Художественная деталь и ее роль в создании образа манилова. Художественная деталь и ее роль в создании образа манилова - сочинение

Вверху: Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина. Внизу: Булат Окуджава, Роберт Рождественский. Фото с сайта my.mail.ru

А.А. Вознесенский, "Б. Ахмадулиной"

Термин "шестидесятники" принадлежит литературному критику Станиславу Рассадину , опубликовавшему одноимённую статью в журнале "Юность" в декабре 1960 года. Шестидесятниками в широком смысле называют прослойку советской интеллигенции, сформировавшуюся во времена хрущёвской "оттепели", после XX съезда КПСС, определившего новую, более либеральную по сравнению со сталинским периодом, политику советского государства, в том числе в отношении деятелей культуры. При этом следует заметить, что, несмотря на культурный либерализм и широту взглядов, большинство шестидесятников оставалось верным идеям коммунизма: перегибы 30-х годов представлялись им искажением коммунистических идеалов, произволом властей.

В формировании идеологии шестидесятников огромную роль сыграли литературные журналы . В частности, журнал "Юность" , публиковавший произведения начинающих авторов, открыл новые имена в литературе. Наибольшую популярность имел журнал "Новый мир" , который являлся без преувеличения культовым изданием советской интеллигенции, особенно в те времена, когда его возглавлял А.Т. Твардовский. Здесь были опубликованы произведения авторов "лейтенантской прозы": Виктора Некрасова, Юрия Бондарева, Григория Бакланова, Василя Быкова. Особым событием стала публикация рассказа "Один день Ивана Денисовича". В это же время происходит и расцвет советской научной фантастики , связанной с именами братьев Стругацких, Ивана Ефремова, Евгения Велтистова и других.

Евгений Евтушенко в Политехническом музее. Кадр из кинофильма "Застава Ильича" (режиссёр Марлен Хуциев)

Однако особое место в культуре шестидесятников заняла поэзия . Впервые после Серебряного века настала эпоха небывалой популярности поэзии: в буквальном смысле поэзия стала масштабным общественным явлением. Поэты-шестидесятники собирали многотысячные аудитории (особенно запомнились поэтические вечера в Политехническом музее в Москве и у памятника Маяковскому на нынешней Триумфальной площади), их лирические сборники мгновенно раскупались, а сами авторы на долгие годы стали не только властителями душ и умов, но и своеобразным символом творческого подъёма, свободомыслия, общественных перемен. В авангарде поэзии 1960-х оказались

• Роберт Иванович Рождественский (1932-1994), один из самых сильных, энергичных русских поэтов, автор более 30 лирических сборников, переводчик, телеведущий; многие стихотворения Р.И. Рождественского положены на музыку ("Мгновения", "Песня о далёкой Родине/Где-то далеко", "Ноктюрн", "Позвони мне, позвони...", "Эхо любви", "Любовь настала", "Родина моя/Я, ты, он, она - вместе целая страна...", "Притяжение земли" и др.);
• Евгений Александрович Евтушенко (1932-2017), поэт, публицист, актёр, общественный деятель; автор более 60 лирических сборников, поэм "Братская ГЭС", "Бабий Яр", "Под кожей Статуи Свободы", "Голубь в Сантьяго", "Тринадцать", "В полный рост", романов "Ягодные места" и "Не умирай прежде смерти"; некоторые стихи поэта стали песнями ("Хотят ли русские войны?", "А снег идёт...", "Со мною вот что происходит...", "Нас в набитых трамваях болтает..." и др.).
• Андрей Андреевич Вознесенский (1933-2010), поэт-авангардист, писавший как традиционные для русской поэзии силлабо-тонические стихи, так и верлибры, и стихи в духе футуристической "заумной" поэзии, и стихи в прозе; автор более 40 лирических сборников и поэм "Мастера" (о строителях Храма Василия Блаженного), "Лонжюмо" (о Ленине), "Оза" (о любви в век роботизации), "Авось" (поэма о русском дипломате и путешественнике Николае Резанове легла в основу знаменитой рок-оперы "Юнона и Авось") и других.
• Белла Ахатовна Ахмадулина (1937-2010), поэтесса, чьё имя связано с высочайшими достижениями поэзии 20 века; Иосиф Бродский называл Ахмадулину "несомненной наследницей лермонтовско-пастернаковской линии в русской поэзии", автор более 30 лирических сборников.

Кроме названных авторов, к поколению шестидесятников относятся и другие яркие поэты, например, Геннадий Шпаликов , Борис Чичибабин , Юнна Мориц . В эпоху 60-х сформировался и такой гигант русской поэзии, как .

Отдельное явление в 1960-е годы представляют поэты-песенники, или "барды". К этой категории поэтов относили авторов, исполнявших собственные стихи под свою музыку - среди них Булат Окуджава, Александр Галич, Владимир Высоцкий, Юрий Визбор. Это уникальное явление получило название .

Стрельцова Анна

Реферат посвящён эпохе 60-х годов, знаменитому спору физиков и лириков, раскрывает настроение, новые веяния в области поэзии,объясняет возникновение нового жанра -бардовской песни.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Время хрущёвской "Оттепели " отстоит от сегодняшнего дня на полвека, но споры, проблемы, взаимоотношения между "физиками"(а ныне технарями) и лириками, гуманитариями актуальны и сейчас. Наверное потому, что спор этот - о пользе тех и других- вечен и неразрешим. Ещё тургеневский Базаров произвёл своеобразный "бум", отвергая значение искусства для человека и провозглашая только материальную пользу науки: "Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта". Но жизнь всё расставляет по своим местам. В своё время знаменитый Эйнштейн сказал о Ф.Достоевском, что он(Достоевский) дал ему «больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс».

Самым близкий по времени к нашим дням был бум конца 50-х – начала 60-х. Не случайно именно тогда впервые прозвучали новые поэтические имена. И не случайно концертные залы, где выступали тогда молодые Евгений Евтушенко и Андрей Вознесенский, штурмовали людские толпы, еле сдерживаемые нарядами конной милиции.

То время поражало наивной открытостью и человечностью. Людям разрешали быть просто людьми. “Шестидесятники” считали, что “режим можно очеловечить, что он сам хочет очеловечиться”. Советский строй казался непоколебимым, надо только снять с него коросту сталинизма. Таким образом, духовное раскрепощение советских людей в годы “оттепели”, либеральные настроения – все это подготовило почву для грядущей перестройки.

Сам дух времени был “оттепельным”. Об этом вспоминал Олег Ефремов, известный актер и режиссер: “Создавая “Современник”, мы чувствовали себя вместе – не только внутри коллектива, но и вне его. Значит, моему поколению помогало обрести голос некая общественная атмосфера. От нас чего-то ждали, сейчас я понимаю – нас прямо – таки подталкивали вперед и требовали, чтобы мы удержались вместе. И каждый чувствовал – душой, телом, локтем, нервами: я не один!”

Такая атмосфера способствовала рождению значительных произведений во всех видах искусства. Был издан роман "Мастер и Маргарита", вышел в свет 9-томник И.Бунина, появилось первое достоверное произведение о лагере "Один день Ивана Денисовича" А.Солженицына, перед глазами читателей предстала и "окопная правда" Ю.Бондарева "Батальоны просят огня", К Воробьёва "Убиты под Москвой".1 декабря 1956 года и 1 января 1957 года в главной газете Советского Союза «Правде» был опубликован рассказ Михаила Шолохова «Судьба человека». Рассказ вызвал широкий резонанс в стране, что собственно не удивительно, ведь главным героем в нем был человек, который еще несколько назад был бы однозначно причислен к врагам народа – бывший военнопленный Андрей Соколов. Однако теперь ситуация в стране значительно изменилась. Фильм С.Бондарчука, режиссера-дебютанта, стал легендой советского кино. Народное признание совпало с официальным, несмотря на то что герой фильма - человек, побывавший в плену, и в картине не выражена коммунистическая идеология. Даже у самых ярых неприятелей последующих фильмов С.Бондарчука «Судьба человека» отложилась в сознании как бесспорная удача - и режиссерская, и актерская (Бондарчук сыграл в своем фильме главную роль). В этот период резко возросла роль так называемого "самиздата"- объединённой авангардной поэзии. Это было появление серии художественных произведений, утверждавших новый тип взаимосвязей писателя и общества, право писателя видеть мир таким, каков он есть.

В 60-е годы страна переживала поэтический “бум”. Поэзия “оттепели” стала для русской поэзии не только временем возрождения, но и временем расцвета. С появлением блестящих поэтических дарований интерес к стихам многократно возрос. Громадные залы Лужников, концертного зала им. П. И. Чайковского, Политехнического музея в Москве, театральные и концертные залы Ленинграда и других городов страны заполнялись до отказа, когда объявлялся вечер поэзии. Долгие часы благодарные слушатели внимали голосам любимых поэтов. С книжных прилавков буквально сметались поэтические сборники. Заметно увеличилась площадь, какую отдавали стихам “толстые” журналы и альманахи. Был основан и в течение ряда лет выходил пользовавшийся колоссальной популярностью альманах “День поэзии”. Пафосом поэзии тех лет было утверждение ценности, неповторимой человеческой личности, человеческого достоинства:

Уходят люди... Их не возвратить.
И тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
От этой невозможности кричать.
(Е. Евтушенко)

Один поэт негодовал по поводу общества, где человеком распоряжаются как винтиком, другой был убежден: “Людей неинтересных в мире нет”, третий провозглашал: “Все прогрессы реакционны, если рушится человек”. Поэзия 60-х годов решительно уходила от идеологических штампов, обретала полемичность, совершала художественные открытия. Выдающиеся успехи науки и техники: запуск первых спутников, выход человека в космическое пространство – оказали влияние на общественное сознание:

Что-то физики
В почете,
Что-то лирики
В загоне,
– писал Слуцкий.

Некоторые поэты попытались осмыслить эту ситуацию по-другому:

И пусть электронному зренью
Доверено многое, но
Все грани любого явленья
Искусству лишь видеть дано.

* * *
И где-то в работе бессрочной,
Что к легким успехам глуха,
С наукой смыкается точной
Точеная точность стиха.
(В. Шефнер)

Благоприятная обстановка сотворила истинное чудо.

Известные поэты 1920–1930-х годов, давно уже либо замолчавшие, либо забывшие вкусы настоящих творческих побед, вновь обрели голос: М. Светлов – сборник “Охотничий домик” (1961), Н. Асеев – сборник “Лад” (1961), Л. Мартынов – сборник “Первородство” (1965) и др.

Но главная роль в поэтическом буме 60-х годов, конечно же, принадлежала молодым.

Вот когда сбылась мечта В. Маяковского: “Чтоб больше поэтов, хороших и разных”

Современники выделяли в поэзии 1960-х две ветви.

Одни поэты, продолжают традиции В. Маяковского, нашли себя на эстраде, служа так называемой громкой поэзии: Р. Рождественский, Б. Ахмадулина, Е. Евтушенко, А. Вознесенский и др.

Следуя русской философской и пейзажной лирике, их оппоненты использовали “тихую” поэзию: А. Жигулин, Н. Рубцов, В. Соколов, Я. Смеляков и др.

Время заставило отказаться от этой искусственной классификации, основанной на упрощенном понимании творческой манеры многих поэтов.

В 50-е годы возник и в дальнейшем приобрел широкую популярность жанр авторской песни – Б. Окуджава, А. Галич, Ю. Визбор, В. Высоцкий и др.

Если говорить о поэтической технике мастеров того времени, то в основном они оставались в русле традиций классической русской поэзии.

Но в 60-е годы возрождается и авангардистская поэзия (И. Бродский, А. Вознесенский, Г. Сапгир и др.), хотя в печать прорваться, за немногими исключениями, ей не удавалось.

Ведущим жанром в поэзии 60-х была лирика – гражданская, философская, любовная, пейзажная.

Примитивный спор шестидесятых годов между «физиками» и «лириками» шел под знаком взаимного недоверия. «Физики» считали «лириков» мечтателями и глотателями пустот, людьми, оторванными от жизни. Себя считали людьми «конкретными», умеющими «делать железо», воплощать идеи в жизнь. «Лирики» говорили об опасности инерции неосмысленного технического прогресса. Короче, «лирики» были пессимистами и скептиками, чуть ли не деградантами, «физики» оптимистами и дельцами.

У лириков был всегда комплекс их недооценки. Сложившиеся государственные мифы делали неинтересной и неприбыльной гуманитарную сферу. Что тут можно производить, если все есть, какие знания нужны, если есть «Философские тетради» Ленина, исчерпывающие все вопросы и давшие все ответы?

Достаточно было в любом городе страны зайти в любой технический ВУЗ и тут же гуманитарный, чтобы понять всю разницу отношения государства к первым и вторым. Здания-колоссы для «физиков», оборудованные по последнему слову всего и вся, и ветхое старье с падающими потолками для гуманитариев. Далеко можно не ходить. Даже в МГУ эта сегрегация бросается в глаза: для «физиков» главное здание, известное на весь мир, для «лириков»-гуманитариев – стеклянное плоское убожество, известное только поступающим в МГУ на филологический, исторический, философский.

Нам говорили: обороноспособность это - главное. Гонка вооружений, нужно больше ракет, хороших и дальнолетящих.

И все кивали головами.

«Крушение коммунизма - на 50 процентов заслуга «Битлз», другие 50 процентов принадлежат Солженицыну».

Знаковым явлением в споре «физиков» и «лириков» было появление в 1968 году стихотворения молодого поэта Юрия Кузнецова «Атомная сказка».

Эту сказку счастливую слышал
Я уже на теперешний лад,
Как Иванушка во поле вышел
И стрелу запустил наугад.
Он пошел в направленье полета
По сребристому следу судьбы.
И попал он к лягушке в болото,
За три моря от отчей избы.
- Пригодится на правое дело! -
Положил он лягушку в платок.
Вскрыл ей белое царское тело
И пустил электрический ток.
В долгих муках она умирала,
В каждой жилке стучали века.
И улыбка познанья играла
На счастливом лице дурака.

Конечно, удивительно, как в маленьком стихотворении можно было сформулировать труднейшую проблему.

Начнем с названия.

Во-первых, это сказка, в которой ложь с намеком. Иначе говоря, читать текст без смысловой дешифровки о том, что «лягушку жалко» - значит увидеть ложь и не увидеть намек.

Это первое.

Второе. Сказка – форма почвенного мышления народа, прошедшее через века, утвердившее свой концептуально-мифологический синкретизм. Иначе говоря, главными фигурами сказки являются фигуры переноса, тяготеющие к символичности (воспроизводимости в сознании как устойчивые знаки). Иначе говоря, речь идет не просто лягушке, а сказочном обобщении.

Говоря о незаслуженном отвержении полезности лирики, Б.А.Слуцкий выразил общее мнение, моментально приобретшее известность и ставшее почти афоризмом:

Что-то физики в почёте. Что-то лирики в загоне. Дело не в сухом расчёте, Дело в мировом законе .

А какими же они были, лирики, глашатаи свободы в период "Оттепели, забрезжившей впереди свободой слова?"

Вознесенский: Мы были поющими и уже тогда ничего не боялись. Все мы тогда распевали Окуджаву. Он не написал еще песню “Про дураков”, но они считали его песни опасными.

Б. Ахмадулина: Я водила “Москвич”. Мое лицо светилось музыкой.

Евтушенко: Я первый в Москве ходил в нейлоновом костюме.

Рождественский: У меня был лыжный свитер, но я пламенно читал с эстрады гражданские стихи.

Ярким явлением 60-х годов, тем самым "БУМом", стало явление авторской песни.

Среди поэтов, стоявших у истоков жанра авторской песни, необходимо назвать имена Михаила Анчарова, Юрия Визборна, Ады Якушевой, Юлия Кима, Александра Вертинского.

Однако настоящими основоположниками, ключевыми фигурами по праву являются Булат Окуджава, Владимир Высоцкий, Александр Галич.

Будучи одним из ярких проявлений роста духовного самосознания в пору "оттепели", которую Булат Окуджава определил как "время ожидания перемен", авторская песня стала на протяжении 1960-1970х годов действительной формой противоборства с официозом, казёнщиной, догматизмом.

Возникнув в 1950-е на основе разнообразных, в первую очередь фольклорных традиций, включающих городской романс, студенческие. туристические, "дворовые" песни, она в дальнейшем потерпела существенные изменения в содержательном и с художественно-стилевом аспектах.

Отмечая, что творец авторской песни "сочетает в себе, как правило, автора мелодии, автора стихов, исполнителя и аккомпаниатора", что "доминантой здесь является стихотворный текст, ему подчинена и музыкальная сторона, и манера исполнения", Вл. Новиков вместе с тем остерегается в связи с ней употреблять слово "жанр".

Однако, он все же считает возможным уже сегодня заняться "рассмотрением авторской песни как сугубо литературного явления, как факта русской поэзии второй половины ХХ века"

Заметим, кстати, что Б. Окуджава. употребляя в связи с нею слова "явление", "движение", "направление", не раз говорил и о своеобразном жанре, неоднократно подчеркивая, что в основе её прежде всего лежат стихи: "Это ведь не просто песня. -это исполнение стихов".

Творцы авторской песни, при всем жанровом своеобразии создаваемых ими произведений, ориентировались не на массу слушателей, а на отдельного человека. Для них характерно пристальное внимание к обыкновенному, рядовому, даже "маленькому" человеку. Именно благодаря обращению не ко всем, но к каждому в отдельности. авторская песня получила широчайшую, а в случае Высоцкого поистине всенародную известность.

Как правило, создатели авторской песни стремились уйти от открытой гражданственности, тем более патетики, неизменно смягчая ее иронией. Обращаясь к внутреннему миру личности, к заветным струнам человеческой души, они вносили в исполнение и содержание песен ноты интимности, лиризма, искреннего и доверительного разговора о самом глубинном и важном. Это была интонация беседы, дружеского общения, обусловливающая атмосферу "искреннего человеческого внимания, общения и взаимопонимания"

Отсюда подкупающая естественность чувства, слова, образа, непосредственность переживаний, обращение к реальной повседневности, обыденному и сегодняшнему существованию, а вместе с тем, через это нынешнее, обыкновенное- к вечному, глубинному, главным жизненным, духовным ценностям. которые человек носит в душе: родине и природе, дружбе и любви, вере и надежде, чести и совести.

В отличие от эстрадной песни, в авторской важнейшую, доминирующую роль играет сама поэзия, стихи, поэтическое слово, а музыка, мелодия, которая обычно обусловлена смысловым интонационным звучанием поэтического текста и передает его тончайшие оттенки. служит средством усиления воздействия слова поэта. Это была опирающаяся на давнюю историко-культурную традицию звучащая поэзия, звучащее слово.

Булат Окуджава, хоть и завил о себе впервые в конце 50-х годов вместе с поэтами "оттепельной поры"-"шестидесятниками" (Е. Евтушенко, А. Вознесенским, Б. Ахмадулиной,...), но по сути он все же один из поэтов военного или фронтового поколения-тех, чей талант формировался в жестоких испытаниях, на переднем крае, по артиллерийским и пулеметным обстрелом, в окопах и землянках Отечественной войны.

Выступая пере слушателями еще 1961 году, поэт отмечает: "Большинство стихов моих- и те, которые читаю, и те, которые пою- на военную тему Когда мне было 17 лет, я из девятого класса ушел на фронт. И я тогда стихов не писал, а потом, очевидно, эти впечатления юности были настолько сильны, что они до сих пор идут за мной по пятам. Вот чтоб вас не удивляло преобладание военной темы у меня"

Для поэта и его героя характерно острое неприятие, отрицание войны- именно как о гибели и разрушения, и в то же время-утверждение жизни, вера в ее торжество, в победу над смертью:

"Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,

Не жалейте ни пуль, ни гранат

И себя не щадите,

И все-таки

Постарайтесь вернуться назад"

Но тематический и образный диапазон песен Окуджавы никак не исчерпывается войной. В его лирике утверждается красота, поэзия обычной будничной жизни. В ней хорошо ощутима земная основа, жизненная почва, на которой вырастает чувство- переживание, и вместе с тем -романтическая окрыленность в восприятии и творческом воссоздании самых обыденных явлений.

" Мы земных земней. И вовсе

к черту сказки о богах!

Просто мы на крыльях носим

то. что носят на руках.

Просто нужно очень верить

этим синим маякам,

и тогда нежданный берег

из тумана выйдет к вам."

В художественной системе Окуджавы будничное и земное буквально на наших глазах претворяется в необычное и возвышенно-романтическое, образуя " свой поэтический мир, свой поэтический материк"

Несомненная роль тропов и сотворении этого поэтического мира у самого Окуджавы. В его песнях перед нами предстает "Женщина, ваше величество", чьи глаза- "словно неба алмазного свод", "две холодных звезды голубых", они подобны "синим маякам", напоминают "нежданный берег", который становится "близким берегом". То есть необычное оказывается рядом: "она на нашей улице живет", у нее "обветренные руки и старенькие туфельки", "пальтишко...легкое на ней"..

В метафорах Окуджавы сливается, сопрягается обыденное, земное и романтическое, устремленное ввысь и вдаль, небесное и морское. В его стихах обычная московская улица течет, "как река", ее асфальт прозрачен, "как в реке вода".

В поэтическом мире Окуджавы важнейшее место занимает тема и образ родины, родного дома и дороги, мотив движения и связанной с ним надежды, нравственно-философское осмысление жизни, самых основ бытия, и- уже как форма воплощения всего этого- музыкальное и живописное начало. Все это вместе и образует живую, целостную, движущуюся художественную систему.

"Моя историческая родина- Арбат", - говорил Б. Окуджава. Он пояснял: " Арбат для меня не просто улица, а место, которое для меня как бы олицетворяет Москву и мою родину"

"Пешеходы твои- люди не великие,

каблучками стучат- по делам спешат

Ах, Арбат, мой Арбат, ты- моя религия,

мостовые твои подо мной лежат.

От любови твоей вовсе не излечишься,

сорок тысяч других мостовых любя.

Ах, Арбат, мой Арбат, ты- мое отечество,

никогда до конца не пройти тебя!"

"У Арбата нет задворок, а есть вообще Арбат- район, страна. живая, трепещущая история, наша культура.. Я даже подозреваю, что у него есть душа и она вот уже несколько столетий источает невидимые волны, благотворно действующие на наше нравственное здоровье".

В стихах и песнях Окуджавы всегда темно переплетается социально-историческое и вечное, общечеловеческое. Его тяга к гармонии, к высветлению прекрасного в жизни и человеке, связанного с верой, надеждой и любовью, неотделима от ощущения драматизма и трагедийности бытия в мире.

В одном из поздних стихотворений, посвященных Новелле Матвеевой, Окуджава так характеризовал время "оттепельных" надежды, породивших, в частности, и такое явление, как авторская песня:

"Мы- романтики старой закалки

Из минувшей и страшной поры.

Мы явились на свет из-под палки,

чтоб воспеть городские дворы"

Романтическое ощущение молодости, естественно. претерпело существенные изменения, впитав печаль и горечь "музы иронии", побуждающей переосмыслить образы собственных стихов:

"Покосился мой храм на крови,

впрочем, так же, как прочие стройки.

Новогодняя ель- на помойке.

Ни надежд, ни судьбы, ни любви."

В основе лирического творчества Булата Окуджавы его нераздельность с народной жизнью и судьбой, органично впитанные опыт и традиции русской поэзии и, конечно же, фольклорные истоки.

Владимир Высоцкий на одном из концертов говорил: "...когда я услышал песни Булата Окуджавы, я увидел, что можно свои стихи усилить еще и музыкой, мелодией, ритмом. Вот я и с тал сочинять музыку к своим стихам".

О рождении нового жанра авторской песни, своеобразии этого художественного феномена у Высоцкого свидетельствуют его собственные слова, а так же высказывания и характеристики современников. В своих выступлениях В. Высоцкий неоднократно подчеркивал отличие авторской песни от эстрадной, а с другой стороны- от "самодеятельной", считая, что в основе первой всегда лежит собственное оригинальное поэтическое творчество, неотделимое от сугубо индивидуального, авторского, "живого" исполнения, выделяющего тончайшие смысловые и музыкально-ритмические оттенки стихов.

Что же касается специфики песенного творчества В. Высоцкого, то, по верному замечанию Р. Рождественского, он создавал "песни-роли", органически вживаясь в образы персонажей- героев его стихотворений.

"Каждая его песня-это моноспектакль, где Высоцкий был и драматургом, и режиссером, и исполнителем."

Высоцкому не нравилось. когда о его ранних песнях говорили, как о блатных, дворовых, он предпочитал связывать их с традицией городского романса.

"Начинал я с песен, которые многие почему-то называли дворовыми, уличными. Это была такая дань городскому романсу, который в то время был совершенно забыт. И у людей, вероятно, была тяга к такому простому, нормальному разговору в песне, тяга не к упрощенной, а именно простой человеческой интонации. Они были бесхитростны, эти первые песни, была в них она. но пламенная страсть; извечное стремление человека к правде, любовь к его друзья, женщине, близким людям."

Говоря о песенном творчестве Высоцкого как о своеобразной художественно-философской и поэтической системе, о путях объединения отдельных стихотворений в тематические группы, о путях циклизации. следует особо остановиться на стихах военного цикла и своеобразии решения автором этой темы.

Среди ключевых стихотворений военного цикла- "Он не вернулся из боя". В нем трагическая смерть одного из бесчисленных рядовых Великой войны осмысляется как обыденный факт, приобретающий символическое звучание. Гоечь утраты, кровная связь живых и погибших по контрасту оттеняются здесь картиной столь безмятежной на фоне людской трагедии вечной и прекрасной природы:

"Нынче вырвалась, словно из плена, весна.

По ошибке окликнул его я:

"Друг, оставь покурить!"- а в ответ- тишина...

Он вчера не вернулся из боя.

Наши мертвые нас не оставят в беде.

Наши павшие- как часовые..

Отражается небо в лесу, как в воде, -

И деревья стоят голубые."

В стихах военного цикла поэт достигает особой емкости в создании поэтического образа. Таков символ Вечного огня в стихотворении " Братские могила", которым Высоцкий обычно открывал свои выступления-концерты.

Помимо военной- или, быть может, точнее, антивоенной- темы важное место в творчестве поэта занимает тема Родины-России в ее сегодняшнем дне и ее историческом прошлом.

Что касается любовной лирики, то Высоцкому принадлежат великолепные ее образцы, созданные на разных этапах творческого пути и в самых различных формах.

"Я поля влюбленным постелю-

Пусть поют во сне и наяву!..

Я дышу, и значит- я люблю!

Я люблю, и значит- я живу! "

Важно отметить жанровое многообразие, специфику форм и модификации стихов-песен Высоцкого. В его собственных жанровых обозначениях нередко фигурируют слова песня, песенка , и, пожалуй, чаще других в их названиях возникает слово баллада .

Сам Высоцкий всегда выделял эпическую, сюжетно-повествовательную основу своего песенного творчества: " Я вообще все песни стараюсь писать как песни-новеллы - чтобы там что-то происходило". А с другой стороны. вслед за слушателями он обращал внимание на лирическую, неповедальную ноту своих произведений, в тоже время подчеркивая, что их исполнение предполагает непременный контакт и взаимодействие с теми, кому они адресованы.

Стремясь вступить в диалог с людьми, которым адресована песня, поэт подчас использовал традиционную форму лирического, иронического. сатирического письма-обращения к различным адресатам. Таковы, например, "Письмо к другу, или Зарисовка о Париже", "Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное-невероятное" из сумасшедшего дома с Канатчиковой дачи", "Письмо рабочих тамбовского завода китайским руководителям".

И при всей, быть может, размытости жанровых границ многих произведений Высоцкого его жанрово-тематические циклы складываются в художественное целое, в сложный и целостный художественный мир. Откликаясь в своих песнях на "злобу дня", поэт видел и осмыслял ее масштабно, исторично и даже космически: Земля и небо, природные стихии, время, вечность, мирозданье живут в его стихах, нынешний день нерасторжим в них с историей, сиюминутное- с вечным. Отсюда- пространственно-временная распахнутость, широта и масштабность его поэтического мира.

Для Высоцкого характерно особое ощущение обстоятельств быта. деталей человеческого поведения и психологии, чувств и переживаний, жестов и поступков, а главное- предельная достоверность воссоздания живой разговорной речи многочисленных персонажей его стихов-песен. Каждый раз все это мотивировано конкретным образом, характером, душевным складом, состоянием действующего лица песни-монолога и находит выражения в неповторимом лексическом. фразеологическом, интонационно-синтаксическом строе речи.

Примеры оттенков живой разговорной интонации, определяющей синтаксические особенности высказывания, находим в обрывистой речи "Разведки боем" :

"кто со мной? С кем идти?

Так, Борисов.. Так, Леонов..

и мягкой раздумчивости "Горной лирической" :

" А день, какой был день тогда?

Ах да- среда!"

в сатирическом звучании восклицаний и вопросов "Диалога у телевизора" :

" Ой, Вань гляди -кось, попугайчики!

Нет, я ей-богу закричу!

А это кто в короткой маечке?

Я, Вань, такую же хочу."

в экспрессивных обращениях программного стихотворения "Натянутый канат" :

" Посмотрите- вот он

без страховки идет.

Чуть правее наклон-

упадет, пропадет!

Чуть левее наклон-

Все равно не спасти...

Но замрите, - ему остается пройти

не больше четверти пути! "

Что касается особенностей поэтики и стиля, то для Высоцкого характерна тенденция к взаимодействию и синтезу различных стилевых начал: реалистичности и романтики, сказочной условности и фантастики, естественной простоты и вместе- предельной напряженности, экспрессивности в использовании художественно-изобразительных, речевых, стиховых средств. Поиски художественного синтеза реализуются, вбирая опыт смежных искусств. Как многократно отмечалось, Высоцкий был одновременно поэтом и композитором, автором стихов и музыки, режиссером-постановщиком и актером-исполнителем своих произведений перед зрителями и слушателями.

Появление новых поэтических форм, новых тем. обращение к внутреннему миру человека, новое осмысление судьбы страны и личности - это достижение поэтического бума 60-х годов. Всё это оказалось в итоге самым знаменательным, судьбоносным сдвигом, мощной поэтической волной, умножившей запас духовной высоты. В этой поэзии жил более многогранный, духовно более сложный образ Родины.

Список использованной литературы:

1.В.А.Чалмаев, С.А.Зинин "Литература" 11класс, учебник для общеобразовательных учреждений, ООО "ТИД "Русское слово"2008г.

2.В.А.Зайцев "Окуджава, Высоцкий, Галич. Поэтика, жанры, традиции" 2003г ГКЦМ В.С.Высоцкого

3. http://1001material.ru

4. http://www.computerbooks.r

5. http://ishevelev.narod.ru/ipavlova.htm

Игорь ШЕВЕЛЁВ.

Московский
андеграунд.

6. Стихи В.Высоцкого, Б.Окуджавы.

7. http://ivancgalina.ya.ru/replies.xml?item_no=1300

Говоря об историческом периоде под весенним названием «оттепель», невозможно смолчать о необыкновенно романтической атмосфере того времени. Воссоздать ее спустя пятьдесят лет и прочувствовать помогают не столько историки или новомодные сериалы, сколько литература 60-х годов, как будто вобравшая в легкие строки влажный воздух оттепели. Духовный подъем, вдохновленный надеждами на скорые перемены, воплотился в поэзии шестидесятников: Андрея Вознесенского, Роберта Рождественского, Евгения Евтушенко и др.

Шестидесятники – это молодые представители творческой интеллигенции СССР 60-х годов. Плеяда поэтов, сформировавшаяся в период «оттепели». Вознесенский, Рождественский и Евтушенко, лидеры того поэтического круга, развили бурную творческую активность, собирая целые залы и стадионы (поскольку появилась такая возможность ввиду смягчения политического режима). Их объединял искренний и сильный эмоциональный порыв, направленный на очищение от пороков прошлого, обретение настоящего и приближение светлого будущего.

1. Евгений Евтушенко (годы жизни: 1933-2017) – один из самых знаменитых авторов. За свой вклад в литературу был номинирован на нобелевскую премию, но не получил ее. Самая известная его работа – «Братская ГЭС», где он впервые упомянул фразу, ставшую лозунгом советской поэзии: «Поэт в России больше, чем поэт». На родине вел активную общественную деятельность, поддерживал перестройку, но в 1991 году эмигрировал в США вместе с семьей.
2. Андрей Вознесенский (годы жизни: 1933-2010) – не только поэт, но и художник, архитектор и публицист. Известен тем, что написал текст легендарной песни «Миллион алых роз» и либретто первой в стране рок-оперы «Юнона и Авось». Композиция «Я тебя никогда не забуду» принадлежит именно его перу. Уникальная способность Вознесенского – создавать произведения высокой художественной ценности, и в то же время популярные в народе и понятные ему. Он много раз бывал за границей, но жил, творил и умер на родине.
3. Роберт Рождественский (годы жизни: 1932-1994)– поэт, прославившийся еще и в качестве переводчика. В советское время за независимость суждений на него обрушились гонения, поэтому он вынужден был бежать в Киргизию и зарабатывать себе на жизнь переводами текстов поэтов из других республик. Написал много эстрадных песен, например, саундтреки к фильму «Новые приключения неуловимых». Из стихотворных произведений наиболее известны «Письмо женщины», «Все начинается с любви», «Будь, пожалуйста, послабее» и т.д.
4. Булат Окуджава (годы жизни: 1924-1997) – популярный бард, певец, композитор и сценарист. Особенно прославился авторскими песнями, например, «На Тверском бульваре», «Песенка о Лёньке Королёве», «Песенка о голубом шарике» и т.д. Часто писал музыкальные композиции для фильмов. Выезжал за границу и снискал почет за рубежом. Активно занимался общественной деятельностью, выступая за демократические ценности.
5. Юрий Визбор (годы жизни: 1934-1984) – знаменитый исполнитель авторской песни и создатель нового жанра — «Песни-репортажа». Также прославился в качестве актера, журналиста, прозаика и художника. Написал более 300 стихотворений, положенных на музыку. Особенно известны «Наполним музыкой сердца», «Если я заболею», «Леди» и т.д. Многие его творения использовались в кино.
6. Белла Ахмадулина (годы жизни: 1937-2010) – поэтесса, прославившаяся в жанре лирического стихотворения. Ее мастерство очень целили в кинематографе. Например, ее работа «По улице моей который год» прозвучала в «Иронии судьбы». Для ее творчества характерно классическое звучание и обращение к истокам. Часто ее манеру письма сравнивают с импрессионизмом.
7. Юнна Мориц (годы жизни: 1937 – нынешнее время) – в советское время автора практически не знали, так как стихи Мориц были запрещены из-за оппозиционного настроя. Так же она была исключена из литературного института. Зато ее творчество обрело читателя в самиздате. Она охарактеризовала его, как «чистую лирику сопротивления». Многие ее стихи положены на музыку.
8. Александр Галич (годы жизни: 1918-1977)– сценарист, драматург, автор и исполнитель собственных песен. Его творческие взгляды тоже не совпали с официально одобренными, поэтому многие его произведения распространялись в подполье, зато обрели подлинную народную любовь. Из страны его изгнали, умер за границей от несчастного случая. О советском режиме всегда отзывался негативно.
9. Новелла Матвеева (годы жизни: 1934-2016) – поэтесса, переводчица, драматург и литературовед. Часто выступала на концертах и фестивалях, однако большинство ее работ опубликовано после смерти. Исполняла она не только свои произведения, но и песни на стихи мужа.
10. Юлий Ким – (годы жизни: 1936 –нынешнее время) — поэт-диссидент, бард, сценарист и композитор. Известен оппозиционными и смелыми для своего времени песнями «Господа и дамы», «Адвокатский вальс» и т.д. Особенной значимостью обладает пьеса-композиция «Московские кухни». Ким саркастично критиковал общество и власть в СССР. После перестройки написал множество либретто для мюзиклов, среди которых перечисляются «Граф Орлов», «Нотр-Дам де Пари», «Монте Кристо», «Анна Каренина» и другие.

Короткие стихи поэтов шестидесятников

Совсем не объемные работы есть у многих поэтов периода оттепели. Например, лиричное стихотворение о любви Андрея Вознесенского:

В человеческом организме
Девяносто процентов воды,
Как, наверное, в Паганини,
Девяносто процентов любви.
Даже если — как исключение —
Вас растаптывает толпа,
В человеческом
Назначении —
Девяносто процентов добра.
Девяносто процентов музыки,
Даже если она беда,
Так во мне,
Несмотря на мусор,
Девяносто процентов тебя.

Также краткостью, как сестрой таланта, может похвастать Евгений Евтушенко:

Рассматривайте временность гуманно.
На все невечное бросать не надо тень.
Есть временность недельного обмана
потемкинских поспешных деревень.
Но ставят и времянки-общежитья,
пока домов не выстроят других…
Вы после тихой смерти их скажите
спасибо честной временности их.

Если же вы хотите подробнее ознакомиться с одним из небольших стихотворений того периода и проникнуться его настроением и посылом, то вам следует обратить внимание на .

Особенности творчества

Эмоциональный накал гражданской лирики шестидесятников - главная особенность этого культурного явления. Непосредственные, отзывчивые и живые стихотворения звучали, словно капель. На нелегкую судьбу страны и беды целого мира поэты реагировали искренне и независимо от идеологической целесообразности. Они преобразили традиционный застойный советский пафос прогрессивный и честный голос поколения. Если они сострадали – то надрывно и отчаянно, если радовались – то просто и легко. Наверное, все о поэтах-шестидесятниках сказал Вознесенский в своем стихотворении «Гойя»:

Я - горло
Повешенной бабы, чье тело, как колокол,
било над площадью голой…

Творчество шестидесятников по праву считается одной из самых ярких страниц русской литературной истории.

Шестидесятники как культурное явление

Поэзия периода оттепели - это струя свежего воздуха в стране, тяжело переживающей нравственные последствия сталинского террора. Однако одной эпохой их творческий путь не ограничивается, многие из них пишут до сих пор. Поэты 60-х годов не отстали от времени, хоть и сохранили за собой гордое имя «шестидесятники» или «60 десятники» - ставшее модным сокращение привычного словосочетания.

Конечно же, какое творческое движение может обойтись без противостояния? Шестидесятники боролись с «силами ночи» - темными и абстрактными средоточиями зла и несправедливости. Они стояли на страже первозданным идеалов Октябрьской революции и коммунизма, хотя они потеряли непосредственную связь с ними в силу времени. Однако характерные символы воскресли в поэзии: буденовка, красное знамя, строка революционной песни и т.д. Именно они обозначали свободу, нравственную чистоту и самоотверженность, как нательный крест в православии, например. Утопическая идеология действительно заменила религию и пропитала поэзию периода оттепели.

Основная тематика

Люди болезненно восприняли «преступление культа личности», которое было предано огласке в 1956 году, когда к власти пришел Никита Хрущев и осудил сталинские репрессии, реабилитируя и освобождая многих жертв несправедливого приговора. Поэты выразили не только всеобщее смятение и негодование по поводу «искажения» прекрасной идеи, но и социалистический пафос народа, вернувшегося на путь истинный. Многие верили, что оттепель – принципиально новый этап в развитии СССР, и вскоре наступят обещанные свобода, равенство и братство. С этими настроениями совпало мировоззрение зарождающейся творческой интеллигенции, совсем еще молодых людей. Юношеский восторг, максимализм, романтические идеалы и непоколебимая вера в них - вот стимулы их честного и где-то даже наивного творчества. Поэтому стихи поэтов-шестидесятников любимы читателями до сих пор.

Своим идиллическим картинам 60-десятники придавали откровенно риторическую форму, украшая их прозрачными аллегориями. Мысли и ощущения, столь близкие обществу того времени, нередко были выражены в прямой декламации, однако самые сокровенные мечты и верования лишь подсознательно проявлялись между строк. Жажда свежего веяния, новизны, перемены чувствовалась в поэтике тропов.

Что способствовало угасанию движения?

Творчество поэтов шестидесятников приходится на 60-е годы 20 века, а это эпоха внутренних противоречий. Коммунизм как-то сочетался с индивидуализмом, художественный вкус переплетался с китчевым мещанством, физики дружили с лириками, город - с деревней, демократия - с технократией и т.д. Даже сами шестидесятники и их судьбы были разными, и это, как ни парадоксально, их объединяло. Такая гармония райского сада на земле не могла долго продолжаться, поэтому к 70-ым годам утопия оттепели начала разрушаться. Единство общественного и личного естественным образом превратилось в противостояние, личное пришло в противоречие с государственным, и романтичные вольнодумцы потеряли трибуны для выступлений: милость властей сменилась на гнев. Влияние поэтов на настроения в обществе перестали считать благотворным или хотя бы позволительным хотя бы потому, что творцы чутко восприняли «похолодание», сменившее оттепель, и не смогли скрывать этого в своей поэзии.

Стихи поэтов-шестидесятников были ориентированы на молодежную аудиторию, и когда их поколение повзрослело и осознало, насколько наивен этот революционный пафос в стране победившей бюрократии, оно перестало как создавать, так и воспринимать восторженные надежды на окончательную победу тепла.

О стихотворениях шестидесятников можно было с энтузиазмом говорить в период оттепели, но после, когда явно «похолодало», люди нуждались в другой поэзии, отражающей упадок, а не подъем. На зависимость от эпохи указывает и «название» поэтов. Культурное явление, как отражение исторических изменений, не могло скривить и подретушировать эти самые изменения.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

В.Н. Бараков

Поэзия 60-х годов

Большинство исследователей считало и продолжает считать, что на рубеже 50-х - 60-х годов наступил новый этап в истории поэзии, связанный с социальными изменениями: с разоблачением культа личности и последовавшей за ним "оттепели". Литература после небольшой паузы отреагировала на эти события всплеском творческой активности. Своеобразной "визитной карточкой" того времени стала поэма А. Твардовского "За далью - даль" (1953-1960), тогда же Б. Пастернак создал цикл стихотворений "Когда разгуляется" (1956-1959), вышли сборники Н. Заболоцкого: "Стихотворения" (1957) и "Стихотворения" (1959); Е. Евтушенко: "Шоссе энтузиастов" (1956); В. Соколова: "Трава под снегом" (1958). Всенародная любовь к поэзии - "примета времени середины пятидесятых: литературные альманахи издавались едва ли не в каждом областном городе." (386,С. 80). Большую роль в этом сыграла "реабилитация" С. Есенина: "Память народа и время сняли запрет с имени поэта. И точно плотину прорвало!" (386,С. 82). Вот что писал в то время о С. Есенине Н. Рубцов (он искал следы пребывания поэта в Мурманске): "Что бы там ни было, помнить об этом буду постоянно. Да и невозможно забыть мне ничего, что касается Есенина". (386,С. 83).

60-е годы для советской поэзии - время расцвета. Внимание к ней необычайно велико. Выходят книги Е. Евтушенко: "Нежность" (1962), "Идут белые снеги" (1969), особенную известность приобрели его поэма "Бабий Яр" (1961) и стихотворение "Наследники Сталина" (1962); растет слава А. Вознесенского (Сб."Антимиры",1964 и др.). "Второе дыхание" открывается и у признанных "мэтров": "Лад" (1961-1963) Н. Асеева, "Однажды завтра" (1962-1964) С. Кирсанова, "Послевоенные стихи" (1962) А. Твардовского, "Первородство" (1965) Л. Мартынова, "Совесть" (1961) и "Босиком по земле" (1965) А. Яшина, "День России" (1967) Я. Смелякова. Выходит итоговый сборник А. Ахматовой "Бег времени" (1965).

"Громкая" и "тихая" лирика становятся не только литературным явлением, но и приобретают общественное значение. И "тихие", и "громкие" поэты выпускают многочисленные сборники, которые не остаются незамеченными. В первой половине 60-х "эстрада" бьет все рекорды популярности. Вечера в Политехническом музее, в которых принимают участие А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Р. Рождественский, собирают полные залы. Открытая публицистичность у "эстрадников" уже тогда переходила все пределы. Даже в своих поэмах, посвященных прошлому ("Лонжюмо" А. Вознесенского, "Казанский университет" Е. Евтушенко и т. п.), собственно истории было мало. Зато много было попыток "приспособить" ее к нуждам дня сегодняшнего, не особо беспокоясь об исторической правде. Другим их "грехом" стала безудержная страсть к экспериментаторству. В начале шестидесятых это увлечение было повальным не только у поэтов, но и у музыкантов, художников, архитекторов. К слову, даже Н. Рубцов пережил, хотя и недолгий, период "словотворчества" - вот один из примеров:

Сакс фокс рубал, дрожал пол
От сумасшедших ног.
Чувак прохилял
в коктейль-холл
И заказал рок.(906, С 125)

Во всем этом не было ничего плохого, это была обычная болезнь роста. Так, А. Вознесенский строил свои декларации из гротеска, многочисленных гипербол и абстракций. Все его действительно прекрасные находки ("Я счастлив, что я русский, Так вижу, так живу, И воздух, как краюшку Морозную, жую") терялись под нагромождением словесных конструкций.

Действительной ошибкой поэтов "эстрадного" направления было безоглядное прославление эпохи НТР. Техника не несла и не могла нести людям духовные ценности, зато помогала их разрушать. Единственное, что можно было сделать художнику слова, - это облагородить, очеловечить ее, наконец, выстрадать ("Я выстрадал, как заразу, Любовь к большим городам", - писал Рубцов). На этом пути подстерегали поэтов откровенные провалы: "Я люблю тебя заржавленным трамваем" (В. Соколов), но другого выхода не было, любая другая дорога вела к эклектике1

"Вина” "эстрадников" состояла в том, что в погоне за "злобой дня" они теряли вечное, непреходящее. Так, лучшие стихотворения Е. Евтушенко ("Свадьбы", "Идут белые снеги...", "Заклинание" и др.) так и остались в "меньшинстве", - поэт стремился к масштабности (увы, только внешней), к эпохальному осмыслению истории (поэмы "Братская ГЭС", "Казанский университет") и более всего - к публицистичности, "бегущей за фактами действительности. Он поэт "моментальной фотографии" жизни. В этом "тайна" привлекательности его злободневных стихов, согласных с его афоризмами, которые могут затрагивать сознание, останавливать внимание на том или ином факте. Но не более. Здесь нет глубины поэтического осмысления этих фактов, ибо поэт видит их сугубо авторским "оком". Но далеко не весь мир живет, мыслит и видит по-евтушенковски. В этом же и "тайна" недолговечности, даже информационной ценности его стихотворных лозунгов, призывов и лирических откровений". (589, С. 184-185). В поэзии Евтушенко "почти физически ощущается его лихорадочная торопливость - успеть сделать все как надо, - пишут П. Вайль и А. Генис. - Не завтра, не для завтра, а сейчас и для сейчас. Хрущев с поэтическим легкомыслием разрешал все проблемы посадками кукурузы, а за ним уже спешил Евтушенко:

Весь мир - кукурузный початок,
похрустывающий на зубах!

Оба они были соратники и соавторы - поэт-преобразователь Хрущев и поэт-глашатай Евтушенко." (379,С. 36). Поэтому после смещения Хрущева, когда изменилась ситуация в обществе, Евтушенко стал "угасать". Подобными же качествами обладало и романтически-пафосное творчество Р. Рождественского (поэмы "Реквием", "Письмо в XXX век"). Много и плодотворно работал Р. Рождественский и как поэт-песенник. Впрочем, поэты-"эстрадники" 50-х - 60-х годов внесли неоценимый (и по-настоящему еще не оцененный) вклад в обновление стиха, они широко использовали "мнимые неправильности" (Ю. Минералов), ассонансные и корневые рифмы, сложные метафоры, ассоциации и другие средства изображения.

Подлинным "открытием жанра" стала в те годы так называемая "авторская песня". Изначальная камерность исполнения в эпоху советской массовости отодвинула ее на второй план официальной культуры, но только не в сердцах людей. Песни военных лет - самое яркое тому подтверждение. Кстати, первая "авторская песня" появилась в 1941 году ("О моем друге-художнике" М. Анчарова). Начиная со второй половины 50-х годов песни М. Анчарова, Ю. Визбора, А. Галича, А. Городницкого, А. Дулова, Ю. Кима, Н. Матвеевой, Б. Окуджавы, А. Якушевой и других "бардов" пользовались огромным успехом, особенно у молодежи. Расцвет "авторской песни" пришелся на 60-е - 70-е годы. Их социальный подтекст был понятен всем. Важнейшее в этом ряду, бесспорно, творчество В. Высоцкого. Он стал "поэтом нового русского национализма" (П. Вайль и А. Генис). "Герой его песен противопоставляет империи свое обнаженное и болезненное национальное сознание. Высоцкий, заменивший к концу 60-х Евтушенко на посту комментатора эпохи, открывает тему гипертрофированного русизма. Антитезой обезличенной, стандартизованной империи становится специфически русская душа, которую Высоцкий описывает как сочетающую экстремальные крайности." (379,С. 290-291).

Среди поэтов 60-х - 80-х годов Высоцкий и Рубцов пользуются подлинной, не навязанной "сверху" популярностью. Существует обширнейшая библиография авторских произведений и публикаций об их жизни и творчестве, открываются все новые и новые музеи и памятники, выходят книги, газеты, альманахи, журналы, посвященные им ("Вагант" в Москве и "Николай Рубцов" в Санкт-Петербурге); живет и особое, "самодеятельное" литературоведение, создаваемое самыми настоящими "фанатами" их поэзии.

Н. Рубцов и В. Высоцкий - люди одного поколения "шестидесятников", лучшие их произведения написаны в конце 60-х годов: "Банька по-белому" (1968), "Охота на волков" (1968), "Он не вернулся из боя" (1969), "Я не люблю" (1969) - у Высоцкого и "До конца" (1968), "У размытой дороги" (1968), "Под ветвями больничных берез..." (1969), "Поезд" (1969) - у Рубцова. В середине 60-х годов Николай Рубцов вместе со студентами-однокурсниками Литинститута ходил в Театр на Таганке, однажды после спектакля за кулисами состоялась встреча будущих поэтов и прозаиков с актерами, в том числе и с Высоцким. Н. Рубцов любил слушать песни Владимира Семеновича, после гибели Рубцова в 1971 году в Вологде в числе личных вещей были обнаружены магнитофонные ленты с записями барда. Позже писатель Герман Александров вспоминал: "В другой раз, когда я пришел к Николаю вечером, он сидел на полу, тут же рядом стоял проигрыватель, звучали песни Высоцкого. Одну из них он проигрывал снова и снова, внимательно вслушиваясь в одни и те же слова, а потом спросил:

Ты бы так смог?

И как бы сам себе ответил: - Я бы, наверное, нет..." (386,С. 266). Высоцкий был за пределами "советской" поэзии, Рубцов - все-таки в ней, хотя и с большими оговорками.

Одной из главных тем у В. Высоцкого была тема "маленького" человека, и социальный подтекст его лирики был во многом сходен с подобным подтекстом в поэзии Н. Рубцова. Их объединяла и общая боль, трагизм (в частности, трагический конфликт между властью и личностью), и ориентация на определенного читателя (слушателя) "из народа". "Высоцкий, - пишет В. Бондаренко, - почвенник барака, его почва - "лимита" семидесятых годов, обитатели "хрущоб", архаровцы поселков городского типа. Хоть и слабые - в отличие от крестьянских - но живые корни живого народа." (375,С. 68).

Обращение к народной жизни неизбежно приводит к фольклору. Владимир Высоцкий, опираясь на народную песню, внес в ее традиционную тематику укрупненное социальное содержание, раздвинул границы поэтического языка русской лирики, широко используя разговорную и жаргонную лексику. В. Высоцкий ввел в художественный оборот считавшиеся "непристойными" в поэзии фольклорные жанры "блатной" и "тюремной" песни, жестокого романса, создал новые их разновидности: песню-хронику, песню - ролевой монолог, песню-диалог, песню-басню. Любимыми жанрами Высоцкого стали, помимо "блатной" песни и "жестокого" романса, т.е. жанров городского фольклора, и лирическая песня, баллада, сказка. Но традиционные персонажи сказок, к примеру, Высоцкий модернизировал - Баба Яга, Змей Горыныч и др. пародировали определенные социальные явления.

Н. Рубцов обращался к "блатному" фольклору в своей ранней лирике:

Сколько водки выпито!
Сколько стекол выбито!
Сколько средств закошено!
Сколько женщин брошено!
Где-то дети плакали...
Где-то финки звякали...

Эх, сивуха сивая!
Жизнь была... красивая!
("Праздник в поселке")

Но в зрелом творчестве Рубцов ориентировался преимущественно на жанр "крестьянской" лирической песни и классические жанры, например, элегию.

Общим в стиле Рубцова и Высоцкого стало введение в художественный текст пословиц, поговорок, использование фольклорных эпитетов, иронии (в раннем творчестве), песенный параллелизм, а также широкое применение разговорной лексики. Но Н. Рубцов редко использовал, в отличие от В. Высоцкого, сатиру и пародию, у него не так четко выражено ролевое и авторское начало, нет такого обилия действующих лиц, как у Высоцкого, такого строфического многообразия (тут Рубцов более традиционен), совсем нет социальной фантастики.

И в поэзии Высоцкого, и в лирике Рубцова отражены определенные мифологические образы и представления, их художественному мышлению свойствен своеобразный мифологизм. Прежде всего он выразился в перенесении в текст древнейшей системы бинарных оппозиций (верх - низ, белый - черный, Запад - Восток и т.д.), а также в символичности значений многих образов их поэзии, в том числе общих. Так, корабль в стихах Высоцкого - средство переправы в иной мир; лодка у Рубцова - символ погибшей любви, несбывшихся надежд и, в конечном счете, гибели; конь у того и у другого символизирует собой трагизм времени и судьбы. Например, у Высоцкого читаем:

Но вот Судьба и Время пересели на коней,
А там - в галоп, под пули в лоб...

У Рубцова об этом сказано более мягко, элегично: "Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны..." Обьединяет двух поэтов и общее стремление использовать библейскую лексику и фразеологию, хотя не она определяет их стиль. Одна из составляющих их поэтической образности - славянская и мировая мифология и русский фольклор, но образы-символы в поэзии Высоцкого не так многочисленны и не всегда соответствуют мифологическим и фольклорным значениям, у Рубцова же они стали основой его образной системы.

Во второй половине 60-х годов в СССР стала развиваться подпольная "самиздатовская" поэзия "неофициальной" или "параллельной" культуры. Эта поэзия была обречена на преследования и безвестность: "Дух культуры подпольной - как раннеапостольский свет" (В. Кривулин). Широко известными (в узком кругу) были следующие группы: СМОГ (Смелость Мысль Образ Глубина или Самое Молодое Общество Гениев) - она возникла в середине 60-х в Москве, в нее входили В. Алейников, Л. Губанов, Ю. Кублановский и др. ; Лианозовская поэтическая группа (В. Некрасов, Я. Сатуновский, В. Немухин, Б. Свешников, Н. Вечтомов и др.); Ленинградская школа (Г. Горбовский, В. Уфлянд, А. Найман, Д. Бобышев, И. Бродский и др.); группа "Конкрет" (В. Бахчанян, И. Холин, Г. Сапгир, Я. Сатуновский и др.).

В 1991 году М. Айзенберг в статье "Некоторые другие..." ("Театр",№ 4) предпринял первую попытку полного описания пути внеофициальной поэзии последних десятилетий. Он перечисляет множество имен, но упомянуть всех не представляется возможным, тем более, что многие переходили тогда из одних групп или школ в другие.

Наиболее крупная фигура в этом списке - И. Бродский. Хотя подлинным его предшественником "следует считать одну из наиболее загадочных фигур "параллельной культуры" - Станислава Красовицкого. Анализ стихов Красовицкого позволяет сделать вывод, что именно он первым из стихотворцев своего поколения "сменил союзников", то есть обратился не к традиционному для России опыту французской и немецкой поэзии, но к опыту поэзии английской, подразумевающей декларируемый впоследствии Бродским "взгляд на вещи "со стороны". (470,С. 6). Весной 1960 года Анна Ахматова "говорила о небывалом расцвете поэзии, сравнимом, пожалуй, лишь с началом нашего века. "Я могу назвать, - это ее подлинные слова, - по крайней мере десять поэтов молодого поколения, не уступающих высокой пробе "серебряного века". Вот их имена: Станислав Красовицкий, Валентин Хромов, Генрих Сапгир и Игорь Холин в Москве, а в Ленинграде - Михаил Еремин, Владимир Уфлянд, Александр Кушнер, Глеб Горбовский, Евгений Рейн и Анатолий Найман." (769,С. 187). Станислав Красовицкий стоял в этом списке первым. И не случайно: за пять лет работы он, признанный лидер "непризнанной" поэзии, "заложил основы нового поэтического языка, нового взгляда на место человека в мире." (769). Михаил Айзенберг вспоминает: "Я знаю, что многие его считали поэтом гениальным. Трудно применять такие эпитеты к современникам, но и первых читателей трудно упрекнуть в излишней экзальтации. Стихи Красовицкого и сейчас поражают, а тогда, казалось, что они как с неба упали..." (659). В 1962 году С. Красовицкий совершает поступок, на который и ныне не решится, пожалуй, ни один из сложившихся поэтов: он сжег рукописи, проклял свое творчество, посчитав это занятие безнравственным и, оставив Москву и карьеру, уехал в глухую деревню, посоветовав друзьям сделать то же самое. Только в середине 80-х годов Красовицкий вернулся в поэзию (но не в Москву) как автор религиозных по содержанию стихотворений.

В изгнании Бродский и Рубцов невероятно много пишут (И. Бродский в это время переживает кратковременное увлечение русским фольклором), работают, иногда выезжают по делам в города (по отдельным сведениям, Бродский в тот год ездил в Вологду(767)). И в дальнейшем совпадения продолжаются!..

"У Бродского своя судьба, а у Рубцова - своя, - пишет Н. Коняев. - Незачем насильственно сближать их, но все же поражает, как удивительно совпадает рисунок этих судеб. Одни и те же даты, похожие кары, сходные ощущения. Даже география и то почти совпадает.” (459,С. 126).

Разные истоки питали творчество этих поэтов (Бродского - англо-американская традиция и русская классика, Рубцова - фольклорная и классическая традиции), двигались они в разных направлениях, тем более поразительны не только (и не столько) совпадения географические и хронологические (как будто сама судьба сверяла их жизненные часы), но схождения прежде всего поэтические. Общим в их творчестве было: 1) мотив одиночества, мотив сна, подобного смерти; 2) подчеркнуто диалогическая структура лирики; 3) разработка элегических жанров: "Большая элегия Д. Донну" (1963), "Новые стансы к Августе"(1964), "Письмо в бутылке" (1964) - у Бродского и "Я буду скакать..." (1963), "Мачты" (1964), "Осенние этюды" (1965) - у Рубцова. Самое главное в поэзии Бродского и Рубцова - общее мироощущение, исповедальность, верность классическому стиху.

П. Вайль и А. Генис называют Бродского Овидием, изгнанником: "Изгнание из реального времени и пространства" (лирический герой Рубцова - "неведомый отрок". - В.Б.), но "миросозерцание "римского" Бродского - всегда взгляд из провинции, с края ойкумены, из места, географические и культурные координаты которого несущественны." (379,С. 289). У Рубцова же - это Россия (общим для них было неприятие времени, но не пространства).

Для героев Достоевского понятия "уехать" (в Америку) и "погибнуть" - были синонимами. И. Бродский, покинув Россию, порвал не только с национальной традицией. Разрыв с Родиной был более существенным, дальнейшее его отношение к ней (до призывов бомбить не только Сербию, но и Россию, демонстративный отказ от встречи с русскими писателями-демократами, сознательное игнорирование всех приглашений посетить Петербург) приобрело болезненный характер. Может быть, за этой "ненавистью" скрывались непреодоленная любовь и страх признаться себе в этом? Тем более, что за границей И. Бродский постоянно обращался к произведениям, написанным в России, как к источникам нового содержания. К примеру, "Часть речи" уходит корнями в "Песни счастливой зимы", "Осенний крик ястреба" вытекает из "Большой элегии Дж. Донну", "Мрамор" - из "Горбунова и Горчакова". В. Куллэ называет путь Бродского "идеальной судьбой "поэта-изгнанника", "стоика и космополита"(470,С. 1). Путь Рубцова, "иностранца в своей стране", "стоика и почвенника", был таким же "идеальным" и трагическим. И тот факт, что у таких разных поэтов в 60-х годах мироощущение было сходным, говорит о многом.

Во второй половине 60-х годов в поэзии господствовали "тихие" лирики: А. Жигулин (Сб. "Полярные цветы" (1966)); В. Казанцев ("Поляны света" (1968)); А. Передреев ("Возвращение" (1972)); А. Прасолов ("Земля и зенит" (1968); В. Соколов ("Снег в сентябре" (1968)) и др. В 1967 году увидела свет знаменитая книга Н. Рубцова "Звезда полей". Одно из стихотворений поэта "Тихая моя родина" и дало повод критикам назвать поэтическое направление "тихой" лирикой. Она привлекла внимание углубленным анализом человеческой души, обращением к опыту классической поэзии. В. Соколов, например, заявлял об этом ясно и определенно: "Со мной опять Некрасов и Афанасий Фет". Тонкий психологизм, соединенный с пейзажем, был характерен не только для лирики В. Соколова, но во многом он здесь был впереди других "тихих" поэтов, хотя бы потому, что в 50-х годах выпустил сборник с превосходными стихотворениями ("Трава под снегом" (1958)).

В 1974 году В. Акаткин задал риторический вопрос: "Нет ли в этом факте опровержения механической схемы движения поэзии как простой замены "громких" "тихими", нет ли указания на единство (выделено мной. - В. Б.) происходящих в ней процессов?" (660, С. 41).

И "тихие" и "громкие" поэты объективно подняли русскую поэзию на новый художественный уровень. О значении "тихой" лирики уже говорилось выше, "эстрадники" же не только "расширили диапазон художественных средств и приемов" (644, С. 30), но и выразили, пусть и поверхностно, те настроения, чаяния и надежды, которыми тоже жил в то время народ.

Слишком узкое понимание развития поэзии в 60-х годах как борьбы двух направлений давно отвергнуто литературоведами (В. Оботуров, А. Павловский, А. Пикач и др.). Ведь в эти годы не только у поэтов, попавших в "тихую" обойму", но и во всем "почвенном" направлении прочно устанавливается исторический подход в художественном осмыслении действительности, усиливается стремление понять национальные и социальные истоки современности, происходит органичное слияние этих двух начал. Целое созвездие поэтических имен дало поколение, ставшее широко известным в эти годы.

К концу 60-х поэтов этого направления "все чаще будут объединять под условным и неточным наименованием "деревенские поэты." Здесь имелось в виду как их происхождение, так и приверженность к теме природы и деревни, а также определенный выбор традиций, идущих от Кольцова и Некрасова до Есенина и Твардовского. Одновременно с термином "деревенские" поэты возник термин "тихая поэзия", позволивший включить в один ряд как "деревенских" поэтов, так и "городских", но сходных с первыми по вниманию к миру природы, а также по регистру поэтического голоса, чуждающегося громких тонов и склонного к элегическому тембру, простоте звучания и ненавязчивости слова. Надо вместе с тем сказать, что внимание к миру природы у наиболее талантливых поэтов этого направления не замыкалось в рамках поэтического живописания, но, как правило, было пронизано интенсивным духовным и философским началом, т.е. осознанно или нет, но имело, так сказать, концептуальный характер."(444,С. 207).

Начиная с 1965 года поэзия была прихвачена "общим похолоданием"(И. Шайтанов), но главное - кризис переживала сама наднациональная объединительная идея: "общая цель - построение коммунизма"(П. Вайль, А. Генис) - была дискредитирована, "полюс объединения располагался ретроспективно - в русском прошлом. (не в прошлом, а в вечных ценностях этого прошлого. - В.Б.) Путь к нему совершался исподволь, в стороне от космополитического напора начала 60-х. После устранения западника Хрущева - этот путь оказался столбовым... Обращение к корням стало естественной реакцией на кризис либеральной идеологии... Советский народ - общность, накрученная на стержень общей идеи и цели, - расслоился на нации." (379,С. 236-237). У русских в СССР почвенничество проявилось и в кино ("Андрей Рублев" А. Тарковского), и в живописи (И. Глазунов, К. Васильев), и в музыке (Г. Свиридов), и в общем интересе к истории (труды Д.С. Лихачева, сохранение памятников старины, расцвет исторической романистики), но особенно в "большой литературе" ("деревенския" проза и поэзия). Популярность "почвенных" поэтов мало в чем уступала популярности "эстрадников". Так, творческая судьба Бориса Примерова складывалась - "удачнее не придумаешь: его выступления в Политехническом, Театре эстрады, в Большом зале ЦДЛ вызывали бури аплодисментов. Его стихи читали с эстрады, по радио. Среди чтецов был и замечательный артист Дмитрий Журавлев. Творчеством и судьбой молодого поэта, как свидетельствовал А. Калинин на страницах "Огонька", интересовался М.А. Шолохов. В общежитии Литинститута им. М. Горького сокурсники повесили шутливый, но не лишенный смысла транспарант: "В поэзии для нас примером является Борис Примеров!" (803,С. 164). Правительство Франции приглашало его в свою страну как "самобытного национального поэта России", лик Примерова послужил прообразом для портретов Ильи Глазунова "Русский Икар" и "Борис Годунов". Его признавали "одним из вождей" молодой поэзии, с ним считались. На вечере в Доме пионеров в начале 60-х Примеров что-то сказал о Боге... Вскоре его вызвал "на ковер" сам Суслов. Поэта спасла находчивость: "Если Бога нет, почему вы тогда с ним боретесь?"

Во второй половине 60-х годов в связи с идеологическим кризисом объективно нужна была "более действенная система ценностей. Бог стал насущной необходимостью, и его нашли... - в России, в народе, в православии". (379,С. 267). Глубины вначале не было, особенно у интеллигенции: "Книга В. Солоухина "Черные доски" объяснила, что коллекционировать предметы старины означает "собирать душу народную". Новое хобби завоевывало страну. Иконы или прялки, лапти или сундуки, подковы или горшки - что-нибудь собирали все. Хотя сам Солоухин к богоискательству не призывал, очень скоро интерес к крестьянскому быту связался с увлечением народной верой. Православие из дореволюционного крестьянского обихода попадало к интеллигенции вместе с иконой и лампадой." (379,С. 268). Литература, "выдвинувшая на первый план Матрену Солженицына вместо Павки Корчагина, конечно, не стала христианской, но подготавливала почву для того, что потом назвали религиозным возрождением". (379,С. 272). Тем более, что у истоков этого явления стояла не интеллигенция, "эта истина существовала, лежала в глубинных слоях, таилась в подводной части айсберга до того, как ее поняли шестидесятники..." (671,С. 336). Вспоминает Валентин Распутин: "Это было естественное возвращение на русскую почву, совпавшее как раз с гибелью старой деревни."(888). И потому открыто выступать против этого процесса было уже нельзя. Не случайно А. Яковлев, осудив "идеализацию крестьянства" в поэзии, тут же был вынужден оговориться: "Нам дорого присущее трудовому крестьянству чувство любви к земле, к родной природе, чувство общности в труде, отзывчивость к нуждам других людей... Мы столь же осуждаем космополитическое небрежение народными традициями." (986,С. 4). Но о чем же тогда велся спор? О различиях в "классовом подходе" или о чем-то ином? Яковлев в этой пространной статье намекнул лишь однажды: "Во многих стихах мы встречаемся с воспеванием церквей и икон, а это уже вопрос далеко не поэтический." (986,С. 4). Спор велся на уровне подтекста, открыто говорить не решалась ни та, ни другая сторона, тем более, что и сам "подтекст" понимался больше интуитивно, чем осознанно. Так, О. Михайлов терялся в догадках: "Отчего же теперь, без видимого побуждения, с новой силой ширится неподдельное, искреннее и истовое влечение к нашим богатым традициям? Вероятно, тому есть свои, но уже чисто внутренние причины, вызревавшие подземно, незаметно, но и неодолимо... Есть мода на прошлое, и есть живой, животворный интерес к Родине, идущий "от глубоких потребностей нашего времени". (851,С. 19). "Фигура умолчания" была здесь более чем красноречивой, но все опять решалось на субьективном уровне. Впрочем, слово в качестве символа-шифра было найдено: "Духовность... Кажется, наши дни снова возвращают его в строй, чувствуя (выделено мной. - В.Б.), что им лучше определяется вся умственная и нравственная жизнь человека, чем его модным собратом - "интеллектуальностью". (765,С. 207). Читатель быстро "расшифровал" значение этого слова, получив не только эстетическое наслаждение: "Внутренним содержанием эзоповского произведения является катарсис, переживаемый читателем как победа над репрессивной властью." (483,С. 5). Все эти изменения были настолько серьезными, что остаться в стороне от них не могли даже признанные "советские" поэты, например, представитель "фронтовой" лирики С. Орлов

Сергей Орлов известен прежде всего как автор проникновенных стихотворений и поэм о войне. "Фронтовая" тема, бесспорно, основная в его творчестве, однако и произведения военных лет, и стихи, написанные в послевоенные годы, "почти всегда отличались масштабностью поэтической мысли и чувства... это не лишало их реалистической конкретности, трезвости взгляда, земной почвы" (432, С. 65). Еще в 1945 году в родном Белозерске демобилизованный после тяжелого ранения Орлов создал поэтический цикл, главенствующим мотивом которого стал традиционный в русской лирике мотив возвращения (ст-я "Деревня Гора", "Облако за месяц зацепилось...", "Осень", "Светлый Север, лес дремучий..." и др.). Но провинциальную деревенскую Россию поэт видел пока в свете блоковской лирики:

В последующие десятилетия Сергей Орлов, при всем жанрово-тематическом разнообразии своего творчества, вдохновение искал в любви к родной земле, понимая, что любовь к земле -"традиция, поэтические корни которой теряются в дымке исторических далей" (174, т. 2, С. 207). От обычной пейзажной лирики (ст-я 1961 года: "Пейзаж", "Бывает так: уже пришла весна...", "Весна" и т. п.) он шел к лирическому постижению истории России ("Сказы о Дионисии", 1962), к постижению ее масштабных философских открытий, устремленных в космос.

"Я до сих пор твой сын, деревня...", - признавался поэт, и хотя она была потеряна в смутах XX века ("Моей деревни больше нету..."), поэзию он нашел в своем краю.

Во второй половине 60-х - первой половине 70-х годов С. Орлов уже не мог не учитывать новых поэтических тенденций, особенно опыта "тихой лирики", выступавшей против разрушения деревенского лада.

Большинство стихотворений этого периода написаны в жанре элегии ("Летят на юг под небом птицы...", "Как будто древних царств реликт...", "Прощание с летом" и др.). Эти элегии и стали основой последнего прижизненного поэтического сборника С. Орлова - "Белое озеро" (1975). Центральное стихотворение сборника:"Мне нынче снится край родной ночами..." (1975) - символично, множество значений можно выделить из его подтекста: и итог жизни поэта, и огромная трагедия, постигшая деревенскую, (и не только деревенскую) Россию, и философский итог и т. д... Речь в нем идет о затопленной водами одного из бесчисленных гигантских водохранилищ деревеньке Мегра - родине лирика. Обращает на себя внимание и мифологический прием создания символической ситуации: лирический герой во сне возвращается в исчезнувшую деревню, а ведь еще в мировой мифологии считалось, что душа спящего человека покидает тело и посещает родные места. Те же древние истоки - в символической картине стихотворения: затопленная водой земля означала забвение, а в русском фольклоре символизировала собой горе, печаль.

"В лирике С. Орлова, - пишет Е. Бень, - образ земли присутствует чуть ли ни в трети стихотворений". (684, С. 65). По частоте употребления с ним может соперничать только образ неба. Притяжение земли и стремление к небу - две важнейшие составляющие его поэтического мира. "...У каждого истинного поэта своя "почва", своя земля, свое небо, из которых они создают стихи", - считал сам Орлов (174, т. 2, С. 194). Хрестоматийное стихотворение "Его зарыли в шар земной..." (1944) - яркое подтверждение его слов. "Космический размах мысли поэта ("миллион веков", "Млечные Пути"), - отмечает В. Зайцев, - не противостоит земной конкретности образа павшего воина..." (432, С. 67). Следует добавить, что у Орлова "шар земной" - это одновременно и земля людей, и космическое тело. В бинарной оппозиции "земля - небо" эти понятия сблизились, стали зависимыми друг от друга, но не равноправными. Эта мировоззренческая вертикаль и в фольклоре, и в Библии, и в "Философии общего дела" Н. Федорова, и в трудах К. Циолковского, которыми так был увлечен С. Орлов, приобретает символический смысл только в сопряжении образов земли и неба. В древности человек поднимал глаза и руки к небу, надеясь на помощь сверхчеловеческих сил. Христос своим рождением на Земле и вознесением на Небо придал человеческой жизни божественный смысл. И даже в такой сугубо материалистической мечте человечества, как полет к звездам, поиск "братьев по разуму", легко заметить стремление к бессмертию (поиск потерянного рая) - центральный религиозный (и религиозно-философский, а значит, и поэтический) мотив. "Не может разум согласиться На одиночество Земли", - писал С. Орлов (174, т. 2, С. 54). В бинарной оппозиции "земля - небо" присутствуют и эсхатологические мотивы: частный - душа умершего человека покидает землю, а тело в ней остается, - и всеобщий: конец земной истории, Страшный Суд. Жесткая связь этих двух оппозиций предполагается и в дальнейшем: воскрешение в новых телах праведников, рай (утверждение неба) на новой Земле, и ад, "тьма внешняя" (по отношению к "небесной" земле) для грешников. Без сомнения, в лирике С. Орлова небесная слава имеет вполне зримые земные приметы, и элегическое настроение в его последнем стихотворении "Земля летит, зеленая, навстречу..." точно расставляет ее важнейшие этико-эстетические акценты:

Прости, земля, что я тебя покину,
Не по своей, так по чужой вине,
И не увижу никогда рябину
Ни наяву, ни в непроглядном сне…

Алексей Прасолов еще в 60-х годах серьезно и вдумчиво обратился к лучшим образцам русской лирики Х1Х и ХХ веков - к А. Пушкину, Ф. Тютчеву, А. Блоку, Н. Заболоцкому. Его лирика - это "философская лирика всерьез" (755, С. 5).

Поэтическая зрелость пришла к Прасолову в 33 года - в 1963 г. им было написано более 30 стихотворений, которые стали основой его сборников. Для широкой читающей публики Прасолова открыл А. Твардовский,- сначала по личному его ходатайству поэт летом 1964 года был досрочно освобожден из тюрьмы, затем в восьмом номере "Нового мира" за тот же год был напечатан цикл "Десять стихотворений" никому не известного тогда автора. При жизни поэта вышли четыре его сборника: "День и ночь" (1966), "Лирика" (1966), "Земля и зенит" (1968), "Во имя твое" (1971). Уже в рецензии на первый сборник была определена ведущая интонация в творчестве Прасолова - "драматичность жизни", отмечено "единство состояния лирического героя" (893, С. 300). Это состояние было тревожным и грозным, но не переходило в угрюмость. Внешне поэт не выходил из тех узких рамок "тихой" лирики, в которые втискивали многих использовавшие этот термин критики. "Тихие" приметы были видны в обращениях к дому, к земле: "Земля моя, я весь - отсюда, И будет час - приду сюда...", но Прасолов шел дальше, он стремился найти высокий смысл бытия прежде всего в душе человеческой, он и говорил "словом высоким, торжественным, нередко архаичным: вечность, мирозданье, вещий, небеса, высь, незабвенный, подобъе, тьма, свет и т. д."(661, С. 151). Его лирика стала "поэзией расколотого мира", "поэзией мысли"1"печатного слова", по выражению Ю. Кузнецова; действительно, тихой, "недосказанной вслух": "И был язык у тишины - Сводил он нынешнее с давним". Как и поэзия Рубцова, она строилась на контрастах, но на контрастах статических, недвижных; поэт не отдавался звукам стихий, он был верен диалектике человеческой мысли, которая органически соединялась с черно-белой графикой его пейзажей:

А мое ведь иное - в нем поровну мрака и света,
И порой, что ни делай,
Для него в этом мире как будто два цвета -
Только черный и белый.
("В час, как дождик короткий и празднично чистый...)

Его "душа мысли" была видна и в любовной лирике, необычайно чистой, возвышенно-трагичной в своей неизбывной боли, стремящейся к вечности:

Но отрезвляющая воля
Взметнула душу круче, выше, -
Там нет сочувствия для боли,
Там только правда тяжко дышит.
("Померк закат, угасла нежность...")

Судьба А. Прасолова была такой же трудной, как и у Н. Рубцова; оба поэта получили образование довольно поздно, сравнительно поздно стали и публиковаться. Ушли они из жизни примерно в одинаковое время: Н. Рубцов - в 1971, А. Прасолов - в 1972 году, и примерно в одни и те же сроки, постепенно стала приобретать всеобщее признание их поэзия. Мироощущение этих чрезвычайно чутких лириков, действительно, сходно1, но способы передачи его - различны. Сравнение их творческих манер может много дать для понимания тех процессов в поэтическом осмыслении современности, которые происходили в 60-70-е годы.