истинной: откуда добыл такой славный ковёр?

– Так и так, моя жена вышила.

– Сколько же тебе дать за него?

– А я сам не знаю. Жена наказала не торговаться: сколько дадут, то и наше.

– Ну, вот тебе, стрелок, десять тысяч.

Андрей взял деньги, отдал ковёр и пошёл домой. А царский советник поехал к царю и показывает ему ковёр.

Царь взглянул – на ковре всё его царство как на ладони. Он так и ахнул:

– Ну, что хочешь, а ковра я тебе не отдам!

Вынул царь двадцать тысяч рублей и отдаёт советнику из рук в руки. Советник деньги взял и думает: «Ничего, я себе другой, ещё лучше, закажу».

Сел опять в карету и поскакал в слободу. Разыскал избушку, где живёт Андрей-стрелок, и стучится в дверь, Марья-царевна отворяет ему.

Царский советник одну ногу через порог занёс, а другую же не переносит, замолчал и про своё дело забыл: стоит перед ним такая красавица, век бы глаз от неё не отвёл, всё бы смотрел да смотрел.

Марья-царевна ждала, ждала ответа да повернула царского советника за плечи и дверь закрыла. Насилу он опомнился, нехотя поплёлся домой. И с той поры и ест не заест, и пьёт не запьёт: всё ему представляется стрелкова жена.

Заметил это царь и стал выспрашивать, что за кручина у него такая.

Советник говорит царю:

– Ах, видел я у одного стрелка жену, всё о ней думаю! И не запить это, не заесть, никаким зельем не заворожить.

Пришла царю охота самому посмотреть стрелкову жену. Оделся он в простое платье, поехал в слободу, нашёл избёнку, где живёт Андрей-стрелок, и стучится в дверь.

Марья-царевна отворила ему. Царь одну ногу через порог занёс, другую и не может, совсем онемел: стоит перед ним несказанная красота.

Марья-царевна ждала, ждала ответа, повернула царя за плечи и дверь закрыла.

Защемила царя сердечная зазноба. «Чего, – думает, – хожу холост, не женат? Вот бы жениться на этой красавице! Не стрельчихой ей быть, на роду ей написано быть царицей».

Воротился царь во дворец и задумал думу нехорошую – отбить жену от живого мужа.

Призывает он советника и говорит:

– Надумай, как извести Андрея-стрелка. Хочу на его жене жениться. Придумаешь – награжу городами и деревнями и золотой казной, не придумаешь – сниму голову с плеч.

Закручинился царский советник, пошёл и нос повесил. Как извести стрелка, не придумает. Да с горя и завернул в кабак винца испить. Подбегает к нему кабацкая теребень в рваном кафтанишке.

– О чём, царский советник, пригорюнился, зачем нос повесил?

– Поди прочь, кабацкая теребень!

– А ты меня не гони, лучше стаканчик винца поднеси, я тебя на ум наведу.

Поднёс ему царский советник стаканчик винца и рассказал про своё горе.

Кабацкая теребень и говорит ему:

– Извести Андрея-стрелка дело нехитрое – сам-то он прост, да жена у него больно хитра. Ну, да мы загадаем загадку такую, что ей не справиться. Воротись к царю и скажи: пускай он пошлёт Андрея-стрелка на тот свет узнать, как поживает покойный царь-батюшка. Андрей уйдёт и назад не вернётся.

Царский советник поблагодарил кабацкую теребень – и бегом к царю.

– Так и так, можно стрелка извести.

И рассказал, куда нужно его послать и зачем. Царь обрадовался, велел позвать Андрея-стрелка.

– Ну, Андрей, служил ты мне верой-правдой, сослужи ещё службу: сходи на тот свет, узнай, как поживает мой батюшка. Не то мой меч – твоя голова с плеч.

Андрей воротился домой, сел на лавку и голову повесил. Марья-царевна его спрашивает:

– Что невесел? Или невзгода какая?

Рассказал ей Андрей, какую царь задал ему службу.

Марья-царевна говорит:

– Есть о чём горевать! Это не служба, а службишка, служба будет впереди. Ложись спать, утро вечера мудренее.

Утром рано, только проснулся Андрей, Марья-царевна даёт ему мешок сухарей и золотое колечко.

– Поди к царю и проси себе в товарищи царского советника, а то, скажи, тебе не поверят, что был ты на том свете. А как выйдешь с товарищем в путь-дорогу, брось перед собой колечко, оно тебя доведёт.

Андрей взял мешок сухарей и колечко, попрощался с женой и пошёл к царю просить себе дорожного товарища.

Делать нечего, царь согласился, велел советнику идти с Андреем на тот свет.

Вот они вдвоём и вышли в путь-дорогу. Андрей бросил колечко – оно катится. Андрей идёт за ним полями чистыми, мхами-болотами, реками-озёрами, а за Андреем царский советник тащится.

Устанут идти, поедят сухарей – и опять в путь.

Близко ли, далеко ли, скоро ли, коротко ли, пришли они в густой, дремучий лес, спустились в глубокий овраг, и тут колечко остановилось.

Андрей и царский советник сели поесть сухарей. Глядь, мимо них на старом-престаром царе два чёрта дрова везут – большущий воз – и погоняют царя дубинками, один с правого бока, другой с левого.

Андрей говорит:

– Смотри: никак это наш покойный царь-батюшка?

– Твоя правда, это он самый дрова везёт.

Андрей и закричал чертям:

– Эй, господа черти! Освободите мне этого покойничка хоть на малое время, мне нужно кой о чём его расспросить.

Черти отвечают:

– Есть нам время дожидаться! Сами, что ли, дрова повезём?

– А вы возьмите у меня свежего человека на смену.

Ну, черти отпрягли старого царя, на его место впрягли в воз царского советника и давай его с обеих сторон погонять дубинками – тот гнётся, а везёт.

Андрей стал спрашивать старого царя про его житьё-бытьё.

– Ах, Андрей-стрелок, – отвечает царь, – плохое моё житьё на том свете! Поклонись от меня сыну да скажи, что я накрепко заказываю людей не обижать, а то и с ним то же станется.

Только успели они поговорить, черти уж назад едут с порожней телегой. Андрей попрощался со старым царём, взял у чертей царского советника, и пошли они в обратный путь.

Приходят в своё царство, являются во дворец. Царь увидал стрелка и в сердцах накинулся на него:

– Как ты смел назад воротиться?

Андрей-стрелок отвечает:

– Так и так, был я на том свете у вашего покойного родителя. Живёт он плохо, велел вам кланяться да накрепко наказывал людей не обижать.

– А чем докажешь, что ходил на тот свет и моего родителя видел?

– А тем я докажу, что у вашего советника на спине и теперь ещё знаки видны, как его черти дубинками погоняли.

Тут царь уверился, делать нечего – отпустил Андрея домой. А сам говорит советнику:

– Вздумай, как извести стрелка, не то мой меч – твоя голова с плеч.

Пошёл царский советник, ещё ниже нос повесил. Заходит в кабак, сел за стол, спросил вина. Подбегает к нему кабацкая теребень:

– Что, царский советник, пригорюнился? Поднеси-ка мне стаканчик, я тебя на ум наведу.

Советник поднёс ему стаканчик винца и рассказал про своё горе.

Кабацкая теребень ему говорит:

– Воротись назад и скажи царю, чтобы задал он стрелку вот какую службу – её не то что выполнить, трудно и выдумать: послал бы его за тридевять земель, в тридесятое царство добыть кота Баюна…

Царский советник побежал к царю и рассказал, какую службу задать стрелку, чтобы он назад не вернулся. Царь посылает за Андреем.

– Ну, Андрей, сослужил ты мне службу, сослужи другую: ступай в тридесятое царство и добудь мне кота Баюна. Не то мой меч – твоя голова с плеч.

Пошёл Андрей домой, ниже плеч голову повесил и рассказывает жене, какую царь задал ему службу.

– Есть о чём кручиниться! – Марья-царевна говорит. – Это не служба, а службишка, служба будет впереди. Ложись спать, утро вечера мудренее.

Андрей лёг спать, а Марья-царевна пошла на кузницу и велела кузнецам сковать три колпака железных, железные клещи и три прута: один железный, другой медный, третий оловянный.

Утром рано Марья-царевна разбудила Андрея.

– Вот тебе три колпака да клещи и три прута, ступай за тридевять земель, в тридесятое царство. Трёх вёрст не дойдёшь, станет одолевать тебя сильный сон – кот Баюн на тебя дремоту напустит. Ты не спи, руку за руку закидывай, ногу за ногу волочи, а где и катком катись. А если уснёшь, кот Баюн убьёт тебя.

И тут Марья-царевна научила его, как и что делать, и отпустила в дорогу.

Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается – пришёл Андрей-стрелок в тридесятое царство.

За три версты стал его одолевать сон. Надевает Андрей на голову три колпака железных, руку за руку закидывает, ногу за ногу волочит – идёт, а где и катком катится.

Кое-как выдержал дремоту и очутился у высокого столба. Кот Баюн увидел Андрея, заворчал, зауркал да со столба прыг ему на голову – один колпак разбил и другой разбил, взялся было за третий. Тут Андрей-стрелок ухватил кота клещами, сволок наземь и давай оглаживать прутьями. Наперво сёк железным прутом, изломал железный, принялся угощать медным – и этот изломал и принялся бить оловянным.

Оловянный прут гнётся, не ломится, вокруг хребта обвивается. Андрей бьёт, а кот Баюн начал сказки рассказывать: про попов, про дьяков, про поповых дочерей. Андрей его не слушает, знай охаживает прутом.

Невмоготу стало коту, видит, что заговорить нельзя, он и взмолился:

– Покинь меня, добрый человек! Что надо, всё тебе сделаю.

– А пойдёшь со мной?

– Куда хочешь пойду.

Андрей пошёл в обратный путь и кота за собой повёл. Добрался до своего царства, приходит с котом во дворец и говорит царю:

– Так и так, службу выполнил, добыл вам кота Баюна.

Царь удивился и говорит:

– А ну, кот Баюн, покажи большую страсть.

Тут кот свои когти точит, на царя их ладит, хочет у него белую грудь раздирать, из живого сердце вынимать.

Царь испугался:

– Андрей-стрелок, уйми, пожалуйста, кота Баюна!

Андрей кота унял и в клетку запер, а сам пошёл домой, к Марье-царевне. Живёт-поживает, тешится с молодой женой. А царя ещё пуще знобит зазноба сердечная. Опять призвал он советника:

– Что хочешь придумай, изведи Андрея-стрелка, не то мой меч – твоя голова с плеч.

Царский советник идёт прямо в кабак, нашёл там кабацкую теребень в рваном кафтанишке и просит его выручить, на ум навести. Кабацкая теребень стаканчик вина выпил, усы вытер.

– Ступай, – говорит, – к царю и скажи: пусть пошлёт Андрея-стрелка туда – не знаю куда, принести то – не знаю что. Этой задачи Андрей во веки веков не выполнит и назад не вернётся.

Советник побежал к царю и всё ему доложил. Царь посылает за Андреем.

– Сослужил ты мне две службы, сослужи третью: сходи туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Сослужишь – награжу по-царски, а не то мой меч – твоя голова с плеч.

Пришёл Андрей домой, сел на лавку и заплакал.

Марья-царевна его спрашивает:

– Что, милый, невесел? Или ещё невзгода какая?

– Эх, – говорит, – через твою красу все напасти несу! Велел мне царь идти туда – не знаю куда, принести то – не знаю что!

– Вот это служба так служба! Ну ничего, ложись спать, утро вечера мудренее.

Марья-царевна дождалась ночи, развернула волшебную книгу, читала, читала, бросила книгу и за голову схватилась: про царёву загадку в книге ничего не сказано.

Марья-царевна вышла на крыльцо, вынула платочек и махнула. Налетели всякие птицы, набежали всякие звери.

Марья-царевна их спрашивает:

– Звери лесные, птицы поднебесные, вы, звери, всюду рыскаете, вы, птицы, всюду летаете, – не слыхали ль, как дойти туда – не знаю куда, принести то – не знаю что?

Звери и птицы ответили:

– Нет, Марья-царевна, мы про то не слыхивали.

Марья-царевна махнула платочком – звери и птицы пропали, как не бывали. Махнула в другой раз – появились перед ней два великана:

– Что угодно? Что надобно?

– Слуги мои верные, отнесите меня на середину Океан-моря.

Подхватили великаны Марью-царевну, отнесли на Океан-море и стали на середине, на самой пучине, – сами стоят, как столбы, а её на руках держат. Марья-царевна махнула платочком, и приплыли к ней все гады и рыбы морские.

– Вы, гады и рыбы морские, вы везде плаваете, на всех островах бываете, не слыхали ль, как дойти туда – не знаю куда, принести то – не знаю что?

– Нет, Марья-царевна, мы про то не слыхали.

Закручинилась Марья-царевна и велела отнести себя домой. Великаны подхватили её, принесли на Андреев двор, поставили у крыльца.

Утром рано Марья-царевна собрала Андрея в дорогу и дала ему клубок ниток и вышитую ширинку.

– Брось клубок перед собой, – куда он покатится, туда и ты иди. Да смотри, куда бы ни пришёл, будешь умываться, чужой ширинкой не утирайся, а утирайся моей.

Андрей попрощался с Марьей-царевной, поклонился на четыре стороны и пошёл за заставу. Бросил клубок перед собой, клубок покатился – катится да катится, Андрей идёт за ним следом.

Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Много царств и земель прошёл Андрей. Клубок катится, нитка от него тянется. Стал клубок маленький, с куриную головочку; вот уж до чего стал маленький, не видно и на дороге. Дошёл Андрей до леса, видит – стоит избушка на курьих ножках.

Избушка повернулась, Андрей вошёл и видит – на лавке сидит седая старуха, прядёт кудель.

– Фу, фу, русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нынче русский дух сам пришёл! Вот изжарю тебя в печи да съем и на косточках покатаюсь.

Андрей отвечает старухе:

– Что ты, старая Баба-яга, станешь есть дорожного человека! Дорожный человек костоват и чёрен, ты наперёд баньку истопи, меня вымой, выпари, тогда и ешь.

Баба-яга истопила баньку. Андрей выпарился, вымылся, достал женину ширинку и стал ею утираться.

Баба-Яга спрашивает:

– Откуда у тебя ширинка? Её моя дочь вышивала.

– Твоя дочь мне жена, мне и ширинку дала.

– Ах, зять возлюбленный, чем же мне тебя потчевать?

Тут Баба-яга собрала ужин, наставила всяких кушаньев, вин и медов. Андрей не чванится – сел за стол, давай уплетать.

Баба-яга села рядом. Он ест, она выспрашивает: как он на Марье-царевне женился да живут ли они хорошо? Андрей всё рассказал: как женился и как царь послал его туда – не знаю куда, добыть то – не знаю что.

– Вот бы ты помогла мне, бабушка!

– Ах, зятюшка, ведь про это диво дивное даже я не слыхивала. Знает про это одна старая лягушка, живёт она в болоте триста лет… Ну ничего, ложись спать, утро вечера мудренее.

Андрей лёг спать, а Баба-яга взяла два голика, полетела на болото и стала звать:

– Бабушка, лягушка-скакушка, жива ли?

– Выдь ко мне из болота.

Старая лягушка вышла из болота, Баба-яга её спрашивает:

– Знаешь ли, где то – не знаю что?

– Укажи, сделай милость. Зятю моему дана служба: пойти туда – не знаю куда, взять то – не знаю что.

Лягушка отвечает:

– Я б его проводила, да больно стара, мне туда не допрыгать. Донесёт твой зять меня в парном молоке до огненной реки, тогда скажу.

Баба-яга взяла лягушку-скакушку, полетела домой, надоила молока в горшок, посадила туда лягушку и утром рано разбудила Андрея.

– Ну, зять дорогой, одевайся, возьми горшок с парным молоком, в молоке – лягушка, да садись на моего коня, он тебя довезёт до огненной реки. Там коня брось и вынимай из горшка лягушку, она тебе скажет.

Андрей оделся, взял горшок, сел на коня Бабы-яги. Долго ли, коротко ли, конь домчал его до огненной реки. Через неё ни зверь не перескочит, ни птица не перелетит.

Андрей слез с коня, лягушка ему говорит:

– Вынь меня, добрый молодец, из горшка, надо нам через реку переправиться.

Андрей вынул лягушку из горшка и пустил наземь.

– Ну, добрый молодец, теперь садись мне на спину.

– Что ты, бабушка, эка маленькая, чай, я тебя задавлю.

– Не бойся, не задавишь. Садись да держись крепче.

Андрей сел на лягушку-скакушку. Начала она дуться.

Дулась, дулась – сделалась словно копна сена.

– Крепко ли держишься?

– Крепко, бабушка.

Опять лягушка дулась, дулась – сделалась ещё больше, словно стог сена.

– Крепко ли держишься?

– Крепко, бабушка.

Опять она дулась, дулась – стала выше тёмного леса, да как скакнёт – и перепрыгнула через огненную реку, перенесла Андрея на тот берег и сделалась опять маленькой.

– Иди, добрый молодец, по этой тропинке, увидишь терем не терем, избу не избу, сарай не сарай, заходи туда и становись за печью. Там найдёшь то – не знаю что.

Андрей пошёл по тропинке, видит: старая изба – не изба, тыном обнесена, без окон, без крыльца. Он туда вошёл и спрятался за печью.

Вот немного погодя застучало, загремело по лесу, и входит в избу мужичок с ноготок, борода с локоток, да как крикнет:

– Эй, сват Наум, есть хочу!

Только крикнул, откуда ни возьмись появляется стол накрытый, на нём бочонок пива да бык печёный, в боку нож точёный.

Мужичок с ноготок, борода с локоток, сел возле быка, вынул нож точёный, начал мясо порезывать, в чеснок помакивать, покушивать да похваливать.

Обработал быка до последней косточки, выпил целый бочонок пива.

– Эй, сват Наум, убери объедки!

© Аникин В. П., пересказ, 2017

© Елисеева Л. Н., пересказ, насл., 2017

© Нечаев А. Н., пересказ, насл., 2017

© Толстой А. Н., пересказ, насл., 2017

© Ил., Бордюг С. И. и Трепенок Н. А., 2017

© Ил., Булатов Э. В., 2017

© Ил., Васильев О. В., насл., 2017

© Ил., Глазов И. Н., 2017

© Ил., Каневский В. Я., 2017

© Ил., Карпенко М. М., насл., 2017

© Ил., Коровин Ю. Д., насл., 2017

© Ил., Курчевский В. В., насл., 2017

© Ил., Митрофанов М. С., 2017

© Ил., Павлова К. А., 2017

© Ил., Перцов В. В., насл., 2017

© Ил., Рачёв Е. М., насл., 2017

© Ил., Савченко А. М., насл., 2017

© Ил., Салиенко Н. П., 2017

© Ил., Тржемецкий Б. В., насл., 2017

© Ил., Устинов Н. А., 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Мои первые сказки

Репка

Посадил дед репку – выросла репка большая-пребольшая.

Стал дед репку из земли тащить.

Тянет-потянет, вытянуть не может.

Позвал дед на помощь бабку.

Бабка за дедку, дедка за репку.

Позвала бабка внучку.

Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку.

Тянут-потянут, вытянуть не могут.

Кликнула внучка Жучку.

Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку.

Тянут-потянут, вытянуть не могут.

Кликнула Жучка кошку Машку.

Машка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку.

Тянут-потянут, вытянуть не могут.

Кликнула кошка Машка мышку.

Мышка за Машку, Машка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку.

Тянут-потянут – вытащили репку!

Курочка Ряба

Жили себе дед да баба,
И была у них курочка ряба.
Снесла курочка яичко:
Яичко не простое,
Золотое.

Дед бил, бил –
Не разбил;
Баба била, била –
Не разбила.

Мышка бежала,
Хвостиком махнула:
Яичко упало
И разбилось.

Дед и баба плачут;
Курочка кудахчет:
– Не плачь, дед, не плачь, баба.
Я снесу вам яичко другое,
Не золотое – простое.

Колобок

Жили-были старик со старухой.

Вот и просит старик:

– Испеки мне, старая, колобок.

– Да из чего испечь-то? Муки нет.

– Эх, старуха! По амбару помети, по сусечкам поскреби – вот и наберётся.

Старушка так и сделала: намела, наскребла горсти две муки, замесила тесто на сметане, скатала колобок, изжарила его в масле и положила на окно простынуть.

Надоело колобку лежать; он и покатился с окна на лавку, с лавки на пол, да к двери, прыг через порог в сени, из сеней на крыльцо, с крыльца на двор, а там и за ворота, дальше и дальше.

Катится колобок по дороге, а навстречу ему заяц:

– Нет, не ешь меня, косой, а лучше послушай, какую я тебе песенку спою.

Заяц уши поднял, а колобок запел:

– Я колобок, колобок!
По амбару метён,
По сусечкам скребён,
На сметане мешён,
В печку сажён,
На окошке стужён.
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
От тебя, зайца,
Не хитро уйти.

Катится колобок по тропинке в лесу, а навстречу ему серый волк:

– Колобок, колобок! Я тебя съем!

– Не ешь меня, серый волк: я тебе песенку спою.

И колобок запел:

– Я колобок, колобок!
По амбару метён,
По сусечкам скребён,
На сметане мешён,
В печку сажён,
На окошке стужён.
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
Я от зайца ушёл,
От тебя, волка,
Не хитро уйти.

Катится колобок по лесу, а навстречу ему медведь идёт, хворост ломает, кусты к земле гнёт:

– Колобок, колобок! Я тебя съем!

– Ну где тебе, косолапому, съесть меня! Послушай лучше мою песенку.

Колобок запел, а Миша и уши развесил:

– Я колобок, колобок!
По амбару метён,
По сусечкам скребён,
На сметане мешён,
В печку сажён,
На окошке стужён.
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
Я от зайца ушёл,
Я от волка ушёл,
От тебя, медведь,
Полгоря уйти.

И покатился колобок – медведь только вслед ему посмотрел.

Катится колобок, а навстречу ему лиса:

– Здравствуй, колобок! Какой ты пригоженький, румяненький!

Колобок рад, что его похвалили, и запел свою песенку, а лиса слушает да всё ближе подкрадывается.

– Я колобок, колобок!
По амбару метён,
По сусечкам скребён,
На сметане мешён,
В печку сажён,
На окошке стужён.
Я от дедушки ушёл,
Я от бабушки ушёл,
Я от зайца ушёл,
Я от волка ушёл,
От медведя ушёл,
От тебя, лиса,
Не хитро уйти.

– Славная песенка! – сказала лиса. – Да то беда, голубчик, что стара я стала – плохо слышу.

Сядь ко мне на мордочку да пропой ещё разочек.

Колобок обрадовался, что его песенку похвалили, прыгнул лисе на мордочку да и запел:

– Я колобок, колобок!..

А лиса его – гам! – и съела.

Гуси-лебеди

Жили мужик да баба. У них была дочка да сынок маленький.

– Доченька, – говорила мать, – мы пойдём на работу, береги братца! Не ходи со двора, будь умницей – мы купим тебе платочек.

Отец с матерью ушли, а дочка позабыла, что ей приказывали: посадила братца на травку под окошко, сама побежала на улицу, заигралась, загулялась.

Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крыльях.

Вернулась девочка, глядь – братца нету! Ахнула, кинулась туда-сюда – нету!

Она его кликала, слезами заливалась, причитывала, что худо будет от отца с матерью, – братец не откликнулся.

Выбежала она в чистое поле и только видела: метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за тёмным лесом. Тут она догадалась, что они унесли её братца: про гусей-лебедей давно шла дурная слава – что они пошаливали, маленьких детей уносили.

Бросилась девочка догонять их. Бежала, бежала, увидела – стоит печь.

– Печка, печка, скажи, куда гуси-лебеди полетели?

Печка ей отвечает:

– Съешь моего ржаного пирожка – скажу.

– Стану я ржаной пирог есть! У моего батюшки и пшеничные не едятся…

– Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси-лебеди полетели?

– Поешь моего лесного яблочка – скажу.

– У моего батюшки и садовые не едятся…

– Молочная река, кисельные берега, куда гуси-лебеди полетели?

– Поешь моего простого киселька с молочком – скажу.

– У моего батюшки и сливочки не едятся…

Долго она бегала по полям, по лесам. День клонится к вечеру, делать нечего – надо идти домой. Вдруг видит – стоит избушка на курьей ножке, об одном окошке, кругом себя поворачивается.

В избушке старая баба-яга прядёт кудель. А на лавочке сидит братец, играет серебряными яблочками.

Девочка вошла в избушку:

– Здравствуй, бабушка!

– Здравствуй, девица! Зачем на глаза явилась?

– Я по мхам, по болотам ходила, платье измочила, пришла погреться.

– Садись покуда кудель прясть.

Баба-яга дала ей веретено, а сама ушла. Девочка прядёт – вдруг из-под печки выбегает мышка и говорит ей:

– Девица, девица, дай мне кашки, я тебе добренькое скажу.

Девочка дала ей кашки, мышка ей сказала:

– Баба-яга пошла баню топить. Она тебя вымоет-выпарит, в печь посадит, зажарит и съест, сама на твоих костях покатается.

Девочка сидит ни жива ни мертва, плачет, а мышка ей опять:

– Не дожидайся, бери братца, беги, а я за тебя кудель попряду.

Девочка взяла братца и побежала. А баба-яга подойдёт к окошку и спрашивает:

– Девица, прядёшь ли?

Мышка ей отвечает:

– Пряду, бабушка…

Баба-яга баню вытопила и пошла за девочкой. А в избушке нет никого. Баба-яга закричала:

– Гуси-лебеди! Летите в погоню! Сестра братца унесла!..

Сестра с братцем добежала до молочной реки. Видит – летят гуси-лебеди.

– Речка, матушка, спрячь меня!

– Поешь моего простого киселька.

Девочка поела и спасибо сказала. Река укрыла её под кисельным бережком.

Девочка с братцем опять побежала. А гуси-лебеди воротились, летят навстречу, вот-вот увидят. Что делать? Беда! Стоит яблоня…

– Яблоня, матушка, спрячь меня!

– Поешь моего лесного яблочка.

Девочка поскорее съела и спасибо сказала. Яблоня её заслонила ветвями, прикрыла листами.

Гуси-лебеди не увидали, пролетели мимо.

Девочка опять побежала. Бежит, бежит, уж недалеко осталось. Тут гуси-лебеди увидели её, загоготали – налетают, крыльями бьют, того гляди братца из рук вырвут.

Добежала девочка до печки:

– Печка, матушка, спрячь меня!

– Поешь моего ржаного пирожка.

Девочка скорее – пирожок в рот, а сама с братцем – в печь, села в устьице1
Устьице – устье, наружное отверстие в русской печи (Прим. ред.) .

Гуси-лебеди полетали-полетали, покричали-покричали и ни с чем улетели к бабе-яге.

Девочка сказала печи спасибо и вместе с братцем прибежала домой.

А тут и отец с матерью пришли.

Петушок – Золотой гребешок

Жили-были кот, дрозд да петушок – золотой гребешок. Жили они в лесу, в избушке. Кот да дрозд ходят в лес дрова рубить, а петушка одного оставляют.

Уходят – строго наказывают:

– Мы пойдём далеко, а ты оставайся домовничать, да голоса не подавай, когда придёт лиса, в окошко не выглядывай.

Проведала лиса, что кота и дрозда дома нет, прибежала к избушке, села под окошко и запела:

Петушок, петушок,
Золотой гребешок,
Маслена головушка,
Шёлкова бородушка,
Выгляни в окошко,
Дам тебе горошку.

Петушок и выставил головку в окошко. Лиса схватила его в когти, понесла в свою нору.

Закричал петушок:

Несёт меня лиса
За тёмные леса,
За быстрые реки,
За высокие горы…
Кот и дрозд, спасите меня!..

Кот и дрозд услыхали, бросились в погоню и отняли у лисы петушка.

В другой раз кот и дрозд пошли в лес дрова рубить и опять наказывают:

– Ну, теперь, петух, не выглядывай в окошко, мы ещё дальше пойдём, не услышим твоего голоса.

Они ушли, а лиса опять прибежала к избушке и запела:

Петушок, петушок,
Золотой гребешок,
Маслена головушка,
Шёлкова бородушка,
Выгляни в окошко,
Дам тебе горошку.

Бежали ребята,
Рассыпали пшеницу,
Курицы клюют,
Петухам не дают…

– Ко-ко-ко! Как не дают?!

Лиса схватила его в когти, понесла в свою нору.

Закричал петушок:

Несёт меня лиса
За тёмные леса,
За быстрые реки,
За высокие горы…
Кот и дрозд, спасите меня!..

Кот и дрозд услыхали, бросились в погоню. Кот бежит, дрозд летит… Догнали лису – кот дерёт, дрозд клюёт, и отняли петушка.

Долго ли, коротко ли, опять собрались кот да дрозд в лес дрова рубить. Уходя, строго-настрого наказывали петушку:

– Не слушай лисы, не выглядывай в окошко, мы ещё дальше уйдём, не услышим твоего голоса.

И пошли кот да дрозд далеко в лес дрова рубить. А лиса тут как тут – села под окошечко и поёт:

Петушок, петушок,
Золотой гребешок,
Маслена головушка,
Шёлкова бородушка,
Выгляни в окошко,
Дам тебе горошку.

Петушок сидит помалкивает. А лиса – опять:

Бежали ребята,
Рассыпали пшеницу,
Курицы клюют,
Петухам не дают…

Петушок всё помалкивает. А лиса – опять:

Люди бежали,
Орехов насыпали,
Куры-то клюют,
Петухам не дают…

Петушок и выставил головку в окошко:

– Ко-ко-ко! Как не дают?!

Лиса схватила его в когти плотно, понесла в свою нору, за тёмные леса, за быстрые реки, за высокие горы…

Сколько петушок ни кричал, ни звал – кот и дрозд не услышали его. А когда вернулись домой – петушка-то нет.

Побежали кот и дрозд по лисицыным следам. Кот бежит, дрозд летит… Прибежали к лисицыной норе. Кот настроил гусельцы и давай натренькивать:

Трень, брень, гусельцы,
Золотые струночки…
Ещё дома ли Лисафья-кума,
Во своём ли тёплом гнёздышке?

Лисица слушала, слушала и думает:

«Дай-ка посмотрю – кто это так хорошо на гуслях играет, сладко напевает?»

Взяла да и вылезла из норы. Кот и дрозд её схватили – и давай бить-колотить. Били и колотили, покуда она ноги не унесла.

Взяли они петушка, посадили в лукошко и принесли домой.

И с тех пор стали жить да быть, да и теперь живут.

Заюшкина избушка

Жили-были лиса да заяц. У лисы избушка ледяная, а у зайца – лубяная2
Лубяная – сделанная из луба, т. е. коры липы (Прим. ред.) .

Вот лиса и дразнит зайца:

– У меня избушка светлая, а у тебя тёмная! У меня светлая, а у тебя тёмная!

Пришло лето, у лисы избушка растаяла.

Лиса и просится к зайцу:

– Пусти меня, заюшка, хоть на дворик к себе!

– Нет, лиска, не пущу: зачем дразнилась?

Стала лиса пуще упрашивать.

Заяц и пустил её к себе на двор.

На другой день лиса опять просится:

– Пусти меня, заюшка, на крылечко.

Упрашивала, упрашивала лиса, согласился заяц и пустил лису на крылечко.

На третий день лиса опять просит:

– Пусти меня, заюшка, в избушку.

– Нет, не пущу: зачем дразнилась?

Просилась, просилась лиса, пустил её заяц в избушку.

Сидит лиса на лавке, а зайчик – на печи.

На четвёртый день опять лиса просит:

– Заинька, заинька, пусти меня на печку к себе!

– Нет, не пущу: зачем дразнилась?

Просила, просила лиса, да и выпросила – пустил её заяц и на печку.

Прошёл день, другой – стала лиса зайца из избушки гнать:

– Ступай вон, косой! Не хочу с тобой жить!

Так и выгнала.

Сидит заяц и плачет, горюет, лапками слёзы утирает.

Бегут мимо собаки:

– Тяф, тяф, тяф! О чём, заинька, плачешь?

– Как же мне не плакать? Была у меня избушка лубяная, а у лисы – ледяная. Пришла весна, избушка у лисы растаяла. Попросилась лиса ко мне, да меня же и выгнала.

– Не плачь, зайчик, – говорят собаки. – Мы её выгоним.

– Нет, не выгоните!

– Нет, выгоним!

Подошли к избушке:

– Тяф, тяф, тяф! Пойди, лиса, вон!

А она им с печи:

Как выскочу,
Как выпрыгну –
Пойдут клочки
По заулочкам!

Испугались собаки и убежали.

Опять сидит зайчик и плачет.

Идёт мимо волк:

– О чём, заинька, плачешь?

– Как же мне не плакать, серый волк? Была у меня избушка лубяная, а у лисы – ледяная. Пришла весна, избушка у лисы растаяла. Попросилась лиса ко мне, да меня же и выгнала.

– Не плачь, зайчик, – говорит волк, – вот я её выгоню.

– Нет, не выгонишь. Собаки гнали – не выгнали, и ты не выгонишь.

– Нет, выгоню.

– Уыыы… Уыыыы… Ступай, лиса, вон!

А она с печи:

Как выскочу,
Как выпрыгну –
Пойдут клочки
По заулочкам!

Испугался волк и убежал.

Вот заяц опять сидит и плачет.

Идёт старый медведь:

– О чём ты, заинька, плачешь?

– Как же мне, медведушко, не плакать? Была у меня избушка лубяная, а у лисы – ледяная. Пришла весна, избушка у лисы растаяла. Попросилась лиса ко мне, да меня же и выгнала.

– Не плачь, зайчик, – говорит медведь, – я её выгоню.

– Нет, не выгонишь. Собаки гнали, гнали – не выгнали, серый волк гнал, гнал – не выгнал. И ты не выгонишь.

– Нет, выгоню.

Пошёл медведь к избушке и зарычал:

– Рррр… ррр… Ступай, лиса, вон!

А она с печи:

Как выскочу,
Как выпрыгну –
Пойдут клочки
По заулочкам!

Испугался медведь и ушёл.

Опять сидит заяц и плачет. Идёт петух, несёт косу.

– Ку-ка-реку! Заинька, о чём ты плачешь?

– Как же мне, Петенька, не плакать? Была у меня избушка лубяная, а у лисы – ледяная. Пришла весна, избушка у лисы растаяла. Попросилась лиса ко мне, да меня же и выгнала.

– Не горюй, заинька, я тебе лису выгоню.

– Нет, не выгонишь. Собаки гнали – не выгнали, серый волк гнал, гнал – не выгнал, старый медведь гнал, гнал – не выгнал. А ты и подавно не выгонишь.

– Нет, выгоню.

Пошёл петух к избушке:

Ку-ка-реку!
Иду на ногах,
В красных сапогах,
Несу косу на плечах:
Хочу лису посечи,
Пошла, лиса, с печи!

Услыхала лиса, испугалась и говорит:

– Одеваюсь…

Петух опять:

Ку-ка-реку!
Иду на ногах,
В красных сапогах,
Несу косу на плечах:
Хочу лису посечи,
Пошла, лиса, с печи!

А лиса говорит:

– Шубу надеваю…

Петух в третий раз:

Ку-ка-реку!
Иду на ногах,
В красных сапогах,
Несу косу на плечах:
Хочу лису посечи,
Пошла, лиса, с печи!

Испугалась лиса, соскочила с печи – да бежать.

А заюшка с петухом стали жить да поживать.

Курочка, мышка и тетерев

В далёкие времена жили-были курочка, мышка и тетерев. Однажды нашла курочка ячменное зерно и от радости даже раскудахталась:

– Нашла зерно, зерно нашла!.. Надо его смолоть! А кто понесёт на мельницу?

– Не я, – сказала мышка.

– Не я, – сказал тетерев.

Не?чего делать, взяла курочка зерно и понесла. Пришла на мельницу, смолола зерно.

– Кто домой муку снесёт? – спросила курочка.

– Не я, – сказала мышка.

– И не я, – сказал тетерев.

Не?чего делать, взяла курочка муку и принесла домой.

– Кто хлеб замесит? – спросила курочка.

– Не я, – сказала мышка.

– И не я, – сказал тетерев.

Замесила курочка тесто, и печку затопила, и хлеб сама посадила в печь. Вышел каравай на славу: пышный да румяный. Курочка на стол его поставила и спрашивает:

– А кто есть его будет?

– Я, – крикнула мышка.

– И я, – крикнул тетерев.

И оба уселись за стол.

Собака и волк

Была у хозяина собака – Серко. Пока была собака молода и сильна, хозяин кормил её, а как состарилась, сил не стало, так и прогнали её со двора.

Идёт Серко по полю, а навстречу ему волк.

– Чего ты тут бродишь? – спрашивает волк.

А Серко в ответ:

– Да что, брат, – пока был силён, кормил меня хозяин, а как состарился, – и прогнал он меня.

– Плохо твоё дело, – говорит волк. – А хочешь я так сделаю, что хозяин снова кормить будет?

– Сделай, голубчик. Может, и я тебя когда чем отблагодарю.

– Ну, слушай. Как выйдет хозяин с женой на поле жать да положит хозяйка ребёночка на копну, так ты поблизости ходи, чтобы я знал, где то поле. Я схвачу ребёнка и понесу, а ты выскакивай, кидайся на меня и отнимай ребёнка. Я будто испугаюсь, брошу его, а ты его хозяйке неси.

Вот вышли хозяин с женой на поле жать. Хозяйка положила ребёночка под копну. Сама жнёт, а на ребёнка поглядывает.

Вдруг волк изо ржи как выскочит, – ухватил ребёнка и потащил. Серко на него как кинется, – лает, хватает! А хозяин кричит:

– Серко, лови! Серко, отнимай!

Отпустил волк ребёнка, а Серко поднял и тащит хозяйке.

Хозяйка ребёнка подхватила, а хозяин вынул из сумы ковригу хлеба, отрезал ломоть и даёт Серку. Пошли вечером домой и Серко с собой зовут.

Дома хозяин и говорит жене:

– Жена, вари галушек побольше да салом заправь пожирней.

Сварила жена галушки; сел хозяин за стол и Серко посадил.

– Ну, клади нам, жена, – будем ужинать.

Положила жена в миску галушек, а муж набрал их в чашку да подул, чтоб Серко не обжёгся, и дал собаке.

Так и зажил Серко у хозяина лучше прежнего.

Вот и думает Серко: «Надо теперь мне волка отблагодарить, что помог мне так».

А тут хозяева стали дочь замуж выдавать, стали пир пировать.

Серко и пошёл за волком в поле. Нашёл волка и говорит ему:

– Приходи под вечер к плетню. Я тебя в избу проведу, – хозяева пируют, тебя не заметят. Вот и накормлю тебя на славу.

Дождался волк вечера и пришёл туда, куда Серко велел. А у хозяев уж веселье идёт.

Вышел Серко к волку, привёл его в избу и посадил под стол.

Схватил Серко со стола ковригу хлеба, – и под стол. Схватил кусок мяса, – тоже под стол.

Увидели гости, закричали, хотели собаку бить, а хозяин говорит:

– Не бейте Серко: он какое добро мне сделал, – ребёнка от волка спас, – теперь я его по самую смерть кормить буду.

Хватает Серко со стола что получше, и всё волку. Наелся волк с голодухи, развеселился и говорит:

– Весело мне, Серко, – буду теперь песни петь.

Да как завоет.

Тут хозяин и гости испугались, из-за стола повыскакивали, кричат, хотят волка бить. А Серко на волка навалился, будто загрызть хочет, а сам его к дверям да к дверям толкает.

Хозяин кричит:

– Не бейте волка, ещё Серко убьёте! Серко сам с волком справится!

Вывел Серко волка из избы, провёл в поле и говорит:

– Ну, прощай, волк. Ты мне добро сделал, и я тебе отплатил, как мог.

Так они и распрощались.

Теремок

Бежит мышка по полю. Видит – стоит теремок:

Никто не ответил. Отворила мышка дверь, вошла – стала жить.

Скачет лягушка. Видит – теремок:

– Кто-кто в теремочке живёт, кто-кто в невысоком живёт?

– Я, мышка-норушка, а ты кто?

– Я лягушка-квакушка. Пусти меня.

И стали они вдвоём жить.

Бежит зайка. Увидел – теремок:

– Кто-кто в теремочке живёт, кто-кто в невысоком живёт?

– Я, мышка-норушка.

– Я, лягушка-квакушка, а ты кто?

Пустите меня.

– Ладно, иди!

Стали они втроём жить.

Бежит лисичка, спрашивает:

– Кто-кто в теремочке живёт, кто-кто в невысоком живёт?

– Я, мышка-норушка.

– Я, лягушка-квакушка.

– Я, зайка-побегайка, ушки долги, ножки коротки, а ты кто?

– Я лисичка-сестричка, Лизавета-краса, пушистый хвост. Пустите меня.

– Иди, лисушка.

Стали они вчетвером жить.

Бежит по полю волк. Видит – теремок, спрашивает:

– Кто-кто в теремочке живёт, кто-кто в невысоком живёт?

– Я, мышка-норушка.

– Я, лягушка-квакушка.

– Я, зайка-побегайка, ушки долги, ножки коротки.

– Я, лисичка-сестричка, Лизавета-краса, пушистый хвост. А ты кто?

– Я – волк-волчище, большой ротище. Пустите меня.

– Ладно, иди, только смирно живи.

Стали они впятером жить.

Бредёт медведь, бредёт косолапый. Увидел теремок – заревел:

– Кто-кто в теремочке живёт, кто-кто в невысоком живёт?

– Я, мышка норушка.

– Я, лягушка-квакушка.

– Я, зайка-побегайка, ушки долги, ножки коротки.

– Я, лисичка-сестричка, Лизавета-краса, пушистый хвост.

– Я – волк-волчище, большой ротище. А ты кто?

– Я – медведище, тяпыш-ляпыш!

И проситься в теремок не стал. В дверь ему не пройти, полез наверх.

Закачался, затрещал – и развалился теремок. Едва успели выбежать – мышка-норушка, лягушка-квакушка, зайка-побегайка, ушки долги, ножки коротки, лисичка-сестричка, Лизавета-краса, пушистый хвост, волк-волчище, большой ротище.

А медведище, тяпыш-ляпыш, в лес ушёл.