Социологическая сказка примеры. Социологические сказки

Сказки русского народа К.Д.Ушинский назвал первыми блестящими попытками народной педагогики. Восторгаясь сказками как памятниками народной педагогики, он писал, что никто не в состоянии состязаться с педагогическим гением народа. То же самое следует сказать о сказках и других народов.

Сказки, являясь художественно-литературными произведениями, одновременно были для трудящихся и областью теоретических обобщений по многим отраслям знаний. Они - сокровищница народной педагогики, более того, многие сказки суть сочинения педагогические, т.е. в них содержатся педагогические идеи.

Передовые русские педагоги всегда были высокого мнения о воспитательном и образовательном значении народных сказок и указывали на необходимость широкого их использования в педагогической работе. Так, В.Г. Белинский ценил в сказках их народность, их национальный характер. Он полагал, что в сказке за фантазией и вымыслом стоит реальная жизнь, действительные социальные отношения. В.Г. Белинский, глубоко понимавший природу ребенка, считал, что у детей сильно развито стремление ко всему фантастическому, что им нужны не абстрактные идеи, а конкретные образы, краски, звуки. Н.А. Добролюбов считал сказки произведениями, в которых народ выявляет свое отношение к жизни, к современности. Н.А.Добролюбов стремился понять по сказкам и преданиям взгляды народа и его психологию, хотел, «чтобы по преданиям народным могла обрисоваться перед нами живая физиономия народа, сохранившего эти предания».

Великий русский педагог К.Д.Ушинский был о сказках настолько высокого мнения, что включил их в свою педагогическую систему. Причину успеха сказок у детей Ушинский видел в том, что простота и непосредственность народного творчества соответствуют таким же свойствам детской психологии. «В народной сказке, - писал он, - великое и исполненное поэзии дитя-народ рассказывает детям свои детские грезы и, по крайней мере, наполовину сам верит в эти грезы». Попутно следует отметить весьма показательный факт. Мысли Ушинского о сказках по своему характеру очень близки к высказыванию о них К.Маркса. Во введении «К критике политической экономии» К.Маркс писал, что причина популярности сказок среди детей состоит в соответствии между наивностью ребенка и безыскусственной правдой народной поэзии, в которой нашло свое отражение детство человеческого общества. По мнению Ушинского, природные русские педагоги - бабушка, мать, дед, не слезающий с печи, понимали инстинктивно и знали по опыту, какую огромную воспитательную и образовательную силу таит в себе народная сказка. Как известно, педагогическим идеалом Ушинского являлось гармоническое сочетание умственного и нравственно-эстетического развития. По твердому убеждению великого русского педагога, эта задача может быть успешно выполнена при том условии, если в воспитании будет широко использован материал народных сказок. Благодаря сказкам, в душе дитяти с логической мыслью срастается прекрасный поэтический образ, развитие ума идет дружно с развитием фантазии и чувства. Ушинский детально разработал вопрос о педагогическом значении сказок и их психологическом воздействии на ребенка; он решительно ставил народную сказку выше рассказов, опубликованных в образовательной литературе специально для детей, ибо последние, как считал великий педагог, все-таки подделка: детская гримаса на старческом лице.

Сказки являются важным воспитательным средством, в течение столетий выработанным и проверенным народом. Жизнь, народная практика воспитания убедительно доказали педагогическую ценность сказок. Дети и сказка - неразделимы, они созданы друг для друга и поэтому знакомство со сказками своего народа должно обязательно входить в курс образования и воспитания каждого ребенка.

В русской педагогике встречаются мысли о сказках не только как воспитательном и образовательном материале, но и как педагогическом средстве, методе. Так, безымянный автор статьи «Воспитательное значение сказки», в ежемесячном педагогическом листке «Воспитание и обучение (№ 1, 1894), пишет, что сказка появилась еще в то отдаленное время, когда народ находился в состоянии младенчества. Раскрывая значение сказки как педагогического средства, он признает, что, если детям повторять хоть тысячу раз одну и ту же нравственную сентенцию, она для них все же останется мертвою буквою; но если же рассказать им сказку, проникнутую тою же самою мыслью, - ребенок будет взволнован и потрясен ею. Далее в статье комментируется рассказ А.П.Чехова. Маленький мальчик вздумал курить. Его усовещивают, но он остается глух к убеждениям старших. Отец рассказывает ему трогательную историю, как вредно повлияло курение на здоровье одного мальчика, и сын со слезами бросается на шею отца и обещает никогда не курить. «Таких фактов из жизни детей много, - заключает автор статьи, - и каждому воспитателю, наверное, приходилось иногда употреблять с детьми этот прием убеждения».

Сказки как прием убеждения широко использовал в своей педагогической деятельности и выдающийся чувашский педагог И.Я. Яковлев.

Многие сказки, да и рассказы И.Я. Яковлева, составленные им на манер бытовых сказок, носят характер этических бесед, т.е. выступают как средства убеждения в нравственном воспитании детей. В ряде сказок и рассказов он усовещивает детей ссылкой на объективные условия жизни, а чаще всего - на естественные последствия дурных поступков детей: уверяет, убеждает их в важности хорошего поведения.

Велика образовательная роль сказок. Встречается утверждение, что педагогическое значение сказок лежит в плоскости эмоциональной и эстетической, но не познавательной. С этим нельзя согласиться. Уже само противопоставление познавательной деятельности эмоции в корне неверно: эмоциональная сфера и познавательная деятельность неотделимы, без эмоции, как известно, познание истины невозможно.

Сказки в зависимости от темы и содержания заставляют слушателей задуматься, наводят на размышления. Нередко ребенок заключает: «Так в жизни не бывает». Невольно возникает вопрос: «А как бывает в жизни?» Уже беседа рассказчика с ребенком, содержащая ответ на этот вопрос, имеет познавательное значение. Но сказки содержат познавательный материал и непосредственно. Следует отметить, что познавательное значение сказок распространяется, в частности, на отдельные детали народных обычаев и традиций и даже на бытовые мелочи.

Например, в чувашской сказке «Не почитающий старого и сам добра не увидит» рассказывается о том, что сноха, не послушавши свекрови своей, решила сварить кашу не из пшена, а из проса и не на воде, а только на масле. Что же из этого вышло? Как только она открыла крышку, просяные зерна, не варившиеся, а жарившиеся, выскочив, попали ей в глаза и навеки ослепили. Главное в сказке, конечно, моральный вывод: нужно прислушиваться к голосу старых, учитывать их житейский опыт, иначе будешь наказан. Но для детей она содержит также и познавательный материал: на масле жарят, а не варят, следовательно, нелепо кашу варить без воды, на одном масле. Детям обычно об этом не говорят, потому что в жизни никто и не делает так, но в сказке дается наставление детям, что всему свое место, что во всем должен быть порядок.

Вот другой пример. В сказке «Скупому - копейка» рассказывается о том, как умный портной договорился с жадной старухой платить ей за каждую «звездочку» жира в супе одну копейку. Когда старуха клала масло, портной ее приободрял: «Клади, клади, старуха, больше, не жалей масла, ведь недаром я тебя прошу: за каждую "звездочку" копейку заплачу». Жадная старуха клала масла все больше и больше, чтобы получить за это много денег. Но все ее старания дали доход одну копейку. Мораль этой сказки проста: не будь жадным. В этом основная идея сказки.Но и познавательный ее смысл велик. Почему, - спросит ребенок, - у старухи получилась одна большая «звездочка»?

В сказке «Иванушка-дурачок» рассказывается о том, как он шел, шел по лесу и дошел до одного дома. Вошел в дом, там оказалось 12 печей, в 12 печах - 12 котлов, в 12 котлах - 12 горшков. Иван, проголодавшийся в дороге, начал подряд пробовать еду из всех горшков. Уже пробуя, он наелся. Образовательное значение приведенной детали сказки в том, что в ней вниманию слушателей предложена задача: 12 х 12 х 12 =? Мог ли наесться Иван? Не только мог, более того - съесть столько в состоянии только сказочный герой: если он перепробовал во всех горшках, то съел 1728 ложек пищи!

Конечно, образовательное значение сказок зависит и от рассказчика. Умелые рассказчики обычно такие моменты всегда стараются использовать, ставя в ходе рассказывания сказки вопросы вроде: «Как вы думаете, ребята, сколько было всего котлов? Сколько горшков?» и т.п.

Общеизвестно образовательное значение сказок в географическом и историческом планах.

Так, в сказке «Пусть родители всегда будут в почете» рассказывается о следующем. Сын поехал убирать горох, взял с собой на поле и старую мать. Жена, лентяйка, вздорная женщина, осталась дома. Провожая мужа, она сказала: «Дома мать твою как следует не кормим, она, голодная, там не съела бы весь горох. Следи за ней». В самом деле, сын в поле не спускал глаз с матери. Мать, как только приехала на поле, взяла и положила в рот одну горошину. Ворочала она горошину языком, сосала, всеми силами старалась, беззубая, отведать горох нового урожая. Сын, заметив это, вспомнил наказ жены: «С утра ведь не ест, так она все съест. Толку большого от нее на поле нет, лучше отвезу ее обратно домой». Когда приехали домой, мать, пока сходила с телеги, выронила изо рта единственную горошину и со слезами призналась об этом сыну. Сын, услыхав об этом, посадил мать на телегу и обратно поспешил на поле. Но спешил он уже зря, к их приезду на его участке не было не только ни одной горошины, но и соломы не осталось: горох съела большая стая журавлей, солому - большое стадо коров, коз и овец. Так вот, человек, пожалевший одну горошину для родной матери, остался без единой горошины.

Мораль сказки совершенно очевидна. С точки зрения ее образовательного значения обращает на себя внимание другое. Многие рассказчики этой сказки выдают ее за «истинную правду»: называют имя сына старухи, не только село, где он жил, но и то место, где было его поле (загон). Один из рассказчиков сообщал, что старуха выронила горошину на известном слушателям ухабе, а не у дома, как записано в приведенном нами варианте сказки. В результате сказка знакомит с прошлым села, с некоторыми его жителями, рассказывает об экономических связях, отношениях.

В сказке «О том, как в преисподнюю провалились» рассказывается, как мать трех сыновей и трех дочерей хотела поженить их друг на друге. Ей удалось старшую и среднюю дочь выдать замуж соответственно за старшего и среднего сына. Младшая дочь никак не соглашалась выйти замуж за родного брата и сбежала из дома. К ее возвращению их дом с матерью, двумя сыновьями и двумя дочерями провалился сквозь землю. «Как только земля его носит!» - говорят об очень плохом человеке. Вот и в сказке земля не выдержала преступной вины матери, наказаны были и дети, подчинившиеся безнравственному требованию матери. Следует отметить, что мать выведена отвратительной во всех отношениях: бессердечна жестока, пьяница и т.д. Следовательно, ее поступок в отношении родных детей - не случайность, а следствие ее личностных качеств. Мораль этой сказки очевидна: бракосочетание между родными аморально, противоестественно, поэтому недопустимо. Но эта сказка в то же время имеет и познавательное значение: когда-то в древности, допускался брак между родными. Древняя сказка является отражением борьбы за отказ от таких браков, за их запрещение. Такая сказка, конечно, могла возникнуть только в глубокой древности.

В коротенькой сказке «Рыбная ловля» рассказывается о том, как на одном большом озере ловили рыбу чуваши, русские и мордва. Основная идея и главное назначение сказки - развитие и укрепление у детей чувства дружбы между народами: «Русский, мордвин и чуваш все одно: люди». Но одновременно в ней содержится и небольшой познавательный материал. Чуваши говорят: «Сюкка» (Нет»), мордва «Арась» («Нет»), русские тоже не поймали ни одной рыбы, следовательно, по существу в данном случае положение чувашей, мордвы и русских одинаковое. Но русским слова «сюкка», «арась» послышались как «щука» и «карась». Люди говорят на разных языках, слова могут быть похожими друг на друга, но смысл их разный. Чтобы понимать чужие языки, нужно их изучать. В сказке предполагается, что рыболовы не знают языков друг друга. Но слушатель узнает из сказки, что «сюкка» и «арась» по-чувашски означает «нет». Сказка, хоть и знакомит всего с двумя словами других народов, но все-таки вызывает у ребенка интерес к чужим языкам. Именно мастерское сочетание в сказках воспитательного и познавательного и сделало их весьма эффективными педагогическими средствами. В предуведомлении к «Сказанию об освобождении солнца и месяца из плена» записавший сказание признает, что он его слышал всего один раз, когда было ему девять лет. Склад речи не удержался в памяти записавшего, но содержание сказания сохранилось. Это признание показательно: принято считать, что сказки запоминаются благодаря особому складу речи, изложения и т.п. Оказывается, это не всегда справедливо. Несомненно, в запоминании сказок большую роль играет их емкий смысл, сочетание в них образовательного и воспитательного материала. В этом сочетании заключена своеобразная прелесть сказок как этнопедагогических памятников, в них идея единства обучения (образования) и воспитания в народной педагогике осуществлена в максимальной мере.

ОСОБЕННОСТИ СКАЗОК КАК НАРОДНЫХ СРЕДСТВ ВОСПИТАНИЯ

Не имея возможности обстоятельно разобрать все черты сказок, остановимся лишь на таких наиболее характерных их особенностях, как народность, оптимизм, увлекательность сюжета, образность и забавность и, наконец, дидактизм.

Материалом для народных сказок служила жизнь народа: его борьба за счастье, верования, обычаи, - и окружающая природа. В верованиях народа было немало суеверного и темного. Это темное и реакционное - следствие тяжелого исторического прошлого трудящихся. В большинстве же сказок отражены лучшие черты народа: трудолюбие, одаренность, верность в бою и труде, безграничная преданность народу и родине. Воплощение в сказках положительных черт народа и сделало сказки эффективным средством передачи этих черт из поколения в поколение. Именно потому, что сказки отражают жизнь народа, его лучшие черты, культивируют в подрастающем поколении эти черты, народность оказывается одной из важнейших характеристик сказок.

В сказках, особенно в исторических, прослеживаются межнациональные связи народов, совместная борьба трудящихся против иноземных врагов и эксплуататоров. В ряде сказок имеются одобрительные высказывания о соседних народах. Во многих сказках описываются путешествия героев в чужие страны, и в этих странах они, как правило, находят себе помощников и доброжелателей трудящиеся всех племен и стран могут договориться между собой, у них общие интересы. Если сказочному герою приходится вести в чужих странах ожесточенную борьбу со всевозможными чудовищами и злыми волшебниками, то обычно победа над ними влечет за собой освобождение людей, томящихся в подземном царстве или в темницах чудовищ. Причем освобожденные так же ненавидели чудовище, как и сказочный герой, но освободиться самим сил не хватало. Да и интересы и желания освободителей и освобожденных оказывались почти одинаковыми.

Положительным сказочным героям, как правило, в их трудной борьбе помогают не только люди, но и сама природа: густолистое дерево, скрывающее беглецов от врага, река и озеро, направляющие погоню по ложному пути, птицы, извещающие об опасности, рыбы, ищущие и находящие кольцо, уроненное в реку, и передающие его другим помощникам человека - кошке и собаке; орел, поднимающий героя на недоступную человеку высоту; не говоря уже о преданном быстроходном коне и др. Во всем этом отразилась вековая оптимистическая мечта народа о том, чтобы подчинить силы природы и заставить их служить себе.

Многие народные сказки внушают уверенность в торжестве правды, в победе добра над злом. Как правило, во всех сказках страдания положительного героя и его друзей являются преходящими, временными, за ними обычно приходит радость, причем эта радость - результат борьбы, результат совместных усилий. Оптимизм сказок особенно нравится детям и усиливает воспитательное значение народных педагогических средств.

Увлекательность сюжета, образность и забавность делают сказки весьма эффективным педагогическим средством. Макаренко, характеризуя особенности стиля детской литературы, говорил, что сюжет произведений для детей должен по возможности стремиться к простоте, фабула - к сложности. Сказки наиболее полно отвечают этому требованию. В сказках схема событий, внешних столкновений и борьбы весьма сложна. Это обстоятельство делает сюжет увлекательным и приковывает к сказке внимание детей. Поэтому правомерно утверждение, что в сказах учитываются психические особенности детей, прежде всего, неустойчивость и подвижность их внимания.

Образность - важная особенность сказок, которая облегчает их восприятие детьми, не способными еще к абстрактному мышлению. В герое обычно весьма выпукло и ярко показываются те главные черты характера, которые сближают его с национальным характером народа: отвага, трудолюбие, остроумие и т.п. Эти черты раскрываются и в событиях, и благодаря разнообразным художественным средствам, например гиперболизации. Так, черта трудолюбия в результате гиперболизации достигает предельной яркости и выпуклости изображения (за одну ночь построить дворец, мост от дома героя к дворцу царя, за одну же ночь посеять лен, вырастить, обработать, напрясть, наткать, нашить и одеть народ, посеять пшеницу, вырастить, убрать, обмолотить, намолоть, испечь и накормить людей и т.п.). То же самое следует сказать и о таких чертах, как физическая сила, мужество, смелость и т.п.

Образность дополняется забавностью сказок. Мудрый педагог-народ проявил особую заботу о том, чтобы сказки были интересными и занимательными. В народной сказке - не только яркие и живые образы, но и тонкий и веселый юмор. У всех народов есть сказки, специальное назначение которых - позабавить слушателя. Например, сказки «перевертыши»: «Сказка деда Митрофана», «Как же его звали?», «Сармандей» и др; или «бесконечные» сказки, такие, как русская «Про белого бычка». В чувашской присказке «У одного была умная кошка» кошка умерла. Хозяин похоронил ее, на могиле поставил крест и на кресте написал так: «У одного была умная кошка...» и т.д. И так до тех пор, пока слушатели смехом и шумом («Хватит!», «Не нужно больше!») не лишат рассказчика возможности продолжать сказку.

Дидактизм является одной из важнейших особенностей сказок. Сказки всех народов мира всегда поучительны и назидательны. Именно отмечая их поучительный характер, их дидактизм, и писал А.С.Пушкин в конце своей «Сказки о золотом петушке»:

Сказка ложь, да в ней намек!

Добрым молодцам урок.

Намеки в сказках применяются как раз с целью усиления их дидактизма. Особенность дидактизма сказок в том, что в них дается «добрым молодцам урок» не общими рассуждениями и поучениями, а яркими образами и убедительными действиями. Поэтому дидактизм ничуть не снижает художественности сказок. Тот или иной поучительный опыт как бы совершенно самостоятельно складывается в сознании слушателя. В этом - источник педагогической эффективности сказок. Почти все сказки содержат те или иные элементы дидактизма, но в то же время есть сказки, которые целиком посвящены той или иной моральной проблеме, например, чувашские сказки «Умный мальчик», «Что выучено в молодости - на камне, что выучено в старости - на снегу», «На лжи далеко не уедешь», «Старый человек - четыре человека» и др. Подобных сказок много у всех народов.

В силу отмеченных выше особенностей сказки всех народов являются эффективным средством воспитания. О воспитательной ценности сказок писал А.С. Пушкин: «...вечером слушаю сказки и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания». Сказки - сокровищница педагогических идей, блестящие образцы народного педагогического гения.

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ СКАЗОК

В ряде народных сказок мы встречаемся с определенными педагогическими понятиями, выводами, рассуждениями. Прежде всего следует отметить стремление народа к знаниям. В сказках встречается мысль, что книги - источник мудрости. В сказке «В стране желтого дня» говорится об «одной большой книге». В короткой сказке «Спорящие попусту» указывается, что книга нужна только умеющему читать. Следовательно, эта сказка утверждает необходимость научиться читать, чтобы иметь доступ к книжной мудрости.

В народных сказках находят отражение некоторые приемы воздействия на личность, разбираются общие условия семейного воспитания, определяется примерное содержание нравственного воспитания и т.п.

Жил-был старик у своего сына и снохи. Был у него и внук. Старик этот надоел своему сыну и снохе, им не хотелось за ним ухаживать. И вот сын, по совету своей жены, посадил отца на санки и решил отвезти в глубокий овраг. Его сопровождал внук старика. Столкнул сын сани с отцом вниз в овраг и собрался было уже идти обратно домой. Но его задержал его маленький сын: он бросился в овраг за санками, несмотря на сердитое замечание отца о том, что он ему купит новые санки, получше. Мальчик вытащил из оврага санки и сказал, что отец должен ему купить новые санки. А эти санки он будет беречь, чтобы через много лет, когда состарятся его отец и мать, доставить их в этот же самый овраг.

Основная мысль сказки в том, что человек должен за свое преступление получить наказание по заслугам, что наказание является естественным последствием его преступления. Совершенно аналогично содержание русской сказки, обработанной Л.Н.Толстым, в которой ребенок, играющий со щепками, говорит родителям, что он хочет сделать лохань, чтобы из нее кормить отца и мать так же, как те хотели поступить с дедом.

Сила примера в воспитании подчеркнута в народной педагогике максимальным образом. В сказке «Пускай родители всегда будут в почете» естественное последствием поступка снохи - ее ослепление, сына - то, что он остался без гороха. В другой сказке «На лжи далеко не уедешь» лгун строго наказывается: соседи не пришли ему на помощь, когда на его дом напали воры. Аналогичная сказка есть у русских, украинцев, татар и др.

Об условиях семейного воспитания и мерах воздействия на личность идет речь в сказках «Метель», «Волшебная щепка» и некоторые другие. В сказке «Метель» рассказывается о том, что разногласия, ссоры в семье хуже, чем самая сильная метель на улице; из дома хочется бежать, не глядя ни на что. В таких условиях, естественно, исключено и правильное воспитание детей. В сказке «Волшебная щепка» содержится намек на то, что и родителям следует заниматься самовоспитанием, что семейные отношения следует строить на взаимных уступках.

Жили муж с женой. Жена была сварливая. Она мужу постоянно устраивала скандалы, которые завершались драками. И вот эта женщина решила обратиться за советом к мудрой старухе: «Как быть с мужем, который все время меня обижает». Эта старуха уже по разговору с женщиной поняла, что она склочна, и сразу сказала: «Тебе нетрудно помочь. Вот возьми эту щепку, она волшебная, и как только муж придет с работы, клади ее в рот и крепко держи зубами. Ни за что не выпускай». По совету старухи женщина все это проделала три раза и после третьего раза пришла с благодарностью к старухе: «Муж перестал обижать». В сказке содержится призыв к уступчивости, уживчивости, покладистости.

В сказках, в том числе и в приведенной, ставится и проблема личности педагога, направленности его воспитательных усилий. В данном случае старуха является одним из народных педагогов-мастеров. Сказки показывают, что отличительной их особенностью является то, что они занимаются воспитанием не только детей и молодежи, но и их родителей. Это весьма характерно.

Принцип природосообразности, причем почти в духе Я.А.Коменского, содержится в сказке «Что выучено в молодости - на камне, что выучено в старости - на снегу». Камень и снег - в данном случае - образы, введенные для обоснования эмпирически установленной объективной физиологической и психологической закономерности. Эта закономерность состоит в том, что в детстве, в молодости человек усваивает образовательный материал гораздо прочнее, чем в старости. Дед говорит своему внуку: «Снег уносится ветром, тает от тепла, а камень же сотни и тысячи лет лежит в целости и сохранности». То же самое происходит и со знаниями: если они приобретены в молодости - то сохраняются надолго, нередко и на всю жизнь, а знания, усвоенные в старости, быстро забываются.

В сказках поднимается также и много других проблем народного воспитания.

Изумительным педагогическим шедевром является калмыцкая сказка «Как ленивый старик работать стал», рассматривающая постепенное втягивание человека в работу как самый эффективный способ преодоления лени. В сказке в увлекательной форме раскрывается методика приучения к труду: приобщение к труду начинается с авансированного поощрения и использования первых результатов труда как подкрепления, далее предлагается перейти к применению одобрения; внутреннее побуждение и привычка к труду объявляются показателями окончательного решения проблемы воспитания трудолюбия. Чеченская сказка «Хасан и Ахмед» учит, как сберечь священные узы братства, призывает дорожить чувством благодарности, быть трудолюбивыми и добрыми. В калмыцкой сказке «Неразрешенные судебные дела» ставится даже своего рода символический эксперимент, доказывающий необходимость чрезвычайно нежного обращения с новорожденным. «Мозг новорожденного ребенка подобен пенке молока, - рассказывается в сказке. Когда табуны гелюнга Гаванга шли с шумом на водопой мимо кибитки, то получилось сотрясение мозга ребенка и он умер».

В сказках комментируются педагогические идеи пословиц, поговорок и афоризмов, а порою сказки и аргументируют эти идеи, расскрывая их на конкретных фактах. Например, известен чувашский афоризм: «Труд - опора жизни» (варианты: «рукоять судьбы», «правило жизни», «основа жизни», «опора вселенной»). Адекватных пословиц о труде много и у других народов. Мысли, аналогичные этому афоризму, содержатся в сказках многих народов. Автором настоящей книги в свое время отобраны и переведены на чувашский язык русская, украинская, грузинская, эвенкийская, нанайская, хакасская, киргизская, литовская, латышская, вьетнамская, афганская, бразильская, тагальская, индусская, банду, ламба, хауса, ираку, дагомейская, эфиопская сказки, основная идея которых соответствует приведенной пословице. В качестве названия сборника взята ее вторая часть - «Опора жизни». Эта маленькая антология сказок разных народов показывает общечеловеческий характер идей о труде и трудолюбии.

Сборник открывается киргизской сказкой «Почему человек сильнее всех на свете?» Подобный сюжет известен многим народам. Сказка интересна тем, что содержит наилучший ответ на загадку-вопрос: «Кто сильнее всех на свете?»

Крылья дикого гуся примерзли ко льду, и он восхищается силой льда. Лед говорит в ответ, что дождь сильнее, а дождь - что земля сильнее, земля - что лес сильнее («сосет себе силу земли и стоит шумя листвой»), лес - что огонь сильнее, огонь - что ветер сильнее (подует - потушит огонь, вырвет с корнем старые деревья), но и ветер не может одолеть низкую траву, ее сильнее - баран, а того самого сильнее - серый волк. Волк же говорит: «Сильнее всех в мире человек. Он может поймать дикого гуся, растопить лед, ему не страшен дождь, он пашет землю и заставляет ее приносить пользу себе, огонь тушит, покоряет ветер и заставляет его работать на себя, траву косит на сено, что не поддается косе, вырывает с корнем и выбрасывает, барана зарежет и ест его мясо, похваливает. Даже я для человека - ничего: он в любое время может меня убить, снять шкуру и сшить себе шубу».

Человек в киргизской сказке - охотник (ловит птиц в начале сказки и охотится на волков - в конце), землепашец, косарь, скотовод, мясник, портной... Он и огонь тушит - нелегкий это труд. Благодаря труду человек становится властелином вселенной, именно благодаря труду он побеждает и подчиняет себе могучие силы природы, становится сильнее и умнее всех на свете, приобретает способность преобразовывать природу. От киргизской сказки только некоторыми деталями отличается чувашская сказка «Кто сильнее всех во вселенной?»

Подобные сказки в несколько видоизмененных вариантах имеются и у других народов. Своеобразна и интересна нанайская сказка «Кто сильнее всех?» Мальчик во время игры на льду упал и решил выяснить, в чем состоит сила льда. Оказалось, что солнце сильнее льда, туча может закрыть солнце, ветер может разогнать тучу, но не может сдвинуть гору. Но и гора не сильнее всех на свете; позволяет деревьям расти на своей вершине. Взрослые сознавали человеческую силу и хотели, чтобы дети знали это и старались быть достойными человеческого рода. Мальчик, играя, растет и готовится к труду. А взрослый человек силен именно трудом, и говорит он мальчику: «Стало быть, я сильнее всех, если дерево, растущее на вершине горы, сваливаю».

В русских, татарских, украинских сказках, как и в сказках других народов, явно проводится мысль о том, что человеком может называться только тот, кто трудится. В труде и борьбе человек приобретает свои лучшие качества. Трудолюбие - одна из главных человеческих характеристик. Без труда человек перестает быть человеком. В этом отношении интересна нанайская сказка «Айога», которая является подлинным шедевром: ленивая девочка, отказавшаяся трудиться, в конце концов превращается в гуся. Человек стал самим собой благодаря труду; он может перестать быть им, если перестанет трудиться.

Основная идея даргинской сказки «Сунуна и Меседу» состоит в том, что труд - это радостное творчество, он делает человека сильным, спасает его от всех житейских бед. Центральный персонаж сказки Сунуна - храбрый, находчивый, честный, великодушный. Ведущая мысль сказки выражена четко: «...а друзья Сунуны помогли ему овладеть всеми умениями, какие только знали люди, и Сунуна стал сильнее всех своих братьев, потому что даже ханство можно потерять, но никогда не потеряешь то, что умеют делать твои руки и голова».

В осетинской сказке «Что дороже?» один из юношей на своем личном примере доказывает другому, что дороже всего на свете не богатство, а верный друг, а верность в дружбе состоит в совместном труде и борьбе. В удмуртской сказке «Лентяйка» описывается целая система мер воздействия на ленивую жену с целью привить ей трудолюбие. В корякской сказке «Мальчик с луком» рассказывается, что «раньше начинавшим ходить мальчикам отцы лучки делали, чтобы упражнялись в стрельбе». Якутская сказка «Глупая невестка» содержит призыв сначала научиться труду, затем - повиновению, причем от повинующегося требуется сознательность: «Вот оно как приходится жить тем, кто всем хочет повиноваться, - приходится даже черпать воду ситом!» - высмеивает сказка невестку, не усвоившую правило, известное и соседнему ненецкому народу: «Сеткой воды не зачерпнешь». Болгарская сказка «Побеждает разум» показывает, что человек побеждает не силой, а умом. Такая же мысль проповедуется в киргизской, татарской и чувашской сказках.

Герой чеченских сказок не страшится выйти на бой с огромным змеем и морскими чудовищами, огнедышащим драконом и страшным волчищем Берзы Каза. Его меч разит врага, его стрела не знает промаха. Джигит берется за оружие, чтобы заступиться за обиженных и покорить того, кто сеет несчастье. Истинный джигит тот, кто никогда не покинет друга в беде, не изменит данному слову. Его не страшат опасности, спасая других, он готов сложить свою голову. В этом самозабвении, самоотверженности и самоотречении - замечательная черта сказочного героя.

Темы чеченских сказок неожиданны, иные неповторимы. Много дней и ночей сидит на дозоре чеченец. На его коленях сабля - острием к лицу. Заснет на миг, лицом ударяется об острую саблю, и ранит шею - течет кровь. Раны не дают ему уснуть. Истекая кровью, он не пропустит врага. А вот другая сказка. «Жили два друга - Мавсур и Магомед. Сдружились они еще мальчиками. Миновали годы, Мавсур и Магомед выросли, вместе с ними окрепла и дружба»... Так начинается сказка, а кончается: «Магомеда мог спасти только друг, готовый погибнуть вместе с ним. Мавсур доказал это и спас Магомеда. И стали они жить да поживать, никогда уже не разлучались. И крепче их дружбы никто не знал». Погибнуть вместе с ним, за него - типичное для чеченцев проявление дружбы. Преданность в дружбе - высшая человеческая ценность для чеченца. Тема другой сказки - помощь героя другу отца. Сыновья сказали отцу в один голос: «Если есть между небом и землей то, чем можно помочь твоему другу, мы достанем это и выручим твоего друга из беды».

Нет на земле ничего дороже Родины. В сторону родных гор торопится конь - и тот понимает чеченца.

На гербе и флаге Чеченской республики - Ичкерия - изображен Волк... Это - символ отваги, благородства и великодушия. Тигр и орел нападают на слабого. Волк - единственный из зверей, который осмеливается нападать на сильного. Недостаток силы он заменяет отвагой, ловкостью. Если же волк проиграл бой, он умирает не как собака, умирает молча, не издав ни звука. И, умирая, поворачивается мордой к своему врагу. Волк - особо почитаем вайнахами.

В сказках просто и естественно ставятся проблемы воспитания у молодежи чувства прекрасного, формирования моральных черт и др. В одной старинной чувашской сказке «Кукла» главная героиня отправляется искать себе жениха. Что же ее интересует в будущем женихе? Всем она задает два вопроса: «Каковы твои песни и пляски?» и «Каковы житейские порядки и правила?» Когда воробей изъявил желание стать женихом куклы и исполнил пляску и песню, рассказав об условиях жизни, то кукла высмеяла его песни и пляски («Песня очень коротка, да и слова ее не стихотворны»), не понравились ей и воробьиные правила жизни, житейские порядки. Сказка не отрицает важность хороших плясок и красивых песен в жизни, но в то же время в остроумной форме, очень зло высмеивает тех бездельников, которые, не трудясь, хотят проводить время в веселье и развлечениях, сказка внушает детям, что жизнь жестоко наказывает легкомыслие тех, кто не ценит главного в жизни - повседневного, упорного труда и не понимает основной ценности человека - трудолюбия.

В осетинских сказках «Волшебная папаха» и «Близнецы» дается моральный кодекс горца. В них культивируются заветы гостеприимства, благопожелания подтверждаются примером отца, средствами борьбы с нуждой объявляется труд в сочетании с умом и добротой: «Одному, без друзей, пить и есть - позор для хорошего горца»; «Когда мой отец был жив, он чурека и соли не жалел и не то что для друзей, но и для недругов своих. Я же сын своего отца»; «Пусть счастливо будет ваше утро!»; «Пусть пряма будет твоя дорога!» Харзафид, «хороший горец», «запряг волов и арбу и работал день, работал ночь. Прошел день, прошел год, и прочь прогнал бедняк свою нужду». Примечательна характеристика юноши - сына бедной вдовы, ее надежды и опоры: «Он отважен, как барс. Подобно солнечному лучу, пряма его речь. Его стрела бьет без промаха».

Три добродетели юного горца облечены в красивую форму - к сформулированным добродетелям присоединяется неявный призыв к прекрасному. Это, в свою очередь, усиливает гармонию совершенной личности. Подобное неявное присутствие отдельных черт совершенного человека характеризует устное творчество многих народов. Так, например, высокопоэтическая мансийская сказка «Воробушек», с начала до конца выдержанная в форме диалога, состоит из девяти загадок-вопросов и девяти отгадок-ответов: «Воробушек, воробушек, что такое твоя головка? - Ковшичек для питья весенней воды. - Что такое твой носик? - Ломик для долбления весеннего льда... - Что такое твои ножки? - Подпорочки в весеннем домике...» Мудрое, доброе, прекрасное выступают в сказке в поэтическом единстве. Уже сама высокопоэтическая форма сказки - погружает ее слушателей в мир прекрасного. И одновременно в ней ярко живописуется жизнь народа манси в ее мельчайших деталях и подробностях: рассказывается о разрисованном веселке для езды вверх по реке, арканчике для ловли семи оленей, корытце для кормления семи собак и т.п. И все это умещается в восьмидесяти пяти словах сказки, включая предлоги.

Наиболее обобщенно педагогическую роль сказок представил в своих трудах В.А. Сухомлинский. Он эффективно использовал их в воспитательном процессе, в Павлыше дети сами творили сказки. Великие педагоги-демократы прошлого, в том числе Ушинский, включали сказки в свои учебные книги, хрестоматии.

У Сухомлинского же сказки становились составной частью его теоретического наследия. Такой синтез народных начал с наукой становится могучим фактором обогащения педагогической культуры страны. Сухомлинский добивался наибольших успехов в учебно-воспитательной работе прежде всего благодаря тому, что первым из советских педагогов начал широко пользоваться педагогическими сокровищами народа. Прогрессивные народные традиции воспитания реализовывались им в максимальной мере.

На формирование самого Сухомлинского огромное влияние оказала народная педагогика. Свой опыт он блестяще переносил и на своих воспитанников. Так, опыт самовоспитания становится опорой в воспитании. В книге «Методика воспитания коллектива», изданной в Киеве в 1971 г., приводится изумительная сказка, опираясь на которую Сухомлинский делает важные педагогические обобщения.

Что такое любовь?... Когда Бог сотворил свет, он научил все живое продолжать род свой - рождать подобных себе. Поместил Бог мужчину и женщину в поле, научил их строить шалаш, дал мужчине в руки лопату, а женщине - горсть зерна.

Живите: продолжайте род свой, - сказал Бог, - а я пойду по хозяйству. Приду через год, посмотрю, как тут у вас...

Приходит бог к людям через год с архангелом Гавриилом. Приходит рано утром, до восхода солнца. Видит, сидят мужчина и женщина возле шалаша, перед ними созревает хлеб на поле, под шалашом - колыбель, а в ней ребенок спит. А мужчина и женщина смотрят то на оранжевое поле, то в глаза друг другу. В ту минуту, когда глаза их встретились, Бог увидел в них какую-то невиданную силу, необыкновенную для него красоту. Эта красота была прекраснее неба и солнца, земли и звезд - прекраснее всего, что слепил и смастерил Бог, прекраснее самого Бога. Эта красота до того удивила Бога, что его Божья душа затрепетала от страха и зависти: как это так, я сотворил основу земную, слепил из глины человека и вдохнул в него жизнь, а не мог, видимо, сотворить этой красоты, откуда она взялась и что это за красота такая?

Это любовь, - сказал архангел Гавриил.

Что это такое - любовь? - спросил Бог.

Архангел пожал плечами.

Бог подошел к мужчине, дотронулся до его плеча старческой рукою своей и стал просить: научи меня любить, Человек. Мужчина даже не заметил прикосновения руки бога. Ему показалось, что на плечо села муха. Он смотрел в глаза женщины - своей жены, матери своего ребенка. Бог был немощным, но злым и мстительным дедом. Он рассердился и закричал:

Ага, значит, ты не желаешь научить меня любить, Человек? Запомнишь ты меня! С этого часа старей. Каждый час жизни пусть уносит по капле твою молодость и силу. Превращайся в развалину. Пусть высохнет твой мозг и оскудеет разум. Пусть пустым становится твое сердце. А я приду через пятьдесят лет и посмотрю, что останется в твоих глазах, Человек.

Пришел Бог с архангелом Гавриилом через пятьдесят лет. Смотрит - вместо шалаша стоит беленький дом, на пустыре вырос сад, в поле пшеница колосится, сыновья поле пашут, дочери лен дерут, а внуки на лугу играют. Около дома сидят дедушка и бабушка, смотрят то на утреннюю зарю, то друг другу в глаза. И увидел Бог в глазах мужчины и женщины красоту еще более сильную, вечную и непобедимую. Увидел бог не только Любовь, но и Верность. Разгневался бог, кричит, руки дрожат, изо рта пена летит, глаза на лоб лезут:

Мало тебе старости, Человек? Так умирай же, умирай в муках и тужи за жизнь, за любовь свою, иди в землю, превращайся в прах и тлен. А я приду и посмотрю, во что превратится твоя любовь.

Пришел бог с архангелом Гавриилом через три года. Смотрит: сидит человек над маленькой могилкой, глаза у него грустные, но в них - еще более сильная, необыкновенная и страшная для Бога человеческая красота. Уже не только Любовь, не только Верность, но и Память Сердца увидел Бог. Задрожали у Бога руки от страха и бессилия, подошел он к Человеку, упал на колени и умоляет:

Дай мне, Человек, эту красоту. Что хочешь проси за нее, но только дай мне ее, дай эту красоту.

Не могу, - ответил Человек. - Она, эта красота, достается очень дорого. Ее цена - смерть, а ты, говорят, бессмертный.

Дам тебе бессмертие, дам молодость, но только отдай мне Любовь.

Нет, не надо. Ни вечная молодость, ни бессмертие не сравняются с Любовью, - ответил Человек.

Бог поднялся, зажал в горсть бородку, отошел от дедушки, что сидел около могилки, повернулся лицом к пшеничному полю, к розовой заре и увидел: около золотых колосьев пшеницы стоят молодой человек и девушка и смотрят то на розовое небо, то друг другу в глаза. Схватился Бог руками за голову и пошел с земли на небо. С той поры Богом на Земле стал Человек.

Вот что значит любовь. Она - больше, чем Бог. Это - вечная красота и бессмертие человеческое. Мы превращаемся в горсть праха, а Любовь остается вечно...

На основе сказки Сухомлинский делает очень важные педагогические выводы: «Когда я рассказывал будущим матерям и отцам про любовь, я стремился утвердить в их сердцах чувства собственного достоинства и чести. Подлинная любовь - подлинная красота человека. Любовь - это цветы нравственности; нет в человеке здорового морального корня - нет и благородной любви». Рассказы о любви - это часы «наисчастливейшего нашего духовного единения». Этого времени мальчики и девочки ждут, по мнению Сухомлинского, с затаенными надеждами: но в словах воспитателя они ищут ответа на свои вопросы - те вопросы, о которых человек никогда и никому не скажет. Но когда подросток спрашивает, что такое любовь, в мыслях и в сердце у него совсем иные вопросы: как мне быть со своей любовью? К этим интимным уголкам сердца нужно прикасаться особенно осторожно. «Никогда не вмешивайтесь в личное, - советует Сухомлинский, - не делайте предметом общего обсуждения то, что человек хочет глубже всего спрятать. Любовь благородна только тогда, когда она стыдлива. Не сосредоточивайте духовных усилий мужчин и женщин на увеличении "знаний любви". В мыслях и сердце человека любовь всегда должна быть окружена ореолом романтики, неприкосновенности. Не следует проводить в коллективе диспуты «на темы» любви. Это просто недопустимо, это дремучее моральное бескультурье. Про любовь говорите вы, отец и мать, а они пусть молчат. Наилучший разговор юных про любовь - это молчание».

Выводы талантливого советского педагога свидетельствуют о том, что педагогические сокровища народа далеко еще не исчерпали себя. Духовный заряд, накопленный народом тысячелетиями, может служить человечеству еще очень долго. Более того, он будет постоянно возрастать и станет еще более могучим. В этом - бессмертие человечества. В этом - вечность воспитания, символизирующая вечность движения человечества к своему духовному и нравственному прогрессу.

СКАЗКИ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ НАРОДНОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ГЕНИЯ

Народная сказка способствует формированию определенных нравственных ценностей, идеала. Для девочек - это красна девица (умница, рукодельница...), а для мальчиков - добрый молодец (смелый, сильный, честный, добрый, трудолюбивый, любящий Родину). Идеал для ребенка - далекая перспектива, к которой он будет стремиться, сверяя с ним свои дела и поступки. Идеал, приобретенный в детстве, во многом определит его как личность. Воспитателю в то же время необходимо выяснить, каков идеал малыша, и устранить негативные моменты. Конечно, это непросто, но в том-то и мастерство педагога, чтобы попытаться понять каждого воспитанника.

Работа со сказкой имеет различные формы: чтение сказок, их пересказ, обсуждение поведения сказочных героев и причин их успехов или неудач, театрализованное исполнение сказок, проведение конкурса знатока сказок, выставки рисунков детей по мотивам сказок и многое другое*.

* Батурина Г.И.. Кузина Т.Ф. Народная педагогика в воспитании дошкольников. М.. 1995. С. 41-45.

Хорошо, если при подготовке инсценировки сказок дети сами подберут ее музыкальное сопровождение, сошьют себе костюмы, распределят роли. При таком подходе даже небольшие по объему сказки дают огромный воспитательный резонанс. Такое «примеривание» на себя ролей сказочных героев, сопереживание им, делают еще более близкими и понятными проблемы персонажей даже давно и хорошо известной «Репки».

РЕПКА

Посадил дед репку и говорит:

• Расти, расти, репка, сладкая! Расти, расти, репка, крепка!

Выросла репка сладка, крепка, большая-пребольшая.

Пошел дед репку рвать: тянет-потянет, вытянуть не может. Позвал дед бабку.

Бабка за дедку,

Дедка за репку -

Позвала бабка внучку.

Внучка за бабку,

Бабка за дедку,

Дедка за репку -

Тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала внучка Жучку.

Жучка за внучку,

Внучка за бабку,

Бабка за дедку,

Дедка за репку -

Тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала Жучка кошку.

Кошка за Жучку,

Жучка за внучку,

Внучка за бабку,

Бабка за дедку,

Дедка за репку -

Тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала кошка мышку.

Мышка за кошку,

Кошка за Жучку,

Жучка за внучку,

Внучка за бабку,

Бабка за дедку,

Дедка за репку -

Тянут-потянут - вытянули репку.

Мне посчастливилось присутствовать на незабываемом представлении сказки «Репка» в Шоршенской средней школе, блестяще осуществленном учительницей Лидией Ивановной Михайловой. Это была музыкальная трагикомедия, с песнями и плясками, где простенький сюжет был расширен диалогами персонажей.

В выпускном классе читается часовая лекция на тему «Мудрая педагогическая философия "Репки"». В той же школе в десятом классе проводилась дискуссия «Сто вопросов о "Репке"». Собирались вопросы и свои, и случайно услышанные, и детские. Они возникали и спонтанно, в ходе рассуждений.

В этой крошечной сказке все имеет смысл. Об этом можно порассуждать с детьми. Например, почему дед посадил репку? Не морковь, не свеклу, не редьку. Последнюю куда труднее было бы вытащить. Репка вся наружу, за землю держится только хвостиком. Здесь важно первичное действие - посев единственного малюсенького, едва видимого глазу семени, имеющего форму круглую, шарообразную, репка сама почти точно воспроизводит шар, увеличиваясь в размерах в тысячи раз. Это очень похоже на притчу Христа о горчичном семени: оно самое малое из всех семян, но когда вырастает, то становится самым большим из всех садовых растений. Бесконечно малое и бесконечно большое. В сказке раскрываются ресурсы, резервы бесконечного, вселенского развития. Да и мышь из той же категории взаимоотношений: бесконечно малое имеет в мире свой смысл, свое значение, бесконечно большое складывается из бесконечно малого, без последнего нет первого: «Мышиная моча - морю подмога», - говорят чуваши. Похожая пословица есть и у бурят.

Итак, в «Репке» обнаруживает себя целая философская концепция, мудрая и высокопоэтическая, а также огромные ресурсы слова, словесных средств и методов. Эта сказка - свидетельство необыкновенных возможностей и духовного потенциала русского языка, того, что русский язык по праву стал языком межнационального общения. Поэтому, как бы ни менялась ситуация в стране и в мире, нельзя ни в коем случае допустить ухудшения изучения русского языка и русской культуры.

«Актуальный» анализ

Этот уровень анализа можно назвать «актуальным» исходя из слова «actual» - «действительный», «настоящий», «актуальный в данное время». Рассматриваемое нами поле при этом ограничено непосредственной ситуацией , в которой находится автор сказки. При этом, конечно, стоит понимать, что человек одновременно находится во множестве ситуаций, которые сосуществуют на разных уровнях. Ну, например, одновременно он может быть новичком в группе, но при этом самым старшим в этой же группе по возрасту, беглецом (то есть «предателем») для своей семьи, которую оставил дома, и при этом ревнителем порядка в смысле атмосферы на семинаре и пр., и пр. Но в конкретной сказке проявляется, как правило, именно та актуальная ситуация, которая в определенном смысле «самая актуальная», то есть чаще всего наиболее эмоционально заряженная.

На самом поверхностном уровне (но не самом легком и простом, как показывает практика) такой анализ представляет собой сопоставление сюжета сказки и непосредственно происходящих с ее автором событий.

Давайте рассмотрим для примера сказку, рассказанную молодой женщиной в самом начале семинара.

Мобильные связи

Жил-был мобильный телефон. Был он такой новенький и симпатичный, со множеством функций. Правда, он не был подключен ни к одной системе связи, поэтому использовали его в основном для того, чтобы посмотреть время или поиграть. Ему было довольно скучно так жить. Но наконец телефончик подключили к системе связи. По нему стали много разговаривать, и жить ему стало веселее. А потом оказалось, что есть другая система связи - ну другая компания, другие тарифы, и телефончик переключился на другую связь. А потом оказалось, что есть еще более выгодная и замечательная система связи, и телефон опять поменял провайдера. И вот так он менял разные системы, пока не запутался в них совершенно. То ему казалось, что эта система лучше, то та. Ему это наскучило. То есть наскучило не самому телефончику, а его хозяину. А может, не наскучило, а просто закончились деньги, и телефончик опять остался без связи. Он лежал, никуда не подключенный, и опять его использовали только чтобы посмотреть время и поиграть в «тетрис».

Но наконец хозяин решил опять подсоединить свой телефончик к какой-нибудь мобильной связи. Долго он думал и решил выбрать ту самую систему связи и тот тариф, которые были самыми первыми. И оформил он этот тариф уже на долгое время. Такой долгосрочный план подписал.

(Лена Литвинюк, Одесса)

Итак, в какой ситуации находится автор сказки на момент рассказа? Она пришла на семинар вместе со своим давним возлюбленным, с которым они долгое время не жили вместе. Этот семинар, в сущности, явился одним из самых первых их совместных дел после перерыва длиной в несколько лет. На группе одновременно присутствуют еще двое мужчин, с которыми в разное время у нее возникали любовные отношения.

В этой сказке, конечно, еще много интересного и важного для понимания, но сейчас я хочу остановиться только на соответствии сказки и «внешнего» жизненного сюжета. В этот сюжет явственно входит: желанность мужчин для женщины-автора (без них она «как немая»); ее возможность «перебирать» поклонников (ее «мобильность»); конкуренция между мужчинами; явный выбор и предпочтение первой любви, «возвращение на круги своя»; желание эти восстанавливающиеся отношения продолжить на долгое время.

Все это достаточно понятно, хотя совсем не так просто поднимать актуальные темы на практике, поскольку это очевидно требует определенной искренности и открытости. В случае, о котором идет речь, приведенный анализ произошел не в первый день работы группы (когда сказка была рассказана), а на третий день (когда большая часть тем, затронутых в сказке, уже успела «отыграться» в реальности и стала доступна для наблюдения).

«Статусный» анализ

На этом уровне мы концентрируем свое внимание на «статусе» героя сказки и ее автора, то есть на его групповой роли, месте в иерархии. Как правило, сказка обязательно содержит подобную информацию, особенно сказка, сочиненная в несформированной, «сырой» группе, где вопрос статуса неясен и потому тревожен. В каждой группе существуют определенные «места», которые практически одинаковы для любой группы, вне зависимости от того, что это - школьный педсовет, группа туристов или семинар по сказкотерапии. Эти «статусные» места концентрируются, во-первых, вокруг «верхушки», где восседает «вождь», «первая жена» или «первый советник», «помощник психотерапевта» и так далее. Существует, как правило, край «оппозиции», то есть конкурирующих с верхушкой за власть персонажей, среди которых могут быть «самый умный», «отцеубийца» и прочие. Существует, безусловно, «серое» большинство, законопослушное, пассивное, в среде которого характеры и роли проявляются неярко - до поры до времени. Есть «маргиналы», «беглецы», «аутсайдеры» - те, кто заявляет свое право на нахождение вне социума, находясь при этом внутри.

В сказке обычно хорошо проявляются притязания человека на занятие вполне определенного группового статуса. Давайте пройдемся по конкретным примерам.

Суслик Вася

Жил-был в пустыне, в большой норе, суслик Вася. По утрам он делал гимнастику, питался только вегетарианской пищей, а по вечерам пел песни. Славно он так жил, но однажды в пустыню пришли юннаты, которые стали ловить животных для зоопарка. И суслик Вася, не ожидая ничего плохого, вдруг попал в петлю, а потом в мешок, а потом в живой уголок юннатского отдела. Не то чтобы он очень испугался, но вначале ему было очень странно. Потом он понял, что никто ему ничего плохого делать не собирается, даже кормят вполне прилично. Юннаты Васю любили, все время доставали из клетки, гладили. Какое-то время он так жил, а потом заскучал по родной пустыне. Тогда Вася обследовал помещение, в котором сидел, на предмет всяческих дыр и лазеек - что куда ведет, а потом стал собирать толпу для побега. Не все животные в живом уголке знали о свободе, но Вася всем им рассказал, как там хорошо, как всходит солнце и зеленеет трава, и куча зверей согласились с ним, что пора бежать. Одной прекрасной ночью звери под предводительством суслика бежали из живого уголка, из зоопарка, потом из города. Конечно, никто из них особенно не знал, куда надо направляться, да и Вася, если честно, не очень это знал. Но звериный инстинкт привел его в пустыню. Не все животные выжили в этом путешествии, а некоторым пустыня ужасно не понравилась, и они решили вернуться в юннатский уголок. Ну что ж, их отпустили с миром. А Вася и его друзья - те, кто остался с ним, - прожили в пустыне на воле замечательную веселую жизнь.

(Виталий Ивахов, Запорожье)

Это сказка явного «групплидера», человека, который рассчитывает на предводительство в группе. Такой, в зависимости от его отношений с официальным ведущим, может стать психологическим лидером, а может – лидером «оппозиции». На оппозицию здесь гораздо больше похоже на самом деле, поскольку есть явная тема побега от «власть имущих» «притеснителей» (которые, меж тем, хорошие ребята, что намекает на потенциально мирный характер отношений с ведущим). Герой изначально самодостаточен (жил в пустыне один), как и полагается лидеру, но предпочитает иметь свою группу сторонников, которую он предполагает «увести» от основной группы (то есть группы «сторонников ведущего»). В своих лидерских позициях он очень уверен, его не смутит ни собственная неадекватность (когда суслик сам не знает дороги, по которой ведет зверей), ни чужое нежелание повиноваться (он легко отпускает тех, кто хочет вернуться в зоопарк).

Он ощутимо «прохаживается» по адекватности официального лидера, намекая как минимум на его молодость («юннаты», юные натуралисты).

Кстати! Имя Вася, то есть Василий, происходит от греческого «базилевса» - правителя, царя.

А название суслика каким-то странным образом похоже на «сусло», основное дело которого - «брожение». Если это «брожение умов», то это опять оппозиция. А никому не чудится здесь аллюзия на скитания, «брожение» по пустыне (и образ пустыни в сказке тоже есть), исход из рабства под предводительством Моисея? Сам автор сказки про симпатичного суслика, кстати говоря, еврей; и фигура Моисея, первого пророка и законоустановителя, самого великого вождя Израиля, для него тем более значима.

Ковыль

В бескрайней степи рос ковыль. Вокруг росла трава, другой ковыль, дул ветер, и ковыль был счастлив своей жизнью. Он старался помогать своим соседям, закрывать их от сильного ветра или дождя или от слишком сильного солнца. А иногда он мечтал о том, чтобы стать тюльпаном, какие он видел иногда на горизонте. Тюльпаны были большие и прекрасные.

Отличная зарисовка позиции «серой массы», молчаливого большинства. Нас много, мы почти неотличимы друг от друга, а ориентируемся на тюльпаны, которые видны как далекие цветовые пятна (на Филиппа Киркорова похоже, в моей фантазии). У себя внутри мы помогаем друг другу. Тут стоило бы отметить, что автор практически ничего со своей сказкой при дальнейшем анализе не делала, молчала и кивала: «Да-да», когда что-то говорили другие. Дело быстро прекратилось, как только групповое внимание соскользнуло на что-то другое. «Тюльпаном» никто становиться не собирался.

Волшебный желудь

В углу комнаты лежал желудь. Он лежал очень долго очень спокойно, а потом вдруг однажды была гроза и ударила молния, и тогда желудь стал набухать и прорастать. В этом доме жили старик со старухой, и они не знали, что делать с этим желудем, куда его посадить. Кругом их дома и так росло много дубов. Тогда старик вдруг услышал голос сверху, который сказал, чтобы старик ничего не делал, просто ждал, а желудь чтобы закопал в саду рядом с яблоней. Старик так и сделал, а потом лег спать. Наутро встает старик и выходит за порог - а там видимо-невидимо всяких даров, волшебных предметов, молодильных яблок.

Если анализировать эту сказку с точки зрения статуса (хотя, как всегда, в ней полно других интересных смыслов), то ее автор (женщина) стремится занять положение «в толпе», хотя и поближе к ведущему (обозначенному в сказке, по всей видимости, стариком). То есть я бы увидел здесь указание на определенного рода избранность (в отличие от прочих окрестных дубов), но ту, которая достается сама собой, без борьбы (а вообще-то, статусное положение в группе у людей, как и у обезьян, без борьбы не достигается). В статусном смысле автор сказки демонстрирует покорность и пассивность, главные черты «среднего класса», а также, конечно же, наивность (что тоже прежде всего отличает именно «толпу», «народ», «большинство»). Такой себе простой парень из народа, но поближе к «кормушке».

Валентина Терешкова у меня зашевелилась в мозгах. Или сам Юрий Гагарин.

Вообще-то, чем дольше я над этой сказкой сейчас думаю, тем больше вижу, что автор претендует на место довольно особенное. Ни желуди в избах в норме не валяются, ни дубы возле яблони не сажают. Ей, короче, каким-то образом можно то, что остальным недоступно. Претензия на «первую жену»? Если да, то очень слабо выраженная. Полагаю, что и в гареме ей досталось бы довольно среднее место.

Но уж во всяком случае ни о какой «оппозиции» или «маргинальности» здесь речи нет. Автор позиционирует себя очень положительно, вреда он никакого не несет, а только одни хорошие чудеса.

Снежный тоннель

Жило-было такое существо в таком доме, где было много людей. Существо очень любило играть, и вот оно как-то заигралось, а все люди тем временем разошлись. Оглянулось оно - никого вокруг нету. Туда-сюда по дому, а дом пустой. Еще через какое-то время ему стало в доме неуютно, да и еды там не было. Решило оно найти людей. Попробовало выйти из дома - а там все занесла пурга.

И вот оно стало прорывать себе дорогу через снег, прямо там, под сугробами. Чем рыло? Лапками! Рыло, раскапывало, иногда находило что-нибудь поесть.

(Юля Кривенкова, Челябинск)

Это пример сказки, написанной потенциальным «маргиналом», то есть изгоем, одиночкой. Важно понимать (прежде всего автору сказки), что герой очевидным образом продолжает являться все-таки не одиночкой, а именно членом общества (поэтому его в сказке влечет к людям), просто в довольно-таки специфической (и внутренне противоречивой) роли.

Статус «одиночки» отличается от прочих тем, что он как бы не предъявляет заявок на групповые ценности (высокий статус в иерархии, внимание, время, поглаживания и так далее). Он также как бы не предъявляет претензий на внимание противоположного пола (в сказке это выражено средним полом героя, еще одним признаком маргинальности в нашем сексистском социуме). Кроме того, одиночка часто не различает статусы остальных членов группы и не соблюдает соответствующей символики (дистанции, поклонов, кокетства, формы одежды и прочих).

Когда я навязчиво повторяю в этих описаниях «как бы», я указываю на то, что «одиночка» часто лицемерит, то есть использует «игру в маргинальность» для достижения совершенно социальных целей, которые он старается получить как бы «вне очереди» и «бесплатно». Например, в данном случае это может быть повышенное внимание из-за жалости к «замерзающему». Это не всегда так, но бывает нередко.

Я хочу отметить, что статус - или во всяком случае притязания на определенный статус - хорошо проявляется в местоположении человека в группе. Если это, например, психотерапевтическая группа, которая для работы садится в круг, то с большой вероятностью «первые жены» и «советники» «вождя» окажутся рядом с психотерапевтом, а «оппозиция» действительно будет находиться в оппозиции, то есть напротив. «Маргиналы» нередко располагаются за спинами, в уголках или в совсем экзотических местах. (как вам, например, висеть вниз головой на шведской стенке? Бывало.)

Анализ стиля поведения

Главному герою сказки присущ определенный стиль поведения, который, вообще говоря, практически наверняка присущ автору и актуален для него в ситуации создания сказки. Стиль Емели - лениться и надеяться на авось, стиль Золушки - быть послушной днем и тайно непослушной ночью, стиль мачехи - приказывать и злиться и так далее. На такой стиль поведения стоит обращать внимание хотя бы потому, что с очень большой вероятностью автор бессознательно рассказывает, каков будет его стиль поведения во взаимодействии с вами. Практически каждой записанной здесь сказке соответствует определенное поведение героя, одновременно довольно точно описывающее поведение автора во внешней, «реальной» среде (например, на семинаре, где сочинялась сказка).

Как, например, будет вести себя «волшебный желудь»? Во-первых, в основном будет просто «лежать» - пассивничать . Во-вторых, подчиняться лишь «вышним силам» (в сказке - молнии, старику, голосу сверху), то есть общаться только с «верхушкой» и не обращать особого внимания на остальных. В-третьих, обещать нечто волшебное и потрясающее («распространять флюиды надежд»). А в-четвертых, в какой-то момент он просто исчезнет - заметьте, что дуб, который бы вырос из желудя, в сказке дальше не фигурирует, и рассказчица сказала, что так и есть, дуба там не было, просто лежали по двору дары. Так и получилось, рассказчица на следующее занятие семинара не пришла.

«Мобильный телефончик» будет соблазнять (и внешним видом, и общением), выбирать часто, но ненадолго, а в конечном счете оставаться верным каким-то старым проверенным ценностям.

Суслик Вася будет прятаться , искать ходы , поднимать восстание , организовывать общественно значимые мероприятия, из которых не все выйдут целыми и невредимыми, а он - выйдет.

Существо из «Снежного тоннеля» будет работать сама с собой , не замечая окружающих , и сама будет незаметна.

Вот еще симпатичный пример.

Малиновый пирог

Шел по свету малиновый пирог. Шел куда хотел. Видит - впереди кисельная река. Стал он ее переплывать, а на другом берегу сидят Три Толстяка. Пирог заволновался, что его могут съесть, проплыл по течению ниже и обогнул место, где сидели Толстяки. Выбрался на берег и пошел себе. Подошел к лесу, а там - Баба-Яга. Пирог опять понял, что его могут съесть, и решил измениться. Превратился он в ковер-самолет и полетел над лесом.

(Виктор Гречановский, Киев)

Стиль поведения здесь - избегание опасностей (а стоит заметить, что ничего больше автор во внешнем мире и не предполагает), тех, кто могут съесть (более глубокий анализ стоило бы вести о «страхе поглощения»). А замечательной деталью является то, кем видит (позиционирует) себя автор. Малиновый пирог - это не просто что-то вкусное, это нечто вдвойне сладкое: и пирог, и малиновый. То есть очень лакомый кусочек, желанный для многих. Поддерживать такое состояние, «не даваясь» другим, очень трудно, и вполне логично, что пирог решил превратиться во что-то другое. А совсем замечательной деталью является то, что он превратился в вещь, опять-таки желанную для многих. Сам автор рассказывал, что вначале он решил превратиться в скатерть-самобранку, а потом подумал: «Да ну, опять на мне жрать будут» - и выбрал ковер-самолет. Но и ковер - классический сказочный «волшебный помощник», то есть вещь опять для других очень полезная и желанная.

Итак, стиль поведения здесь двухступенчатый: герой привлекает , а потом убегает . Сам автор очень быстро (и, по-моему, верно) понял, что это за стиль поведения на житейском уровне. Конечно, знаменитая игра «Динамо» - соблазнить и не дать.

Базовый миф

В анализе сказки бывает очень полезно сведение ее к некоему «базовому» мифу, к архетипу. Не существует единого списка «базовых мифов», но во всяком случае к ним относятся основные сюжеты древних мифологий и «больших» религий. Подобный прообраз можно установить в большинстве случаев, и это дает нам знание истоков и последствий сказочной ситуации, а также значимые ассоциации из мифологии.

Инопланетянин

На одной далекой планете была война. Там была очень продвинутая цивилизация, и война велась в космосе, на космических кораблях. И вот одного межзвездного летчика подбили, и он упал на планету Земля. Его корабль сгорел, а он еле спасся. Когда он вылечился, он решил пожить на этой планете. Она находилась в стороне от межзвездных путей, и он никогда про нее не слышал. Он принял образ человека и стал жить на Земле. По рации он связывался со своей планетой, но там его только хотели наказать за разбитый корабль. И инопланетянин стал жить на Земле, и постепенно стал совсем человеком. Прожив одну жизнь, он перерождался в другого человека и жил на Земле дальше. Он многое умел, чего не умели обычные люди, и поэтому он легко мог, например, быть отличным доктором или учителем.

Потом с его родной планеты к нему пришло приглашение вернуться, но инопланетянин подумал-подумал и уже не захотел возвращаться. Ему понравилось жить на Земле. Он захотел сделать для людей что-то очень нужное, чтобы оставить это после себя, если уж ему придется вернуться. В конце концов он решил заняться тем, чтобы прекратить на Земле войны.

Герой этой сказки, во-первых, необычный человек, чьи способности на порядок выше способностей окружающих людей. Но это - не бог среди людей (подобных сюжетов множество, например, в греческой мифологии), он происходит из мира, существующего, в сущности, по тем же законам, что и людской мир на Земле (например, там есть войны). Он одновременно и человек, и не совсем человек; основным отличием его от людей является то, что он помнит о своем «неземном» происхождении и «поддерживает связь» с «тем миром». Кроме того, он помнит предыдущие жизни, то есть переходит из тела в тело сознательно. И - важное его качество - он относится к земному миру очень дружественно, чистосердечно ему служит и стремится реализовать на Земле то, от чего сам пострадал в ином мире, - прекратить войны.

Все это очень похоже на Боддхисаттву, буддистского спасителя. Базовый миф про Боддхисаттву таков: это человек, осознавший свою истинную природу и тем самым получивший возможность уйти из этого мира; но перед последним шагом он приносит клятву о том, что будет помогать спастись всем живым существам, и пока это не произойдет, он не примет собственного спасения. Миф явственно дуалистический: он предполагает наличие «того мира» (где спасение) и «этого мира» (где страдание). Базовой ценностью этот миф определяет совершенно бескорыстную любовь, а также «спасение» и «сознание» (которым спасение достигается). Практически все это «отыграно» в сказке про инопланетянина.

При такой интерпретации (которую можно назвать архетипическим анализом ) «случайная», «быстрая» сказка получает глубокую укорененность в человеческой культуре, а герой ее - человеческая личность - осознает свою причастность основным сюжетам человечества (или мироздания). Поскольку культуральный контекст таких сюжетов нам обычно хорошо известен, и сама конкретная сказка получает целый ряд значимых гипотез для анализа.

Вспомните сказку про суслика Васю, базовым мифом которой я назвал миф о великом еврейском пророке и вожде Моисее. Можно сказать, что это тот же миф о «спасителе», что и миф о Боддхисаттве, но есть очень значительная культуральная разница, значимая для конкретных авторов этих сказок. Моисей является героем мифологии с жестким различием между «своими» и «чужими», в то время как Боддхисаттва (во всяком случае, по своей идее) с любовью относится ко «всем живым существам». Для Моисея войны - нормальная часть мира, он поднимает меч ничтоже сумняшеся; Бодхисаттва стремится установить мир и от меча чаще всего отказывается (как и инопланетянин в сказке). Для Моисея очень важны закон и порядок; для Боддхисаттвы ритуалы второстепенны по сравнению с осознаванием собственной природы. И так далее. Можно сказать, что герои обоих этих мифов - «спасители», но спасают они от разного и в разные места.

«Тогда Винни-Пух быстро слез с дерева и спасся с еще одним горшочком меда...» Тоже спаситель, но уже скорее даосского толка (читайте «Дао Винни-Пуха» Бенджамина Хоффа).

Базовый миф не всегда легко «нащупать», но думать в этом направлении, безусловно, полезно. Можно быть достаточно твердо уверенным, что базовый миф существует, но, например, чтобы отличить один от другого, нам может не хватать определенной информации; тогда ее довольно легко получить, задавая автору сказки нужные вопросы.

Конечно, такой анализ требует достаточно хорошего знания мифологии. Причем мне кажется, что все равно какой. Я, например, лучше знаю мифологию древних греков и достаточно плохо - скандинавскую или индийскую. Но когда я слышу истории из этих мифологий, я обычно легко и быстро нахожу греческие параллели, достаточные для понимания. Помню, Хиллман как-то писал о «варварской роскоши» познаний Юнга в смысле мировых мифологий; читать Кэмпбелла или Элиаде в этом смысле тоже - одно удовольствие. И все-таки, несмотря на все достоинства эрудиции, можно забыть все имена всех богов и духов, но помнить и нутром чуять базовую схему архетипической сюжетики - и быть прекрасным аналитиком.

Анализ ситуации анализа

В анализ необходимо ОБЯЗАТЕЛЬНО включать саму ситуацию рассказывания сказки, групповую бессознательную реакцию на нее, процесс ее обсуждения, а также очень часто проигрывание того же сюжета. Молчание, суетливость, игнорирование, ссоры и так далее - все это почти наверняка имеет самое непосредственное отношение к «посылу» сказки и очень часто просто является проигрыванием того же сюжета, который описывается сказкой. Для многих людей такой параллелизм «сказки» и «реальности», когда его удается наглядно продемонстрировать, является чем-то вроде «фокуса»; мне же гораздо более странной кажется ситуация, когда между сказкой и сюжетом вокруг нее похожестей и пересечений не видно.

Солнышко

Жило-было Солнышко, яркое и прекрасное. Оно светило на всю землю и очень этому радовалось, и все радовались ему. Но однажды ветер нагнал тучи, и Солнышко не могло пробиться своими лучами к земле. Оно заволновалось, потому что ему казалось, что всей земле и всем людям теперь плохо без него. Оно просило ветер разогнать тучи. А ветер объяснил Солнцу, что земле нужны не только солнечные лучи, но и дождь, который поит растения, и ночь, когда Солнышка на земле не видно, зато влюбленные тогда любят смотреть на звезды. Солнышку это было немного трудно понять, но потом оно согласилось и успокоилось.

А вот вам ситуация рождения сказки: в большой аудитории под конец короткого семинара уже проговорены и проанализированы несколько сказок, и мы все собрались делать другое упражнение, как вдруг на стул посреди круга, куда кроме ведущего никто по доброй воле не садился, вылетает довольно крупная и симпатичная молодая девушка и одним духом выпаливает эту сказку. Остальные сказки до этого обсуждались многими людьми с интересом; после этой было в основном молчание, и постепенно стали раздаваться «Ну?» - практически все от женщин, хотя в аудитории было полно мужчин, и они до этого были явно активнее. Девушка продолжала сидеть в центре и обсуждать со мной эту сказку (глядя практически все время только на меня). С разных сторон от женщин стали поступать насмешливые и скептические комментарии, из которых я помню один, вероятно основной: «Солнышку пора бы закатиться». Я проговорил ей примерно то же самое, и девушка, поняв это (насколько я смог судить), закончила анализ и ушла на место сама.

Здесь ситуация «вокруг сказки» очень живо отображает саму сказку: налицо «солнышко», внезапно взошедшее прямо по центру «мироздания»; налицо «люди», какие-то мелкие и незаметные солнышку, но важные для него в целом; налицо «тучи» взаимного непонимания; налицо объяснение «ветром» (а меня, кстати, часто представляют так в сказках) того, что солнышку незачем «светить» все время, прекрасно и ему отдыхать от центровой роли. «Солнышко» выдерживает свою роль - очень нарциссическую конечно - и в том, что сама вышла на работу, сама заранее предначертала результаты этой работы и сама ее закончила.

Социология Пикчерс представляет...
ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ РЕПКА
СКАЗКА

Действующие лица (агенты):

Актор – аффтор, объетивирующий субъект
Репка - общество
Огюст Конт – дед-основатель
Эмиль Дюркгейм – отец-основатель, методолог
Карл Маркс – дух капитала
Макс Вебер – патриарх социологии
Толкотт Парсонс – структурирующая структура
Пьер Бурдье – почетный агроном
Никлас Луман – немец-убийца

Действие первое. Оно же последнее.

Актор:
- Жило да было общество в мире,
Люди его никогда не любили…
И вот однажды пришло в «огород»
Там, где наука удачно растёт.

Общество:
Всякой птице – особое место.
Что-то как-то здесь мне тесно…
Сяду сюда. А!... людей задавило…
Здесь – государство поднимет на вилы…
Третья грядка. Тут в общем-то мило.
Про муки предмета свои я забыло.

Актор:
- Слышу что-то шум да звон
Это в поле вышел Конт!

Конт *выходит, спотыкаясь, с «короной» - новогодней шапкой в руках*:
- Глянь-ка! Общество поспело!
Позабыло где сидело…
Дай тебя я обосную
И корону нарисую
*надевает шапку-«корону» на голову Обществу*
Будешь ты тут главное…
*любуется*
И науку я придумал презабавную…
*хихикает*

Общество *гордо*:
- Раз теперь я королева,
Покажи мне мой народ!
Основатель больно смелый,
Все забудут тебя, вот!

Актор:
- Это общество зазналось!
Солидарности в нем нет,
Аномия здесь попалась…
Даст Дюркгейм на все ответ!

Дюркгейм *выходит, звеня амулетами; подходит к Обществу, снимает часть амулетов с себя и вешает на шею Обществу*:
- Я вернулся из Зимбабвы
Ну, скажу я вам там… люди!
Почитают там они
Общество как пуп земли.

Общество:
- С вами я не солидарна,
Хоть теория забавна.

Актор:
- Что же делать? Вот вопрос…
Гляньте! Книжку Маркс принес!

Маркс *Выходит с «Капиталом» подмышкой*:
- Я принес вам Капитал!
*Одной рукой берет книгу, а другой, одновременно, вытаскивает из кармана пачку банкнот *
Скажу вам люди, ведь не даром,
Москва, спаленная пожаром...
*Общество берет деньги и пытается «смыться». Маркс усаживает Общество на место и кладет ему на колени «Капитал», будто бы придавливая, чтоб не убежало*
Так о чем я?.. Ведь не даром
Люд рабочий цепь несет!
Вижу зарево пожаров,
Будет здесь переворот!

Общество *встаёт («Капитал» с его колен с грохотом падает на пол), поворачивается вокруг своей оси и садится на место*
- Вот и село я обратно.
Как-то это неприятно…

Актор:
- Вот-те здрасьте, с Новым годом!
Смысла в этом никакого.
Может, Вебер нам поможет,
Смысл действия изложит?

Вебер *Выходит, чеканя шаг, поправляет очки; в руках – «Избранное» М.Вебера; тыкает пальцем в Общество* :
- Общество! Ты рационально!
Мыслить надо казуально!
*вручает книжку Обществу*
Бюрократия поможет,
Всё по полочкам разложит.

Общество *зевая*
- Бюрократия сгниёт.
Ууу… *листая книгу*
И студенчество помрет…

Актор *махнув рукой на общество*:
- Логика есть. Не хватает структуры.
Будем искать мы другой авантюры.
*задумывается*

Парсонс *выходит с линейками и циркулем в руках. Движется как робот.*:
- Парсонс пришел, вам структуру принес.
Вы структурируйте лучше вопрос.
*начинает измерять Общество линейкой. Общество нервничает.*
Общество – это союз институтов,
Функции, роли…

Общество *не выдерживает, отмахивается от линейки*
…Пространство редутов!
Действие есть, а свободы в нем нету…
Вон, изучайте-ка лучше котлету!

Актор *задумчиво*:
- Общество есть, но в нем нету структуры…
Или в структуре теряем людей…
Как-то проблема немного раздута.
Мсье, Бурдье, разберитесь Вы с ней!

Бурдье *идет по «полю», собирает цветы; потом – дарит букет Обществу.
Оглядывает Общество со всех сторон, прикидывает что-то в уме*
Скажем, что Репка посажена верно,
«Поле» подходит, подходят размеры.
Только вы акторам габитус дайте,
«Тело» общественное вы удобряйте.

Актор:
О-па! А кто по общению главный?
Коммуникация… Луман наш славный!

Луман *выходит вразвалку*
Господа! Попытки все тщетны!
*снимает с общества новогоднюю шапку*
Общества нет, и теории бледны.

Общество *грустно*
Боже… мертво я… Общества нет?..

Актор :
Как воскресить его? За вами ответ!

*Поклон, аплодисменты*

Спросите вы, где у сказки мораль?
Кто, да зачем, почему так назвал?
Мы вас поздравить научно хотели,
Повеселились мы все… как сумели…
В Новом году книжки больше читайте,
И не грустите, и не унывайте,
Сможем тогда мы всех обмануть
И предмет социологии вернуть!

К низшему классу относили обычно крестьян. В романе А. Н. Толстого «Петр Первый» ярко описан крестьянский быт. Крестьянская семья жила в избе. Маленькое оконце едва пропускало свет. «Под черным потолком клубился теплый, сухой дым, уходил в волоковое окошечко над дверью, избу топили по-черному». Внутреннюю обстановку избы мы можем увидеть из следующего эпизода: «Санька соскочила с печи, задом ударила в забухшую дверь... Вдруг все захотели пить – вскочили в темные сени вслед за облаком пара и дыма из прокисшей избы. Обледенела кадка с водой, обледенел деревянный ковшик».

Как правило, вся семья ютилась в одной комнате. В избе – красный угол с образами, каждый вошедший должен был перекреститься на него. Печь, деревянный длинный стол, деревянная же лавка – вся мебель. Вся семья садилась за стол.

Трапезу начинал самый старший – муж. Впереди него не лезь – получишь ложкой по лбу. Все ели из одного горшка, в котором и пища готовилась.

«Чада прыгали с ноги на ногу, – все были босы, у Саньки голова повязана платком, Гаврилка и Артамошка в одних рубашках до пупка». «На бате – высокий колпак надвинут на сердитые брови. Рукавицы торчали за пазухой сермяжного кафтана, подпоясанного низко лыком, лапти зло визжали по навозному снегу...» Как видно, семья состоит из пяти человек. Все дети одеты плохо, видимо у них вообще нет зимней одежды. В любом случае одежду дети поднашивали друг за другом. Двор у Бровкина был все-таки зажиточный – конь, корова, четыре курицы. Про Ивашку Бровкина говорили «крепкий».

А.Н. Толстой показал простонародную речь крестьян. Мать кричит на детей: «Дверь, оглашенные!» Употребляются такие слова, как «давеча», «батя», «люто», «озябли» и др. Люди были необразованные, безграмотные.

Трудна жизнь крестьянина. Весной паши, сажай, осенью – собирай урожай. Хозяин-барин требует оброк и барщину. А крестьянин и свое поле должен вспахать, и дрова на зиму заготовить, и хозяйство вести. «Ну, ладно... Того подай, этого подай...Тому заплати, этому заплати... Но, прорва, – эдакое государство! – разве ее напитаешь? От ее работы не бегаем, терпим». Крестьяне видели, как живут помещики и дворяне и, естественно были недовольны тем, что они работали, не покладая рук, и ничего не имели, а барин ничего не делал и имел все. Ивашке Бровкину даже пришлось сына своего продать в вечную кабалу.

Вечером устраивались посиделки, девушки шили себе приданое, разговаривали. Парни и девушки приглядывались друг к другу. Летом водили хороводы. Но так или иначе судьбу детей устраивали родители. Часто обращались за помощью к свахе. Родители пытались повыгоднее выдать дочерей замуж и женить сына на трудолюбивой, послушной, красивой девушке.

В городе мы видим следующую картину. Ее нам показал Достоевский в романе «Преступление и наказание».

«Огарок освещал беднейшую комнату шагов в десять длиной, всю ее было видно из сеней... Через задний угол была протянута дырявая простыня. За нею, вероятно, помещалась кровать. В самой же комнате было всего только два стула и клеенчатый очень ободранный диван, перед которым стоял старый кухонный сосновый стол, некрашеный и ничем не покрытый». Комната была проходной. Так жила семья Мармеладова. У него было пятеро детей. «Старшая девочка... водной... разодранной всюду рубашке и в накинутом на голые плечи ветхом драдедамовом бурнусике...» Мармеладов потерял свое место. Сам он был человеком образованным, как и его жена. Но после потери работы жизнь его круто изменилась. Как говорит сам Мармеладов: «Проживаем же теперь в угле... а чем живем и чем платим, не ведаю». Спасает его от бед и несчастий только бутылка. Дочка же его Сонечка с детских лет вынуждена торговать собой. Описание Сони таково: «...наряд ее был грошовый, но разукрашенный по-уличному, под вкус и правила, сложившиеся в своем особом мире, с ярко и позорно выдающейся целью». В семье происходят постоянные ссоры, ругань.

Итак, мы видим, что между высшим классом и нижним – огромная пропасть, как в поведении, образе жизни, так и в обычаях, нравах, речи. Средний же класс объединил в себе, с одной стороны, бедных чиновников, рабочих, а с другой стороны, богатых, преуспевающих людей, таких как Лужин. Он по капиталу вполне мог бы принадлежать к высшему обществу, но у него не было самого главного для этого – знатной фамилии, дворянства. И у низшего, и у высшего класса своя специфическая субкультура, средний же класс содержит в себе признаки и того, и другого.

Вариант 3

Анализ сказки Дж. Родари «Чиполлино»

Сказка во все времена и у всех народов выражала мечту о торжестве справедливости и надежду на лучшее будущее всех людей на земле. Итальянский писатель Джанни Родари сочинил историю про мальчика-луковку Чиполлино. В этой сказке хорошо показана стратификация общества, где есть дворцы и лачуги, богачи и бедняки, угнетатели и угнетенные.

Писатель очень точно определил место своих героев в том обществе, которое описывает (рис. 7.9). В сказочной фруктово-ягодно-овощной стране все то, что растет прямо на земле – это народ. Например, Чиполлино, а также лук Порей, Тыква, Земляничка, Черника. А вот кавалер Помидор уже поднялся над землей и народом и угнетает его. Адвокат Горошек, который цепляется за все своими усиками, лишь бы только забраться повыше, оказывается не только крючкотвором, но и предателем. Графини Вишни, барон Апельсин, герцог Мандарин – все эти плоды растут на деревьях, они вознеслись высоко, совсем оторвались от родной почвы, какое им дело до бед и страданий тех, кто живет внизу, на земле. Народу жилось в этой стране несладко, ведь правителем там был принц Лимон. А разве может быть сладко с Лимоном?

Я считаю, что теоретически существуют более благородные и менее благородные сорта и виды флоры. Для разных людей они могут являться или не являться таковыми. Неблагородные виды – это те, с которыми мы встречаемся в повседневной жизни, а благородными являются те, которые нам в диковинку, или которые не произрастают в наших широтах. Например, для жителей центральных районов неблагородными видами считаются такие фрукты, овощи, ягоды, которые растут на дачах, в лесу: малина, огурцы, капуста, смородина и т.п. А благородные виды поставляются нам из тропических широт. Это всевозможные фрукты, такие, как авокадо, маракуйя, ананасы, киви и т.п. Но для жителей тех мест они уже не считаются благородными.

Комментарий. Задания этого завершающего Практикума, нацелены на то, чтобы раскрыть весь творческий потенциал студентов и закрепить их знания по курсу «Социология. Общий курс» на примере самой сложной социологической проблематики – социальной стратификации.

Все работы, которые здесь опубликованы, выполнены на «отлично» и свидетельствуют, во-первых, о том, что к выполнению одного и того же задания можно подходить по-разному и эта неодинаковость положительно скажется на оценке. Во-вторых, социологический анализ, проведенный творчески на конкретных жизненных примерах или конкретных произведениях художественной литературы ценится преподавателем выше, нежели общие абстрактные рассуждения, списанные или позаимствованные из учебников.

Итак, завершен курс «Социология. Общий курс». Рассмотрено большинство базовых категорий этой науки, включая и методы эмпирического исследования. Приведенные образцы студенческих работ, выполненных при решении конкретных задач, могут служить прекрасным подспорьем теоретических знаний, а также подскажут, как следует подходить к самостоятельной работе над полученным заданием.

Словари и справочники

1. Аберкромби Н., Хилл С., С. Тернер С. Социологический словарь / Пер. с англ. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1997.

2. Авксентьев А. В., Авксентьев В. А. Краткий этносоциологический словарь-справочник / Ставроп. гос. пед. ун-т. Ставрополь, 1994.

3. Большой толковый социологический словарь (Collins). Т. 1–2 / Пер. с англ. М.: Вече, ACT , 1999.

4. Кравченко А. И. Социология: справочное пособие. М.: Моск. лицей, 1996.

5. Народные знания. Фольклор. Народное искусство. Свод этнографических понятий и терминов. Вып. 4. М., 1991.

6. О положении семей в Российской Федерации. М.: НИИ семьи, 1998.

7. Религии народов современной России: Словарь / Отв. ред. М.П. Мчедлов и др. М.: Республика, 1999.

8. Российская социологическая энциклопедия / Под общ. ред Г. В. Осипова. М.: НОРМА; ИНФРА-М, 1998.

9. Россия в цифрах: Краткий статистический сборник/ Госкомстат России. М., 1999.

10. Словарь по социологии / Сост. Е. Б. Мельникова, М. Макбрайд. Нижний Новгород: Нижегор. гос. ун-т им. Н. И. Лобачевского, 1995.

11. Современная американская социология. М.: Изд-во МГУ, 1994.

12. Современная западная историческая социология. М., 1989.

13. Современная западная социология: Словарь / Сост. Ю.Н. Давыдов и др. М.: Политиздат, 1990.

14. Социальное положение и уровень жизни населения России: Стат. сб. М.: Госкомстат России, 1999.

15. Социология: Хрестоматия/Сост. А. А. Горелов. М.: Хронограф, 1998.

16. Социология на пороге XXI века: основные направления исследований / Ред.-сост. С. И. Григорьев (Россия), Ж. Коэнен-Хуттер

17. (Швейцария). 3-е изд., доп., перераб. М.: РУСАКИ, 1999. Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия / Сост. Б.С. Ерасов. М.: Аспект Пресс, 1999. Учебный социологический словарь/ Общ. ред. С. А. Кравченко. 3-е изд., доп., перераб. М.: Экзамен, 1999.

18. Энциклопедический социологический словарь/ Общ. ред. Г. В. Осипова. М.: ИСПИ РАН, 1995. Яценко Н. Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. СПб.: Лань, 1999. A handbook of qualitative methodologies for mass communication research / Ed. by Jensen К. В., Jankowslo N. W. – L.; N. Y: Routledge 1999.

19. Companion encyclopedia of anthropology: humanity, culture and social life / Ed. by T. Ingold. London: Routledge, 1994.

20. Concise Oxford Dictionary of Sociology / Ed. by G. Marshall. Oxf о rd: Oxford University Press, 1994.

21. Jary D. Collins dictionary of sociology / D. Jary & J. Jary; associate editors, P. Nicholls and A. Sillitoe. 2nd ed. Glasgow: Harper Collins, 1995.

22. Johnson A. G. The Blackwell dictionary of sociology: A user"s guide to sociological language. – Maiden (Mass.); Oxford: Blackwell, 1997.

23. International Enciclopedia of Social Sciences. London–New-York. 1968. Penguin Dictionary of Sociology. 3-d ed. / Ed. by N. Abercrombie. London: Penquin, 1994.

24. Social science encyclopedia / Ed. by A. Kuper and J. Kuper. 2 Rev. ed. London: Routledge, 1996.

25. Vogt W. P. Dictionary of statistics & methodology: A non-technical guide for the social sciences. Newbury Park , CA: Sage , 1993.

Учебники, учебные пособия и монографии

1. Асп Э. К. Введение в социологию / Пер. с фин. СПб.: Алетейн, 1998.

2. Аронсон Э. Общественное животное. Введение в социальную психологию / Пер. с англ. М. А. Ковальчука под ред. В. С. Магуна. М.: Аспект-Пресс, 1998.

3. Белик А. А. Культурология: Антропологические теории культур: Учеб. пособие. М.: РГГУ, 1999.

4. Бергер П. Л. Приглашение в социологию: Гуманистическая перспектива / Пер. с англ. М.: Аспект Пресс, 1996.

5. Бондалетов В. Д. Социальная лингвистика. М., 1987.

6. Волков Ю. Г., Мостовая И. В. Социология в вопросах и ответах: Учеб. пособие. М.: Гардарика, 1999.

7. Гаспарян Ю. А. Семья на пороге XXI века: Социологические проблемы / Под ред. К. Н. Хабибудина. СПб.: Петрополис, 1999.

8. Гиддингс Ф. Г. Основания социологии. Киев-Харьков, 1898.

9. Гидденс Э. Социология: учебник 90-х годов (реферированное издание). Челябинск, 1995.

10. Голубева Г. А., Дмитриев А. В. Социология: Учеб. пособие. М.: Собрание, 1999.

11. Ионин Л. Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие: Для вузов. 3-е изд., перераб., доп. М.: Логос, 2000.

12. История социологии в Западной Европе и США: Учеб. для вузов / Отв. ред. Г.В. Осипов. М.: НОРМА, ИНФРА-М, 1999.

13. Комаров М.С. Введение в социологию: Учебник для вузов. М.: Наука, 1994.

14. Комозин А.Н., Кравченко А. И. Популярная социология. М.: Проф-издат, 1991.

15. Конфликты в современной России: Проблемы анализа и регулирования / Под ред. Е. И. Степанова. М.: Эдиториал УРСС, 1999.

16. Кравченко А.И. Социология: Словарь. Учебн. пособие для студ. вузов. М.: Издательский центр «Академия». 1997.

17. Кравченко А.И. Социология: Хрестоматия. Для студ. вузов. М.: Издательский центр «Академия». 1997.

18. Кравченко А.И. Социология: Учеб. для вузов. М.: Логос; Екатеринбург: Деловая кн., 2000.

19. Кузнецова Т.В. Россия в мировом культурно-историческом контексте: парадигма народности. М.: Моск. обществ, науч. фонд. Изд. центр науч. и учеб, программ, 1999.

20. Культурология. XX век. Антология. М., 1995.

21. Лебедева Н. М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. М.: Ключ-С. 1999.

22. Ляхович Е. С., Ревушкин А. С. Университеты в истории и культуре дореволюционной России. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1998.

23. Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга: Социол. и антропол. Анализ / Под ред. В. В. Костюшева. СПб.: Норма, 1999.

24. Монсон П. Лодка на аллеях парка: Введение в социологию: Пер. со швед. М.: Весь мир, 1994.

25. Морфология культуры. Структура и динамика / Г. А. Аванесова, В. Г. Бабакова, Э. В. Быкова и др. Учебное пособие для вузов. М.: Наука, 1994.

26. Общая социология: Системах Курс: Учеб. пособие/ Под ред. Г.В. Дыльнова. 2-е изд., перераб., доп. Саратов: СЮИ МВД России, 1999.

27. Оконешникова А.П. Межэтническое восприятие и понимание людьми друг друга. Пермь: Звезда, 1999.

28. Основы социологии: Учеб. пособие. Ч. 1 / Под ред. А. А. Удоденко. Барнаул: Изд-во АлтГТУ, 1996.

29. Основы социологического знания. Учеб. пособие. Ч. I – III / Госкомвуз РФ. Алтайский гос. ун-т. Барнаул, 1995.

30. Парыгин Б.Д. Социальная психология. Проблемы методологии, истории и теории. СПб.: ИГУП, 1999.

31. Попова И. М. Социология. Введение в специальность. Учеб. для студентов высш. учеб, заведений. Киев: Тандем, 1997.

32. Проблемы социальных взаимодействий в транзитивном обществе: Сб. науч. тр. Новосибирск: НГАЭиУ, 1999.

33. Российская ментальность: методы и проблемы изучения / Отв. ред. А. А. Горский, Е. Ю. Зубкова. М.: Ин-т рос. истории РАН, 1999.

34. Россия на рубеже веков: Избранные лекции университета. СПб.: Изд-во СПбГУП, 1999.

35. Русская интеллигенция: История и судьба / Отв. ред. Д. С. Лихачев. М.: Наука, 1999.

36. Синкевич 3.В. Социология и психология национальных отношений: Учеб. пособие. СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 1999.

37. Смелзер Н. Социология / Пер. с англ.; Науч. ред. В.А. Ядов. М.: Феникс, 1998.

38. Социальная статистика: Учебник/ Под ред. чл.-кор. РАН И.И. Елисеевой. – М.: Финансы и статистика, 1997.

39. Социология: Учеб. для вузов / Под ред. В.Н. Лавриненко. 2-е изд., перераб., доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2000.

40. Социология: Основы общей теории. Учеб. пособие для вузов / Отв. ред. Г. В. Осипов. М.: Аспект-Пресс, 1998.

41. Социология. Учебник для вузов /Г.В. Осипов, А.В. Кабыща, М. Р. Тульчинский и др. М.: Наука, 1995.

42. Социология современности. (Курсы лекций по социологии для высших учеб, завед. РФ) / Под ред К.О. Магомедова. М., 1996.

43. Тадевосян Э.В. Социология: Учеб. пособие. 2-е изд., испр. доп. М.: Знание, 1999.

44. Терин В.П. Массовая коммуникация: Социокультурные аспекты политического воздействия. Исследование опыта Запада / Моск. Гос. Ин-т (Университет) Междунар. отношений МИД РФ. М.: Изд-во Ин-та социологии РАН, 1999.

45. Средний класс в современном российском обществе / Под общ. ред. М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой, А. Ю. Чепуренко. М.: РНИ-СиНП, РОССПЭН, 1999.

46. Токарев С. А. Ранние формы религии. М., 1990.

47. Тощенко Ж.Т. Социология: Общ. курс. Для вузов. 2-е изд., доп., перераб. М.: Прометей, Юрайт, 1998. Харчева В. Основы социологии: Для сред. спец. учеб, заведений. М.: Логос, Высш. шк., 1999.

48. Шевкуленко Д.А. Межнациональные отношения в России: Вторая пол. XVIII –нач. XX в. Самара: Самар. ун-т 1999.

49. Щепанский Я. Элементарные понятия социологии. Пер. с польск. / Под ред. Р. В. Рыбкиной. М.: Прогресс, 1969.

50. Abrahamson M. Sociology. An introduction to concepts, methods, and data. N. Y, 1969.

51. Albrow M. Sociology: The basics. – L.; N. Y.: Routledge 1999.

52. Bassis M. Sociology: An Introduction; 5-th rev. ed. London: McGraw,1994.

53. Bryjak G. Sociology: Cultural Diversity in a Changing \\brld. 2-nd rev. ed. London: Allyn & B, 1994.

54. Calhoun C. Sociology. 6-threv. ed. London: McGraw,1994.

55. Chinoy T. Socity. An introduction to Sociology. N. Y, 1967.

56. Cooper P. Sociology. An introduction course. L., 1988.

57. Doob C. B. Sociology: an introduction. 4th ed. London: Harcourt Press, 1994.

58. Geertz C. The interpretation of culture. N. Y: Basic Books, 1973.

59. Giddens A. Sociology. – 3rd ed. – Cambridge: Polity press, 1998. Green Arnold W. Sociology. An Analysis of Life in Modern Society. N. Y: McGraw-Hill Book Co., 1968.

60. Henslin J. Sociology: A Down-to-Earth Approach. 2-nd rev. ed. London: Allyn & B, 1995.

61. Hess В., Markson E., Stein P. Sociology. 4 th edition. N. Y: Macmillan Publishing Co., 1991.

62. Howe R. Student guide to research in social science. Cambridge , 1993.

63. Kottak C. Anthropology: The Exploration of Human Diversity. N. Y:

64. McGraw-Hill, Inc. 1994.

65. Lowry R. P., Rankin R. P. Sociology. Social Science and Social Concern. N. Y, 1972.

66. Lundberg G., Schrag C., Largen O. Sociology. N. Y, 1968

67. Moore S. Sociology alive! 2 Rev. ed. London: Stanley Thornes, 1996. Newman D. Sociology: Exploring the Architecture of Everyday Life. New York: Pine Forge Press, 1995.

68. O"Donnell G. Mastering Sociology. 3-d rev. ed. London: Macmillan, 1994.

69. O"Donnell G. Sociology today. Cambridge . 1993.

70. Ritzer G. Sociological Beginnings for Beginners: On the Origins of Key Ideas in Sociology. London: McGrow, 1994.

71. Schaefer R. T. Sociology: 5 Rev. ed. London: McGraw-Hill, 1995.

72. Thompson W., Hickey J. Society in focus: an introduction to sociology. N . Y , 1993.

Классики социологии

1. Белл Д. Мятеж против современности//Социол. исслед., 1989. №5. С. 107-114.

2. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: Опыт социального прогнозирования / Пер. с англ. М.: Academia , 1999.

3. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. / Пер. с англ. Е. Д. Руткевич – М.: Медиум, 1995.

4. Бердяев Н. Судьба России: Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс, Харьков: Фолио, 1998.

5. Бердяев Н. Духовные основы русской революции: Опыты 1917–1918 гг. СПб.: Изд-во Христиан, гуманитар. ин-та, 1999.

6. Бердяев Н.А. О человеке, его свободе и духовности: Избр. труды / Ред.-сост. Л. И. Новикова, И. Н. Сиземская. М.: Моск. психолого-социал. ин-т, Флинта, 1999.

7. Булгаков С.Н. Труды по социологии и теологии: в 2 т. / Изд. подгот. В. В. Сапов. М.: Наука, МАЙК «Наука», 1999. Т. 1. От марксизма к идеализму. Т. 2. Статьи и работы разных лет. 1902–1942.

8. Бурдье П. Начала. Choses dites: Пер. с фр. / Пер. Шматко Н. А. М.: Socio-Logos, 1994.

9. Бурдье П. Рынок символической продукции // Вопросы социологии, 1993. №№ 1-2. С. 49-62.

10. Бурдье П. Социальное пространство и генезис «классов» // Вопросы социологии, 1992. Т. 1. № 1. С. 17–36.

11. Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть // THESIS: Теория и история экономических и социальных институтов и система. Альманах. 1993. Т. I . Вып. 2. С. 137–150.

12. Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост., общ. ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова; Предисл. П. П. Гайденко. М.: Прогресс, 1990.

13. Вебер М. Избранное. Образ общества / Пер. с нем. М.: Юрист, 1994.

14. Вебер А. Избранное: Кризис европейской культуры / Пер. с нем. СПб.: Университ. Кн., 1999.

15. Вебер М. Наука как призвание и профессия // Самосознание европейской культуры XX века. М., 1991.

16. Вебер М. Основные понятия стратификации //Социол. исслед., 1994. № 5. С. 147-156.

17. Веблен Т. Теория праздного класса. М., 1984

18. Вормс Р. Общественный организм. СПб., 1897.

19. Гидденс Э. Девять тезисов о будущем социологии. // THESIS: Теория и история экономических и социальных институтов и система. Альманах. 1993. Т. I . Вып. 1. С. 57–82.

20. Гидденс Э. Введение в социологию // Современная зарубежная социология (70–80-е годы). М., 1993. 3–20.

21. Гидденс Э. Пол, патриархат и развитие капитализма // Социол. ис-след. 1992. № 7.

22. Гидденс Э. Социология//Социол. исслед., 1994. № 2. С. 129–138.

23. Гидденс Э. Стратификация и классовая структура // Социол. исслед. 1992. №9-10.

24. Гидденс Э. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Учебное пособие. Новосибирск: Изд-во Новосибир. ун-та, 1995. С. 40–80.

25. Гумплович Л. Основы социологии. СПб., 1899.

26. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / Пер. с фр. и послесловие А. Б. Гофмана. М.: Наука, 1990.

27. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Пер. с фр., составл. А. Б. Гофмана. М.: Канон, 1995.

28. Дюркгейм Э. Ценностные и реальные суждения // Социол. исслед., 1991. №2. С. 106-114.

29. Зиммель Г. Избранное: Т. 1–2. / Пер. М.: Юрист, 1996. Т. 1. Философия культуры. Т 2. Созерцание жизни.

30. Зиммель Г. Экскурс по проблеме: Как возможно общество // Вопросы социологии. М., 1993. № 3. С. 16–26.

31. Зиммель Г. Человек как враг // Социол. журнал., 1994. № 2. С. 114– 119.

32. Зомбарт В. Евреи и хозяйственная жизнь. Спб., 1912.

33. Зомбарт В. Современный капитализм. Т. 1-2. М., 1903-1905.

34. Кареев Н. И. Основы русской социологии / Подгот. текста И.А. Голосенко. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 1996.

35. Кетле А. Социальная физика. Т. I , II . Киев: Киевский коммерческий институт, 1911–1913.

36. Кистяковский Б. А. Общество и индивид // Социол. исслед., 1996. №2. С. 103-115.

37. Ковалевский М. М. Социология. Т. 1–2. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1910. Т. 1-2.

38. Кондратьев Н. Д. Основные проблемы экономической статики и динамики. – М.: Наука, 1991.

39. Конт О. Вступительные лекции//Социология Конта. СПб., 1889.

40. Конт О. Дух позитивной философии. СПб., 1910.

41. Конт О. Курс позитивной философии // Серия: родоначальники позитивизма. СПб., 1913. Вып. 2, 4 и 5.

42. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб.: Макет, 1995.

43. Луман Н. Изменение парадигмы в системной теории // Современная зарубежная социология (70–80-е годы). М., 1993. С. 196–210.

44. Луман Н. Понятие общества // Проблемы теоретической социологии. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1994. С. 25–32.

45. Луман Н. Почему необходима «системная» теория? // Проблемы теоретической социологии. – СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1994. С. 43-54.

46. Луман Н. Социологические размышления (интервью) // Проблемы теоретической социологии. СПб., 1994. С. 234–248.

47. Луман Н. Что такое коммуникация; Глоссарий // Социол. журн., 1995. №3. С. 114-127.

48. Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура // Социол. исслед. 1992. № 2. С. 118-124.

49. Мертон Р. К. Социальная структура и аномия // Социол. исслед. 1992. № 3. С. 104-114; № 4. С. 91-96.

50. Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социол. мысль. Тексты. М., 1994. С. 379–447.

51. Миллс Р. Властвующая элита. М., 1959.

52. Миллс Р. Интеллектуальное мастерство // Социол. исслед. 1994. № 1. С. 107-113.

53. Миллс Ч. Р. Социологическое воображение / Пер. с англ. М.: Изд. Дом «Стратегия«, 1998.

54. Михайловский Н. К. Герои и толпа: Избр. тр. по социологии. В 2-х т. /Отв. ред. В. В. Козловский. СПб.: Алетейя, 1998. Т. 1–2.

55. Мосс М. Общества. Обмен. Личность: Труды по социальной антропологии / Пер. с франц. – М.: Изд. фирма «Восточная литература», 1996.

56. Огюст Конт. К 200-летию со дня рождения / Под ред. А.О. Бороноева и И.А. Голосенко. СПб.: ТОО ТК «Петрополис, 1998.

57. Парсонс Т. Общетеоретические проблемы социологии. // Социология сегодня. Проблемы и перспективы. М., 1965. С. 25–67.

58. Парсонс Т. Общий обзор // Американская социология: Перспективы. Проблемы. Методы. М., 1972. С. 360–378.

59. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и взаимоотношения // THESIS: Теория и история экономических и социальных институтов и система. Альманах. 1993. Т. I . Вып. 2. С. 94–122.

60. Парсонс Т. Система координат и общая теория систем действия: культура, личность и место социальных систем // Американская социол. мысль. Тексты. – М., 1994. С. 448–463.

61. Парсонс Т. Функциональная теория изменения//Американская социол. мысль. Тексты. М., 1994. С. 464–480.

62. Парсонс Т. Система современных обществ / Пер. с англ. Л. А. Седова и А. Д. Ковалева. Под ред. М. С. Ковалевой. М.: Аспкт Пресс, 1997.

63. Парсонс Т. Современное состояние и перспективы систематической теории в социологии // Современная западная теоретическая социология: Толкот Парсонс. М., 1994. С. 15–52.

64. Платон. Государство. Законы. Политик/ Пер.; Предисл. Е. И. Тем-нова. М.: Мысль, 1998.

65. Поппер К. Логика социальных наук// Вопросы философии. 1992. № 10. С. 65-75.

66. Поппер К. Нищета историцизма: Пер. с англ. М.: Изд. группа «Прогресс»– VIA , 1993.

67. Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2 т. Т. I: Чары Платона., Пер. с англ.; под ред. В. Н. Садовского. М.: Феникс, Межд. фонд «Культурная инициатива», 1992.

68. Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2 т. Т. 2: Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы. Пер. с англ.; под ред. В. Н. Садовского. – М.: Феникс, Межд. фонд «Культурная инициатива», 1992. –528 с.

69. Современная теоретическая социология: Энтони Гидценс: Реф. сб. / РАН. ИНИОН. Лаб. социол. М.: ИНИОН, 1995.

70. Сорокин П.А. Главнейшие теории прогресса в современной социологии // Вестник знания. 1911. № 9.

71. Сорокин П. Главные тенденции нашего времени / Пер. с англ., сост., предисл. Т. С. Васильевой. М.: Наука, 1997.

72. Сорокин П.А. Голод как фактор. Пг. 1922.

73. Сорокин П.А. Дальняя дорога: автобиография. М., 1992.

74. Сорокин П.А. К вопросу об эволюции и прогрессе // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. 1911. Кн. 3.

75. Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Ярославль, 1920.

76. Сорокин П.А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. с. 463–489.

77. Сорокин П. Преступление и кара, подвиг и награда: Социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали: К 110-й годовщине со дня рождения / Изд. подгот. В. В. Сапов. СПб: Изд-во РХГИ, 1999.

78. Сорокин П.А. Система социологии. В 2 т. Т. I . Социальная аналитика: Учение о строении простейшего (родового) социального явления. – М.: Наука, 1993.

79. Сорокин П.А. Система социологии. В 2 т. Т. I . Социальная аналитика: Учение о строении сложных социальных агрегатов. – М.: Наука, 1993.

80. Сорокин П. Состояние русской социологии за 1918–1922 гг. // Новая русская книга. 1922. № 10.

81. Сорокин П.А. Социологические теории современности. М., 1992.

82. Сорокин П. Человек и общество в условиях бедствия. // Вопросы социологии. 1993 №3, с. 56–59.

83. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. / Пер. с англ. М.: Политиздат, 1992.

84. Сорокин П. Этнографические этюды: Сборник этнографических статей П. А. Сорокина / Предисл., коммент. д. А. Несанелиса, В. А. Семенова. Сыктывкар: Коми кн. Изд-во, 1999.

85. Спенсер Г. Личность и государство. СПБ., 1908.

86. Спенсер Г. Основания социологии. СПб., 1898. Т. 1–2.

87. Спенсер Г. Социальная статика. Изложение социальных законов, обуславливающих счастье человечества. СПб., 1906.

88. Спенсер Г. Сочинения в семи томах. СПБ., 1898–1900.

89. Тойнби А.Дж. Постижение истории: Пер. с англ./Сост. Огурцов А П. М.: Прогресс, 1991.

90. Тоффлер А. Футурошок / Пер. СПб.: Лань, 1997.

91. Турен А. Возвращение человека действующего. Очерк социологии. М.: Научный мир, 1998.

92. Франк С. Л. О задачах обобщающей социальной науки // Социол. исслед., 1990. № 9. С. 30–48.

93. Франк С.Л. Очерк методологии общественных наук // Вопросы методологии. 1991. № 2. С. 88–106.

94. Франк С. Сущность социологии // Русская мысль. 1908. № 2.

95. Шелер М. Формы знания и общество: сущность и понятие социологии культуры//Социологический журнал. 1996. № 1–2. С. 122– 160.

96. Шмоллер Г. Борьба классов и классовое господство. М., 1906.

97. Шпенглер О. Закат Европы / Пер., вступ. ст., коммент. В. Г. Драча при участии Т. В. Веселой, В. Е. Котляровой. Ростов н/Д: Феникс, 1998.

Формирование социологического знания

Социологический практикум призван закрепить теоретический материал, изложенный преподавателем в лекциях либо полученный студентами из учебной, научно-справочной или научно-монографической литературы. Некоторые задания направлены только на закрепление лекционного материала, а другие, выходящие за его рамки, требуют кропотливой самостоятельной работы с дополнительной литературой.

Преподаватель указывает точные источники либо ориентирует студентов в том, какого рода литературой следует пользоваться для выполнения домашнего задания. Указание точных данных имеет не только плюсы (они очевидны), но и минусы, поскольку в домашней или публичной библиотеке именно этих источников может не оказаться. Кроме того, преподаватель может не знать всего круга литературы, которая постоянно пополняется и обновляется. В таких случаях целесообразно не сковывать инициативу студентов в выборе предпочтительных источников.

В Теме 1 настоящей книги рассматривались следующие вопросы:

История социологии.

Междисциплинарная матрица социологии.

Внутридисциплинарная структура социологии.

Стихийная социология и обыденное сознание.

Первую и четвертую темы целесообразно вынести на практическое занятие, а вторую и третью оставить для самостоятельной проработки. Как показывает мой опыт, именно они труднее всего выполняются студентами, поскольку требуют углубления в профессиональные знания, относящиеся к фундаментальной науке.

По истории социологии можно предложить подготовить реферат. Скажем, о вкладе О. Конта в развитие социологической мысли. Имена социологов выбираются либо преподавателем либо даются «на откуп» самим студентам. Используя имеющуюся литературу, они легко справляются с заданием. Ниже предлагаются вашему вниманию работы студентов, посвященные анализу основных проблем в творчестве М. Вебера и Ф. Тенниса. Кроме того, вы познакомитесь с тем, как студенты выполняют задания, относящиеся, к методологии социологической науки. Речь пойдет о составлении социологических сказок, анализе здравого смысла и науки, поиске социологической проблематики в художественной литературе.

Задание 1 Идеальный тип М. Вебера

Труднее разобраться с особенностями учения того или иного социолога, скажем, того же М. Вебера. В качестве примера приведу самостоятельные работы по идеальным типам М. Вебера. Они выполнялись дважды. Первый раз преподаватель не объяснял, что они из себя представляют и предлагал прочитать об идеальных типах в справочной литературе. Результат оказался поразительным: подавляющее большинство студентов правильно выписали из имеющейся литературы определения, но привели совершенно ошибочные примеры. Во второй раз, познакомившись с выполненными работами, преподаватель объяснил ошибки и попросил тех, кто считает свою работу неправильной, переделать ее. В итоге большинство студентов повторно правильно справились с заданием, однако некоторые из них либо не заметили допущенных ошибок, либо поленились исправить. Приведу несколько примеров.

Формулировка задания. Познакомьтесь с описанием идеального типа М. Вебера в научной, справочной или учебной литературе. Тезисно зафиксируйте основные положения этого учения и составьте собственные примеры идеальных типов.

А. Правильное описание идеального типа, позаимствованное студентами из литературы.

Идеальный тип – это методологическое средство социологического (или исторического) исследования, представляющее собой теоретическую конструкцию. Эта конструкция не извлекается из социальной реальности, а конструируется как теоретическая схема, элементами которой являются аспекты социальной реальности, взятые в своем индивидуальном своеобразии, логической непротиворечивости и рациональной правильности. То есть, «исследователи общества отбирают в качестве определяющих характеристик идеального типа определенные аспекты поведения или институтов, наблюдаемые в реальном мире, а затем, посредством известного преувеличения, возводят их в форму идеальной конструкции» . Идеальный тип служит для построения логической модели подлежащего исследованию аспекта социальной реальности, которая а) способствовала бы более четкому вычленению этого аспекта, б) служила бы своеобразным эталоном, посредством сопоставления с которым можно было бы судить о мере удаления или приближения исследуемой эмпирической реальности .

Идеальный тип – это именно эталон, прообраз, прототип, нечто не действительное, а лишь возможное, причем возможное лишь логически.

Идеальный тип строится путем доведения его элементов до максимально возможной логичной взаимосвязанности и взаимосогласованности. Эта система связей представляет собой утопию, построенную из реального образования замещением эмпирических зависимостей чисто логическими. И «чем резче и однозначнее сконструированы идеальные типы, чем они, следовательно, в этом смысле чужды миру, тем лучше они выполняют свое назначение» .

Вебер подчеркивает, что взятый в чистом виде идеальный тип не может быть найден нигде в эмпирической реальности: такие мыслительные конструкции «так же мало встречаются в реальности, как физические реакции, которые вычислены только при допущении абсолютно пустого пространства» . Таким образом, аналогами идеального типа в социологии могут служить умственные образования в физике, например, понятие «идеального газа» или «тела, на которое не действуют силы». Так, например, в действительности нельзя найти чисто целерациональное действие (то есть действие, характеризующееся однозначностью и ясностью осознания действующим субъектом своей цели, рационально соотнесенной с отчетливо осмысленными средствами и т. п.).

Эта индивидуально-типическая конструкция не говорит, как протекает тот или иной процесс на самом деле, а говорит о другом – каким бы был этот процесс и какими могли были быть обстоятельства его протекания. Сравнивая с этой идеальной конструкцией то, как процессы протекают на самом деле, мы выясняем степень отклонения действительного от возможного, а также причины подобного отклонения. В любом случае, всякое частное явление социальной действительности легче интерпретировать, сравнивая его с некоторым идеальным типом.

Вебер полагал, что значительное несоответствие между идеальными типами и реальностью может повлечь за собой определение данного идеального типа заново, однако он также утверждал, что идеальные типы не являются моделями, которые следует обязательно подвергать проверке. По Веберу, идеальными типами являются такие общие, абстрактные понятия, как «чистый конкурентный рынок», «церковь», «бюрократия», «экономический обмен», «ремесло», «капитализм», «христианство».

Литература

Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б. С. Социологический словарь / Пер. с англ, под ред. С. А. Ерофеева. Казань: Изд-во Казан, унта, 1997.

Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.

История теоретической социологии. В 4-х т. / Ответ, ред. и составитель Ю. Н. Давыдов. М.: Канон+, 1997. Т. 2.

Российская социологическая энциклопедия / Под общ. ред. Г. В. Осипова. М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА, 1998. С. 575-576.

Б. Примеры идеальных типов, придуманные студентами.

Предприятие. Основными принципами его деятельности будут следующие: а) сотрудники работают таким образом, что могут быть взаимозаменимы, каждый обязан выполнять только одну задачу; б) поведение исполнителей полностью определено рациональной схемой, которая обеспечивает точность и однозначность действий, позволяет избежать предубежденности и личных симпатий во взаимоотношениях; в) предприятие свободно в выборе любого средства для обеспечения своей устойчивости; г) все сотрудники соблюдают правила техники безопасности; д) существует система поощрения наиболее способных работников; е)предприятие заботится о здоровье и отдыхе своих сотрудников.

Студент. Он должен посещать все лекции, независимо от своих интересов, уметь быстро писать, внимательно слушать, быстро соображать, успешно сдавать зачеты и экзамены, иначе студента будут называть двоечником и тогда следует говорить об идеальном типе «двоечник». Принято, что студент в зависимости от успеваемости получает стипендию и вряд ли найдется такой студент, который не владеет хотя бы малой частью, если так можно выразиться, студенческого жаргона.

Открытое общество (При создании данного идеального типа студент использовал книгу Р. Дарендорфа «После 1989», что было им отмечено в примечании.). Это понятие как идеальный тип обладает следующими характеристиками:

существуют институты, позволяющие менять правительство, не прибегая к насилию;

отсутствуют единый орган или должность, с помощью которой координируется деятельность множества людей;

разрешено все, что в явно выраженной форме не запрещено, причем запрещено немногое;

то, что разрешено, предоставляется индивидуальному выбору;

роли не заданы от рождения, а являются результатом личных достижений во всех сферах.

Это, конечно, не все характеристики «открытого общества», но они могут являться описанием идеального типа открытого общества.

Российская деревня в глубинке. Ее идеально типические черты:

немногочисленная группа людей преимущественно по жилого возраста;

бедность;

отсутствие интереса к событиям в стране;

каждый знает все об остальных;

радушие к гостям, даже незнакомым, отсутствие мотивации на выгоду.

Продавец. Его идеально типические черты:

мужчина или женщина около 30–45 лет;

уравновешенный, вежливый;

честный, не пытающийся обмануть покупателя;

добросовестно обслуживающий, не заставляющий ждать;

с хорошим вкусом, умеющий дать правильный совет;

опрятно одетый в специальную форму;

заинтересованный в продаже;

любящий свою работу.

Пассажир. Идеальный пассажир всегда оплачивает свой проезд, уступает место инвалидам, пассажирам с детьми и по жилым людям. Такой пассажир не провозит громоздкий багаж, не нарушает общественный порядок в салоне (не грубит другим пассажирам, не отвлекает водителя во время движения транспортного средства). При посадке ждет, пока выйдут другие пассажиры, пропускает женщин (если он мужчина) вперед, помогает войти или выйти пожилым людям и инвалидам.

Забастовка. Любая забастовка должна начинаться с не довольства народных масс из-за политических, экономических или других побуждений. Если просмотреть причины всех забастовок, то они начинались либо из-за невыдачи зарплаты, либо из-за того, что рабочие добивались сокращения рабочего дня, увеличения зарплаты, смены руководства и т. д. Потом следует предъявление условий, при которых забастовка прекратится. Далее идет завершающий этап, когда власти идут либо на уступки бастующих, либо подавляют забастовку. Механизм появления забастовок таков: в недовольных массах находятся активисты, которые подбивают людей, кидают в массу лозунги и пытаются помочь выплеснуться негодованиям наружу. В основном такие люди хорошо знают психологию масс. Они тонко чувствуют моменты, когда на род готов идти за ними. Они умеют сплачивать народ одни ми лозунгами и словами. Ярчайшие примеры таких людей – Ленин, Троцкий, Степан Разин и т. д. Таков вид типичной забастовки.

Частная фирма. Ее характерные черты в современном российском обществе – скрывает налоги; имеет одного генерального директора и нескольких замов; имеет коммерческие отделы; набирает кадры «с улицы», а в большинстве случаев «по знакомству»; имеет контакты с преступными группировками.

Комментарий. Все студенты в постановке условий задания (позаимствованные из литературы описания идеального типа) совершенно правильно подчеркивали, что веберовский инструмент познания – теоретическая конструкция, не существующая в реальности, но подмечающая в ней самые характерные, сущностные признаки. Идеальный тип указывает на то, каким должно быть данное явление, а не на то, каким оно есть в реальности.

Однако при понимании должного и возникает большинство искажений. Чаще всего долженствование студенты понимают в морально-этическом, а не в теоретико-методологическом смысле. Вот почему продавец – это добросовестный и честный труженик, а пассажир – вовремя оплачивающий свой проезд горожанин (примеры 5 и 6). На самом же деле, в идеально-типическую конструкцию продавца и пассажира, если речь идет о российской действительности, должны включаться прямо противоположные свойства. Идеальный тип, хотя и конструируется до того, как социолог проводит опрос или наблюдение, не должен отрываться и тем более искажать действительность. Из своего жизненного опыта мы знаем, что очень многие российские продавцы ведут себя невежливо, а многие пассажиры не оплачивают проезд. Возможно, что в западноевропейском обществе все иначе, но социолог конструирует свои понятия, опираясь на ту реальность, в которой живет.

Если типичным для нашего общества является, к примеру, продавец-хам, то это и есть идеально-типическая конструкция. Остается только описать эмпирические признаки данной переменной. Идеальное надо понимать как теоретическое, а не как наилучшее. А термин «тип» в веберовской формулировке обозначает совокупность наиболее распространенных черт действительности. Социолог знает о них, он описал их, а следующим шагом является теоретическое обоснование, почему для переходного общества, каковым выступает российское, характерны не услужливые и внимательные продавцы, а совсем иные. Благодаря идеальному типу социолог не уходит от текущей реальности, не идеализирует ее, а более глубоко и точно познает мир таким, какой он есть.

Оставшиеся примеры, используя указанные выше замечания, вам придется проанализировать самостоятельно.

Задание 2 «Община и общество» Ф. Тенниса

Формулировка задания. Прочитайте работу Ф. Тенниса «Общность и общество» по источнику: Социологический журнал. 1998. № 3-4. С. 206-229.

Вам необходимо: а) выразить суть концепции Тенниса, б) объяснить с помощью его идей лекционный материал.

Вариант 1.

Фердинанд Теннис был одним из основоположников немецкой классической социологии, содействовал оформлению социологии как научной дисциплины и ее институциализации в Германии. Он проводил обширные эмпирические исследования, занимался историей философии и социальной мысли. Однако его основной вклад в социологию – разработка системы теоретических понятий, начало чему было положено в книге «Общность и общество» (« Gemeinschaft und Gesellschaft » (1887). Окончательно система Тенниса была изложена в 1931 в книге «Введение в социологию» .

А. Ф. Теннис в начале статьи («Общность и общество» из «Настольного словаря по социологии») проводит следующие различия:

между знакомостью и чуждостью

между симпатией и антипатией

между доверием и недоверием

между связанностью и несвязанностью.

Здесь связывание противоположно свободе, означает обязывание, должествование, недозволение. «Человек связан с другими людьми постольку, поскольку знает, что он с ним связан» . Он знает об этом в большей степени чувственно или мысленно. Связанность может быть, например, половая, младенца и матери, раба и рабовладельца.

Социальная связанность стремится стать взаимной зависимостью, то есть если воля одного человека совпадает, соединяется с волей другого, то возникает общее воление, некая единая воля (здесь следует сказать, что по Теннису в любом взаимодействии люди движимы волей). Воля каждой отдельной личности является частью совокупной воли, определяется ею. Каждый человек может представлять себя в виде отдельной естественной личности или во множестве таких личностей. Социальная воля «определяет взаимодействующие индивидуальные воли, отчасти предоставляя права, отчасти возлагая обязанности и утверждая право одной личности в качестве обязанности другой» .

Всякую взаимную деятельность можно понимать как обмен. В соответствии с этим любая совместная жизнь есть обмен взаимной деятельностью, причем мотивом может быть:

ожидание и требование деятельности от другого;

собственное желание и хотение на пользу другого.

Виды социальной связанности содержат в себе следующие элементы:

взаимное содействие, взаимопомощь (или хотя бы мирная деятельность);

связанная (социальная) воля, определяющая индивидуальную волю.

Социальная сущность – продукт человеческого мышления, которое существует только для человеческого мышления. Она мыслится социально связанными людьми как «господствующее над ними Нечто... и представляется им личностью, наделенной волей и способной действовать» . Этим социальным сущностям (например, церкви или государству) присуще (а точнее, приписывается) нечто божественное, находящееся под особым покровительством богов. На самом деле эти воображаемые сущности являются лишь результатом человеческого мышления и человеческой воли, в их основе лежат надежды и страхи, потребности и нужды. Это общечеловеческое воление, способность хотеть понимается как естественная, изначальная способность, которая исполняется в способности мочь. Можно разделить волю на два идеальных типа:

«Сущностная воля». Такое воление формируется не толь ко под воздействием воспринятого учения, но под воздействием способа мышления и ощущения, унаследованных от предков и предшественников. В связи с данным типом рассматриваются все эмоциональные, аффективные, полуинстинктивные влечения, реализующиеся в деятельности.

«Избирательная воля». В ней преобладающую, руководящую роль играет мышление, это рациональная воля, ориентированная только на средство.

«Все виды связанности, в которых преобладает сущностная воля, я называю общностью (Gemeinschaft), все те, которые формируются посредством избирательной воли или существенно ею обусловлены, – обществом (Gesellschaft)» .

Отношения, которые даны от природы и по сути своей взаимны, своеобразные естественные отношения, которые кажутся само собой разумеющимися (например, отношения братьев) подпадают под понятие общности. Отношения же, возникающие между разобщенными личностями заключением абстрактного (не обязательно формального) договора (по принципу: то, что я делаю для тебя, это лишь для того, чтобы вызвать ответное действие), попадают под понятие общества. Таково различие между общностными и общественными отношениями. Общностные отношения делятся на товарищеские, по типу господства (отношение отца к сыну) и смешанные. Подобное разделение присуще общественным отношениям (табл. 1.1).

Совокупностью называется некоторое множество взаимосвязанных вещей, в результате чего возникают общие чувства и общие образы мыслей, но совокупность не способна на действительное воление, принятие решения. Совокупность может быть естественной, душевной и социальной (сознательно принятые, желаемые естественные и душевные отношения). К совокупности применимы понятия общности и общества. Социальные совокупности носят общностный характер, если они осознаются как данные от природы или сотворенные богом (касты в Индии, вообще сословия), или общественный характер, если они не признают никаких данных от природы господ и подчиненных. «Народ», сословие имеют более общностный характер, класс – более общественный.

Корпорация не есть нечто природное, она существует благодаря тому, «что ее вместе мыслят многие», она способна к единому волению и деянию, принятию решений. Корпорация может возникнуть (этапы возникновения):

из естественных отношений, если они стали социальны ми. Возникают на основе родовой общины, родового союза или клана. Характеризуется тем, что из простого чувства сплоченности вырастает постоянное чувство «Я»;

земля и совместное проживание. Это узы, связывающие людей наряду с узами происхождения, однако последние со временем ослабевают;

более тесная совместная жизнь (город).

Такое явление, как индивидуализм, заключается в том, что убавляется не просто социальная жизнь, а общностная социальная жизнь, взамен которой строится жизнь, происходящая из потребностей, интересов, желаний, решений действующих личностей. Это и есть условия возникновения «гражданского общества», основанное на понятии «общества» Ф. Тенниса. В соответствии с этим государство может либо в большей степени приближаться к общности (в этом случае оно мыслится как организм) или к обществу, в этом случае оно является машиной, механизмом упорядочения рациональных расчетливых индивидов.

Б. Концепция Ф. Тенниса имеет отношение к рассмотренной нами проблеме соотношения общества и сообщества. Дело в том, что название статьи Тенниса « Gemeinschaft und Gesellschaft » и, соответственно, понятия, вводимые им, можно переводить по-разному. « Gemeinschaft » традиционно переводится как «община», однако в последнее время чаще всего употребляется «общность» или «сообщество» . Поэтому, по сути, и мы и Теннис использовали одинаковые слова (общество и сообщество) для обозначения разных явлений. Хотя понятия Тенниса были рассмотрены выше, я считаю необходимым провести их разграничение с лекционными (для избежания путаницы буду использовать термины Тенниса на немецком – Gemeinschaft и Gesellschaft).

Прежде всего, общество и сообщество дают нам представления о некоторой совокупности социальных связей (по «количественному» признаку: сообщество – это лишь ближайшая среда человека, либо маленькая модель общества, «субобщество», общество – и ближайшая, и дальняя среда человека), тогда как Gemeinschaft и Gesellschaft – об особом типе этих связей. Хотя, в некоторых случаях понятия, например, сообщества и Gemeinschaft будут совпадать. Например, такая группа, как родственники. Это ближайшая среда человека, то есть сообщество, и при условии, что ее члены в своем поведении руководствуются инстинктом, привычкой и памятью, то это будет и Gemeinschaft . Если же вдруг эти родственники решат заняться предпринимательством, договорятся для этого, то это уже скорее будет сообщество типа Gesellschaft .

То есть, Gemeinschaft и Gesellschaft это скорее свойства, типы, характеристики объединений, а не сами названия объединений, которые Теннис называет социальными сущностями, разделяя их на отношения, совокупности, корпорации. Соответственно, если сообщество является частью общества, то такого не может быть с Gemeinschaft и Gesellschaft . Сообщество не может превратиться в общество (сообщество – часть общества), тогда как существует мнение, что Gemeinschaft может «эволюционировать и изменяться», и тогда можно «рассматривать Gesellschaft как извращенный, выродившийся Gemeinschaft » .

Мы определяли общество как объединение, удовлетворяющее признакам, отмеченным Э. Шилзом, это социальная организация, где основой выступает социальная структура и социальные институты, а исходными «кирпичиками» выступают статусы и роли. Применяя терминологию Тенниса, можно добавить, что общество (современное) – это совокупность типа Gesellschaft , или совокупность типа Gemeinschaft (например, кастовое общество Индии).

Однозначно объяснить понятие социальной организации в широком смысле слова (как форму упорядоченной деятельности людей, протекающую по четким законам) используя терминологию Тенниса, практически невозможно. Это могут быть все социальные сущности типа Gemeinschaft и Gesellschaft .

Социальная организация в узком смысле слова – это, скорее всего, корпорация типа Gesellschaft (например, предприятие, университет и пр.).

Социальные институты тоже нельзя определить однозначно. Если рассматривать традиционный пример государства или церкви, то эти понятия надо было бы расшифровывать по-разному в разные времена (например, церковь в средние века – это Gemeinschaft -отношение типа господства). Но ведь если мы берем социальный институт в какой-то конкретный момент времени, то мы автоматически заменяем его конкретными организациями.

Таким образом, можно сказать, что понятия « Gesellschaft » и «общество», « Gemeinschaft » и «сообщество» – совершенно различные понятия, однако иногда характеризующие одно и то же явление социальной реальности.

Литература

Теннис Ф. Общность и общество // Социологический журнал. 1998. № 3-4. С. 206-229.

История теоретической социологии. В 4-х т. / Ответ, ред. и составитель Ю. Н. Давыдов. М.: Канон+, 1997. Т. 1. С. 340–352.

Вариант 2.

Суть концепции Фердинанда Тенниса. В рамках социального эволюционизма возник ряд теорий, поставивших перед собой цель отразить поступательное развитие общества на основе сравнения его прошлого и нынешнего состояния. Первую попытку создания такой теории предпринял немецкий социолог Ф. Теннис (1855 – 1936) в своей знаменитой книге «Община и общество». Ф. Теннис использует немецкие термины Gemeinschaft и Gesellschaft , чтобы провести разграничения между традиционным и современным обществом на основе 5 основных типов социальной взаимосвязи. Понятие Gemeinschaft (община) применяется к крестьянской деревенской общине, а понятие Gesellschaft (общество) – к индустриальному городскому обществу. Основные различия мЈжду ними состоят в следующем: 1) Gemeinschaft предполагает, что люди живут в соответствии с общинным принципом и мирскими ценностями, а общество типа Gesellschaft основано на стремлении к личной выгоде; 2) Gemeinschaft придает основное значение обычаям, в то время, как Gesellschaft основано на формальных законах; 3) Gemeinschaft предполагает ограниченную и неразвитую специализацию, в то время, как в Gesellschaft проявляются специализированные профессино-альные роли; 4) Gemeinschaft опирается на религиозные, а Gesellschaft – на светские ценности; 5) в основе Gemeinschaft лежит семья и община, а в основе Gesellschaft – крупные корпоративные и ассоциативные формы объединения людей. Эволюционистская теория Тенниса, как и другие теории, основывается на идее общественного прогресса. Критерием прогресса у Фердинанда Тенниса является изменение в системе социальных связей и типе регуляции общественных отношений.

Лекционный материал с помощью концепции Ф. Тенниса. На лекции мы обсуждали такие понятия, как «общество» и «сообщество». Проанализировав эти понятия, мы пришли к выводу, что «общество» гораздо шире, чем «сообщество». Так как сообщество – ближайшая среда человека, к которой относятся семья, родственники, друзья (то есть те люди, с которыми человек ежедневно вступает в тесный контакт); а общество – ближайшая и дальняя среды (рис. 1.5).

Также мы выяснили, что любое общество должно удовлетворять восьми признакам, выявленным Шилзом, а сообщество только нескольким.

Важным отличием сообщества от общества, является то, что общество – всегда социальная организация, сообщество – не всегда. Общество удовлетворяет пяти основным фундаментальным потребностям и нефундаментальным потребностям людей, существующих исторически продолжительное время.

Если проанализировать материал темы и концепцию Тенниса, то можно сделать некоторые выводы. Понятия «община» или « Gemeinschaft » и «сообщество» – слова по сути своей тождественные. Члены общности или сообщества могут быть связаны кровным родством, дружбой или быть соседями. Эти связи носят чисто эмоциональный характер, хотя и не исключено, что такая группа пытается добиться какой-либо определенной цели. Община отличается единством «сущностной воли». Воля может быть разумной, но нерациональной. Основой взаимоотношений в обществе является рациональное воление. Поскольку общество представляет собой совокупность всех межличностных отношений, то требуется наличие определенной системы управления. Она должна заключаться в том, что воля одного члена общества или ограниченного круга людей руководит волей остальных. Каждое общество имеет свои исторически устоявшиеся ценности, нормы, правила поведения, которыми пользуются члены этого общества. Понятия Gemeinschaft и Gesellschaft схематично изображены на рис. 1.6.

Если мы сравним рис. 1.5 и 1.6, то увидим, что можно поставить знак равенства между общиной Тенниса и сообществом и между обществом Тенниса и обществом, каким рассматриваем его мы.

Комментарий. Мною выбраны те задания, в которых отражен творческий подход его к выполнению. Большинство домашних работ на данную тему представляли собой конспективный, а иногда дословный пересказ статьи, опубликованной в соответствующем журнале. Во многих работах не было анализа и сравнения с лекционным материалом. Обе опубликованные работы отличаются и творческим подходом, и умением провести сравнительный анализ. Правда, в одной из них не указаны источники, за что она потеряла несколько десятых балла.

Задание 4 Здравый смысл и наука

Формулировка задания. Найдите 5 примеров, которые показывают, как суждения здравого смысла расходятся с суждениями науки, и опишите, почему так происходит.

Вариант 1.

В окружающей нас действительности можно обнаружить немало расхождений между суждениями здравого смысла и науки.

Здравый смысл нам подсказывает, что употребление алкоголя в большей степени присуще женщинам с низким уровнем образования, чем с высоким. Однако исследования в этой области опровергли данное суждение. «С повышением уровня образования относительная частота потребления спиртного снижается у мужчин и повышается у женщин. Женщины с незаконченным средним и средним образованием пьют реже мужчин, обладающих тем же образовательным статусом, а женщины со средним специальным и высшим образованием – чаще». Пояснение: «...У мужчин низкий образовательный уровень связан со злоупотреблением спиртным. Для женщин с тем же образовательным статусом характерна тенденция придерживаться нормы. Вообще конформизм и стремление соответствовать норме во всех областях жизнедеятельности в наибольшей степени развиты именно у женщин с низким уровнем образования». (Социологический журнал. 1996. №1–2.)

Исходя из привычных для нас суждений здравого смысла, «бездомным» или «бомжем» мы назовем человека, потерявшего дом, то есть сначала человек теряет дом, а потом становится бездомным. Однако у доктора П.Анри, консультанта парижского центра по оказанию помощи бездомным, иное мнение: «Бомжем человек, прежде всего, является в своем сознании, а материальный крах человека скрывает за собой личный провал, уязвимость, нестабильность, одиночество, и даже психиатрические проблемы уже наложили свой отпечаток на тех, кого кризис толкает к краху».

Эти слова подтверждаются следующими данными: 91% мужчин-бомжей не женаты, 85% из них – выходцы из социальных слоев, находящихся в неблагоприятном положении, 13 % бомжей испытывают серьезные нервно-психологические проблемы. (Вопросы статистики. 1977. № 2.)

Существует убеждение, что мужчины и женщины «от природы» созданы для определенных ролей, то есть работа, увлечения и т. д. подразделяются на мужские и женские. Это суждение в 1935 году опровергла американский антрополог Маргарет Мид. Она наблюдала за жизнью трех племен в Новой Гвинее и обнаружила, что вопреки ожиданиям: «В каждом из трех племен мужчины и женщины исполняли совершенно различные роли, порой прямо противоположные общепринятым стереотипам, считающимся «естественными» для каждого пола». (Смелзер Н. Социология. М., 1994).

Если нас спросят «Как проводят свой досуг бизнесмены?», мы сразу вспомним о ресторанах и барах, ведь исходя из здравого смысла, люди бизнеса – самая обеспеченная часть населения, чем же им еще заниматься в свободное время, как не веселиться от души, были бы деньги. Однако социологические исследования показывают совершенно иную картину: 88 % опрошенных бизнесменов никогда не посещают бары и рестораны в свободное время, 10,2 % – иногда и только 1,8% – часто.

В ходе исследования досуга бизнесменов произошло деление на шесть групп по стилю (типу) досугового поведения: «трудоголики», «ориентированные на семью», «общительные», «развлекающиеся», «индивидуалисты-интроверты» и «хозяйственные», из этих шести групп по частоте посещения ресторанов и баров резко выделяется группа «развлекающихся», в остальных группах преобладают иные интересы, оказывается у многих просто нет ни времени, ни желания для подобных развлечений. (Социологический журнал. 1995. №3.)

Наконец, еще один миф – о несовместимости женского бизнеса с полноценной семейной жизнью. 80% из обследованных женщин-менеджеров считают себя счастливыми в семейной жизни, и им удается компенсировать занятость в деловой сфере или за счет помощи родителей, или посредством перераспределения семейных забот между мужем и взрослеющими детьми. Только 2 женщины из 15 не имели мужей, одна из которых разошлась с мужем из-за бизнеса. Всем известно, как сложно сочетать ответственную работу и семейную жизнь, поэтому не удивительно возникновение подобного суждения, напротив данные исследования вызывают удивление. (Социологические исследования. 1996. №3).

Выводы. Суждения здравого смысла основываются на субъективном взгляде на реальность, как мы видим, часто необоснованном, беспочвенном, и это не случайно. Часто подобные суждения высказываются людьми некомпетентными, не имеющими к данному вопросу ни малейшего отношения. Суждения науки, основывающиеся исключительно на проверенных фактах, носят объективный характер. Часто по результату они противоположны суждениям здравого смысла, но это не значит, что они никогда не совпадают. Гипотезы, выдвигаемые учеными априори, суть по своему источнику суждения здравого смысла и только когда они подтверждаются или не подтверждаются опытом, становятся суждениями науки.

Вариант 2.

С начала 90-х годов появился новый фактор стабилизации уровня жизни студентов – дополнительный заработок. Что побуждает студента идти работать? На этот вопрос любой мог бы ответить: сильная нужда студента в деньгах или бедная семья. Но оказывается, бедная семья в дополнительных зароботках роли не играет.

В1992 году было проведено исследование «Социально-экономические основы жизнедеятельности студенчества» среди студентов стран СНГ.

Несколько неожиданным оказался следующий факт: прямой связи с уровнем жизни семьи студента не наблюдается, то есть подрабатывают как остронуждающиеся, так и те, у кого отмечен высокий уровень жизни. Для 14% опрошенных деньги очень важны, т. к. позволяют достичь хотя бы элементарного уровня жизни, для 40% – позволяют иметь «карманные деньги». И только для 5% они обеспечивают высокий уровень благосостояния. Эти студенты превращаются в «заочников», поскольку работа у них превалирует над учебой.

Мне бы хотелось рассмотреть пример, который тем или иным образом тесно соприкасается с этой темой. Всюду бытует мнение, что юмор – это лишь что-то побочное в жизни общества и не несет в себе никакой смысловой нагрузки. Все считают, что юмор существует для народа, а наука им вовсе не интересуется. Но это мнение ошибочно. Эта тема давно стала интересовать ученых.

Журнал «Социологические исследования» неоднократно и в разных формах обращался к этой теме, а начало было положено в 1986 году публикацией юмористических заметок Парамонова «Повесть о незадачливом респонденте». Затем время от времени на страницах журнала появлялись и публицистические заметки и аналитические статьи о юморе. Так, например, книга А. В. Дмитриева «Социология юмора. Очерки» полностью посвящена этой проблеме.

Очевидно, что тема юмора является достаточно интересной для изучения. Написано много работ по этой теме, поэтому мнение о том, что наука не занимается юмором, неверно.

В народе бытует предположение, что безработных женщин больше, чем безработных мужчин. Отсюда выражение «безработица имеет женское лицо». Тем не менее исследования показывают, что разница очень небольшая и, можно сказать, уровень безработицы мужчин и женщин почти одинаков. В журнале «Социологические исследования» приводятся цифры, подтверждающие этот факт: 5% безработных женщин, 4,8% безработных мужчин было в экономически активном населении 1992 года. 5,5% безработных женщин, 5,4% безработных мужчин – в 1993 году. Очевидна тенденция к выравниванию уровня безработицы мужчин и женщин. Так что общественное мнение может быть ошибочным.

Средства массовой информации считаются самым престижным распространителем информации. Раньше было радио, а теперь телевидение. Стоит учесть, что люди проводят большую часть жизнь перед экранами своих телевизоров. Редко кто сомневается в той информации, которую получает от СМИ. Хотя и зря. Исследование, проведенное в 1995 году, показало, что самым большим разносчиком ложной информации или слухов является телевидение и радио. Стоит рассмотреть итоги исследования, как все станет ясно. Ниже представлены варианты ответов и процентное их соотношение. Каким способом распространяются слухи? При общении с соседями – 17%. В разговоре с товарищами по работе – 30%. При встрече с приятелями –11%. В беседе с друзьями по телефону – 3%. На улицах, в транспорте – 24%. В очередях– 15%. В СМИ-32%.

В итоге получен еще один предлог, чтобы сказать, что СМИ часто дезинформируют людей.

В связи с появлением телевидения, людей, которые читают книги, стало меньше. Сейчас многие считают, что люди во обще перестали читать. А что уж говорить об отношении к грамотности высших слоев. Ведь мы считаем, что там находятся одни «новые русские». Исследования, проведенные в 1996 году, помогли разъяснить ситуацию. Они проводились среди представителей советской номенклатуры и новой российской интеллигенции. Вот данные, полученные в ходе исследования.

Образование:

Технические дисциплины – 28%.

Экономика– 18%.

Гуманитарные – 12%.

Естественные – 9%.

Не окончили вуз – 3%.

Научная степень – 21%.

Имеют свой бизнес – 23%.

Чтение книг:

Читают чаще, чем один раз в неделю, – 52%.

Раз в месяц – 27%.

Не читают – 2%.

Для сравнения приведем данные исследования массового опроса:

Никогда не читают – 23%.

Несколько раз в год – 20%.

Один или несколько раз в месяц – 30%.

Неоднократно в неделю – 25%.

Видно, что наша элита гораздо образованнее, чем мы представляем.

Литература

Эфендиев А.Г., Дудина О.М. Московское студенчество в пери од реформирования российского общества // Социол. исслед. 1997. № 9. С. 41-56.

Бутенко ИЛ. Юмор как предмет социологии // Социол. исслед. 1997. №5. С. 135-141.

Ржаницына Л.С., Сергеев Г. Г. Женщина на российском рынке труда//Социол. исслед. 1995. № 7. С. 57–62.

Хлопьев А. Т. Кривые толки России // Социол. исслед. 1995. № 1. С.21-33.

Головачев Б. В., Косова Л. Б. Высокостатусные группы: штрихи к социальному портрету//Социол. исслед. 1996. № 1. С. 45–51.

Задание 5 Социология в художественной литературе

Формулировка задания. Из художественной литературы (русской и зарубежной классики) найти фрагменты, иллюстрирующие какие-либо социологические понятия, ситуации, процессы из курса «Общая социология», например, по стратификации, социализации, субкультуре, мобильности и т. п.

Вариант 1.

Наглядной зарисовкой «социальной лестницы» русского города прошлого столетия является комедия Н. В. Гоголя «Ревизор». Особенно ярко прорисованы черты российского чиновничества: взяточничество борзыми щенками Тяпкина-Ляпкина, казнокрадство (церковь, которую растащили по частям), грубый произвол городничего по отношению к купцам («придет в лавку и, что ни попадет, все берет...») и пр. Эти фрагменты иллюстрируют не только социальную стратификацию российского общества, но и особую субкультуру чиновничьей корпорации.

В иносказательной форме предстает перед читателем процесс социализации (скорее, правда, негативной) в басне И. А. Крылова «Квартет»: «А вы, друзья, как не садитесь, все в музыканты не годитесь». В этом выводе Соловья о попытках мартышки, осла, мишки и козла создать музыкальный коллектив отражены все трудности процесса социализации (в данном случае в профессиональном отношении).

Примером социального конфликта может служить сюжет повести А. С. Пушкина «Дубровский». Вырастая из личной обиды (Дубровский неодобрительно отзывается об условиях жизни слуг Троекурова по сравнению с собаками, а один из псарей заявляет, что «иному барину неплохо бы променять усадьбу на собачью конуру»), конфликт перерастает в ожесточенное противостояние не только помещиков, но и их дворовых и крепостных людей. Крестьяне покойного отца Владимира Дубровского отказываются переходить к чужому барину и поджигают усадьбу (гл. 6).

Традиционным стало обращение к роману М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» с целью иллюстрации процесса социализации «лишнего человека». Но в контексте современных проблем России не менее интересен вопрос национальной специфики и самобытности менталитета горских народов. Красноречивый пример тому – описание свадьбы местного князя и история жизни Казбича.

Яркой картиной крестьянской жизни крепостной России является поэма Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Социологические понятия «бедность», «нищета» обретают свою кровь и плоть: «Страшна семья крестьянская в тот час, как ей приходится кормильца потерять». Бедность диктует и особую линию поведения. Мужик, пропивший все деньги на ярмарке, вместо того, чтобы купить домашним подарки, вызывает сочувствие, но не желание помочь: «Так сам ни с чем останешься». Непременным спутником бедности и «непроходимости» нарисованной поэтом жизни социальных низов выступает пьянство: «Умны крестьяне русские, одно нехорошо, что пьют до одурения, во рвы, канавы валятся – обидно поглядеть!» И это явление скорее социального порядка: «Придет печаль великая, как перестанем пить!»

Вариант 2.

Я считаю, что практически любое художественное произведение можно рассматривать с точки зрения социологии. И почти в любом можно найти социологические аспекты, ситуации, процессы. Я решил попытаться рассмотреть несколько произведений с социологической точки зрения.

Возьмем, например, широко известный роман И. Тургенева «Отцы и дети». В романе противопоставляются два поколения, то есть поколение отцов и поколение детей. Рассматриваются два различных взгляда на жизнь и на то, как надо жить, один взгляд – более старшего поколения, а другой – молодежи. Здесь показана субкультура молодежи.

Этой субкультурой предписывалось отрицание живых чувств и эмоций человека, науки признавались только естественные. Человек превращался в типичный механизм. А люди же старшего поколения, то есть поколения отцов, имели совершенно другую субкультуру. Одни жили по сухим законам нигилизма, отрицая психические и психологические аспекты человека, другие, наоборот, признавая индивидуальность и возможность различных внутренних переживаний каждого индивида.

Перейдем к еще одному классическому произведению русской литературы – комедии в стихах «Горе от ума» А. Грибоедова. В комедии показано общество, где все его члены стремятся к достижению более высоких статусов и наиболее выгодного положения. Они добиваются престижа с помощью того, что «прислуживаются», не служат, а именно «прислуживаются». Все зависит от того, кто кому в большей мере угодит. Речь о честной службе не идет. А что касается образования – то это общества считало его пустой тратой времени. В этом обществе жизнь состояла из постоянных развлечений, балов и званных ужинов.

Яркий пример социальной мобильности видим в сказке А. Пушкина «О рыбаке и рыбке». Когда рыбак поймал золотую рыбку, она обещала исполнить любое его желание, если он отпустит ее на волю. Сначала он попросил для старухи корыто, потом уже старуха пожелала стать барыней, а старик, соответственно, становился барином. Хотя они были бедными стариком и старухой. Он – простым рыбаком. А с помощью золотой рыбки им удалось изменить свой статус, перебраться в более высокий класс. Здесь мы наблюдаем пример вертикальной восходящей мобильности. Но что происходит со стариком и старухой? Желания старухи становятся все более и более требовательными, она никак не может остановиться на том, что уже имеет, и хочет все большего. А в результате она наказана, превратившись в ту же старуху у разбитого корыта, которой она была с самого начала. Тут уже пример вертикальной нисходящей мобильности. В общем же здесь можно говорить о внутрипоколенной мобильности, так как данный процесс – сначала повышение положения, а затем понижение – наблюдается в течение одного поколения.

На примере романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» я хочу попытаться показать, что в любом обществе существуют социальные нормы, то есть предписания, требования, пожелания и ожидания соответствующего (общественно одобряемого) поведения, и что за несоблюдением или соблюдением общественных норм следуют социальные санкции. Социальными нормами предписывают, как и что человек должен делать, а иногда и что думать, как например, в «Мастере и Маргарите». В этом романе изображена творческая интеллигенция, в которой нормой считался атеизм, пропагандировавшийся во всех литературных сочинениях. Здесь даже не допускались иные формы мышления, и соответственно, не признавались иные по содержанию произведения. Показана строгая цензура, предписывающая, что писать и как, стандартный и неоригинальный ход мыслей. За норму признавалось общество, в котором не было места добру и теплу. И Мастер, который создал произведение, не похожее на остальные, в котором высказал другие взгляды, жил другой жизнью, не похожей на остальные. А в результате он наказан обществом за сделанное. Он оказывается в психиатрической больнице. То есть по отношению к нему были предприняты негативные социальные санкции. Неформальные – непризнание его мыслей и сочинения, а формальные – изоляция от общества в психиатрическую больницу. Его поведение и мысли не явились нормой для данного общества.

С другой стороны, мы видим применение негативных санкций по отношению к обществу, которое не приняло Мастера, на примере борьбы Зла со злом, то есть Зла сверхъестественного (в лице Воланда) и зла земного, людского. Со стороны Зла мы видим применение к Мастеру позитивных неформальных санкций: встреча с Маргаритой, встреча и соединение их сердец на балу у Сатаны.

Пример применения социальных санкций мы можем также найти в романе Е. Замятина «Мы». Когда человек выходит из-под контроля механистического и математического общества, то его лишают фантазии и он уподобляется машине, которой управлять легче, чем человеком, наделенным мечтами, чувствами, надеждами. Это происходит с главным героем романа. Его пугает то, что он начинает в себе замечать. Он думает, что он не здоров, потому что в этом обществе не принято так думать и чувствовать, социальными нормами предписано совершенно другое. И он наказан, к нему предприняты формальные негативные социальные нормы – его лишают фантазии, что обычно в таких случаях в данном обществе и совершается.

Я попытался рассмотреть несколько произведений и найти в них что-нибудь социологическое. Мне кажется, что в художественном произведении всегда можно увидеть социологические аспекты, даже если в этом произведении всего один герой. На его примере может быть показана жизнь всего общества или какого-то слоя. А даже если он не является типичным представителем той или иной среды, значит он ей противопоставляется, и соответственно, все равно будет идти речь о какой-то группе людей.

Вариант З.

Несовпадение статусов. Ф. Кафка, «Америка».

– Как? – удивился Карл. – Днем вы – продавец, а по ночам учитесь?

– Да, другого выхода нет. Я уже испробовал все варианты, но этот все-таки самый лучший. Несколько лет назад я только учился, днем и ночью, и вы знаете, я почти умирал с голоду, спал в старой грязной клетушке, а костюм у меня был такой, что боязно было войти в аудиторию. Но это – дело прошлое».

Этот фрагмент очень хорошо и наглядно показывает, как права и обязанности одного статуса мешают выполнению прав и обязанностей другого.

Социальная мобильность. А. Дюма, «Двадцать лет спустя».

«Тот, кто устроил все это дело (захватил в заложники кардинала Мазарини), должен быть, думается мне, назначен командиром какой-либо гвардейской части, например, капитаном мушкетеров.

– Вы просите у меня место де Тревиля!

– Эта должность вакантна; вот уже год, как Тревиль освободил ее, и она до сих пор никем не замешена.

– Но это одна из первых должностей при королевском дворе!

– Тревиль был простым гасконским кадетом (так назывались младшие сыновья дворянских семей), как и я, ваше величество, и все же занимал эту должность в течение двадцати лет.

– У вас на все есть ответ, – сказала Анна Австрийская.

И взяв со стола бланк патента, она заполнила его и подписала».

К этому можно добавить, что в конце трилогии « Виконт де Бражелон» д"Артаньян умирает, держа в руках маршальский, жезл Франции.

Мы можем сказать, что герой Дюма совершил социальную карьеру. Произошла социальная мобильность:

межпоколенная (д"Артаньян-старший был лишь простым гасконским дворянином; его сын постепенно поднялся на более высокую социальную ступень – стал маршалом Франции);

внутрипоколенная (д"Артаньян вначала становится гвардейцем роты господина Дэзессара, затем – простым королевским мушкетером – лейтенантом королевских мушкетеров – капитаном королевских мушкетеров, и наконец – маршалом Франции. Вот социальная карьера героя Дюма!).

Итак, перед нами пример социальной мобильности, причем многослойный.

Социальная стратификация. М. Горький, «Страсти-Мордасти».

«Она привела меня на двор большого, двухэтажного дома; осторожно, как слепая, прошла между телег, бочек, ящиков, рассыпанных поленниц дров, остановилась перед какой-то дырой в фундаменте и предложила мне:

Придерживаясь липкой стены, обняв женщину за талию, едва удерживая расползавшееся тело ее, я спустился по скользким ступеням, нащупал войлок и скобу двери, отворил ее и встал на пороге черной ямы, не решаясь ступить дальше.

– Она тебя не бьет?

– Она-то? Вот еще! Она без меня жить не может. Она ведь добрая, только пьяница, ну, на нашей улице – все пьяницы. Она – красивая, веселая тоже... Очень пьяница, курва! Я ей говорю: перестань, дурочка, водку эту глохтить, богатая будешь, – а она хохочет. Баба, ну и – глупая! А она – хорошая, вот проспится – увидишь».

Перед нами проблема бедности. Мы видим: бродяг и бомжей; двух людей, не имеющих возможности работать: она – хроническая алкоголичка, он – инвалид; неполную семью во главе с женщиной; безработных.

Этот фрагмент горьковского рассказа – прекрасная зарисовка повседневной жизни «андеркласса».