Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях отважных, забавных и достославных во Фландрии и иных странах.

Книгу предваряет «Предисловие совы», в котором даётся двойное толкование имени «Уленшпигель». По одной версии оно означает «я - ваше зеркало», по другой - «сова и зеркало». Действие легенды происходит во Фландрии в XVI в. В городе Дамме в семье угольщика Клааса рождается сын - Тиль Уленшпигель. Он вырастает весёлым и озорным парнем, и часто проказы его далеко не безобидны. Как-то в компании Уленшпигель заявляет, что заупокойные молитвы выгодны только попам, а один из присутствовавших доносит на него и обвиняет его в ереси. Уленшпигеля изгоняют из Фландрии на три года, в течение которых он должен совершить паломничество в Рим и получить у папы отпущение грехов. В Дамме остаются опечаленные родители, Клаас и Сооткин. Но больше всех печалится подружка Тиля, Неле, дочь доброй колдуньи Катлины. Родившийся в одно время с Уленшпигелем король Филипп II растёт болезненным, изнеженным и жестоким. Увидев, что Филипп сжёг на костре свою ручную обезьянку, император Карл хочет наказать сына, но за него вступается архиепископ: «Его высочество в один прекрасный день станет великим сожигателем еретиков». И действительно, на цветущей земле Фландрии один за другим загораются костры, с помощью которых церковь охраняет свою чистоту от еретиков. Катлину обвиняют в том, что она навела порчу на соседскую корову (на самом деле Катлина просто не сумела её вылечить). Ее подвергают пыткам, от которых она повреждается в уме. Уленшпигель, пробыв положенный срок в изгнании, перепробовав массу занятий, лукавя и плутуя, получает отпущение грехов и возвращается в Дамме. Накануне его возвращения Клаас посажен в тюрьму по обвинению в ереси. На него донёс сосед, старшина рыбников Иост Грейпстювер, позарившись на присланные Клаасу братом деньги. Клааса сжигают на костре. После его смерти Сооткин и Уленшпигель приходят на место казни и берут немного пепла - оттуда, где на месте сердца пламя выжгло глубокую дыру. Сооткин шьёт мешочек из красного и чёрного шелка, и Уленшпигель с тех пор носит его на шее, время от времени повторяя: «Пепел Клааса бьётся о мою грудь». Вдову и сына казнённого подвергают пыткам, чтобы узнать, где спрятаны деньги, но те молчат.

Катлине, умастившейся чудодейственной мазью, открывается видение: угольщик Клаас и император Карл предстают перед Христом, восседающим на престоле звёздном. Душу труженика Клааса матерь Божья возносит в самую высокую из горных обителей, и там, омытый ангелами, он становится юным и прекрасным. А душа императора Карла, жестокого деспота и тирана, разорителя своей страны, отправляется в ад.

Катлину по ночам посещает любовник, «чёрный бес», как она его называет. Свой приход он возвещает криком орлана. Бес вымогает у Катлины деньги, и однажды она проговаривается ему, что деньги Сооткин и Уленшпигеля спрятаны у колодца. В эту же ночь, опоив Катлину снотворным, любовник убивает собаку и крадёт деньги. От горя Сооткин заболевает и умирает. Уленшпигель хочет отомстить рыбнику, но, встретив его, увидев, насколько тот мерзок и жалок, бросает его в канал. Уленшпигель приходит к Катлине за советом. «Пепел Клааса бьётся о мою грудь, я хочу спасти землю Фландрскую, - говорит Тиль. - Я спрашивал Творца неба и земли, но он мне ничего не ответил». Катлина обещает ему помочь, но при условии, что девушка, которая его любит, возьмёт его с собой на шабаш весенних духов, «на Пасху соков земли». Выпив чудодейственной жидкости, Неле и Уленшпигель присутствуют на весеннем празднестве духов. Духи обнаруживают смертных и перекидывают их один другому, пока те не оказываются перед престолом паря. Уленшпигель находит в себе хладнокровие и мужество рассказать, что привело его сюда желание спасти свой истерзанный край. В ответ парь и царица духов, а за ними и все остальные начинают петь, и из их песни следует, что Уленшпигелю «в смерти, в крови, в разрухе, в слезах» следует искать Семерых. Уленшпигель и Неле не в силах понять смысл песни, и безжалостная рука одного из духов сбрасывает их в пропасть. Тиль приходит в себя и видит лежащую рядом Неле.

Уленшпигель уходит на поиски Семерых. Попутчиком его становится добродушный толстяк, любитель вкусно поесть и выпить, Ламме Гудзак, разыскивающий оставившую его жену. Неле провожает Уленшпигеля и никак не может расстаться с ним.

Король Филипп учреждает в Нидерландах испанскую инквизицию. По всей стране занимается огонь народного гнева. Восставшие за независимость именуют себя «гёзами», то есть нищими. Уленшпигель и Ламме присоединяются к гёзам. Уленшпигель всюду, где только может, сеет бурю и поднимает народ против палачей, терзающих родимый край. Герцог Альба со своими войсками лютует. Уже казнены граф Эгмонт и граф Горн. Принц Оранский, по прозвищу Молчаливый, набирает войско. Уленшпигель вербует для него солдат. Идя мимо развалин, всюду видя кровь и слезы, он теряется в догадках, кто же спасёт его родину. А Филипп не находит себе места от тоски и злобы. Его не утешают даже мысли о тех временах, когда он сосредоточит в своих руках власть над всей Европой. Он расправляется со своим сыном, со своей женой, с придворными, не испытывая ни радости, ни горя.

Уленшпигель делит с войском Молчаливого победы и поражения. Однажды он говорит о себе: «Я родом из прекрасной Фландрии Я и живописец, и крестьянин, я и дворянин, я и ваятель. И странствую по белу свету, славя все доброе и прекрасное, а над глупостью хохоча до упаду». Но Уленшпигель ещё и вмешивается в ход событий, карая злодеев и помогая обиженным. Он выводит на чистую воду продажного Спелле, погубившего множество людей, в том числе брата девушки Боолкин, Михилькина. Мысли Уленшпигеля часто возвращаются к Неле и к родному городу Дамме. В это время в окрестностях города появляется оборотень, волк-человекоубийца. Однажды от него еле спаслась Катлина. Оказавшись в Дамме, Уленшпигель решает поймать оборотня и ставит на него капкан. Убийцей, обиравшим свои жертвы, оказывается тот же рыбник, Иост Грейпстювер, что когда-то погубил Клааса. Он «перекусывал» шеи тем, кого ему удавалось подстеречь, при помощи вафельницы с длинными острыми зубьями по бокам. Рыбника судят и приговаривают к сожжению. Король Филипп развлекается, играя на «клавесине», ящике с кошками. Когда король ударял по клавише, она колола кошку, и животное мяукало и пищало от боли. Но король не смеялся, как не смеялся и подсылая убийц, как не смеялся, удовлетворяя своё сладострастие.

Тиль Уленшпигель и Ламме Гудзак начинают служить на корабле адмирала Долговязого. А в Дамме Катлина узнает своего возлюбленного, «чёрного беса», в свите нового наместника города. Тот отрекается от неё, но Неле рассказывает во всеуслышание о связи Катлины и Ганса, как его зовёт бедная умалишённая, и о том, что он убил своего приятеля Гилберта возле гатей. Наместник задерживает Иооса Даммана, он же Ганс, он же возлюбленный бес Катлины. Катлина, думая, что помогает Гансу, находит закопанное тело. Ее тоже заключают в тюрьму и, как и Даммана, подвергают пыткам. Неле приносит в суд найденное ею письмо Даммана Катлине, а ещё одно его письмо обнаружено в сумке покойного Гилберта. Даммана признают виновным - ив колдовстве, и в убийстве. Его сжигают на костре. Катлину же подвергают испытанию водой в канале. Она тонет, то есть оказывается не ведьмой, но после того, как её без чувств, закоченевшую, вытаскивают из воды, не может оправиться и на третий день умирает. Осиротевшая Неле перебирается в Голландию.

Уленшпигель становится искусным канониром и отличным воином. Он ловок и неутомим. «У меня нет тела, у меня есть только дух, - отвечает Тиль на расспросы, - а моя подруга Неле похожа на меня. Дух Фландрии, Любовь Фландрии - мы никогда не умрём». Уленшпигель заступается за монахов, которых должны были отпустить, после того как они сдались, но не отпустили. «Слово солдата - закон», - заявляет он и стоит на своём, хотя заступничество чуть не стоит ему жизни. От виселицы Уленшпигеля спасает Неле, объявив, что берет его в мужья - по местным обычаям это возможно. Она становится свирельщицей на корабле, где служит Уленшпигель. Гёзы терпят ряд неудач. Неле, Уленшпигель и Ламме попадают в плен и вместе с другими заключены в бывшем монастыре. Но пленников освобождают, и Уленшпигель с Неле и Ламме возвращаются на корабль. Ламме делают корабельным коком. Уленшпигель назначен капитаном корабля. Победа вновь улыбается гёзам. В одной из стычек гёзы берут в плен толстого монаха. Ламме начинает откармливать монаха, который скоро становится толще, чем он сам. Ламме ранен в бедро. И тут его навещает и перевязывает ему рану жена, которую он так долго искал. Она объясняет, что оставила Ламме, послушавшись призывов одного монаха, склонявшего женщин к безбрачию. Это тот самый монах, которого Ламме откармливает. Ламме с вернувшейся к нему Каллекен прощаются с гёзами и оставляют корабль.

Созванные в Гааге Генеральные Штаты низлагают короля Филиппа. Нидерланды становятся свободными. А вскоре наёмный убийца всаживает три пули в грудь принца Оранского. Уленшпигель и Неле уходят из флота. Они не утратили ни юности, ни силы, ни красоты, ибо любовь и дух Фландрии не стареют. Уленшпигель становится сторожем и начальником башни Веере. Однажды Неле и Уленшпигель снова умащаются волшебным снадобьем и видят преображённых Семерых. Гордыня стала Благородной гордостью, Скупость преобразилась в Бережливость, Гнев - в Живость, Чревоугодие - в Аппетит, Зависть - в Соревнование, Лень - в Мечту поэтов и мудрецов. А восседавшая на козе Похоть превратилась в Любовь. Очнувшись, Неле в ужасе видит, что Уленшпигель не приходит в себя. Оказавшиеся неподалёку бургомистр и священник с радостным криком: «Слава Богу! Великий Гёз умер!» - бросаются хоронита Тиля. Могила засыпана, священник читает заупокойную молитву, но вдруг песок шевелится и Уленшпигель встаёт из могилы.

«Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей Фландрии, и Неле, сердце ее! Фландрия тоже может уснуть, но умереть она никогда не умрёт! Пойдём, Неле!» - с этими словами Уленшпигель, обняв Неле, уходит.

Легенда об Уленшпигеле. де Костер Шарль

ЛЕГЕНДА ОБ УЛЕНШПИГЕЛЕ И ЛАММЕ ГУДЗАКЕ, ОБ ИХ ДОБЛЕСТНЫХ, ЗАБАВНЫХ И ДОСТОСЛАВНЫХ ДЕЯНИЯХ ВО ФЛАНДРИИ И ДРУГИХ КРАЯХ Роман (1867) Книгу предваряет "Предисловие совы", в котором дается двоякое толкование имени "Уленшпигель". По одной версии оно означает "я - ваше зеркало", по другой- "сова и зеркало". Действие в романе происходит во Фландрии в XVI в. В городе Дамме в семье угольщика Клааса родился сын - Тиль Уленшпигель. Он вырастает веселым и озорным парнем, и зачастую проказы его далеко не безобидны. Как-то в компании Уленшпигель заявляет, что заупокойные молитвы выгодны только попам, а один из присутствовавших доносит на острослова и обвиняет его в ереси. Уленшпигеля изгоняют из Фландрии на три года, в течение которых он должен совершить паломничество в Рим и получить у папы отпущение грехов. В Дамме остаются опечаленные родители, Клаас и Сооткин. Но больше всех печалится подружка Тиля, Неле, дочь доброй колдуньи Катлины.

Родившийся в одно время с Уленшпигелем король Филипп II растет болезненным, изнеженным и жестоким.

Увидев, что Филипп сжег на костре свою ручную обезьянку, император Карл хочет наказать сына, но за него вступается архиепископ: "Его высочество в один прекрасный день станет великим сожигателем еретиков". И действительно, на цветущей земле Фландрии один за другим загораются костры, с помощью которых церковь охраняет свою чистоту от еретиков. Катлину обвиняют в том, что она навела порчу на соседскую корову (на самом деле Катлина просто не сумела ее вылечить). Ее подвергают пыткам, от которых она повреждается в уме. Уленшпигель, пробыв положенный срок в изгнании, перепробовав массу занятий, лукавя и плутуя, получает отпущение грехов и возвращается в Дамме.

Накануне его возвращения Клаас посажен в тюрьму по обвинению в ереси. На него донес сосед, старшина рыбников Йост Грейпстювер, позарившись на деньги, присланные Клаасу братом. Клааса сжигают на костре. После его смерти Сооткин и Уленшпигель приходят на место казни и берут немного пепла - оттуда, где на месте сердца пламя выжгло глубокую дыру. Сооткин шьет мешочек из красного и черного шелка, и Уленшпигель с тех пор носит его на шее, время от времени повторяя: "Пепел Клааса бьется о мою грудь". Вдову и сына казненного подвергают пыткам, чтобы узнать, где спрятаны деньги, но те молчат.

Катлине, умастившейся чудодейственной мазью, открывается видение: угольщик Клаас и император Карл предстают перед Христом, восседающим на престоле звездном. Душу труженика Клааса Матерь Божья возносит в самую высокую из горних обителей, и там, омытый ангелами, он становится юным и прекрасным. А душа императора Карла, жестокого деспота и тирана, разорителя своей страны, отправляется в ад.

Катлину по ночам посещает любовник, "черный бес", как она его называет. Свой приход он возвещает криком орлана. Бес вымогает у Катлины деньги, и однажды она проговаривается ему, что деньги Сооткина и Уленшпигеля спрятаны у колодца. В эту же ночь, опоив Катлину снотворным, любовник убивает собаку и крадет деньги. От горя Сооткин заболевает и умирает. Уленшпигель хочет отомстить рыбнику, но, встретив его и увидев, насколько тот мерзок и жалок, бросает его в канал.

Уленшпигель приходит к Катлине за советом. "Пепел Клааса бьется о мою грудь, я хочу спасти землю Фландрскую, - говорит Тиль. - Я спрашивал Творца неба и земли, но он мне ничего не ответил". Катлина обещает ему помочь, но при условии, что девушка, которая его любит, возьмет его с собой на шабаш весенних духов, "на Пасху соков земли". Выпив чудодейственной жидкости, Неле и Уленшпигель присутствуют на весеннем празднестве духов. Духи обнаруживают смертных и перекидывают их один другому, пока те не оказываются перед престолом царя. Уленшпигель находит в себе хладнокровие и мужество рассказать, что привело его сюда желание спасти свой истерзанный край. В ответ царь и царица духов, а за ними и все остальные начинают петь, и из их песен следует, что Уленшпигелю "в смерти, в крови, в разрухе, в слезах" следует искать Семерых. Уленшпигель и Неле не в силах понять смысл песни, и безжалостная рука одного из духов сбрасывает их в пропасть. Тиль приходит в себя и видит лежащую рядом Неле.

Уленшпигель уходит на поиски Семерых. Попутчиком его становится добродушный толстяк, любитель вкусно поесть и выпить, Ламме Гудзак, разыскивающий оставившую его жену. Неле провожает Уленшпигеля и никак не может расстаться с ним.

Король Филипп учреждает в Нидерландах испанскую инквизицию. По всей стране занимается огонь народного гнева. Восставшие за независимость именуют себя гезами, т. е. нищими. Уленшпигель и Ламме присоединяются к гезам. Уленшпигель всюду, где только может, сеет бурю и поднимает народ против палачей, терзающих родимый край. Герцог Альба со своими войсками лютует. Уже казнены граф Эгмонт и граф Горн. Принц Оранский, по прозвищу Молчаливый, набирает войско. Уленшпигель вербует для него солдат.

Он делит с войском Молчаливого победы и поражения. Однажды он говорит о себе: "Я родом из прекрасной Фландрии.

Я и живописец, и крестьянин, я и дворянин, я и ваятель. И странствую по белу свету, славя все доброе и прекрасное, а над глупостью хохоча до упаду". Но Уленшпигель еще и вмешивается в ход событий, карая злодеев и помогая обиженным. Он выводит на чистую воду продажного Спелле, погубившего множество людей, в том числе брата девушки Боолкин, Михилькина. Мысли Уленшпигеля часто возвращаются к Неле и к родному городу Дамме. В это время в окрестностях города появляется оборотень, волк-человекоубийца. Однажды от него еле спаслась Катлина. Оказавшись в Дамме, Уленшпигель решает поймать оборотня и ставит на него капкан. Убийцей, обиравшим свои жертвы, оказывается тот же рыбник, Йост Грейпстювер, что когда-то погубил Клааса. Он "перекусывал" шеи тем, кого ему удавалось подстеречь, при помощи вафельницы с длинными острыми зубьями по бокам. Рыбника судят и приговаривают к сожжению.

Король Филипп развлекается, играя на "клавесине", ящике с кошками. Когда король ударял по клавише, она колола кошку, и животное мяукало и пищало от боли. Но король не смеялся, как не смеялся и подсылая убийц, как не смеялся, удовлетворяя свое сладострастие.

Тиль Уленшпигель и Ламме Гудзак начинают служить на корабле адмирала Долговязого. А в Дамме Катлина узнает своего возлюбленного, "черного беса", в свите нового наместника города. Тот отрекается от нее, но Неле, рассказывает во всеуслышание о связи Катлины и Ганса, как его зовет бедная умалишенная, и о том, что он убил своего приятеля Гилберта возле гатей. Наместник задерживает Иооса Даммана, он же Ганс, он же возлюбленный "бес" Катлины. Катлина, думая, что помогает Гансу, находит закопанное тело. Ее тоже заключают в тюрьму и, как и Даммана, подвергают пыткам. Неле приносит в суд найденное ею письмо Даммана Катлине, а еще одно его письмо обнаружено в сумке покойного Гилберта.

Даммана признают виновным - и в колдовстве, и в убийстве. Его сжигают на костре. Катлину же подвергают испытанию водой в канале. Она тонет, т. е. оказывается не ведьмой, но после того, как ее без чувств, закоченевшую, вытаскивают из воды, не может оправиться и на третий день умирает. Осиротевшая Неле перебирается в Голландию.

Уленшпигель становится искусным канониром и отличным воином. Он ловок и неутомим. "У меня нет тела, у меня есть только дух, - отвечает Тиль на расспросы, - а моя подруга Неле похожа на меня. Дух Фландрии, Любовь Фландрии- мы никогда не умрем". Уленшпигель заступается за монахов, которых должны были отпустить, после того как они сдались, но не отпустили. "Слово солдата- закон", - заявляет он и стоит на своем, хотя заступничество чуть не стоит ему жизни. От виселицы Уленшпигеля спасает Неле, объявив, что берет его в мужья - по местным обычаям это возможно.

Она становится свирелыцицей на корабле, где служит Уленшпигель. Гезы терпят ряд неудач. Неле, Уленшпигель и Ламме попадают в плен и вместе с другими заключены в бывшем монастыре. Но пленников освобождают, и Уленшпигель с Неле и Ламме возвращаются на корабль. Ламме делают корабельным коком. Уленшпигель назначен капитаном корабля. Победа вновь улыбается гезам.

Созванные в Гааге Генеральные Штаты низлагают короля Филиппа. Нидерланды становятся свободными. А вскоре наемный убийца всаживает три пули в грудь принца Оранского. Уленшпигель и Неле оставляют корабль. Они не утратили ни юности, ни силы, ни красоты, ибо любовь и дух Фландрии не стареют. Уленшпигель становится сторожем и начальником башни Веере. Однажды Неле и Уленшпигель снова умащаются волшебным снадобьем и видят преображенных Семерых. Гордыня стала Благородной гордостью, Скупость преобразилась в Бережливость, Гнев - в Живость, Чревоугодие - в Аппетит, Зависть- в Соревнование, Лень- в Мечту поэтов и мудрецов. А восседавшая на козе Похоть превратилась в Любовь. Очнувшись, Неле в ужасе видит, что Уленшпигель не приходит в себя. Оказавшиеся неподалеку бургомистр и священник с радостным криком: "Слава Богу! Великий Гез умер!" - бросаются хоронить Тиля. Могила засыпана, священник читает заупокойную молитву, но вдруг песок шевелится и Уленшпигель встает из могилы.

"Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей Фландрии, и Неле, сердце ее! Фландрия тоже может уснуть, но умереть она никогда не умрет! Пойдем, Неле!" - с этими словами Уленшпигель,- обняв Неле, уходит.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.rin.ru/cgi-bin/index.pl

Текущая страница: 1 (всего у книги 39 страниц)

Шарль де Костер
Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, об их доблестных, забавных и достославных деяниях во Фландрии и других краях

Шарль де Костер и Тиль Уленшпигель

Шарль де Костер (Charles de Coster, 1827–1879) родился в Мюнхене в семье управляющего делами епископа 20 августа 1827 года. Отец его был фламандцем, мать – валлонкой. Вскоре родители вернулись в Брюссель. Учился он в духовном коллеже, служил в банке шесть лет – после смерти отца не было средств к существованию. В 1850 году поступает в университет, но более всего увлекает де Костера литература. В 1847 году де Костер – один из организаторов группы «Весельчаки» в среде брюссельской литературной молодежи, которая ищет пути для национального искусства. Ищет путь в искусство и Шарль де Костер. Ему уже тогда свойственна была готовность служить искусству. «Прекрасно, когда человек горд и свободен, даже если он остается бедным», – писал де Костер, предрекая собственную участь. Эта решимость служить искусству, не боясь невзгод, бедности, – величайшее достоинство де Костера, предпосылка развития художника-демократа.

«Дерзайте, будьте революционерами!» – этот призыв де Костера, это его кредо звучало в условиях Бельгии смело, дерзко, выделяя писателя из ряда тогдашних бельгийских писателей, над которыми тяготели осторожность, неуверенность и консерватизм. Оно было условием выхода писателя к дерзкой, революционной «Легенде об Уленшпигеле…», самому значительному произведению бельгийской литературы 1830–1867 годов.

В де Костере не только должен был созреть художник, как в каждом большом писателе любой страны, – зрелость де Костера означала бы созревание литературы Бельгии, робкой, ищущей в те годы, когда ей решился служить молодой Шарль де Костер, тогда еще казавшийся одним из многих. Видимо, не случайно затянулись годы становления, годы поисков – де Костеру надо было подняться над тем посредственным литературным уровнем, который для Бельгии представлялся нормой и неизбежностью. Де Костер был органически связан с литературным движением в Бельгии 40–60-х годов, он был членом тогдашних литературных кружков, активным сотрудником прессы, – и поднялся он к «Легенде об Уленшпигеле…», двигаясь в характерном для тогдашней бельгийской литературы направлении, с характерными для нее поисками и неудачами. Де Костера, его силу и его противоречивость, неровность невозможно понять, если забыть о бельгийской литературе того времени, ее уровне, ее возможностях – и о смелой, боевой, готовой к риску, к испытаниям позиции де Костера.

Первые стихи и прозаические опыты де Костера были прочитаны на собраниях «Весельчаков». В 1850 году в журнале «Бельгийское обозрение» первая публикация писателя – новелла «Мохаммед». Де Костер печатает стихи, пьесы, рассказы, статьи.

Де Костер присматривался тогда к авторитетам, писал то о своей любви к Шиллеру и «мечтательной» немецкой литературе, то к Мольеру, то к Ж. Санд, то к Гюго. Преимущественно симпатии де Костера относились к романтизму Германии и Франции – начинающему писателю бельгийская литература не могла тогда предоставить увлекательных образцов. Под влиянием романтиков был и демократизм раннего де Костера, его свободолюбие.

В 1861 году де Костер публикует сборник «Брабантские рассказы». Написаны они были ранее и непосредственно примыкают к начальному периоду творчества де Костера, замыкают собой этот период. Через семь составляющих сборник рассказов заметно пробивается тенденция, которая подводила бельгийскую литературу в те годы к реализму. Некоторые из рассказов («Браф-пророк», «Христос», «Призраки») – это тоже «картинки», отражающие (как и произведения Леклерка, Консьянса и др.) современные нравы. Часто в этих рассказах в контрастном противопоставлении нравственных принципов раскрыто различие социального положения героев. Таково сопоставление двух людей, претендовавших на руку Анны (в рассказе «Браф-пророк») – богатого и легкомысленного человека и небогатого, но по-настоящему любящего. Де Костер предпочитал строить повествование вокруг любовной интриги не только в силу ее традиционности, доступности, но и вследствие того, что она позволяла продемонстрировать те внутренние качества, которым особенное значение придавал писатель: в любви, в способности к ней как бы апробируется, добрым или злым, человечным или бесчеловечным оказывается герой. Однако здесь давала себя знать и ограниченность де Костера: как и подавляющее большинство его современников в Бельгии, писатель не шел тогда дальше весьма трафаретных любовно-семейных ситуаций, отмеченных идилличностью и чрезмерной чувствительностью. Правда, известная специфика в этих ситуациях была. Особенно, может быть, интересно намечавшееся стремление де Костера отразить характерную бельгийскую проблематику. Это заметно в отборе деталей быта, в том, что часто подчеркиваются в героях «фламандские» черты.

Обычно де Костер рисовал фламандский тип как воплощение физической и духовной красоты, силы. Положительные герои де Костера уже тогда – дальние предшественники Тиля Уленшпигеля, «весельчаки», выше всего ставящие любовь, искусство. Показательно, что в новелле «Покорная просьба к комете», где люди делятся писателем на тех, кого следует покарать, и тех, кого надо пощадить, среди первых – человеконенавистники, лицемеры и т. п., а вторые те, кто не делает зла и кто любит вино, женщин, искусство. Особенно должно быть замечено, что эти вторые, по классификации де Костера, – народ и люди искусства («крестьяне, рабочие, художники, музыканты, поэты»). Именно в этих людях видел писатель те качества, которые были для него положительными и, кроме того, своеобразно «фламандскими». Таков герой рассказа «Христос» – талантливый ремесленник-художник, красивый («похожий на Христа»), добрый.

В «Брабантских рассказах» положительные и отрицательные качества не воплощены в достаточно индивидуализированных, типизированных образах, не раскрывались в характерных ситуациях. Довольно трафаретные любовные интриги сменялись анекдотическими ситуациями, почти сказочными историями. Писатель еще слишком прямолинеен и даже дидактичен, безусловно, еще очень идилличен – все хорошо кончается, побеждает добро, добродетель неизменно вознаграждается.

Социальные выводы де Костера острее выражались тогда в аллегорически-условной форме тех рассказов, в которых уже очевиден был блестящий юмор писателя, где созданы фарсовые ситуации, не лишенные сатирической остроты. Таковы прежде всего рассказы «Покорная просьба к комете», «Маски».

Противопоставляя злу добро, де Костер, как и многие его современники, тяготел к неиспорченным, естественным нравам, близким «чистой» природе, которая и в его сборнике играет роль романтического прибежища для переживших несчастья людей. Загадочен герой рассказа «Призраки», поселившийся среди крестьян после тяжкого удара (смерти любимой женщины). Этот человек – живописец и скрипач, он убежден, что «природа, – вот истинная книга поэта, вот что он должен в первую очередь полюбить и понять».

Сборник «Брабантские рассказы» – крайне неслаженный, разностильный, разнохарактерный, как и весь начальный период творчества де Костера, когда писатель искал, примеривался. Показательно, однако, что по-разному, но очень настойчиво де Костер пытался воссоздать картины современных нравов, искал художественный идеал в сфере идеалов народных.

Первое по-настоящему оригинальное произведение де Костера – сборник «Фламандские легенды» (1858). Вышедший ранее «Брабантских рассказов», этот сборник писался почти одновременно с ними, но в большей части все же несколько позднее, в 1856–1857 годах, тогда как среди «Рассказов» есть относящиеся к 1854 году. «Фламандские легенды» вплотную подводят к «Легенде об Уленшпигеле…».

Прежде всего – это четыре легенды о прошлом. Люди далекого прошлого встают со страниц легенд де Костера значительно более живыми, чем современники в его рассказах. Писатель сумел проникнуть в их мировосприятие, передать атмосферу почти легендарного прошлого.

В первой легенде – «Братья упитанной рожи» – это языческое прошлое, когда ритуал поклонения божеству приобретает характер веселого обжорства, поклонения плоти, такого неумеренного и раздольного, что вспоминаются полотна старых фламандских мастеров, много раз рисовавших разгульные крестьянские кермессы и сочные натюрморты. Вторая легенда – «Бланш, Клер и Кандид» – по контрасту с первой рисует воплощенное благочестие, чистое духовное начало. Третья – «Сир Халевин» – рассказ о чудовищной злобе и жестокости человека, ставшего служителем дьявола на земле и буквально изводившего одну христианскую душу за другой. И, наконец, последняя легенда – «Сметс Смее» – социально окрашенная повесть о смелом, находчивом и веселом кузнеце-фламандце.

Сюжеты легенд де Костера не оригинальны, заимствованы из фольклора, из старинных книг. Но с каждой следующей легендой писатель все более «очеловечивает» повествование, делает его драматичнее; вместо условных фигур появляется характер. Де Костер словно бы приближается к современности, а повесть «Сметс Смее» уже близка книге о Тиле, которая, будучи обращена в прошлое, поражает своей жизненностью и актуальностью, своим реализмом. От легенды – к историческому роману: таков путь де Костера в десятилетие, отмеченное его лучшими произведениями.

«Фламандские легенды» написаны старофранцузским языком, тонко обработанным, очень искусно модернизированным и доступным без специального знания старофранцузского. Де Костер изучал средневековые хроники, художественную литературу средних веков и Возрождения. Он считал французский язык Средневековья «богатейшей палитрой», несравненным средством художественной характеристики и писал, что прибегает к нему «во имя правды». Старофранцузский язык не воспринимается в книге де Костера как мертвый, как искусственный, поскольку является средством раскрытия народного характера.

Де Костер возродил жанр легенды, наивного «сказа», где автор как бы сливается со своим героем в общем для них мировосприятии. Вместе с тем де Костер почти незаметным образом вводит в повествование то отношение к происходящему, которое характерно для современного человека, для писателя XIX столетия. Рассказы имеют ироническую окраску, придающую им своеобразное очарование, остроту и тонкость. Например, строго и торжественно говорится о подвигах трех благочестивых девственниц в легенде «Бланш, Клер и Кандид». Казалось бы, автор полностью слился со своими героинями, но ирония возникает как раз в силу контраста между нелепостью чудес и полной серьезностью, «убежденностью» повествователя в их истинности. В рассказе «Сир Халевин» жестокого убийцу, питавшего свою силу зверским умерщвлением юных девушек, карает бесстрашная и прекрасная Магтельт. Рассказчик торжественно славит ее подвиги, которые вместе с тем в точности напоминают рыцарские единоборства, хотя не рыцарь, а слабая девушка решается вызвать злодея на смертный бой.

Сильнейшего комического эффекта де Костер добивается в самой содержательной из легенд – «Сметс Смее». За душой кузнеца, некогда в трудную минуту продавшего ее дьяволу, приходят черти различных рангов. Чудесное, сверхъестественное здесь погружено в материальное, конкретно-чувственное, повседневное. Таков, например, монолог черта о том, сколь различны по вкусу души разных людей и как просто, обыденно черти в аду поглощают эти грешные души. Кузнец обманывает всех чертей, в том числе и их короля: народная смекалка, мужество кузнеца оказываются сильнее, чем все дьявольские выдумки, все чудеса сверхъестественных сил.

В рассказе о кузнеце Сметсе де Костер ближе всего подошел к «Легенде об Уленшпигеле…». Есть основание предполагать, что «Сметс Смее» – первый набросок того, что позднее реализовалось в романе, так как работу над ним де Костер как раз и начал в конце 1850-х годов. «Сметс Смее» – единственный рассказ сборника, насыщенный богатейшим общественно-политическим содержанием. Сметс – уже не пассивный носитель добродетелей, жизнерадостности, доброты, красоты, как более ранние народные герои де Костера. Сметс – не только веселый и талантливый кузнец, но и свободомыслящий гёз. Богачи разоряют Сметса именно потому, что им приходилось слышать о нем как о гёзе, враге испанского короля и папы римского, стороннике реформированной церкви. Здесь впервые намечается конфликт, который станет центральным в «Легенде об Уленшпигеле…». Об Уленшпигеле напоминает и ненависть к угнетателям, которая особенно ощутима в конце рассказа, когда король чертей сливается в одном облике с испанским королем Филиппом II. Обманув этого омерзительного, «вонючего короля», сопровождаемого тучей вшей, Сметс мстит ему за Фландрию, за всех обиженных, обкраденных, умерщвленных. Сметс и его помощники восклицают: «Пусть вечно живет Фландрия!» Тот же патриотический призыв зазвучит и в «Легенде о Тиле…»

Однако «Сметс Смее» – лишь первый набросок будущего великого произведения де Костера, над которым писатель работал десять лет. Для того чтобы Сметс смог превратиться в Тиля, необходимо было это десятилетие – время наибольшей общественной активности де Костера, когда развились и укрепились его демократические убеждения.

Де Костер был сотрудником журнала «Уленшпигель» с момента его возникновения в 1856 году. После 1860 года журнал стал воинствующим органом бельгийской демократии, объявившим войну «богам, святым, папам и королям». Этот резкий поворот в позиции журнала был обусловлен обострением политической борьбы в стране, наступлением католической реакции и, с другой стороны, укреплением демократических сил. Шарль де Костер был одним из самых деятельных и смелых сотрудников боевого «Уленшпигеля».

Публицистика де Костера – замечательная, недооцененная, к сожалению, страница его творческой биографии. И дело не только в том, что в публицистике де Костера чувствуется рука подлинного мастера, но и в том, что его статьи органически связаны с его художественным творчеством, с его «Легендой об Уленшпигеле…».

Статьи в журнале «Уленшпигель» писались от имени Уленшпигеля (подписывались псевдонимом «Карел»). Уленшпигель как бы беседовал с читателем. Более того, в публицистике возникал образ этого героя де Костера – и прежде всего благодаря речевой характеристике, благодаря эмоциональной, образной, иронической, саркастической речи, напоминающей о монологах Тиля в романе.

В статьях де Костера заметно, насколько герой «Легенды об Уленшпигеле…» близок самому автору, насколько он выражает мысли и чувства создавшего его художника; у Карела Тиль Уленшпигель судит не прошлое, как в романе, а прямо высказывается о настоящем.

Де Костер был отличным «международником». Можно позавидовать не только блеску, с которым он «подавал материал», но наблюдательности и проницательности его суждений. Он много писал о международном положении, о Европе, он мыслил широко, видел весь континент – в движении, в борьбе. Статьи де Костера создают точную картину предымпериалистической эпохи – великие державы на пороге столкновений, начало колонизации дальних стран, революционные бури…

По де Костеру, «старая Европа» «полна страха», она «тяжело больна», а «католицизм и монархизм убираются прочь» и так «низко пали», что «говорить неудобно».

Де Костер – решительный противник римско-католического папства – «с тех пор, как папство родилось, оно хорошо говорит, но делает плохие дела», проповедник в церкви старается во имя одного: «надеюсь, что я тронул ваши души – откройте мне ваши кошельки». А «Испания – это страна, которая во все времена наилучшим образом занималась уничтожением мавров, грабежом Индий и поджариванием еретиков; и все это во имя величия Бога и сохранения этого высокого института, который зовется правом наследования и божественным правом». Де Костер видит ярмо, которое надевают народам американские дельцы и европейские «цивилизаторы», грабящие Китай: англичане и французы «завладели летним дворцом Императора, который был ограблен и опустошен согласно нравам и обычаям просвещенных народов».

Вот как характеризовал современность де Костер в статье от 23 декабря 1860 года: «Каждый обеспокоен, в воздухе гроза, неизвестность, революция…»

«В воздухе революция» – такой казалась Европа де Костеру. Писатель приветствовал борьбу народов за освобождение в Италии, Австро-Венгрии, Ирландии, Польше. «Лютер, Кальвин, Эразм, Марникс, Вольтер, Жан Жак, люди 89 года, 93-го и 48 годов, – каждый посеял зерно; и вот повсюду дает о себе знать их расцвет и готовится к сбору урожай…» Подлинным героем для де Костера был Гарибальди. О нем он писал постоянно, им восхищался. Как защитник национальной свободы и независимости оценивал де Костер и положение дел в Бельгии. «Фламандцы, будем помнить, что валлоны – наши братья», – писал он. И постоянно повторял: «Мы хотим, чтобы каждый народ сохранял свой язык, свое местное наречие». Обращаясь к «старому миру», де Костер произносил пророческие слова: «Но вот поднимаются против вас народы, свобода, несгибаемая справедливость. Одно дуновение – и где прошлое? Я вижу на его месте лишь немного пыли, которая разносится ветром».

А между тем именно прошлому посвящено главное произведение Шарля де Костера, этого «эпического поэта свободы», как назвал его Ромен Роллан.

«Легенда о героических, забавных и славных приключениях Уленшпигеля и Ламме Гудзака во Фландрии и других странах» вышла в свет 31 декабря 1867 года.

«Народ умирает, если он не знает своего прошлого», – утверждал де Костер. В «Легенде об Уленшпигеле…» описываются события середины и второй половины XVI века, события Нидерландской революции. Центральным конфликтом романа становится борьба с испанскими угнетателями, с римской католической церковью. Точен де Костер и в описании отдельных знаменательных событий и фактов, в изображении исторических личностей – наряду с вымышленными в романе немало образов деятелей Нидерландской революции (Вильгельм Оранский, граф Эгмонт и др.) и ее врагов (Карл V, Филипп II). Отмечая действительные заслуги исторических личностей, де Костер осознает противоречия между имущими классами и народом, а подлинно революционную энергию видит в поднявшемся на борьбу крестьянстве и городской бедноте. Именно бедняки – истинные гёзы, в их руках судьба революции. Этим произведение де Костера существенно отличается от множества созданных в Бельгии исторических произведений, в которых Бельгия прошлого изображалась как единая семья патриотов, преграждающих путь оккупантам. Де Костер значительно точнее в характеристике социальной природы патриотизма, чем, например, Консьянс, в произведениях которого пособники захватчиков выглядели каким-то редким безнравственным исключением из общего для всех обитателей Бельгии правила – беззаветно служить родине.

Де Костер заботливо и точно воспроизводит в «Легенде об Уленшпигеле…» народные обычаи, верования, суеверия, праздники. Герои давно ушедшего времени выступают здесь в костюмах своей эпохи, во всем богатстве неповторимо-индивидуальных деталей быта и нравов. Язык, костюмы, обряды оказываются не театральным реквизитом, не мертвым музейным достоянием, а живой характеристикой народа именно потому, что де Костер передал дух народа, его сущность, его общественно-историческую роль.

«Легенда об Уленшпигеле…» написана французским языком с очень частым употреблением фламандских слов, терминов, местных выражений и понятий. Две языковые стихии – французская и фламандская, сливаясь в романе, свидетельствуют о том, что де Костер ощущал себя не писателем Фландрии или Валлонии, а писателем Бельгии. Характерно, что самый крупный писатель в начале периода 1830–1867 годов Андре Ван Хассельт и замыкающий этот период Шарль де Костер стремились (каждый по-своему) воссоединить французский и фламандский языки, использовать в своем творчестве возможности и одного, и другого. Де Костер на практике доказал, что язык как важнейший элемент национальной формы не есть нечто застывшее, мертвое, консервативное, что возможности его поистине безграничны. «Легенда об Уленшпигеле…» во всем, включая и язык, опирается на неисчерпаемый и вечный источник народного творчества. Роман де Костера питался бесконечной мудростью и образностью народного языка, он насыщен афоризмами, поговорками, живой речью простолюдина. Но де Костер строг в отборе и, следуя народу-языкотворцу, сам творит язык, изобретательно демонстрирует его новые возможности, его безграничную изобразительную силу.

Типические обстоятельства революционной эпохи, жизни и борьбы народа определяют созданные де Костером типические характеры, проявляются и выявляются в системе образов романа. Де Костер сам представил своих главных героев в виде определенной «системы», когда на первых же страницах книги устами «доброй колдуньи» Катлины заявил: «Клаас – это твое мужество, благородный народ Фландрии, Сооткин – твоя доблестная мать; Уленшпигель – твой дух; славная и милая девушка, спутница Уленшпигеля, подобно ему бессмертная, – твое сердце, а толстопузый Ламме Гудзак – твой желудок. И наверху кровопийцы народа, внизу – жертвы, наверху – разбойники – шершни, внизу – работящие пчелы, а в небесах будут кровью истекать раны Христовы».

Главный герой романа – Тиль Уленшпигель. Как известно, образ этот не вымышлен де Костером, но заимствован из обширной народной литературы Средневековья и Возрождения, в которой Тиль был одним из самых популярных героев. Сам де Костер признавался, что двадцать глав первой части представляют собой заимствование из одной фламандской книги о Тиле Уленшпигеле, в той или иной степени переработанное писателем. Фольклорный персонаж де Костер превратил в гёза, в революционера, создав образ народного героя революции XVI века. Это превращение определяет эволюцию Тиля Уленшпигеля в самом произведении. Роман де Костера подразделяется поэтому на две части, первую из которых составляет первая книга, а вторую – последующие четыре. В первой книге романа Тиль по сути своей близок героям других произведений о нем.

Тиль – дитя народа и его воплощение. Сын бедного угольщика, рожденный под покровительствующими ему лучами царя-солнца, шестью крещениями приобщенный к самой природе, к ее радостям и горестям, Тиль с раннего детства живет среди природы, среди народа (дома его «не дождутся»). Смышленый и находчивый, смелый и умелый, остроумный и озорной, Тиль кажется воплощением юности, здоровья, силы народа. Он отнюдь не аскетичен и далеко не ригорист. Он безграничен и всеобъемлющ, как сама жизнь, и, как в самой жизни, в нем все бесконечно талантливо. Тиль безудержно весел – де Костер считал особенностью своего народа «смех искренний, веселый, язвительный и тонкий». В веселых приключениях Тиля, героя первой книги, осмеиваются ханжество, лицемерие, скупость церковных святош и толстосумов. Озорство Тиля поэтому вовсе не бесцельно. Однако в его первых приключениях и путешествиях часто ощущается анекдотичность, характерная для плутовского романа и для средневекового антиклерикального фарса.

Первая книга – лишь введение, юность героя, а зрелость Тиля наступает при созерцании «несчастной земли», бесчисленных мук народа, причиненных церковью и королем Испании.

Зловещая концовка книги – казнь Клааса, смерть Сооткин – подготавливается с первых же ее страниц, когда наряду с рассказом о Тиле следует сопровождающий его, как мрачная, черная тень, рассказ о рождении и юности будущего короля Филиппа II. Однако почти до конца первой книги эти две линии параллельны, не пересекаются. Тиль пока остается вне тех созревающих в обществе взрывов и бурь, в которые он вовлекается после гибели близких, когда зловещая тень легла на Фландрию и на семью Клааса.

Вторая книга романа начинается с того, что «ранним сентябрьским утром… вышел в путь Уленшпигель по направлению к Антверпену искать Семерых». Вновь развертывается серия различных приключений на пути вновь путешествующего героя. Однако перед читателем иной, зрелый Тиль. Он уже не только комичен – он трагичен. Это уже по существу иной образ. «Индивидуум стал типом, – заметил Р. Роллан в предисловии к „Легенде об Уленшпигеле…“, – он принадлежит определенному месту – Дамме из Фландрии, определенному времени – веку Палача, Филиппа II, и Молчаливого Оранского…».

В аллегорической сцене общения с духами Тиль приобщился к загадкам Вселенной, которые ему надлежит разгадать. Поиски Семерых – это познание сущности жизни. Мужество, энергия, находчивость Тиля стали теперь сознательно целенаправленными, его действия приобрели философски-социальный смысл. Тиль Уленшпигель, покидая дом, потому что «пепел Клааса стучит в его сердце», становится революционером, превращается в гёза, в активного деятеля революции XVI века. Тиль только теперь вырастает в могучую, почти символическую фигуру народного героя, воплощающего «дух Фландрии». Он ощутил себя ответственным за свою родину, почувствовал себя ее сыном, с болью воспринимающим все ее страдания.

Тиль путешествует не один – рядом с ним его верный друг Ламме, «желудок Фландрии», – законченный и превосходный образ. Однако Ламме сопутствует Тилю потому, что он неотделим от него: Ламме противоположность Тиля и часть его. Столь несхожие между собой Тиль и Ламме образуют нераздельную пару, подобную Дон Кихоту и Санчо у Сервантеса, Пантагрюэлю и Панургу у Рабле.

Когда Тиль благодарит солнце за то, что оно постоянно напоминает, сколь «благословенны скитающиеся ради освобождения родины», Ламме хнычет: «есть хочу». Когда Ламме причитает: «Ох-ох, всего-всего я лишен, ни dobbelbruinbier, ни порядочной еды. В чем здесь наши радости?», – Уленшпигель говорит: «Проснись, фламандец, схватись за свой топор, не зная жалости: вот наши радости. Бей врага испанца и католика везде, где он попадется тебе. Забудь о своей жратве». С одной стороны, Ламме – антагонист Тиля, поскольку Тиль неизмеримо больше, чем «желудок», поскольку в Тиле бесконечное мужество и самоотречение, поскольку он «дух Фландрии», ее разум, ее ненависть. Но Ламме – и часть Тиля, так как, во-первых, и Ламме не просто «желудок». Он не только сопровождает Тиля – он, когда приходит час, сражается во имя свободы Фландрии, он тоже гёз. Словам Тиля, постоянно повторяющимся, звучащим, как клятва, как лозунг, – «пепел Клааса стучит в мое сердце» – сопутствует жалобное восклицание Ламме: «Где ты, жена моя?» Это созвучие столь разнородных на первый взгляд стремлений отличает, конечно, Тиля с его пылающей ненавистью от мягкосердечного, нежного «ягненка» – Ламме. Однако эти «рефрены» героев и дополняют друг друга, являются выражением глубокой человечности Тиля и Ламме. И если революционная целеустремленность Тиля увлекает сопутствующего ему Ламме, то бесконечная нежность Ламме звучит как необходимый аккомпанемент суровой клятве Тиля.

Ламме – часть Тиля еще и потому, что в нем выделены, гиперболизированы те качества, которые присущи Тилю. Ламме – «ягненок», но сколько нежности в Тиле, сколько самой возвышенной поэзии в любви Тиля и Неле. Неле – «сердце Фландрии», но и Тиль – ее сердце. С другой стороны, если Ламме – «желудок Фландрии», то ведь и в Тиле де Костер восславил здоровую, красивую плоть.

Вся книга де Костера с присущим ей озорным преувеличением здоровых аппетитов народных героев проникнута раблезианским мироощущением. Ренессансное возвеличение человека, утверждение всех возможностей и проявлений его богатой и разносторонней натуры осуществлено прежде всего в образе Тиля, который высок духом, но и силен телом. Тиль не пройдет мимо ни одной хорошенькой девушки, писатель никогда не забывает указать, сыт или голоден герой, как он достает себе пищу и как расправляется с ней. Сцены пирушек в романе столь живописны, столь полнокровны, что заставляют вспоминать многие полотна классической фламандской живописи, как и удивительное мастерство де Костера-пейзажиста.

Образ «вкусного мира», красочно нарисованный де Костером, восприятие этого мира как «вкусного», сдобного, ядреного лежит в основе тропов романа: здесь нет прекрасней щечек, чем те, которые подобны помидору, а «сладкими устами» лакомятся, «как пчелка медом розы».

«Легенда об Уленшпигеле…» построена на резких контрастах и параллелизмах. К контрастным сопоставлениям положительного и отрицательного де Костер, впрочем, склонен был во всех своих произведениях, но ни в одном писатель не был столь последователен при создании контрастных образов, как в «Легенде об Уленшпигеле…». Очень часто единственной связью между главами является здесь сопоставление и противопоставление образов.

В основе контрастов в «Легенде об Уленшпигеле…» лежит четко очерченный общественный конфликт, непримиримость которого подчеркивается резкостью и остротой сопоставлений. Противопоставление семьи угольщика Клааса семье короля Карла, Тиля – Филиппу начинается в первых же главах книги. Сопоставление это идет под знаком противоположности жизни и смерти.

Тиль родился «в ясный майский день, когда распустились белые цветы боярышника», и появление его на свет приветствует солнце, которое «в багровом отблеске показало на востоке свой ослепительный лик». Когда же наступило время родов у королевы, Катлина наяву увидела: «Сегодня… привидения косили людей, как косари траву… Девушек заживо в землю зарывали!.. Палач плясал на их трупах… Камень потел кровью девять месяцев, – в эту ночь он лопнул…» Тиля крестили в дождевой воде и в луже – «инфант был крещен в белых пеленках – знак императорского траура». И далее полному жизни и силы Уленшпигелю противопоставлен Филипп как создание безжизненное и враждебное жизни. Он едва влачит свое «тощее тело на неустойчивых ногах», у него «все болит»; инфант наслаждался тем, что терзает животных – став королем, он будет терзать людей.

Тиль безгранично широк, как сама жизнь, – Филипп безумно узок, фанатичен, однотонен, почти призрачен.

Считая зло чем-то враждебным жизни, чем-то противоестественным, де Костер превращает его в болезнь, разрушающую человека. Одержимым, ненормальным становится благодаря своей злости, своей ненависти к живому Филипп II, «коронованный паук». Рыбник, предавший Клааса и Сооткин, буквально превращается из человека в волка, происходит даже физиологическая его трансформация: «чем дальше, тем больше я чувствовал желание жить волком, моей мечтой было кусаться». Патологичен и третий злодей, погубивший Катлину, – дворянин Иоос Дамман.

Контрастные образы зла и добра – проявление многозвучия, многогранности романа, органически присущей ему публицистичности. При переходах от одного образа к другому де Костер резко меняет тон повествования, мягкую добрую иронию сменяют сатира, гротеск; ясные, светлые тона вытесняются мрачными, зловещими. Публицистичность особенно очевидна к концу романа, к моменту наивысшего его напряжения, когда речь идет о решительных сражениях, когда настойчиво звучит призыв «Да здравствуют гёзы!». Изображающие события главки, замечательные своей живописностью, наглядностью, сменяются здесь главками, которые содержат не картины жизни, а словно запись летописца, отрывки исторической хроники, сопровождаемые страстной декламацией.

Чем важен для фантастики старый знакомец Уленшпигель?

Дело в том. что в этой книге сошлись сразу несколько жанров, дотоле считавшихся категорически раздельными; и составление таких, тщательно выверенных, коктейлей, о сих пор служит добрую службу фантастике - и постепенно породило совершенно особый жанр, мифопоэтику. Впрочем, в Уленшпигеле только на нескольких страницах можно различить проблески будущей мифопоэтики (неудачные удары кремня о кресало слышатся куда чаще).

Если Соловьев в «Насреддине» сливает плутовской фольклор и роман-путешествие (что уже делает сюжет нетривиальным), то де Костер решает гораздо более серьезную задачу, разворачивая задним планом гигантскую панораму реальных исторических событий и исторических же образов. В том числе, конечно, и собирательных.

Не будем останавливаться на королях и графах - но как выпукло описан драчливый ланскнехт, умерший от злости! Или пьяный профос, упивающийся собственными властью и безнаказанностью! Или трусливый причетник, превыше всего на свете боящийся настоятеля?

Нет, серьезно - многие из нас о прочтения Уленшпигеля знали вообще такие слова - «ландскнехт, профос, причетник»? С Уленшпигелем, как проводником, мы вступаем в места современному человеку дивные и незнакомые. Понятно, что цыгане, старые кухарки, веселые (или злые) проститутки, злобные кляузники и равнодушные палачи не изменились. Но мир Уленшпигеля все равно не совсем таков, как мир вокруг нас. Даже не потому, что описанные события происходили несколько столетий до нас. Важно еще и то, что авторский взгляд смотрит на «тогда» не из одной с нами точки, ведь роману более ста лет. Куда больше было тем, считавшихся «неприличными» - но куда меньше тем, считавшихся «слишком мрачными». Не всякий современный автор рискнет предъявить публике, даже в качестве главного гада, персонажа, который одновременно давит мух и онанирует. Или подробно описать, в какой последовательности выгорали разные части тела у отца главного героя. И, при этом - ни одной эротической сцены с участием главной героини!

Таких нестыковок можно найти много.

Еще один забавный момент - в русском переводе практически утрачена трикстерская, злопакостная, сторона характера Уленшпигеля. Посмотрите только на обложки. Уленшпигель почти везде - мрачный народный борец а-ля Джек Соломинка или Данко. А ведь если спросить гуглокартинок об Ulenspiegel - мы получим куда чаще ухмыляющиеся гнусные физиономии в шутовских колпаках. Какая трактовка правильнее - судить не берусь; пожалуй, что лучше всего их сочетать.

Существуют несколько любопытных статей, к сожалению, не переведенных на русский язык, о связях де Костера с масонами и возможным влиянием масонских мистерий на конструирование фантастических сцен в «Уленшпигеле».

Не берусь, опять же, судить, насколько эти связи были значительны.

Но желающие могут посмотреть:

А тем, кто еще не читал Уленшпигеля... Что тут можно посоветовать???!!!

Не откладывайте!!!

Оценка: 10

Там уже начали по-настоящему и по-взрослому отзывы писать, и ещё продолжат, уверена – по-взрослому - а я так не смогу, прошу прощения.. и хоть сто тысяч минусов за этот мой отзыв пусть поставят, а всё равно напишу его, не удержусь, потому что Тиль Уленшпигель для моей персональной истории - это нечто особенно личное и особенно любимое..

Милые люди родители в своё время не уследили, что деточка лет девяти эту книжку на полках где-то выискала и цепкими лапками схватила (в аккурат после вальтерскоттовского «Айвенго»)) и… и жизнь замерла на несколько дней. Упс, родителям-то радость: деточка занята, лишнего внимания не требует, только пинками заставь спать пойти – и всех делов на ниве воспитания (вот и посыпайтесь пеплом теперь.. надо было всякие типа «сложные» и «опасные» для текущего возраста книжки в своё время отнимать.. не уследили? да? – а значит, что выросло, то выросло)). За период с где-то девяти до где-то четырнадцати книжка оказалась перечитана раз пятнадцать – там и авантюрные плутовские приключения, и любовь, и история, и ужасы инквизиции. А в кино на фильм «Легенда о Тиле» по каким-то окраинным кинотеатрам «повторного фильма» тоже потаскаться пришлось, потому как любовь и страсть к впечатлениям – оно дело такое, оно же «жертв» требует. Забавно осознавать, как «времена» на космических скоростях меняются: сейчас уже и скитаться никуда не надо - скачаешь и посмотришь, что угодно. А ещё сейчас, если гуглить по слову «тиль», то ближайшими ссылками окажутся «швайгер» и «линдеманн» - о, оба прекрасны и любимы по-своему, да. Но ту давешнюю яркость впечатлений и тот азарт погони за мечтой уже.. уже, наверное, и не повторить никогда, и жаль, что так..

Я с тех самых четырнадцати, разумеется, де Костера не перечитывала, как-то не складывалось. Потому оценка предельно субъективна – это конечно же влияние ностальгии по детским ощущениям. Вот разве что в попытках оправдания;) могу сказать – неоднократно потом уже, читая какие-то учебники ли по истории, другие ли много более взрослые книжки, или любуясь картинами фламандцев/голландцев, я вдруг ловила себя на чувстве «ой, да я всё про это откуда-то знаю». Откуда? А вот «фантомами» воспоминаний что-то из «Уленшпигеля..» прорывалось, не иначе. Похоже, родители всё же неспроста не отнимали?;)

Оценка: 9

Фландрия. Страна, которую вы не найдете на современной карте мира. В силу определенных исторических обстоятельств её постигла та же судьба, что и княжество Валахия знаменитого на весь мир Влада III или великую когда-то Пруссию. Да, она существует, как историческая область, расположенная на территориях современных государств Бельгии и Нидерландов, но этого ли хотел заглавный герой бессмертного произведения Шарля де Костера?

События романа, который по праву считается для фламандской части Бельгии хрестоматийным, развиваются в начале 16-го века. Века темного, страшного и ужасающего. Людям цельным, прагматичным и деятельным часто свойственно с саркастической ухмылкой глядеть на самые незначительные проявления современной религиозности. Религия, причем любая, кажется им чем-то нелепым и несуразным, со своими устаревшими догмами, неспособными идти в ногу с современным прогрессивным мировоззрением. Нас всех ужасает, когда проявление религиозного фанатизма выливается в многочисленные публичные пытки, казни и расправы. Но все это, где-то далеко, где-то не с нами и не про нас, поэтому неспособно отвлечь наше внимание на время большее, чем длится новостной блок.

История Тиля Уленшпигеля начинается в самом сердце современной старой Европы, но здесь вы не увидите восхваляемых и чтимых ныне европейских ценностей. Фландрия, как и большая часть Западной Европы, находятся под властью испанской короны, времен правления династии Габсбургов. Испанцы, как рьяные приверженцы католической ветви христианства, железной рукой держат строжайшие религиозные устои на подвластных им территориях. И чтоб вам стал более ясен термин «железной рукой» можете набрать в поисковике такое понятие как «испанский сапог». Да, современные религиозные экстремисты ужасают мир своей жестокостью, но отмотав историю на 5 веков назад, самые их кровавые и изощренные зверства у представителя святой испанкой инквизиции вызвали бы лишь легкую ухмылку, за чересчур мягкий и либеральный подход к делу.

Клаас, отец Уленшпигеля, в силу своей недальновидности, излишне наивно отнесся к той индульгенции на 10000 лет, купленной у представителя католической церкви. Начав раздавать, кому по 10, а кому и по 100 лет опущения грехов он, сам того не зная, навлек на себе страшную беду. В чем именно была его вина? Тщеславие, гордыня, алчность? Нет, всего лишь обычное простодушие? Но и этого малого было достаточно для еще одного «очищающего» костра. «Пепел Клааса стучит в моем сердце» фраза, которую слышали многие, но не все знают, при каких именно обстоятельствах она родилась. Это фразу Тиль пронесет через всю свою жизнь, словно клеймо не дающее забыть горечь утраты и угаснуть пламени праведного гнева.

Рожденный, как насмешка над современным невежество и мракобесием, он до конца останется верен своим принципам. Каким именно? Высмеивать всю грязь, мерзость и ужасы окружающего мира. Тиль не был героем, в общепринятом понимании этого слова. Он не Роланд, сражавшийся с целыми полчищами сарацин и не Беовульф, в одиночку одолевший свирепого Гренделя. Его оружие смех, наблюдательность, острый ум и бесконечное жизнелюбие. Шутка ли, повернуться спиной к самому папе римскому и тут же придумать оправдание столь дерзкому поступку. Заставить кучку аристократов смотреть на пустой холст, восхищаясь игрой света и тени, изяществом красок и точностью портретного сходства. А как вам история с появляющимся и исчезающим горбом? Воистину, нет конца жизненной силе Уленшпигеля, черпаемой из своей родной Земли.

Вместе со своим другом Ламме, отправившимся искать свою нерадивую жену, им предстоит стать участниками событий изменивших ход европейской истории. Восстание в Нидерландах, под предводительством Вильгельма Оранского, действительно стало поворотной точкой в истории Европы. Оно назревало целые десятилетия и было неизбежно, как сход лавины, наводнение или лесной пожар. Испанская корона, увязшая в бессмысленной жестокости на подконтрольной ей территории, не взяла в расчет то, что самое стойкое и сильное терпение, когда-нибудь заканчивается. Люди были сыты по горло бесконечными поборами, казнями и «проверками» на принадлежность к колдовской братии. Тиль и Ламме встают в один ряд с восставшими. Тут казалось ему пора бы уже повзрослеть, но нет, он, как и прежде, продолжает шутить и балагурить. Стремление к справедливости доводит его до эшафота, где он встречает свою судьбу, которая всё время была где-то поблизости, но только здесь стала для Тиля лучом неиссякаемой надежды. Увы, Фландрии, в отличие от Нидерландов, ну суждено было стать свободной страной, что нисколько не умоляет тех подвигов и свершений, что выпали на долю Тиля и Ламме

Уленшпигель не был реальной исторической фигурой. Это собирательный образ, сшитый из многочисленных трактирных баек и анекдотов, составляющих современный фламандский фольклор. Но нельзя сказать, что все это лишь глупая выдумка. Тиль был в каждом, кто умирал в муках «очищения грехов». Умирал, но смеялся в лицо своим палачам. Ведь смех – это оружие более страшное, чем меч или алебарда. Как смех Тулкаса до дрожи пугал грозного Мелькора-Моргота, так смех горящих и умирающих страдальцев в тайне ужасал средневековых инквизиторов.

Финал романа во многом является символичным. Уленшпигеля нельзя убить, как нельзя убить миф или легенду. Но любой миф можно предать забвению, «похоронить» под грудой дешевых баек и небылиц. Но Тиль будет жить, пока существует роман де Костера. И может когда-нибудь настанет час и Фландрия станет настоящим государством со своим собственным гимном, конституцией и гербом, на котором обязательно будут вышиты следующие строки «Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей матери-Фландрии, и Неле, сердце её!»

Оценка: 10

В детстве адаптированный «Тиль» произвел большое впечатление, сейчас прочитал в полном варианте. Как и ожидалось - купированы были «раблезианские», плотские фрагменты с участием шлюх, пьянство и проч. Высокие оценки книги заслужены - редкая по драйву и непосредственности изложения(с учетом, что написана в период начала угасания романтизма) сага. Как всякая эпопея, тем паче плутовская «Легенда» несколько затянута, с упрощенной композицией. Нельзя сказать, что Ламме Гудзаке - оригинальный персонаж. Любящий поесть толстяк с золотым сердцем - всегдашний обитатель мировой литературы, а у Де Костера он практически вторичен даже не к Санчо, а к Горанфло из серии Дюма, в которой есть и гезы и которую де Костер, безусловно читал. Ряд патетических кусков («Гезы идут! Кровавый Альба и проч.), неизбежные в героической эпопее, не сильно впечаталяют, первая часть самодостаточна и лучше остальных. Большинство гэгов в исполнении Тиля - перелицовка средневековых экземпла и шваблио, пересказ известных средневековых анекдотов и фарсовых сценок. В странствия плута Де Костер добавил горечи и горелой плоти, от чего книга, наверное, выиграла и приобрела своеобразие. Да и еще: книга имеет мало общего с манерной вымученной экранизацией симбиоза Брегейля с Де Костером, что получилась у Алова с Наумовым.

Оценка: 8

Учиться плохому можно разными способами...

Одни учатся плохому посредством того, что начинают курить с третьего класса, сбегать с уроков физики, вытрясать мелочь из первоклашек, тусоваться за школой в компании тех, кому уже море по колено, а лужа пока что еще не по уши, но все впереди. Что именно впереди еще не совсем ясно, но прокурор потом все подробно разъяснит...

Благовоспитанные дети учатся плохому в хорошей компании. Они пользуются тем, что библиотекари и родители, эти наивные люди, кое-каких авторов записали в разряд детских, а потому особенно и не вникают, что именно там написали всякие Рабле, Свифты и де Костеры, тем более, что бдительное издательство «Детская литература» и так сообщило насчет наличия под обложкой сокращенного перевода...

И только ты понимаешь, что существует тот самый перевод, который содержит внутри себя суровую правду жизни...

И ты рано или поздно достаешь этот перевод, порывшись на полках книжных шкафов и стеллажей...

И пока твои сверстники формируют картину мира, щелкая семечки и пробуя на прочность детскую комнату милиции, официально одобренный Советской властью автор введет тебя в мир, где есть шлюхи, пьянство и прочие прелести бытия злого, но крайне симпатичного пакостника, вдруг становящегося народным героем без отрыва от пивной кружки...

Короче говоря, в отрочестве я был очень сильно потрясен чтением «Легенды об Уленшпигеле». Этот самый Тиль даже пару лет был кем-то вроде моего любимого литературного героя, в результате чего значительное количество людей стало объектом моих весьма ехидных шуточек...

И хотелось бы попросить не относить Тиля Уленшпигеля к сонму добрых литературных героев. Он ведь не добрый и не злой, и даже не добрый и злой одновременно. Он таков, что готов покарать злодеев самым жестоким образом и тем самым послужить силам добра, но при этом жизни не дает праведникам столь усердно, что впору заподозрить в нем некую демоническую сущность...

Тут вот кое-кто назвал его трикстером. Мне этот термин не шибко сильно нравится, но за неимением лучшего пусть будет трикстером. Пусть будет тем, кто вносит в жизнь людей элемент непредсказуемости, кто устраивает карнавал в разгар похоронной процессии, а посреди карнавала напоминает о смерти и тлене, кто учит нас время от времени смеяться над самими собой и оплакивать собственную глупость...

Оценка: 10

«Легенде об Уленшпигеле» навряд ли имеет какое-либо отношение к фантастике. Это, скорее, сказка. Весёлая и страшная, грустная и смешная сказка для взрослых. А главный герой, Тиль Уленшпигель - эдакий старинный бельгийский Карлсон (на крыше который). Такой же паскудник. Имея вздорный характер и чрезвычайно острый язык, этот бездельник чрезвычайно остро реагирует на несправедливости, чинимые по отношению к простому люду.

Книга написана на основе народных сказаний. И, так же как и настоящие, неадаптированные сказки, история эта жестока, но имеет чёткий моральный посыл. Для меня «Уленшпигель» открыл в своё время мир средневековья Западной Европы, помог понять историю европейских народов лучше, чем толстые учебники.

Кто не читал, читайте обязательно. Только имейте в виду, что книге уже полторы сотни лет - сейчас пишут не так.

Да, хочу также выразить своё восхищение прекрасной экранизацией книги советского периода - «Легенда о Тиле», 1976 год. Неподражаемые Александр Алов и Владимир Наумов очень точно передали суть романа кинематографическими средствами. И, конечно, бесподобна игра Лембита Ульфсака, Евгения Леонова, Натальи Белохвостиковой, и ещё цеого ряда звёзд советского кинематографа.

Оценка: 10

Книга, в основе которой народные байки про плута-простака, сочетает очень жесткий и точный исторический роман, поэтическую любовную линию и откровенную мистику. Резкие смены интонаций: то вспоминается фламандский натюрморт с пиршеством тела, то иллюстрации Доре к «Гаргантюа», то мрачные образы с картин Рембрандта и Эль Греко. Вообще, все повествование для меня ложится на знакомые картины, очень образный стиль. Ближе всего к «Легенде, на мой взгляд, «Насреддин» Соловьева, но Костер гораздо натуралистичнее и страшнее. В адаптированных детских изданиях «Легенда» много теряет, но и давать ее читать детям в натуральном виде я бы не стала, хотя сама прочитала лет в двенадцать и до сих пор расхлебываю впечатления. (У меня издание 1956 года, с иллюстрациями Кибрика. Лучших я с тех пор не видела)

Оценка: 9

Я человек - вот мой дворянский титул.

Я, может быть, легенда, может, быль.

Меня когда-то называли Тилем,

И до сих пор - я тот же самый Тиль.

Когда-то давно во Фландрии, в Дамме, когда май уже распускал лепестки на кустах боярышника, в семье угольщика Клааса родился сын Тиль Уленшпигель, которому судьба приготовила множество приключений, веселых и ужасных. А может, все было совсем не так, кто же теперь скажет?

Но главное, он пришел в этот Мир, который не слишком-то ласков к простым людям. Мир, где гремят страшные войны, царит религиозная нетерпимость, кровь течет рекой под ножом злодейства, мглистые рассветы тусклым лучом озаряют мостовые, заваленные трупами, а на площадях один за другим загораются костры и топливом для них служат жизни людей. В этом мире властвуют жестокие тираны, для которых стоны и крики мужчин, женщин и детей - лучшая музыка на свете.

Но разве можно победить человеческий дух алчностью и жестокостью? Вот и он - Тиль Уленшпигель - весельчак, озорник и менестрель - окажется не по зубам королям и церковникам, доносчикам и просто мелким злодеям. Придется Вам - смерды и дворяне, управляемые и правящие - «глядеть в это зеркало глупостей, нелепостей и преступлений целой эпохи».

Книга - сплошные контрасты. Мрачная атмосфера смертей, казней и пыток соседствует с буйством природы и жизненной энергии Тиля и его друзей. А какая жизнь без плотских утех, вкусной еды, хороших/а, иногда, скабрезных/шуток, танцев, песен, сказок и легенд?

И будут в книге постоянно сталкиваться эти два мира: добрых, честных и полных любви Тиля, Неле и Ламме и их противников - коварных и жестоких короля Филиппа, доносчиков и жадюг.

«Я и живописец, и крестьянин, я и дворянин, я и ваятель. И странствую по белу свету, славя все доброе и прекрасное, а над глупостью хохоча до упаду». Но часто слова против злодеев недостаточно, и тогда придется Тилю взять в руки оружие.

Удивительная книга, прекрасная легенда о человеческом духе – Тиле и народной душе – Неле, верности и доброте - Ламме, которых не сломить страшными испытаниями, о вечном торжестве жизни и любви. И если эта история Вам понравится, прочитайте потом Евтушенко - «Монолог Тиля Уленшпигеля».

Я был сожжен, повешен и расстрелян

На дыбу вздернут, сварен в кипятке,

Но оставался тем же менестрелем,

Шагающим по свету налегке.

Оценка: 10

Великолепная книга, единственная в европейской литературе достойная стоять рядом с романом Рабле. Трудно представить, что столь карнавальное сочинение могло появиться на свет в чопорном девятнадцатом веке. Книга смешная и одновременно трагическая, она описывает ту эпоху, когда женские монастыри в полном составе превращались в публичные дома, когда крестьяне, едва научившись разбирать грамоту, принимались за чтение философских трактатов, когда богословские диспуты собирали больше зрителей, чем ярмарочные шуты. «Пепел Клааса стучит в моё сердце», - говорит Тилль и тут же устраивает розыгрыши столь скабрезные, что диву даёшься. Всё это так и было в шестнадцатом веке, когда Европа прощалась со средневековьем, и Шарль де Костер из своего девятнадцатого века видел ту правду и донёс её нам.

Конечно, девятнадцатый век оставил свой след на страницах романа. История о жутком вервольфе, которая в эпоху Рабле была бы исполнена мистики, у Костера разрешается вполне реалистически: безумец рвал своих жертв вафельницей. Ещё сложней и неоднозначней вставная сцена, где описана смерть императора Карла. Карл Пятый Германский, он же Карл Первый Испанский отличался неумеренным аппетитом и одновременно пороком нижней челюсти, не позволявшим ему жевать. Шарль де Костер описывает, как чёрт утаскивает императора в ад в ту минуту, когда он сидел за столом и ел сардинку. Из жалости чёрт позволил ему докончить. Не правда ли, странно видеть исполненного жалости чёрта? Но дело в том, что изображение рыбы - один из символов Христа (вспомните, сколько рыб парит в облаках на картинах Босха). Гонитель протестантов богомольный император Карл грызёт своей чудовищной челюстью Иисуса Христа, а дьявол, так и быть, позволяет ему довершить начатое. Наверняка в романе есть ещё множество образов и отсылок, незамеченных мною, но и без того ясно, что перед нами очень непростая книга, требующая неторопливого, вдумчивого чтения. Одна из лучших книг, которых мне довелось прочесть.

Шарль Теодор Анри Де Костер

«Легенда об Уленшпигеле»

Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях отважных, забавных и достославных во Фландрии и иных странах.

Книгу предваряет «Предисловие совы», в котором даётся двойное толкование имени «Уленшпигель». По одной версии оно означает «я — ваше зеркало», по другой — «сова и зеркало». Действие легенды происходит во Фландрии в XVI в. В городе Дамме в семье угольщика Клааса рождается сын — Тиль Уленшпигель. Он вырастает весёлым и озорным парнем, и часто проказы его далеко не безобидны. Как-то в компании Уленшпигель заявляет, что заупокойные молитвы выгодны только попам, а один из присутствовавших доносит на него и обвиняет его в ереси. Уленшпигеля изгоняют из Фландрии на три года, в течение которых он должен совершить паломничество в Рим и получить у папы отпущение грехов. В Дамме остаются опечаленные родители, Клаас и Сооткин. Но больше всех печалится подружка Тиля, Неле, дочь доброй колдуньи Катлины. Родившийся в одно время с Уленшпигелем король Филипп II растёт болезненным, изнеженным и жестоким. Увидев, что Филипп сжёг на костре свою ручную обезьянку, император Карл хочет наказать сына, но за него вступается архиепископ: «Его высочество в один прекрасный день станет великим сожигателем еретиков». И действительно, на цветущей земле Фландрии один за другим загораются костры, с помощью которых церковь охраняет свою чистоту от еретиков. Катлину обвиняют в том, что она навела порчу на соседскую корову (на самом деле Катлина просто не сумела её вылечить). Ее подвергают пыткам, от которых она повреждается в уме. Уленшпигель, пробыв положенный срок в изгнании, перепробовав массу занятий, лукавя и плутуя, получает отпущение грехов и возвращается в Дамме. Накануне его возвращения Клаас посажен в тюрьму по обвинению в ереси. На него донёс сосед, старшина рыбников Иост Грейпстювер, позарившись на присланные Клаасу братом деньги. Клааса сжигают на костре. После его смерти Сооткин и Уленшпигель приходят на место казни и берут немного пепла — оттуда, где на месте сердца пламя выжгло глубокую дыру. Сооткин шьёт мешочек из красного и чёрного шелка, и Уленшпигель с тех пор носит его на шее, время от времени повторяя: «Пепел Клааса бьётся о мою грудь». Вдову и сына казнённого подвергают пыткам, чтобы узнать, где спрятаны деньги, но те молчат.

Катлине, умастившейся чудодейственной мазью, открывается видение: угольщик Клаас и император Карл предстают перед Христом, восседающим на престоле звёздном. Душу труженика Клааса матерь Божья возносит в самую высокую из горных обителей, и там, омытый ангелами, он становится юным и прекрасным. А душа императора Карла, жестокого деспота и тирана, разорителя своей страны, отправляется в ад.

Катлину по ночам посещает любовник, «чёрный бес», как она его называет. Свой приход он возвещает криком орлана. Бес вымогает у Катлины деньги, и однажды она проговаривается ему, что деньги Сооткин и Уленшпигеля спрятаны у колодца. В эту же ночь, опоив Катлину снотворным, любовник убивает собаку и крадёт деньги. От горя Сооткин заболевает и умирает. Уленшпигель хочет отомстить рыбнику, но, встретив его, увидев, насколько тот мерзок и жалок, бросает его в канал. Уленшпигель приходит к Катлине за советом. «Пепел Клааса бьётся о мою грудь, я хочу спасти землю Фландрскую, — говорит Тиль. — Я спрашивал Творца неба и земли, но он мне ничего не ответил». Катлина обещает ему помочь, но при условии, что девушка, которая его любит, возьмёт его с собой на шабаш весенних духов, «на Пасху соков земли». Выпив чудодейственной жидкости, Неле и Уленшпигель присутствуют на весеннем празднестве духов. Духи обнаруживают смертных и перекидывают их один другому, пока те не оказываются перед престолом паря. Уленшпигель находит в себе хладнокровие и мужество рассказать, что привело его сюда желание спасти свой истерзанный край. В ответ парь и царица духов, а за ними и все остальные начинают петь, и из их песни следует, что Уленшпигелю «в смерти, в крови, в разрухе, в слезах» следует искать Семерых. Уленшпигель и Неле не в силах понять смысл песни, и безжалостная рука одного из духов сбрасывает их в пропасть. Тиль приходит в себя и видит лежащую рядом Неле.

Уленшпигель уходит на поиски Семерых. Попутчиком его становится добродушный толстяк, любитель вкусно поесть и выпить, Ламме Гудзак, разыскивающий оставившую его жену. Неле провожает Уленшпигеля и никак не может расстаться с ним.

Король Филипп учреждает в Нидерландах испанскую инквизицию. По всей стране занимается огонь народного гнева. Восставшие за независимость именуют себя «гёзами», то есть нищими. Уленшпигель и Ламме присоединяются к гёзам. Уленшпигель всюду, где только может, сеет бурю и поднимает народ против палачей, терзающих родимый край. Герцог Альба со своими войсками лютует. Уже казнены граф Эгмонт и граф Горн. Принц Оранский, по прозвищу Молчаливый, набирает войско. Уленшпигель вербует для него солдат. Идя мимо развалин, всюду видя кровь и слезы, он теряется в догадках, кто же спасёт его родину. А Филипп не находит себе места от тоски и злобы. Его не утешают даже мысли о тех временах, когда он сосредоточит в своих руках власть над всей Европой. Он расправляется со своим сыном, со своей женой, с придворными, не испытывая ни радости, ни горя.

Уленшпигель делит с войском Молчаливого победы и поражения. Однажды он говорит о себе: «Я родом из прекрасной Фландрии <…> Я и живописец, и крестьянин, я и дворянин, я и ваятель. И странствую по белу свету, славя все доброе и прекрасное, а над глупостью хохоча до упаду». Но Уленшпигель ещё и вмешивается в ход событий, карая злодеев и помогая обиженным. Он выводит на чистую воду продажного Спелле, погубившего множество людей, в том числе брата девушки Боолкин, Михилькина. Мысли Уленшпигеля часто возвращаются к Неле и к родному городу Дамме. В это время в окрестностях города появляется оборотень, волк-человекоубийца. Однажды от него еле спаслась Катлина. Оказавшись в Дамме, Уленшпигель решает поймать оборотня и ставит на него капкан. Убийцей, обиравшим свои жертвы, оказывается тот же рыбник, Иост Грейпстювер, что когда-то погубил Клааса. Он «перекусывал» шеи тем, кого ему удавалось подстеречь, при помощи вафельницы с длинными острыми зубьями по бокам. Рыбника судят и приговаривают к сожжению. Король Филипп развлекается, играя на «клавесине», ящике с кошками. Когда король ударял по клавише, она колола кошку, и животное мяукало и пищало от боли. Но король не смеялся, как не смеялся и подсылая убийц, как не смеялся, удовлетворяя своё сладострастие.

Тиль Уленшпигель и Ламме Гудзак начинают служить на корабле адмирала Долговязого. А в Дамме Катлина узнает своего возлюбленного, «чёрного беса», в свите нового наместника города. Тот отрекается от неё, но Неле рассказывает во всеуслышание о связи Катлины и Ганса, как его зовёт бедная умалишённая, и о том, что он убил своего приятеля Гилберта возле гатей. Наместник задерживает Иооса Даммана, он же Ганс, он же возлюбленный бес Катлины. Катлина, думая, что помогает Гансу, находит закопанное тело. Ее тоже заключают в тюрьму и, как и Даммана, подвергают пыткам. Неле приносит в суд найденное ею письмо Даммана Катлине, а ещё одно его письмо обнаружено в сумке покойного Гилберта. Даммана признают виновным — ив колдовстве, и в убийстве. Его сжигают на костре. Катлину же подвергают испытанию водой в канале. Она тонет, то есть оказывается не ведьмой, но после того, как её без чувств, закоченевшую, вытаскивают из воды, не может оправиться и на третий день умирает. Осиротевшая Неле перебирается в Голландию.

Уленшпигель становится искусным канониром и отличным воином. Он ловок и неутомим. «У меня нет тела, у меня есть только дух, — отвечает Тиль на расспросы, — а моя подруга Неле похожа на меня. Дух Фландрии, Любовь Фландрии — мы никогда не умрём». Уленшпигель заступается за монахов, которых должны были отпустить, после того как они сдались, но не отпустили. «Слово солдата — закон», — заявляет он и стоит на своём, хотя заступничество чуть не стоит ему жизни. От виселицы Уленшпигеля спасает Неле, объявив, что берет его в мужья — по местным обычаям это возможно. Она становится свирельщицей на корабле, где служит Уленшпигель. Гёзы терпят ряд неудач. Неле, Уленшпигель и Ламме попадают в плен и вместе с другими заключены в бывшем монастыре. Но пленников освобождают, и Уленшпигель с Неле и Ламме возвращаются на корабль. Ламме делают корабельным коком. Уленшпигель назначен капитаном корабля. Победа вновь улыбается гёзам. В одной из стычек гёзы берут в плен толстого монаха. Ламме начинает откармливать монаха, который скоро становится толще, чем он сам. Ламме ранен в бедро. И тут его навещает и перевязывает ему рану жена, которую он так долго искал. Она объясняет, что оставила Ламме, послушавшись призывов одного монаха, склонявшего женщин к безбрачию. Это тот самый монах, которого Ламме откармливает. Ламме с вернувшейся к нему Каллекен прощаются с гёзами и оставляют корабль.

Созванные в Гааге Генеральные Штаты низлагают короля Филиппа. Нидерланды становятся свободными. А вскоре наёмный убийца всаживает три пули в грудь принца Оранского. Уленшпигель и Неле уходят из флота. Они не утратили ни юности, ни силы, ни красоты, ибо любовь и дух Фландрии не стареют. Уленшпигель становится сторожем и начальником башни Веере. Однажды Неле и Уленшпигель снова умащаются волшебным снадобьем и видят преображённых Семерых. Гордыня стала Благородной гордостью, Скупость преобразилась в Бережливость, Гнев — в Живость, Чревоугодие — в Аппетит, Зависть — в Соревнование, Лень — в Мечту поэтов и мудрецов. А восседавшая на козе Похоть превратилась в Любовь. Очнувшись, Неле в ужасе видит, что Уленшпигель не приходит в себя. Оказавшиеся неподалёку бургомистр и священник с радостным криком: «Слава Богу! Великий Гёз умер!» — бросаются хоронита Тиля. Могила засыпана, священник читает заупокойную молитву, но вдруг песок шевелится и Уленшпигель встаёт из могилы.

«Никому не удастся похоронить Уленшпигеля, дух нашей Фландрии, и Неле, сердце ее! Фландрия тоже может уснуть, но умереть она никогда не умрёт! Пойдём, Неле!» — с этими словами Уленшпигель, обняв Неле, уходит.

Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их интересных и смелых приключениях во Фландрии.

Книга начинается с «Предисловия совы», в котором подается двойное толкование имени «Уленшпигель». События разворачиваются во Фландрии в XVI в. В семье угольщика Клааса рождается сын – Тиль Уленшпигель. Однажды он заявляет, что заупокойные молитвы приносят выгоду только лишь попам, за что и был выслан из страны. Ему позволено возвращение лишь в случае отпущения ему грехов. В Дамме его родственники весьма огорчены всеми этими обстоятельствами, особенно его подружка Тиля.

Уленшпигель рождается в одно время с Филиппом ІІ, которому свойственна жестокость и болезненность. Он безжалостно сжигает живую обезьянку. За эту проделку Карл решает наказать сына, однако ему мешает архиепископ, утверждая, что придет такой день, когда именно Филипп станет «великим сожигателем еретиков».

Вскоре загораются костры, при помощи которых церкви удается сохранить свою чистоту от еретиков. Всему виной считается Катлина, она также навела порчу на корову своих соседей. На самом деле, все довольно просто, женщина просто не смогла помочь животному. Вскоре Уленшпигель получает прощение и возвращается в Дамме.

Класс попадает в тюрьму по обвинению в ереси. Из-за доноса соседа, Класс был сожжен на костре. Однако Иост Грейпстювер не может успокоиться, ему необходимо узнать, где хранятся деньги. Он жестоко пытает вдову и сына умершего, но они не сознаются. К Катлине приходит ведение. Любовник Катлины крадет деньги, которые были спрятаны у колодца. Узнав об этом, Сооткин заболевает и вскоре умирает. Уленшпигель решает мстить рыбаку, но увидев его, ничтожного, он просто выбрасывает его в канал. Позже он отправляется на поиски Семерых, с ни следует добрый толстяк, который любит вкусно покушать.

Тиль Уленшпигель и Ламме Гудзак прислуживают на корабле адмирала Долговязого. В Дамме Катлина встречает своего любовника, которого называла «черный бес», однако он теперь числится в новой свите города и отказывается от нее. Вскоре на суде выясняется, что Дамман виновен в колдовстве и убийстве. Он также сжигается на костре. Катлину же пытают в воде, и она тонет, что доказывает ее не виновность. Ведь, настоящие ведьмы не тонут.

Уленшпигель становится прекрасным канониром и отличным воином. После того, как Нидерланды стали свободными, не приняв Филиппа ІІ, Уленшпигель и Неле уходят из флота. Однажды уподобившись волшебному снадобью, Уленшпигель не просыпается. Засыпанную могилу читает священник, но вдруг Тиль встает из могилы.

Сочинения

Бельгийская литература – «Легенда об Уленшпигеле» Сюжет и жанр романа «Легенда об Уленшпигеле» Тиль Уленшпигель