Суть явления сатиры состоит в обличении людских пороков. До Салтыкова-Щедрина в русской литературе 19 века шла трансформация жанров, существовали такие разновидности романа, как семейно-бытовой, психологический, философский, социальный. Уже в «Герое нашего времени» переплетаются элементы нравственно-философского и психологического романа, позже они же проявляются в «Отцах и детях», «Накануне».

Щедрин продолжает линию развития социального романа, которые по классификации литературоведов существовали трех видов: народный, о новых людях и социально-политический. являются развитием романов именно последнего вида, имеющие к тому же особенность в том, что это были романы очеркового типа («За рубежом», «Господа Молчалины», «Помпадуры и помпадурши», «История одного города», «Губернские очерки», «Господа ташкентцы»). Жанровые принципы этих романов: 1) постановка актуальных проблем современности, во всех произведениях этому уделено особое внимание. 2) отсутствие сюжета как такового, отсюда разорванность повествования, очерковость и калейдоскопичность. Романное единство в «Истории одного города» состоит в том, что все градоначальники разные, но их суть одна, присутствуют образы народа и рассказчика. 3) особенности хронотопа (художественного времени и пространства) - условное, приблизительное время и место действия. Время указано точное (с 1731 по 1826 годы), но в романе видна намеренная путаница, присутствуют анахронизмы (железная дорога, телеграф, часовых и органных дел мастер из 19 века переселены в 18-й). В традиционном романе время четко обозначено (например, Кирсанов ждет Аркадия 20 мая 1859 года). Место действия в сатирическом романе условно, сравним у Гоголя - Петербург, у Пушкина - Москва, а у Салтыкова-Щедрина - Глупов, уездный губернский город рядом с Византией. 4) система образов: в традиционном романе присутствует проблема положительного героя, здесь она отсутствует, а есть обобщенные массовые образы. Идеал Салтыкова-Щедрина - честный, порядочный чиновник, думающий о народе, волевой и деятельный человеком - показывается «из-под полы». Своеобразие рассказчика: четыре голоса (архивариус-летописец, издатель, местами рассказчик), повествование идет от первого лица. С общественной точки зрения рассказчик далек по взглядам от автора, он является объектом и орудием сатиры. 5) преобладание сатирических приемов - гиперболы, гротеска, фантастики. 6) пародийность. 7) полемичность - с историками Соловьевым, Пыпиным, Погодиным, Карамзиным, неприятие их исторической концепции. Также идет полемика с идеологическими противниками - либералами, народниками, славянофилами, западниками; с литературными противниками - например, Толстой поэтизирует качества народа, а у Салтыкова-Щедрина в этом отношении неприятие; наличие вставных эпизодов (сны - «За рубежом», анекдот про Глинку и Кукольника - «Господа ташкентцы», притча о кредиторах в «Истории одного города», смысл которой в том, что глуповцы ждут, пока все кредиторы станут разумными.

Сатирический роман-эпопея «Свежий мемуар на злобу дня». Мемуары 1 и 2. Роман издан в рамках собрания сочинений Сергея Лихачева, том 2. Продолжение романа (мемуары 3 и 4) — уже в издательстве. Поджанры: эпос, политическая сатира, абсурд. Художественное направление: новый русский модерн. Тема: начальство и народ.

Филологам: на этом романе можно защищать диссертации.

Официальный портрет товарища Бодряшкина, в натуре

ПРЕДВАРЕНИЕ

Вот уж отнюдь не вожделение снискать треплёные нобелевские лавры или авторские гонорары сподобило меня усесться за клавиатуру. Не жажда ла­вров, а мучительное душе моей видение той бездны, в кою гро­зит упасть российское общество, если немедля не примется крепить соб­ственный фундамент - беззаветную любовь народа к своему начальству. Ещё будучи отроком и отчаянным пионером, я, Онфим Бодряшкин, навроде Мальчиша-Кибальчиша, или, на худой конец, беспризорника Гавроша, жаждал осуществить личную миссию в исторических судьбах своего Отечества. И все последующие быстротечно застольные и затяжные перекройкины годы провёл в творческом поис­ке некой совершенной формы, в кою следовало бы облачить эту свою жажду, дабы принести бедствующему обществу российскому практическую пользу. Форма, наконец, обретена: отныне я положил себе на труд писать бодрящий мемуар, так при том животрепируя события проистёкшие и прозорля грядущие, дабы в искомом итоге споспешествовать бурному расцвету преданной любви народа к свое­му начальству и, поелику окажется возможным, рождению ответного чувства глубокого удовлетворения. Мой пищедарный ум и твёрдая рука, уверен, патриотично отслужат и Родине, и вам, взыскующий читатель мой.

Да, быть мемуаристом очень интересно: творческое переосмысление жизни, памятник нерукотворный, обвиненье в плагиате, суд…

Позволю себе только заметить: благоприобретённая ещё в суворовском училище потребность в регулярности и порядке заставляет меня творить сии записи в строгой форме. Каждый мемуар я буду начинать неболь­шим эссе, как бы задавая очередную тему или вводя нового незабвенного героя, а набивать - фактурой, то есть фактической злобой дня. Мемуар пишу в динамике - в позе современника, а не летописца, - хотя и глаголами несовершенного вида.

Ещё: коль мой труд патриотический, - а у нас это значит и безгонорарный, - я, местами, позволю себе пренебрегать навязчивой самоцензурой и смело пускаться в наболевшие отступления, дабы вы, благодарный читатель мой, за неизбежной узостью каждой специальной темы мемуара не проглядели всю ширь проступающей меж строк натуры скромного автора. Кстати, ищу издателя скорее с правильным государственным понятием в кудрявой голове, нежели с увесистым гонораром в кассе. И от степени фурора, какой возбудит в читателе мой опус, будет зависеть его продолжение

И ещё. Блюдя свою честь в отношении к вам, обнадёженный читатель мой, и, возможно, даже себе в ущерб, напомню первейшее читательское правило: сначала узнай, кто автор - потом читай. Итак, моё предварение…

На свет я появился в роддоме Сорвиголовска, с полсотни лет тому назад. Город лежит - в прямом и в переносном смыслах - в холодной Непроймёнской стороне и, по причине наличия секретного завода, в ту пору был он ещё закрыт для иностранных шпионов… Смерть шпионам! Простите, вырвалось непроизвольно. Родился я, почти уверен, поздним утром, дабы ранним не сердить при исполнении дежурной врачихи-акушерки, медсестёр и нянь. Мамыньки-папыньки и прочей якобы родни не знавал с того же позднего мартовского утра, а вырос и развился на бюджете, то бишь исключительно благодаря заботе родного власть предержащего начальства. Сразу заявляю раз и до последней строчки мемуара: всё худое предвзято мною из СМИ и от ненормативного народа, всё доброе привнесено в меня начальством - тем ещё, советским. Оно с лихвой обеспечило меня дарвиновским натуральным правом выживать в неблагоприятной окружающей среде: и то - в пучине Сорвиголовского инкубатора я так и не сгинул, вопреки благоприятнейшим к тому предпосылкам, зато позже капитально отъелся в штабе N-ской части Советской армии, получил высокое армейское, а позже и гуманитарное, образование со всеми вытекающими стипендиями и обеспеченьем, сподобился влёгкую и без всякого, заметьте, блата защитить диссертацию на степень кандидатуры душеведческих наук ― моя квадратная голова и для сего оказалась не помехой! - получил казённое жильё, и трижды по жизни выдавали мне подъёмные - деньгами, мебелью и прочим вполне годным для ведения хозяйства и личной жизни имуществом и всяким причиндалом. Да и по мелочам советское начальство меня никогда не забывало: всегда получал я из казны и фондов всевсяческие бесплатные путёвки, командировочные, премии, талоны, подарки, нательный реквизит, чувствительные продуктовые пайки, вещевое довольствие, транспортные средства… Это я ещё случайные доходы опускаю! Мне присвоено высокое воинское звание майора. А майор - кто латинский подзабыл - означает, главный! Правда, из-за рутинной путаницы в документах кадровики из министерства обороны уже лет пятнадцать никак не разберутся: я секунд-майор запаса или-таки выслужился в наиглавнейшие премьер-майоры - читайте: подполковники? Посему, когда общаюсь со знакомыми и с приятными во всех отношениях людьми, представляюсь, по врождённой скромности, секундом, а когда след перед чужаками или врагами козырнуть - ну тут держись: тут я всамделишный премьер! Холост, то бишь, в дамах много понимаю… Очень строг к попам всех конфессий и мимикрий. Попы (с ударением на «ы») в России не пройдут! Я автор нашумевшей капитальной монографии «Эрос в быту начальства» - ну это отдельный серьёзный разговор… Имею и не столь объёмные, зато впечатляющие на эмоциональном уровне, печатные работы: «В кризис нравственность должна быть экономной», «Основы теории справедливого воровства», «Как реорганизовать РПЦ в Музей истории православной культуры», «Как бескровно избавиться от лженеолибералов» и дэрэ. В русскую зиму титанически кормлю синичек - здесь мне равных в Непроймёнске просто нет. Мои синички не какие-то вам птахи-вертопрахи прыг-скок да чик-чирик, а конкретные такие толстушки-веселушки - любо-дорого взглянуть! Как всякий русский человек, я силён в благих намереньях, но и - поверьте на слово! - частенько бываю весьма рвенлив в делах. А главное, я брутальный патриот: родному начальству служу с улыбкой, хожу по струнке и держу хвост колёсиком! Я и, в некотором роде, «чиновник особых поручений», как говаривали в девятнадцатом, любимом моём, литературном веке. Ныне служу ведомым прививатором в Институте животрепещущих проблем: прививаю непроймёнскому народу социально необходимую вакцину любви к своему начальству. Считаю себя учёным литератором, знатоком политики, общества, женщин и вообще. Награждён редкостной медалью «За ёфикацию страны». Других многажды обещанных наград пока что не дождался, однако, не ропщу. У меня, как у верного сына России, навечно всё ещё впереди!

Моё кредо: бодрись!

В бумажном варианте роман не продаётся ― слишком дорого автору обошёлся (издательский макет и типография ― 1423 руб/экз.), поэтому отпечатано всего 150 экз. ― исключительно для дарения друзьям, ученикам моей Школы и для рассылки на конкурсы. А в электронном виде роман продаю за 250 рублей, обычной цене подобных произведений в интернет-магазинах. Обращайтесь с заявкой («Хочу купить ваш роман…») по адресу: [email protected], пришлю номер сбербанковской карты и по получении денег немедленно вышлю файл с романом.

Читайте, пишите отзыв на указанный адрес! Приходите в мою дистанционную Школу писательского и поэтического мастерства учиться писать романы и стихи. Будет волнительно и интересно!

Сергей Лихачев на фоне Волги и Жигулёвского пивзавода в Самаре

Роман ― это большое по объёму литературное произведение со сложным и разветвлённым сюжетом. Французское слово roman ― «роман» возникло в XII―XIII вв. Первоначально оно употреблялось как прилагательноe-определение в сочетании conte roman «романский рассказ» (от ср. лат. Romanice ― букв. «по-романски»; romanus ― «римский»). Так называли рассказы, написанные на одном из романских языков (французский, итальянский, португальский и др.), которые в те времена воспринимались как простонародные. Название conte roman отличало романы от произведений, которые в средние века обычно писали классической латынью ― языком науки. Начиная с XVI в. прилагательное roman «романский» стало восприниматься как существительное, обозначающее произведение большой формы эпической или повествовательной литературы.

Здесь я рассмотрю поджанры романа по определённым критериям. На самом деле критериев может быть великое множество, но именно выбранные три критерия я считаю главными для целей обучения начинающих писателей. Названия поджанров в пределах каждого критерия расположены в алфавитном порядке.

I . Поджанры романа по тематическому критерию

(это главный критерий систематизации поджанров романа)

1. Абсурдистский роман (Ф.Кафка «Замок»; Р.Домаль «Великий запой»; Янь Лянькэ «Поцелуи Ленина»)

2. Биографический роман, Автобиографический роман (Ю.Тынянов «Смерть Вазир-Мухтара»; Ирвинг Стоун «Жажда жизни»)

3. Военный роман (К.Симонов «Живые и мёртвые»; Э.М.Ремарк «На Западном фронте без перемен»)

4. Готический роман (как тематический комплекс ) (Брэм Стокер «Дракула»; Э.Т.Гофман «Эликсиры сатаны»; У.Голдинг «Шпиль»)

5. Детективный роман (А.Кристи «Убийство в Восточном экспрессе»; «Десять негритят»; Ф.Д. Джеймс «Тайна Найтингейла», «Ухищрения и вожделения»)

6. Идеологический роман (Ф.Достоевский «Братья Карамазовы», «Идиот»; Т.Манн «Волшебная гора»)

7. Исторический роман (А.Н.Толстой «Пётр Первый»; В.Скотт «Роб Рой», «Квентин Дорвард»)

8. Любовный роман (романы Барбары Картленд и Сесилии Ахерн ; Г.Щербакова «Женщины в игре без правил»)

9. Магический роман (Г.Г.Маркес «Сто лет одиночества»; С.Рушди «Дети полуночи»)

10. Морской роман (Г.Мелвилл «Моби Дик»; Д.Ф.Купер «Лоцман», «Красный корсар»; Д.Лондон «Морской волк»)

11. Научно-фантастический роман (С.Лем «Магелланово облако»; А.Беляев «Человек-амфибия»)

12. Политический роман (Л.Уайт «Рафферти»; Ю.Дубов «Большая пайка»)

13. Приключенческий роман (Ф. Купер «Последний из могикан»; В.Богомолов «В августе сорок четвертого»)

14. Производственный роман (А.Хейли «Аэропорт», «Колеса»; Г.Николаева «Битва в пути»)

15. Психологический роман (социально-психологический ) (Б.Констан «Адольф»; Г.Флобер «Воспитание чувств»)

16. Религиозно-нравственный роман (Г.Грин «Суть дела»; П.Коэльо «Алхимик», «Вероника решает умереть», «Дьявол и сеньорита Прим»)

17. Роман воспитания (И.Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера»; И.Бунин «Жизнь Арсеньева»)

18. Роман испытания (по типу построения , согласно М.Бахтину ) (все романы Ф. Достоевского ; У.Голдинг «Повелитель мух»)

19. Роман самосовершенствования (С.Шарма «Монах, который продал свой «феррари»»; Ли Кэрролл «Путешествие домой»)

20. Роман-судьба (Р.Роллан «Жан-Кристоф»; М.Горький «Жизнь Клима Самгина»)

21. Роман-утопия (О.Хаксли «Остров»; И. Ефремов «Туманность Андромеды»)

22. Роман-эпопея (Л.Толстой «Война и мир»; М.Шолохов «Тихий Дон»)

23. Рыцарский роман (как поджанр исторического романа ) (В. Скотт «Айвенго»; А.Конан Дойл «Сэр Найджел», «Белый отряд»)

24. Сатирический роман (Д.Свифт «Путешествия Гулливера»; М.Е.Салтыков-Щедрин «История одного города»)

25. Семейный роман, семейная сага (Н.Лесков «Старые годы в селе Плодомасове»; Дж.Голсуорси «Сага о Форсайтах»; Т.Манн «Будденброки»; Р.М.дю Гар «Семья Тибо»)

26. Социально-бытовой роман (Л.Толстой «Анна Каренина», Г.Флобер «Госпожа Бовари»)

27. Социально-идеологический роман (Н.Г.Чернышевский «Что делать?»; А.И.Герцен «Кто виноват?»)

28. Социальный роман (Л.Толстой «Воскресение»; Т.Драйзер «Финансист», «Сестра Керри»)

29. Филологический роман (Ю.Тынянов «Пушкин»; В.Набоков «Дар»; А.Терц «Прогулки с Пушкиным»; Ю.Карабчиевский «Воскресение Маяковского»; Вл.Новиков «Роман с языком, или Сентиментальный дискурс»

30. Философский роман (Вольтер «Кандид»; Дидро «Племянник Рамо»; Руссо «Новая Элоиза»; В.Одоевский «Русские ночи»)

31. Футуристический роман (Н.Стивенсон «Алмазный век»; В.Сорокин «Теллурия»)

32. Фэнтезийный роман (Дж.Толкин «Властелин колец»; М.Семёнова «Волкодав»)

33. Экзистенциальный роман (Ж.-П.Сартр «Тошнота»; И.А.Гончаров «Обрыв»; А.Камю «Чума»)

34. Экспериментальный роман (Л.Стерн «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена»; Э.Золя «Карьера Ругонов»; Дж.Фаулз «Волхв», «Женщина французского лейтенанта»)

II . Поджанры романа по целевому читателю

1. Дамский роман (романы Сесилии Ахерн ; Г.Щербакова «Женщины в игре без правил»)

2. Детский роман (Ян Ларри «Необыкновенные приключения Карика и Вали»; Ф.Э.Бёрнетт «Таинственный сад»)

3. Молодёжный роман (С.Майер «Сумерки»; Л.Оливер «Делириум»)

4. Роман для подростков (Ж.Верн «Дети капитана Гранта»; Л.Буссенар «Капитан Сорви-голова»; И.Фролов «Что к чему»)

III . Поджанры романа по временнóму критерию, или по принадлежности к разным этапам развития итературы

1. Античный роман (Харитон афродисиец «Повесть о любви Херея и Каллирои» ― первый в мире роман, начало II в. н.э.); Лонг «Дафнис и Хлоя»; Петроний «Сатирикон»)

2. Готический роман (в период между сентиментализмом и ранним романтизмом ) (Анна Радклиф «Удольфтские тайны»; М.Льюис «Монах»; Ч.Метьюрин «Мельмот Скиталец»)

3. Декадентский роман (в том числе Роман «Серебряного века» (О.Уайльд «Портрет Дориана Грея»; В.Брюсов «Серебряный ангел»)

4. Классический реалистический роман (Роман «критического реализма» ) И.Тургенев «Отцы и дети»; Ч.Диккенс «Холодный дом», «Дэвид Копперфилд»)

5. Постмодернистский роман (М.Павич «Хазарский словарь»; Дж.Барнс «История мира в 10 1/2 главах»)

6. Роман периода модернизма (М.Пруст «В поисках утраченного времени»; Д.Джойс «Улисс», «Поминки по Финнегану»; Ф.Кафка «Замок», «Процесс»; А.Белый «Петербург»)

7. Роман периода романтизма (Ф.Р.Шатобриан «Рене», «Атала»; романы В.Гюго; М.Загоскин «Рославлев или русские в 1812 году»)

8. Роман социалистического реализма (М.Шолохов «Поднятая целина»; М.Горький «Мать»; Ф.Гладков «Цемент»; А.Серафимович «Железный поток»)

9. Роман эпохи барокко : 1) плутовской роман (Г.Я.К. фон Гриммельсгаузен «Симплициссимус»; Л.В. де Гевара «Хромой бес»; 2) пасторальный роман (О.д’Юрфе «Астрея»)

10. Роман эпох и Возрождения (Ф.Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль»; Я.Саннадзаро «Аркадия»)

11. Сентименталистский роман (Ж.-Ж.Руссо «Юлия, или Новая Элоиза»; С.Ричардсон «Памела»)

12. Средневековый роман (основной корпус Средневекового романасоставляют Рыцарский роман или Куртуазный роман ) (Кретьен де Труа «Эрек и Энида», «Сказание о Граале, или Персеваль», «Рыцарь телеги, или Ланселот»; Монтальво «Амадис Гальский»; Эйльхарт фон Оберг «Тристан и Изольда»)

Некоторые пояснения касательно декаданса

Как литературное движение декаданс - это переходный этап между романтизмом и модернизмом. Декаде́нтство (фр. decadent - упадочный) - упадок, культурный регресс; изначально использовался как исторический термин для обозначения культурных явлений Римской империи к. II-IV вв. Также этим термином обозначают модернистское направление в изобразительном искусстве, музыке, литературе и архитектуре, в творческой мысли, самовыражении как таковых - конца XIX - начала XX веков, характеризующихся извращённым эстетизмом, индивидуализмом, имморализмом. Его основатели выступили прежде всего как противники старых течений искусства, главным образом, академизма. Провозглашённые ими принципы имели вначале чисто формальный характер: декаденты требовали создания новых форм в искусстве, более гибких и более соответствующих усложнённому мироощущению современного человека.

Традиционное искусствознание рассматривает декадентство как обобщающее определение кризисных явлений европейской культуры 2-й половины XIX - начала XX веков, отмеченных настроениями уныния, пессимизма, болезненности, безнадёжности, неприятия жизни, крайнего субъективизма (при сходственных, близких к тенденциозным, эпатирующих формулах и штампах - стилистических приёмах, пластике, композиционных построениях, акцентуациях и т. д.). Это сложное и противоречивое явление в творчестве вообще, имеет источником кризис общественного сознания, растерянность многих художников перед резкими социальными контрастами, - одиночество, бездушие и антагонизмы действительности. Отказ искусства от политической и гражданских тем художники-декаденты считали проявлением и непременным условием свободы творчества. Постоянными темами являются мотивы небытия и смерти, отрицание исторически сложившихся духовных идеалов и ценностей.

Основным вопросом обозначения границ декадентства становится разделение его с символизмом . Ответов существует довольно много, но господствующих из них два: первый говорит о различности этих течений в искусстве, большим приверженцем и изобретателем его был Ж. Мореас , второй - о невозможности их разделения или отсутствия необходимости в таковой.

К. Бальмонт в статье «Элементарные слова о символической поэзии» говорит о триединстве декаданса, символизма и импрессионизма , называя их «психологической лирикой», которая меняется «в составных частях, но всегда единая в своей сущности. На самом деле, три эти течения то идут параллельно, то расходятся, то сливаются в один поток, но, во всяком случае, они стремятся в одном направлении, и между ними нет того различия, какое существует между водами реки и водами океана». Он характеризует декадента как утончённого художника, «гибнущего в силу своей утончённости», существующего на смене двух периодов «одного законченного, другого ещё не народившегося». Потому декаденты развенчивают всё старое, отжившее, ищут новые формы, новые смыслы, но не могут их найти, так как взросли на старой почве.

Ф. Сологуб называет декадентство методом для различения символа , художественной формой для символистского содержания, «мировоззрения»: «декадентство есть наилучшее, быть может единственное, орудие сознательного символизма».

Русские символисты второй волны (младосимволисты) определяли разницу между декадансом и символизмом мировоззренчески: декадентство субъективно, а символизм преодолевает индивидуалистическую отъединённость эстетства сверхличной правдой соборности. Андрей Белый в книге «Начало» описывает это так: «символисты» - это те, кто, разлагаясь в условиях старой культуры вместе со всею культурою, силится преодолеть в себе свой упадок, его осознав, и, выходя из него, обновляются; в «декаденте» его упадок есть конечное разложение; в «символисте» декадентизм - только стадия; так что мы полагали: есть декаденты, есть «декаденты и символисты» (то есть в ком упадок борется с возрождением), есть «символисты», но не «декаденты»; и такими мы волили сделать себя».

По мнению Б. Михайловского (Литературная энциклопедия 1929-1939), «символизм» как термин шире термина «декадентство», по сути дела являющегося одной из разновидностей символизма. Термин «символизм» - искусствоведческая категория - удачно обозначает один из важнейших признаков стиля , возникающего на основе психики декадентства. Но можно различить и иные стили, возникающие на этой же почве (например, импрессионизм). И в то же время «символизм» может и освобождаться от декадентства (например, борьба с декадентством в русском символизме).

Однако Михайловскому противоречит Ф. П. Шиллер («История западно-европейской литературы нового времени»): «Менялись и сами названия группировок и направлений: начиная с романа „Наоборот“ (1884) Гюисманса , наиболее популярным из них было „декадент“ (под этим же заглавием выходил журнал), затем позже большим распространением пользовалось название „символист“. И тут разница не только в одних названиях. Если, например, все символисты были декадентами, то нельзя сказать, что все декаденты „конца века“ были и символистами в узком значении этого слова. Декадентство - более широкое понятие, чем символизм (если отвлечься от небольшой группы поэтов, объединявшихся вокруг журнала „Декадент“)».

То, что называют «стилем декаданса», писал Готье , «есть не что иное, как искусство, пришедшее к такой степени крайней зрелости, которую вызывают своим косым солнцем стареющие цивилизации». Омри Ронен вообще выводит декаданс за рамки течения в искусстве и даже самого искусства: «декаданс нашёл художественное воплощение своей тематике в разных стилях: в символизме, в поэтике парнасцев, в позднем романтизме - „викторианском“ в Англии, „бидермайере“ в Средней Европе, и в позднем реализме - натурализме. Декаданс, таким образом, являлся не стилем и даже не литературным течением, а настроением и темой , которые в равной мере окрашивали и искусство, и научную, философскую, религиозную и общественную мысль своего времени».

Роман символиста Андрея Белого «Петербург» я поставил в поджанр «Роман периода модернизма». Но этот необычайный по стилистике роман вправе оказаться в поджанрах и декаданса, и серебряного века, и символизма. Но символизм в включил в состав более широкого направления ― модернизма.

Есть немалое разночтение и в определении поджанра «Рыцарский роман». Но об этом в другой раз.

Вспомните об этом в нужный момент!

Если вы нашли моё сообщение полезным для себя, пожалуйста, расскажите о нём другим людям или просто дайте на него ссылку.

Узнать больше вы всегда можете в нашей Школе писательского мастерства : http://book-writing.narod.ru

Услуги редактирования (развивающего и стилевого) и корректуры рукописей : http://book-editing.narod.ru

Услуги наёмного писателя : http://writerlikhachev.blogspot.com/

Лихачев Сергей Сергеевич

Обращайтесь ко мне лично: [email protected]

256 0

САТИРИЧЕСКИЙ РОМАН - см. Сатира и Роман.

Значения в других словарях

Сатира

САТИРА - вид комического (см. Эстетика), отличающийся от других видов (юмора, иронии) резкостью обличения. С. при своем зарождении являлась определенным лирическим жанром. Она представляла собой стихотворение, часто значительное по объему, содержание к-рого заключало в себе насмешку над определенными лицами или событиями. С. как жанр возникла в римской литературе. Самое слово «С.» происходит от ла...

Сатирикон

«САТИРИКОН» - еженедельный «тонкий» журнал сатиры и юмора. Издавался в Петербурге с 1908 по 1914 (№16 - последний) М.Корнфельдом. Первые 8 номеров «С.» вышли под ред. А.А.Радакова, после чего бессменным редактором стал А.Г.Аверченко. «С.» - наиболее популярный сатирический журнал своего времени. Он объединял вокруг себя кадры талантливых писателей и художников-юмористов. Кроме А.Г.Аверченко, печат...

Сатурнийский стих

САТУРНИЙСКИЙ СТИХ - первоначальный стихотворный размер у античных римлян; на его древность указывает его название от древнейшего италийского бога Сатурна. Ритмическая структура С.с. до сих пор не вполне выяснена. В его основе лежит ямбический и трохеический (хореический) ритм, близко подходящий к прозаической речи. Самая частая форма С.с.:---U --U || -UU U-UЦезура является обязательным его элемент...

Если «Господа Головлевы» являются в творчестве Щедрина высшим достижением в жанре социально-бытового психологического романа, то «Современная идиллия» наряду с «Историей одного города» может служить образцом сатирического политического романа, целью которого было на этот раз разоблачение не столько непосредственно административных принципов монархизма, сколько порождаемых последним массовых проявлений политической и общественной реакции.

«Современная идиллия», несмотря на пестроту содержания, отразившего в себе текучий политический материал современности, а также несмотря на то, что между временем появления первых одиннадцати глав (1877—1878) и последующих (1882—1883) прошло более четырех лет, обладает стройной композицией, не уступая в этом отношении «Господам Головлевым», и единой тональностью сатирического повествования.

Для композиции романа характерно наличие глав, включающих разные жанровые формы — сказку, фельетон, драматическую сцену.

Однако это вовсе не отступление от главной мысли и от основного сюжета, а своеобразное и в высшей степени оригинальное развитие основной темы: более того: такие, например, «вставные» эпизоды, как «Сказка о ретивом начальнике» или драматическая сцена «Злополучный пискарь», являются фокусами развиваемых в романе идей.

В композиции «Современной идиллии» особенно ярко и непринужденно проявилось присущее Щедрину «свободное отношение к форме», искусство создавать органический сплав из контрастирующих жанровых элементов, которые придают повествованию многокрасочность и выставляют предмет сатиры в рельефном и остроумном освещении.

Либеральный критик К. К. Арсеньев выступил в «Вестнике Европы» с рецензией на «Современную идиллию» под названием «Новый Щедринский сборник». В связи с этим Щедрин писал сотруднику журнала А. Н. Пыпину в письме от 1 ноября 1883 г.: «„Современная идиллия“ названа „Сборником“, но почему — совершенно не понимаю. Это вещь совершенно связная, проникнутая с начала до конца одною мыслию, которую проводят одни и те же „герои“ <...> Ежели стать на точку зрения „Вестника Европы“, то и „Записки Пиквикского клуба“, и „Дон-Кихота“, „Мертвые души“ придется назвать „сборниками“».

И действительно, с перечисленными Щедриным произведениями «Современную идиллию» роднит прежде всего жанр сатирического романа-обозрения, в котором многообразие сцен и лиц, широко охватывающих жизнь общества своего времени, композиционно сцементировано в единую картину мотивом «путешествующих» героев. При этом щедринский роман в отличие от его жанровых предшественников весь погружен непосредственно в атмосферу политической жизни.

Герои «Современной идиллии» мечутся в пространстве, будучи вытолкнуты с насиженных мест разбушевавшейся политической реакцией, которая заставила их бежать в панике, шпионить, доносить, истреблять друг друга, впутываться в уголовные и политические авантюры.

В «Современной идиллии» сатирик наиболее ярко осуществил свой замысел такого романа, «драма» которого выходит из домашних рамок на улицу, развертывается на публичной политической арене и разрешается самыми разнообразными, почти непредвиденными способами.

Действие «Современной идиллии» начинается в частной квартире, отсюда переносится в полицейский участок, адвокатскую контору, купеческий дом, постепенно захватывает все более широкий круг лиц и явлений, затем перебрасывается из столицы в города и села провинции и наконец возвращается опять в столицу. Весь этот пестрый поток лиц и событий в произведении вызван вторжением «внутренней политики» в судьбы людей.

Основная тема романа — изобличение политической и общественной реакции, малодушия и ренегатского поведения тех слоев либеральной интеллигенции, которые в годы реакции докатились до предельного идейно-нравственного и политического падения.

Центральными героями «Современной идиллии» являются два умеренных либерала — Глумов и рассказчик. Заподозренные властями в том, что они, сидя в квартирах, «распускают революцию», Глумов и рассказчик намечают программу, осуществление которой вернуло бы им репутацию благонамеренных.

Следуя первоначально совету своего друга Алексея Степаныча Молчалина, рекомендовавшего им «умерить свой пыл», «погодить», они прекращают рассуждения, предаются исключительно физическим удовольствиям и телесным упражнениям. Однако этих доказательствблагонадежности оказывается недостаточно. Став однажды в целях шкурного самосохранения на стезю благонамеренности, герои романа стремительно падают все ниже и ниже.

Движение по наклонной плоскости навстречу реакции превращает их в активных участников той самой «шутовской трагедии», в стороне от которой они старались первоначально удержаться. Они завязывают знакомство с полицейскими чинами квартального участка, сыщиком, разного рода заведомыми прохвостами, впутываются в грязную историю с мнимым двоеженством, в махинацию с поддельными векселями и т. д.

Одним словом, они «делаются участниками преступлений в надежде, что общий уголовный кодекс защитит их от притязаний кодекса уголовно-политического». И действительно, попав под суд, они выходят обеленными и как люди, доказавшие свою благонамеренность, удостаиваются чести работать сотрудниками в газете «Словесное удобрение», издаваемой фабрикантом Кубышкиным.

Щедрин никогда не признавал за либеральной интеллигенцией значения ведущей освободительной силы в общественной борьбе, более того — он видел и понимал всю опасность соглашательской политики либерализма. Но при всем своем огромном и вполне обоснованном скептицизме Щедрин не оставлял мысли о возможности выделения из рядов либеральной интеллигенции лучших ее элементов, способных содействовать освободительному движению. Это проявилось и в «Современной идиллии». Эпопея реакционных похождений двух либеральных интеллигентов заканчивается в романе пробуждением в них чувства стыда.

Страх перед реакцией заставил их предпринять унизительный «подвиг» самосохранения. Но, добиваясь репутации политически благонамеренных людей, они сознавали, что творят именно подлости и пошлости, а не что-либо другое, и внутренне оставались оппозиционно настроенными к реакции. Разлад между безнравственным поведением и критическим направлением мысли разрешился в конце концов «тоской проснувшегося стыда».

Щедрин считал возможным и подсказывал такой исход для известной части культурной и критически мыслящей, но опозорившейся либеральной интеллигенции. И в этом нет ничего несбыточного. Когда старый, отживший свой исторический срок социально-политический строй распадается, то от правящих классов все еще начинают отходить их наиболее сознательные и честные представители.

При всем том, вводя в «Современную идиллию» мотив проснувшегося стыда, Щедрин вовсе не был склонен связывать с фактором стыда какие-либо далеко идущие надежды в смысле общественных преобразований. «Говорят, что Стыд очищает людей, — и я охотно этому верю.

Но когда мне говорят, что действие Стыда захватывает далеко, что Стыд воспитывает и побеждает, — я оглядываюсь кругом, припоминаю те изолированные призывы Стыда, которые, от времени до времени, прорывались среди масс Бесстыжества,а затем все-таки канули в вечность... и уклоняюсь от ответа».

Таковы последние слова «Современной идиллии». Объективно они полемичны по отношению ко всякого рода моралистическим концепциям преобразования общества и, в частности, по отношению к становившемуся популярным в то время нравственному учению Льва Толстого. И хотя Щедрин уклонился от окончательного ответа, все же мысль его относительно общественной роли стыда достаточно ясна.

Стыд помогает исправлению людей, очищению отдельных представителей правящей части общества от тяжкого груза классового наследства, стыд служит предпосылкой для общественной освободительной борьбы, но действие стыда не захватывает далеко и не отменяет необходимости активной массовой борьбы.

Разоблачение либерального ренегатства в «Современной идиллии» выросло в широкую сатирическую картину политической и общественной реакции. В этом отношении «Современная идиллия», не будучи ни первым, ни последним ударом Щедрина по реакции, сохраняет за собою значение произведения, наиболее яркого по силе, беспощадности и мастерству сатирического разоблачения и обличения как правительственной реакции, так и ее губительного влияния на широкие слои русского общества.

Роман в большой своей части написан в то время, когда самодержавие в годы царствования Александра III раскрыло все свои реакционные потенции. Расправившись с народовольцами, оно требовало все новых и новых жертв.

В стране свирепствовали террор, шпионаж, эпидемия подозрительности, а в связи с этим в обществе распространились паника, массовое предательство со стороны либеральной интеллигенции, холопское приспособленчество. На правительственный призыв к содействию в борьбе с революцией и социализмом отозвалось прежде всего разное человеческое отребье; по саркастическому выражению автора «Современной идиллии», негодяй стал «властителем дум современности».

Все это нашло свое рельефное отражение в сатирическом зеркале «Современной идиллии». Щедрин едко высмеял обезумевшее в своем реакционном рвении начальство, завершив разоблачение знаменитой «Сказкой о ретивом начальнике». Он заклеймил презрением нравственно растленных «героев» реакции, дав их обобщенный портрет в фельетоне о негодяе «Властитель дум».

Действительность эпохи свирепой правительственной реакции представлена в «Современной идиллии» как трагедия жизни целого общества, трагедия, которая растянулась на бесчисленное множество внезапных актов, захватила в тиски огромную массу людей и притом осложнилась шутовством.

Герои жестокого шутовства — полицейские чиновники и шпионы (Иван Тимофеич, Прудентов, Кшепшицюльский, масса урядников и «гороховых пальто»), бюрократы-сановники (Перекусихины),завоеватели авантюристы (Редедя), капиталисты (Парамонов, Вздошников, Ошмянский), выжившие из ума князья-помещики (Рукосуй-Пошехонский), заведомые прохвосты (Гадюк-Очищенный, Балалайкин и др.), «идеально-благонамеренные скотины» из числа либералов (Глумов и рассказчик) — все эти комедианты старого, прогнившего, обанкротившегося порядка выставлены в «Современной идиллии» на публичный позор и осмеяние.

Юмор презрения, злой и беспощадный юмор — вот то главное оружие, которое обрушил автор «Современной идиллии» на типы и явления, олицетворяющие самодержавно-полицейское государство помещиков и капиталистов. Стремлению раскрыть жестокий комизм действительности, сорвать с врага «приличные» покровы и представить его в смешном и отвратительном виде — этому подчинена вся яркая, многоцветная, блещущая остроумием и беспощадными изобличениями поэтика трагикомического романа.

Занятый в «Современной идиллии» преимущественно разоблачением «шутовского» аспекта общественной трагедии, Щедрин коснулся и непосредственно трагических коллизий. Трагическая сторона реакционного шутовства — это страдания и гибель массы людей честной мысли и честного труда. Подлинно человеческую трагедию переживают представители передовой русской интеллигенции, борцы, ставшие жертвами полицейского террора («Суд над злополучным пискарем»).

Горчайшая «привычная» трагедия нависла над обнищавшей, задавленной деревней, ограбленной кулачеством и начальством (статистическое описание села Благовещенского в гл. XXVI), над деревней, где «не было пяди земли, которая не таила бы слова обличения в недрах своих».

Трагизм деревенской жизни усугубляется тем, что рядом с материальной бедностью шла духовная бедность крестьянских масс, их политическая отсталость, помогавшая силам реакции использовать народ в качестве своего послушного орудия.

Полицейская власть и сельская буржуазия, устрашая призраком революции и развращая обещанием денежных вознаграждений, подстрекали крестьян на «ловлю сицилистов». С горькой иронией и суровой правдивостью Щедрин отмечает, что желающих охотиться за «сицилистами» было много. Весна в разгаре, говорят мужики, а сеять-то и не зачинали.

«— Что так?

— Всё сицилистов ловим. Намеднись всем опчество́м двое суток в лесу ночевали, искали его — ан он, каторжный, у всех на глазах убёг!».

Деревня в «Современной идиллии» — это деревня начала 80-х гг. Она вся еще во власти вековых предрассудков, она запугана властями, развращена реакцией, ее представления о революции дики и превратны. Вместе с тем эта деревня всего двумя десятилетиями отделена от той, которая приобщится к массовомувыступлению в годы первой русской революции. Проникновенно новых идей в крестьянские массы и признаки начавшегося под влиянием их брожения в традиционном сознании масс нашли свое отражение в «Современной идиллии».

Говорить об этом прямо Щедрин не имел возможности. Он ограничился отдельными, но достаточно прозрачными намеками. Слово «сицилисты», читаем в романе, «в деревне приобрело право гражданственности и повторялось в самых разнообразных смыслах». Одни — и, конечно, таких было большинство — отождествляли социалистов с изменниками и каторжниками; другие хотя и смутно, по чисто крестьянскому образцу, но начинали вслушиваться и вдумываться в смысл революционной пропаганды. Представителем последних является упоминаемый в романе солдат, приехавший в село на побывку. Он говорил односельчанам, что скоро «и земля, и вода, и воздух — все будет казенное, а казна уж от себя всем раздавать будет».

«Современная идиллия» дает яркое представление о сатирическом мастерстве Щедрина. Изобразительный арсенал сатирика продемонстрирован в «Современной идиллии» более широко и полно, чем в любом другом отдельно взятом произведении Щедрина. Недаром в связи с «Современной идиллией» Тургенев писал Щедрину: «Сила вашего таланта дошла теперь до „резвости“, как выражался покойный Писемский».

Быстрота развертывания сюжета, органическое включение в повествование сказки, фельетона, драматической сцены, пародии, памфлета, прозрачные намеки на конкретные политические явления, полемические стрелы, направленные в адрес политических и литературных противников, разнообразие эзоповских фигур иносказания, переплетение реального и фантастического, остроумная сатирическая утрировка лиц и событий с применением гиперболы и гротеска, лаконизм портретных зарисовок, мастерские диалоги, обилие разящих сатирических формул, впервые именно здесь блестяще употребленный прием статистического разоблачения (жизнеописание купца Парамонова в цифрах, статистическое описание села Благовещенского) и т. д., и т. п. — все это многоцветное сочетание изобразительных приемов и средств живописания создает сложную сатирическую симфонию «Современной идиллии», образует ее оригинальную, неподражаемую поэтику.

В «Современной идиллии» Щедрин мастерски применяет уже не однажды им испытанный прием переклички с литературными предшественниками. Здесь мы встречаем цитаты, реминисценции и образы из Державина, Крылова, Сухово-Кобылина, Гюго.

Значительное место заняли в произведении споры на литературные темы, блещущие остротой мысли суждения о романе и трагедии,сатирические замечания о педантизме библиографов-пушкинистов и о театральном репертуаре, пародии на любовный роман и на псевдонародных собирателей фольклора и т. д.

В романе нашла яркое выражение также и такая характерная черта творческого метода сатирика, как типологическая связь данного произведения с предшествующим творчеством. Уже ранее известные по ряду других произведений образы Глумова, рассказчика, Балалайкина в «Современной идиллии» выступают в качестве основных действующих лиц, и здесь изображение их доводится до завершения.

«Современная идиллия» относится к тем произведениям Щедрина, где остроумие сатирика прорывается бурным потоком, где его юмор блещет всеми красками, проявляется во всех градациях.

Игривый, искрящийся шутками в сценах, изображающих фиктивную женитьбу Балалайкина на купчихе Фаинушке, язвительный, пропитанный ядовитой иронией на страницах, рисующих героев за выработкой «Устава о благопристойности», он перерастает в громкий хохот, когда Щедрин рассказывает «Сказку о ретивом начальнике», а в фельетоне о негодяе «Властитель дум» выражается в презрительном сарказме.

Юмористическая стихия пропитывает все элементы сюжета и поэтики романа. Она захватывает даже пейзаж, что является в русской литературе едва ли не свойством только одного Щедрина. Именно в «Современной идиллии» находим мы замечательные образцы щедринского сатирического пейзажа, неожиданно и остроумно сближающего явления политической действительности с явлениями естественного мира.

Вот, например, утро: «...как только златоперстая Аврора брызнула на крайнем востоке первыми снопами пламени, местный урядник уже выполнял свою обязанность». Вот наступление осени: «Листья еще крепко держатся на ветках деревьев и только чуть-чуть начинают буреть; георгины, штокрозы, резеда, душистый горошек — все это слегка побледнело под влиянием утренников, но еще в полном цвету; и везде жужжат мириады пчел, которые, как чиновники перед реформой, спешат добрать последние взятки».

«Современная идиллия» произвела сильное впечатление на Тургенева полетом «сумасшедше-юмористической фантазии». Щедрину он писал в 1882 г.: «...прирожденная Вам vis comica никогда не проявлялась с бо́льшим блеском». В свою очередь Гончаров, характеризуя впечатление, производимое щедринским юмором, вспоминал: «...читатель злобно хохочет с автором над какой-нибудь „современной идиллией“».

Смех Щедрина в «Современной идиллии» — это смех, выставляющий на позор «героев» политической и общественной реакции и возбуждающий по отношению к ним энергию общественного негодования.

«Современная идиллия», несмотря на свой фантастический колорит, опирается — даже во многих подробностях — на факты реальной действительности. В целом роман представляет собою убийственный памфлет на эпоху реакции. В нем Щедрин сделал множество язвительных выпадов по адресу официальных правительственных лиц, титулованных и нетитулованных идеологов и холопов реакции.

В романе ядовито пародируется Свод законов («Устав о благопристойности») и придворная шпионско-террористическая организация «Священная дружина» («Клуб взволнованных лоботрясов»), высмеивается царская бюрократия и суд, официальная и официозная пресса, разоблачается вся полицейская система самодержавия и т. д.

Острое политическое содержание романа, печатавшегося в легальном журнале в годы свирепых цензурных преследований, обязывало сатирика прибегнуть к сложной системе эзоповской конспирации. По мастерству эзоповского иносказания рядом с «Современной идиллией» могут быть поставлены только «История одного города» и «Сказки».

Но если в «Истории одного города» сатирика выручала прежде всего историческая форма повествования, а в «Сказках» — народная фантастика, то в «Современной идиллии», нацеленной непосредственно на политическую злобу дня. Шедрину потребовалась более сложная система художественной маскировки.

Искусство эзоповского иносказания доведено в «Современной идиллии» до степени предельной виртуозности и представляет собою высокий образец интеллектуальной победы передового художника слова над реакционной цензурной политикой самодержавия. Коснемся лишь некоторых, наиболее характерных особенностей иносказательной поэтики «Современной идиллии».

Прежде всего обращает на себя внимание невысокий ранг действующих в романе представителей царской бюрократии. Это, во-первых, чиновники столичного квартального участка и, во-вторых, уездное чиновничество.

Но при этом представители квартальной администрации действуют явно не по чину. Квартальный письмоводитель Прудентов проектирует «Устав о благопристойном обывателей в своей жизни поведении», т. е. сочиняет законы, что в действительности составляло прерогативу высшей правительственной бюрократии. Несомненно, что осмеяние этой последней и является скрытой целью описания законодательной деятельности Прудентова.

Как пояснял сам Щедрин в письме к А. Н. Пыпину от 1 ноября 1883 г., «Устав о благопристойности» имеет в виду разоблачение XIV тома «Свода законов». Рассказ о дальнейшей судьбе деятелей квартальной администрации, выживающих друг друга со службы доносами,прозрачно намекает на чехарду в Министерстве внутренних дел, последовательно возглавлявшемся в 80-е гг. М. Т. Лорис-Меликовым, Н. П. Игнатьевым, Д. А. Толстым.

Таким образом, «Современной идиллией» в той ее части, которая касается бюрократии, Щедрин метил в высшие правительственные сферы, предусмотрительно замаскировав свои намерения скромной по видимости задачей описания чудаковатых прожектеров квартального участка.

Вместе с тем, как это обычно бывает у Щедрина, характеризуемый эзоповский прием выполнял и непосредственно сатирическую функцию. Образ наивного летописца в «Истории одного города» служил сатирику не только предохранительной маской, но и давал возможность выставить обличаемый объект во всей его непосредственной, грубой сущности. Подобно этому, для вящего посрамления «Свода законов» Щедрин воспользовался наивной откровенностью письмоводителя Прудентова. «Имеем в виду одно обстоятельство: чтобы для начальства как возможно меньше беспокойства было — к тому и пригоняем» — так формулирует Прудентов основную идею сочиняемого им «Устава о благопристойности».

Следует, впрочем, заметить, что в «Современной идиллии» встречаются представители бюрократии высокого ранга, показанные без понижения их «номинала». Таковы, например, «два маститых сановника» — тайные советники Перекусихин 1-й и Перекусихин 2-й и полковник Редедя. Сатирик дал им самую уничтожающую характеристику, предусмотрительно — во избежание цензурных придирок — представив их в качестве неофициальных лиц, «уволенных от службы».

Для «Современной идиллии» характерен густой фантастический колорит. Фантастика романа выступает в различных функциях. Она служит и выражению «волшебств» реальной действительности, находящейся во власти паники и произвола, и юмористической живописи, и эзоповскому иносказанию.

Фантастический элемент, окрашивая в «Современной идиллии» все повествование, образует в отдельных главах целые фантастические сюжеты, включенные в общую композицию произведения в виде сказок. Помимо знаменитой «Сказки о ретивом начальнике», в романе есть еще одна сказка, заглавие которой не выделено, — «Повесть об одном статском советнике» или «Плоды подчиненного распутства».

Близка к жанру сказки и драматическая сцена «Злополучный пискарь». Совершенно очевидно, что эта сказочная фантастика призвана была завуалировать остро политические сюжеты, опасные в цензурном отношении.

Но сказочная форма фантастики обусловлена в «Современной идиллии» не только стремлением к художественной конспирации. Фантастика явилась тем средством, где сатирические и иносказательные функции находили наиболее гармоническое художественное сочетание. Поэтому давно наметившаяся в творчестве сатирика сказочная форма приобрела в реакционные годы особое значение. Вслед за «Современной идиллией» Щедрин начал интенсивно работать над циклом сказок.

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города»

I. История создания и публикации романа. «Глуповский» цикл начала 1860-х гг. начала 1860-х гг. (очерки «Литераторы-обыватели», «Клевета», «Наши глуповские дела», «Глупов и глуповцы», «Глуповское распутство», «Наш губернский день»). Город Глупов как топонимическое обобщение.

II. Тысячелетняя история России как объект сатирического осмысления в «Истории одного города».

1. Жанрово-композиционное своеобразие книги:

а) Проанализируйте особенности построения «Истории одного города». Обратите внимание на нарративную (повествовательную) специфику произведения. Объясните, для чего писатель вводит два повествовательных плана – летописца-архивариуса и издателя (приведите примеры). Звучит ли в книге голос автора?

б) Какое жанровое определение «Истории одного города» представляется вам наиболее точным: роман, хроника, сатира? (предложите свои варианты).

2. Пародирование в тексте летописной легенды о призвании варягов и исторических концепций о происхождении русской государственности (С.М. Соловьева, Н.И. Костомарова, М.П. Погодина). Приведите соответствующие фрагменты.

3. История России как реальная основа щедринского гротеска:

а) Почему Салтыков утверждал, что писал «не историческую», а «совершенно обыкновенную» сатиру? (см.: «Письмо в редакцию»)

б) «Гротескный» хронотоп как способ сатирического изображения современности:

– деформация времени в романе: принцип «исторических совмещений и проекций» (С.А. Макашин) в использовании реалий и имен (приведите примеры);

– деформация пространства в романе: локальная размытость границ города Глупова (подтвердите текстом).

III. Гротескная трактовка в «Истории одного города» проблемы «народ и власть» («Жизнь, находящаяся под игом безумия»).

1. Исследование в книге механизмов власти, художественная реализация идеи «безумия». «Не потерплю!» и «Разорю!» как лейтмотивные формулы власти:

а) Косвенное выражение идеи «безумия» в образах градоначальников, предающихся «телесным упражнениям» (Микаладзе … – продолжите список). Чем замечательно правление каждого из них?

б) Реализация метафоры «безголовый» в образах таких градоначальников, как Органчик … (продолжите ряд). Бородавкин как предвестие Угрюм-Бурчеева (аргументируйте). «Идиот» Угрюм-Бурчеев – предельное воплощение идеи «безумия» власти (подтвердите текстом).

2. Исследование в книге механизмов подчинения: «народ исторический» в романе Салтыкова:

а) Коллективный портрет глуповцев. Каков социальный состав глуповского населения. Назовите характерные черты их психологии и поведения (начальстволюбие… – продолжите). Докажите, что поведение глуповцев показано как проявление народного «безумия». Что такое «бунт на коленях»? (приведите примеры).

б) Как изменяется тональность повествования в главах «Голодный город» и «Соломенный город»? (процитируйте соответствующие фрагменты). Справедливы ли были упреки Салтыкову в «глумлении над народом»? (см. статью А.С. Суворина и ответ на нее Салтыкова).

3. Логика развития конфликта «народ и власть». Кольцевой принцип композиции: от мечтаний головотяпов о «сильной руке» (приведите примеры) – до «бреда» Угрюм-Бурчеева. Применим ли к идейной концепции романа тезис о том, что всякий народ достоин своих властителей?

IV. Художественное воплощение в романе философско-исторических взглядов Салтыкова-Щедрина.

1. Представление писателя о народе как «воплотителе идеи демократизма» («Письмо в редакцию»). Периоды глуповского благоденствия и его причины (глава «Эпоха увольнения от войн»). Почему Глупов назван «злосчастной муниципией»? (глава «Подтверждение покаяния. Заключение»). Каков, с вашей точки зрения, авторский идеал государственного устройства?

2. Эволюционная концепция исторического процесса. Движения декабристов и петрашевцев как реальный материал для художественных обобщений («мартиролог глуповского либерализма»). Антиутопический пафос книги: разоблачение тоталитарной основы «коммунистического нивеляторства» (главы «Поклонение мамоне и покаяние», «Подтверждение покаяния. Заключение»).

3. Библейские реминисценции в романе и их функция. Эсхатологический смысл финала, его предвосхищение на разных этапах развития конфликта. Найдите в тексте фрагменты, в которых выражена мысль о циклическом развитии истории. Какое значение в романе имеет образ реки?

Литература

Обязательная

1. Салтыков-Щедрин М.Е. История одного города // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 20 т. М., 1969. Т.8. Рекомендуем также обратиться к комментариям Б.М. Эйхенбаума в издании: Салтыков-Щедрин М.Е. История одного города. М.: Детская литература, 1970.

2. Салтыков-Щедрин М.Е. Письмо в редакцию «Вестника Европы» // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 20 т. М., 1969. Т.8.

3. «Историческая сатира?» (Статья А.С. Суворина и ответ на нее М.Е. Салтыкова-Щедрина) // Русская словесность. 1995. № 4.

4. Николаев Д. «История одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина // Три шедевра русской классики. М., 1971.

Дополнительная

1. Елизарова Л.В. Повествование в «Истории одного города» // Сатира М.Е. Салтыкова-Щедрина. 1826–1976. Калинин, 1977.

2. Строганов М.В. О финале «Истории». К проблеме «Щедрин и декабристы» // «Шестидесятые годы» в творчестве М.Е. Салтыкова-Щедрина. Калинин, 1985.

3. Головина Т.Н. «История одного города»: продолжение следует // Щедринский сборник. Вып. 2. Тверь, 2003.