По какому принципу живет лужин. Идеи лужина в преступлении и наказании

Ум Лужина весь ушел в собственность, в сколачивание капиталов, в делание карьеры. Выскочка, нувориш, и он по-своему ломал старую патриархальную цельность, и он себя причислял к «новым людям» и думал оправдать, свою грязную практику современными теориями, Лужин называл себя человеком, разделяющим убеждения «поколений наших».

Отсюда и замысел, лелеемый им в браке с Дуней, замысел, который он почти что и не укрывал: Лужин «выразился, что уж и прежде, не зная Дуни, положил взять ‘девушку честную, но без приданого, и непременно такую, которая уже испытала бедственное положение; потому, как объяснил он, что муж ничем не должен быть обязан своей жене, а гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля». Невесте он угрожает, что бросит ее, если она не будет слушаться, не порвет с Родей, ради которого-то она и решилась принять его руку.

Мармеладовы и Лужин – это в «Преступлении и наказании» полюсы социальной дифференциации в пореформенной России. Страшный мир не может быть ни показан, ни объяснен без Лужина, так же как и без семьи Мармеладовых. Торжество Лужиных придает роману особый колорит, быть может, еще более страшный, чем гибель Мармеладовых. Лужины – это гиены и шакалы, питавшиеся кровью обезоруженных, беззащитных, трупами павших.

Лужин – русская разновидность французского буржуа, как его понимал Достоевский и как описал его в «Зимних заметках о летних впечатлениях». Лужин менее отесан, менее культурен, он стоит не в конце, а в начале процесса. Лужин блестит, как новенький грош, он даже может быть назван красивым, но вместе с тем его красивая и солидная физиономия производила неприятное, даже отталкивающее впечатление. Он подловат, не брезглив морально, сеет сплетни и выдумывает сплетни. Лужин не понимает ни бескорыстной честности, ни благородства. Разоблаченный и выгнанный Дуней, он полагает, что может еще все поправить деньгами. Ошибку свою он и видел преимущественно в том, что не давал Дуне с матерью денег. «Я думал их в черном теле попридержать и довести их, чтоб они на меня как на провидение смотрели, а они вон!.. Тьфу!.. Нет, если б я выдал им за все это время, например, тысячи полторы на приданое, да на подарки… так было бы дело почище и… покрепче!»

Разумихин и Раскольников рассудили верно: убийство из-за денег, грабеж откровенный или прикрытый, «покупка» жены – в нравственном отношении явления одного и того же порядка. Лужин не имеет ничего общего и с исканиями новой правды и новой справедливости. Лужин – «примазавшийся». Лужин – человек ‘, чужого, противоположного и враждебного лагеря, использующий, когда ему выгодно и до тех пор, пока ему это выгодно, и «новые идеи».

«Человек он умный, – говорит о Лужине Раскольников,- но чтоб умно поступать – одного ума мало». Ум Лужина был коротенький, слишком определенный, ум практически-рационалистический, копеечно-расчетливый, лишенный интуиции и не считающийся с соображениями сердца, чурающийся незнаемого и всего того, что не складывается, как костяшки на счетах.

Лужин делает неосторожный ход; человек середины, человек общих мест, он, вопреки только что проповеданной им теории, изрекает обывательски-лицемерную сентенцию: «Но, однако же, нравственность? И, так сказать, правила…»

Интеллигенты-мещане, интеллигенты только по профессии, карьеристы и спекулянты, прокуроры, адвокаты, профессора-чиновники, издатели либеральных журналов и просто дельцы, твердо усвоившие древнюю поговорку, что деньги не пахнут, выживали, побеждали и преуспевали. Таков в, романе Петр Петрович Лужин. Петр Петгювич, пробившись из ничтожества, «привык любоваться собою, высоко ценил свой ум и способности и даже иногда, наедине (как Чичиков), любовался своим лицом в зеркале. Но более всего на свете любил и ценил он, добытые трудом и всякими средствами, свои деньги: они равняли его со всем, что было выше его».

И тут Раскольников, с торжеством, ловит и добивает его: А «Да о чем вы хлопочете?.. По вашей же вышло теории!., доведите до последствий, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать…» Лужин протестует, Зосимов считает, что его пациент хватил через край, Лужин «высокомерно» парирует: «На все есть мера… экономическая идея еще не есть приглашение к убийству…» «А правда ль, что вы,- завершает круг Раскольников,- правда ль, что вы сказали вашей невесте… что всего больше рады тому… что она нищая… потому что выгоднее брать жену из нищеты, чтоб потом над ней властвовать… и попрекать тем, что она вами облагодетельствована?..»

Процесс превращения мещанина в капиталистического хищника в деревне и в городе стал одной из главных тем сатиры Щедрина. Но и в творчестве Достоевского он занял очень большое место. По особенностям своего жизненного опыта и по характеру своего видения мира Достоевский воплощал новую действительность и новую мораль, утверждаемую поднявшимся мещанством, конституирующейся буржуазией, в образы полуинтеллигентов и интеллигентов, обслуживавших новый класс, выражавших его сущность и не забывавших в первую очередь самих себя. Интеллигенты – соль земли – болели болями и страданиями человечества, были Гамлетами и Дон-Кихотами, они или гибли в борьбе за правду, или же жизнь постоянно ставила их перед разбитым корытом неосуществившихся или даже неосуществимых иллюзий.

Конспект занятия по экологии в подготовительной к школе группе... Конспект занятия по экологии в подготовительной к школе группе Воспитатель "Я сорвал цветок, и он увял, я поймал мотылька, и он умер, и тогда я понял,...

Роман Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание» «построен», как считают многие читатели, на теории и ее разоблачении главного героя Родиона Раскольникова. Но если прочитать роман внимательно, можно увидеть, что теория есть не только у Раскольникова. Чем-то подобным владеют еще несколько героев. Один из них - Лужин Петр Петрович.

Лужина нельзя отнести к главным героям, это второстепенный персонаж, но у него особенная роль. Лужин является носителем некой «экономической» теории - теории «целого кафтана»: «возлюби самого себя…ибо все на свете на личном интересе основано». Он подтверждает мысль о благополучии человека за счет других, главное в жизни деньги, определенный расчет, нажива, карьера. Кстати, имя Петр да еще и Петрович, что имеет перевод «камень», подтверждает пустоту души героя. Только что фамилия - Лужин - ограничивает его в человеческом видении мира и ассоциируется с грязной лужей, раздражающей окружающих.

Первое знакомство читателя с Петром Петровичем происходит заочно. Частичную характеристику его персоны мы получаем из письма Пульхерии Александровны, матери Раскольникова, к сыну. Она представляет Лужина благородным человеком и описывает его только с положительной стороны: «человек он деловой и занятый…дорожит каждою минутой… хотя и небольшого образования, но умный и, кажется, добрый». Но Раскольников уже из письма матери понимает, что это за человек на самом деле. При встрече с ним Родион только утверждается в своем мнении: «К черту этого Лужина!..»

Решение Лужина жениться на Дуне, сестре Раскольникова, объяснимо его же собственной теорией. Девица должна быть красива, умна, но бедна до крайности. Петр Петрович будет выступать в роли благодетеля, а это при таких условиях легко и благородно. Дуня устраивала его во всех отношениях: «...такое-то существо будет рабски благодарно ему всю жизнь за его подвиг и благоговейно уничтожится перед ним, а он-то будет безгранично и всецело владычествовать!..» К тому же за счет Дуни он хотел устроить свою карьеру. В Петербург Лужин приехал, чтобы открыть адвокатскую контору, а в обществе «обаяние прелестной, добродетельной и образованной женщины могло удивительно скрасить его дорогу, привлечь к нему, создать ореол…»

Лужин оказался скупым, тщеславным да к тому ж еще и подлым человеком. При последнем свидании с Дуней и ее матерью (там же присутствовал и Раскольников со своим другом Разумихиным) вся мелочность натуры Лужина открылась присутствующим. Его бездуховность, любовь к деньгам, но не более, открыла, наконец, Дуне глаза, и она прогнала его со словами: «Низкий вы и злой человек!».

Его поступок в отношении Сони Мармеладовой - «девицы отъявленного поведения», как выразился Лужин, - вызывает ненависть у Раскольникова, недоумение у Лебезятникова, ужас у самой Сони. С какой целью он пытался обвинить Соню в воровстве, которого она не совершала? Искал новую жертву для своих «благодеяний»?

Образ Петра Петровича Лужина в романе достаточно прост. Ф.Достоевский представил в нем членов общества того времени, выбравшихся из нищеты и ставшими господами за счет «целых кафтанов». Приоритеты и ценности упираются только в одно - деньги и власть над малоимущими. Нет любви, нет души, каменное сердце, не способное к сочувствию и благу для людей.

Образ Лужина в романе «Преступление и наказание» занимает важное место. Этот герой является отрицательным, но при этом довольно ярким и интересным. Характеристика Лужина - одна из распространенных тем сочинений по литературе.

Собирательный образ

В описании облика своих героев Достоевский особое значение придавал глазам. Взгляд раскрывал и внутренний мир персонажа, и отношение самого автора к нему. Но о глазах Лужина в романе ничего не сказано. Этот персонаж являет собой бездуховную личность, примеры которой стали во множестве появляться во времена Достоевского. В нем нет такой сложной противоречивости, как, например, в Свидригайлове. А потому характеризовать его взгляд писатель не стал.

Образ Лужина в романе «Преступление и наказание» строится на описании внешности и некоторых неблаговидных поступков. Этого достаточно для того, чтобы сделать вывод - герой этот является примитивной посредственностью, и такие, как он, появлялись не только во второй половине девятнадцатого века, но и значительно позже, во все переломные моменты в экономической и политической сфере страны.

Кто такой Лужин?

Этот человек решает жениться на сестре главного героя - Дуне Раскольниковой. В будущей невесте его, прежде всего, привлекает не душевная красота. Ее он разглядеть не в состоянии в силу собственной бездуховности. Дуня бедная, а стало быть, будет покорной женой. Образ Лужина в романе «Преступление и наказание» некоторую роль играет в построении сюжета.

Раскольников идет на преступление ради созданной им самим идеи. Но подталкивает его на злодеяние нужда, в которой пребывает не только он, но и его семья. Стать женой Лужина для Дуни - значит, принести себя в жертву ради брата.

Внешний облик

Лужин - нувориш. Этот человек только начинает «выбиваться в люди». И всем своим внешним обликом он хочет обратить внимание окружающих на свое приобретенное благосостояние. Образ Лужина в романе «Преступление и наказание» сводится к описанию одежды и работы парикмахера, который проводит над головой и бакенбардами этого господина весьма тщательные манипуляции. У него приятная внешность, лет ему около сорока пяти, но выглядит он несколько моложе. Одежда его безупречна и имеет модный покров.

Произведение Достоевского более ста лет вдохновляет театральных постановщиков и кинематографистов. Образ Лужина в романе «Преступление и наказание», фото которого можно увидеть выше, в представлении художников являет собой фигуру довольно однозначную. Он внешне приятен, но за его обликом нет ничего. И именно поэтому он так настойчиво завивается у парикмахера и столь тщательно подбирает себе предметы гардероба. На это делает акцент сам автор, и эти свойства не остаются незамеченными другими героями романа.

У него золотой лорнет, от его батистового платка пахнет духами, а на пальце он носит массивный, чрезвычайно красивый перстень. Все же образ Лужина в романе «Преступление и наказание» кратко можно выразить в следующих словах: клеветник и недостойных человек. Именно так называют его главные герои произведения, и таким его изображает сам автор.

Лужин и Раскольников

Эти герои в произведении на первый взгляд не имеют ничего общего. Раскольников мучается из-за своих идей. Он так и не смог реализовать их. Лужин же спокоен и рассудителен. Ему неведом идеализм поклонников наполеоновского гения. Он лишь делец, которому знакома философия «мелкого эгоизма». С подобным образом мыслей можно жить долго и счастливо, не терзаясь и не страдая. Но мелкий эгоизм имеет нечто общее с идеей о «право имеющих». Сходство заключается в отвержении основных христианских принципов.

Раскольников испытывает к Лужину неприязнь еще до первой встречи. Он узнает о роли этого господина в судьбе сестры из письма матери. Чувство, которое главный герой испытывает при знакомстве, напоминает брезгливость. Но позже он с ужасом замечает, что между ними есть нечто общее.

Достоверно и реалистично создал Достоевский образ Лужина в романе «Преступление и наказание». Краткое содержание характеристики героя изложено в этой статье. Но необыкновенную способность писателя выражать самые глубинные и тонкие стороны действительности можно прочувствовать лишь после прочтения романа полностью. Реализм Достоевского является неповторимым явлением не только в русской, но и в мировой литературе.

Пётр Петрович Лужин один из второстепенных, но далеко не из незначительных персонажей романа «Преступление и наказание». Первое, весьма восторженное упоминание читатель встретит в письме матери . Пульхерия Александровна представляет Лужина чуть ли не рыцарем на белом коне. Ведь этот милый человек посватался к её дочери-бесприданнице, сестре Родиона, не смотря на бедственное положение её семьи. Он готов жениться на и хотел бы познакомиться с её братом. На подобный «подвиг» способен лишь благородный и достойный человек, считает пожилая дама.

Петру Петровичу 45 лет, он служит адвокатом и занимает пост надворного советника. Он в дальнем родстве с Марфой Петровной Свидригайловой. В целом производит впечатление человека скромного образования, но сметливого, надёжного, материально обеспеченного и перспективного — в планах героя открытие собственной адвокатской конторы в городе Петербурге. Но положительно только внешнее впечатление. На деле Лужин скупой, подлый, тщеславный и мелочный тип.

Лужин выходец из низов с мелкой, завистливой душонкой. Поднявшись со дна, он полюбил самолюбование и привык к денежному благополучию. Деньги — вот его единственная ценность в жизни. Не суть, как они добыты, не важно, чьи они — главное их наличие. Именно денежные знаки возвышают Лужина над ему подобными и равняют его с тем, кто ещё недавно был намного выше.

Роль в сюжете

О женитьбе герой помышлял давно, копил деньги и искал подходящий вариант. Не любви он ждал, а возможности посвататься к образованной, красивой, честной девушке из бедной семьи. Чтобы та, после церемонии заключения брака дышать на него не смела от глубочайшей благодарности, чтобы подчинялась ему в любых прихотях, чтобы он мог с ней вытворять всё, что душе угодно, не боясь отпора.

И эту истинную сущность с первой же встречей разгадал в Лужине Раскольников, как только тот, самоуверенным павлином и правах жениха Дуни пересек порог его петербуржской квартирки. Пётр Петрович ожидал радушный приём и массу сладких комплиментов в свой адрес, а получил серьёзные разногласия. Раскольников категорически отказался благословить их с Дуней брак.

Неожиданная «отставка» для героя становится шоком. А тот факт, что отворот поворот исходил от бедного студентишки, брата потенциальной жены-рабыни, в душе Лужина вызвал такую злобу, что справиться с ней ему стало не под силу. Одержимый жаждой мести Лужин направляет свою злобу в сторону беззащитнейшего из существ — в адрес . На поминках по её родному отцу, негодяй незаметно подсовывает девушке деньги в карман и прилюдно обвиняет в воровстве. Учитывая род занятий бедной девушки, такое обвинение могло бы стоить ей свободы. Но справедливость торжествует — находится свидетель, который спасает Соню. Лужина читатель с этих пор больше в романе не встретит.

Цитаты Лужина

Я же рад встречать молодежь: по ней узнаешь, что нового. Ну-с, а моя мысль именно такова, что всего больше заметишь и узнаешь, наблюдая молодые поколения наши.

Всякого человека нужно сначала осмотреть самому, и поближе, чтоб о нем судить.

Муж ничем не должен быть обязан своей жене, гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля.

Женитьба на бедной девице, уже испытавшей жизненное горе, по-моему, выгоднее в супружеском отношении, чем на испытавшей довольство, ибо полезнее для нравственности.

Из-за его гнусных домоганий, как все же честь ее была восстановлена и вот посватался к ней некто Петр Петрович Лужин: «Человек он деловой и занятый, и спешит теперь в Петербург, так что дорожит каждою минутой. <...> Человек он благонадежный и обеспеченный, служит в двух местах и уже имеет свой капитал. Правда, ему уже сорок пять лет, но он довольно приятной наружности и еще может нравиться женщинам, да и вообще человек он весьма солидный и приличный, немного только угрюмый и как бы высокомерный. Но это, может быть, только так кажется с первого взгляда. <...> А Петр Петрович, по крайней мере по многим признакам, человек весьма почтенный. В первый же свой визит он объявил нам, что он человек положительный, но во многом разделяет, как он сам выразился, "убеждения новейших поколений наших" и враг всех предрассудков. Многое и еще говорил, потому что несколько как бы тщеславен и очень любит, чтоб его слушали, но ведь это почти не порок. Я, разумеется, мало поняла, но Дуня объяснила мне, что он человек хотя и небольшого образования, но умный и, кажется, добрый. <...> Конечно, ни с ее, ни с его стороны особенной любви тут нет, но Дуня, кроме того что девушка умная, — в то же время существо благородное, как ангел, и за долг поставит себе составить счастье мужа, который в свою очередь стал бы заботиться о ее счастии, а в последнем мы не имеем, покамест, больших причин сомневаться, хотя и скоренько, признаться, сделалось дело. К тому же он человек очень расчетливый и, конечно, сам увидит, что его собственное супружеское счастье будет тем вернее, чем Дунечка будет за ним счастливее. А что там какие-нибудь неровности в характере, какие-нибудь старые привычки и даже некоторое несогласие в мыслях (чего и в самых счастливых супружествах обойти нельзя), то на этот счет Дунечка сама мне сказала, что она на себя надеется; что беспокоиться тут нечего и что она многое может перенести, под условием если дальнейшие отношения будут честные и справедливые. Он, например, и мне показался сначала как бы резким; но ведь это может происходить именно оттого, что он прямодушный человек, и непременно так. Например, при втором визите, уже получив согласие, в разговоре он выразился, что уж и прежде, не зная Дуни, положил взять девушку честную, но без приданого, и непременно такую, которая уже испытала бедственное положение; потому, как объяснил он, что муж ничем не должен быть обязан своей жене, а гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля. <...> Я уже упомянула, что Петр Петрович отправляется теперь в Петербург. У него там большие дела, и он хочет открыть в Петербурге публичную адвокатскую контору. Он давно уже занимается хождением по разным искам и тяжбам и на днях только что выиграл одну значительную тяжбу. В Петербург же ему и потому необходимо, что там у него одно значительное дело в сенате. Таким образом, милый Родя, он и тебе может быть весьма полезен, даже во всем, и мы с Дуней уже положили, что ты, даже с теперешнего же дня, мог бы определенно начать свою будущую карьеру и считать участь свою уже ясно определившеюся. О если б это осуществилось! Это была бы такая выгода, что надо считать ее не иначе, как прямою к нам милостию вседержителя. Дуня только и мечтает об этом. Мы уже рискнули сказать несколько слов на этот счет Петру Петровичу. Он выразился осторожно и сказал, что, конечно, так как ему без секретаря обойтись нельзя, то, разумеется, лучше платить жалованье родственнику, чем чужому, если только тот окажется способным к должности (еще бы ты-то не оказался способен!), но тут же выразил сомнение, что университетские занятия твои не оставят тебе времени для занятий в его конторе. <...> Знаешь что, бесценный мой Родя, мне кажется, по некоторым соображениям (впрочем, отнюдь не относящимся к Петру Петровичу, а так, по некоторым моим собственным, личным, даже, может быть, старушечьим, бабьим капризам), — мне кажется, что я, может быть, лучше сделаю, если буду жить после их брака особо, как и теперь живу, а не вместе с ними. Я уверена вполне, что он будет так благороден и деликатен, что сам пригласит меня и предложит мне не разлучаться более с дочерью, и если еще не говорил до сих пор, то, разумеется, потому что и без слов так предполагается; но я откажусь...»
Для проницательного Раскольникова в этих простодушных словах Пульхерии Александровны характеристика-портрет мелкой души ухватистого Лужина уже дана полная. Многое добавляет и внешний портрет Петра Петровича, данный при первом его визите к Родиону, его поведение: «Это был господин немолодых уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивая взглядами: "Куда ж это я попал?" <...> в общем виде Петра Петровича поражало как бы что-то особенное, а именно, нечто как бы оправдывавшее название "жениха", так бесцеремонно ему сейчас данное. Во-первых, было видно и даже слишком заметно, что Петр Петрович усиленно поспешил воспользоваться несколькими днями в столице, чтоб успеть принарядиться и прикраситься в ожидании невесты, что, впрочем, было весьма невинно и позволительно. Даже собственное, может быть даже слишком самодовольное собственное сознание своей приятной перемены к лучшему могло бы быть прощено для такого случая, ибо Петр Петрович состоял на линии жениха. Все платье его было только что от портного, и все было хорошо, кроме разве того только, что все было слишком новое и слишком обличало известную цель. Даже щегольская, новехонькая, круглая шляпа об этой цели свидетельствовала: Петр Петрович как-то уж слишком почтительно с ней обращался и слишком осторожно держал ее в руках. Даже прелестная пара сиреневых, настоящих жувеневских перчаток свидетельствовала то же самое, хотя бы тем одним, что их не надевали, а только носили в руках для параду. В одежде же Петра Петровича преобладали цвета светлые и юношественные. На нем был хорошенький летний пиджак светло-коричневого оттенка, светлые легкие брюки, таковая же жилетка, только что купленное тонкое белье, батистовый самый легкий галстучек с розовыми полосками, и что всего лучше: все это было даже к лицу Петру Петровичу. Лицо его, весьма свежее и даже красивое, и без того казалось моложе своих сорока пяти лет. Темные бакенбарды приятно осеняли его с обеих сторон, в виде двух котлет, и весьма красиво сгущались возле светловыбритого блиставшего подбородка. Даже волосы, впрочем чуть-чуть лишь с проседью, расчесанные и завитые у парикмахера, не представляли этим обстоятельством ничего смешного или какого-нибудь глупого вида, что обыкновенно всегда бывает при завитых волосах, ибо придает лицу неизбежное сходство с немцем, идущим под венец. Если же и было что-нибудь в этой довольно красивой и солидной физиономии действительно неприятное и отталкивающее, то происходило уж от других причин...»
Когда Лужин получил «отставку», потерял статус жениха Авдотьи Романовны и был выставлен за порог Родионом, именно на него и направил свою мстительность уязвленный Петр Петрович и именно в этих целях подстроил провокацию с обвинением в воровстве. Кстати, в связи с отставкой характеристика этого персонажа дополняется и уточняется: «Главное дело было в том, что он, до самой последней минуты, никак не ожидал подобной развязки. Он куражился до последней черты, не предполагая даже возможности, что две нищие и беззащитные женщины могут выйти из-под его власти. Убеждению этому много помогли тщеславие и та степень самоуверенности, которую лучше всего назвать самовлюбленностию. Петр Петрович, пробившись из ничтожества, болезненно привык любоваться собою, высоко ценил свой ум и способности и даже иногда, наедине, любовался своим лицом в зеркале. Но более всего на свете любил и ценил он, добытые трудом и всякими средствами, свои деньги: они равняли его со всем, что было выше его. Напоминая теперь с горечью Дуне о том, что он решился взять ее, несмотря на худую о ней молву, Петр Петрович говорил вполне искренно и даже чувствовал глубокое негодование против такой "черной неблагодарности". А между тем, сватаясь тогда за Дуню, он совершено уже был убежден в нелепости всех этих сплетен, опровергнутых всенародно самой Марфой Петровной и давно уже оставленных всем городишком, горячо оправдывавшим Дуню. Да он и сам не отрекся бы теперь от того, что все это уже знал и тогда. И тем не менее он все-таки высоко ценил свою решимость возвысить Дуню до себя и считал это подвигом. Выговаривая об этом сейчас Дуне, он выговаривал свою тайную, возлелеянную им мысль, на которую он уже не раз любовался, и понять не мог, как другие могли не любоваться на его подвиг. Явившись тогда с визитом к Раскольникову, он вошел с чувством благодетеля, готовящегося пожать плоды и выслушать весьма сладкие комплименты. <...> Дуня же была ему просто необходима; отказаться от нее для него было немыслимо. Давно уже, уже несколько лет, со сластию мечтал он о женитьбе, но все прикапливал денег и ждал. Он с упоением помышлял, в глубочайшем секрете, о девице благонравной и бедной (непременно бедной), очень молоденькой, очень хорошенькой, благородной и образованной, очень запуганной, чрезвычайно много испытавшей несчастий и вполне перед ним приникшей, такой, которая бы всю жизнь считала его спасением своим, благоговела перед ним, подчинялась, удивлялась ему, и только ему одному. Сколько сцен, сколько сладостных эпизодов создал он в воображении на эту соблазнительную и игривую тему, отдыхая в тиши от дел! И вот мечта стольких лет почти уже осуществлялась: красота и образование Авдотьи Романовны поразили его; беспомощное положение ее раззадорило его до крайности. Тут являлось даже несколько более того, о чем он мечтал: явилась девушка гордая, характерная, добродетельная, воспитанием и развитием выше его (он чувствовал это), и такое-то существо будет рабски благодарно ему всю жизнь за его подвиг и благоговейно уничтожится перед ним, а он-то будет безгранично и всецело владычествовать!.. Как нарочно, незадолго перед тем, после долгих соображений и ожиданий, он решил наконец окончательно переменить карьеру и вступить в более обширный круг деятельности, а с тем вместе, мало-помалу, перейти и в более высшее общество, о котором он давно уже с сладострастием подумывал... Одним словом, он решился попробовать Петербурга. Он знал, что женщинами можно "весьма и весьма" много выиграть. Обаяние прелестной, добродетельной и образованной женщины могло удивительно скрасить его дорогу, привлечь к нему, создать ореол... и вот все рушилось! Этот теперешний внезапный, безобразный разрыв подействовал на него как удар грома. Это была какая-то безобразная шутка, нелепость! Он только капельку покуражился; он даже не успел и высказаться, он просто пошутил, увлекся, а кончилось так серьезно! Наконец, ведь он уже даже любил по-своему Дуню, он уже владычествовал над нею в мечтах своих — и вдруг!.. Нет! Завтра же, завтра же все это надо восстановить, залечить исправить, а главное — уничтожить этого заносчивого молокососа, мальчишку, который был всему причиной. С болезненным ощущением припоминался ему, тоже как-то невольно, Разумихин... но, впрочем, он скоро с этой стороны успокоился: "Еще бы и этого-то поставить с ним рядом!" Но кого он в самом деле серьезно боялся, — так это Свидригайлова...»
Ну и, наконец, натура Лужина дополнительно раскрывается в его взаимоотношениях с , опекуном которого он слыл и у которого остановился по приезде в Петербург: «Он остановился у него по приезде в Петербург не из одной только скаредной экономии, хотя это и было почти главною причиной, но была тут и другая причина. Еще в провинции слышал он об Андрее Семеновиче, своем бывшем питомце, как об одном из самых передовых молодых прогрессистов и даже как об играющем значительную роль в иных любопытных и баснословных кружках. Это поразило Петра Петровича. Вот эти-то мощные, всезнающие, всех презирающие и всех обличающие кружки уже давно пугали Петра Петровича каким-то особенным страхом, совершенно, впрочем, неопределенным. Уж конечно, сам он, да еще в провинции, не мог ни о чем в этом роде составить себе, хотя приблизительно, точное понятие. Слышал он, как и все, что существуют, особенно в Петербурге, какие-то прогрессисты, нигилисты, обличители и проч., и проч., но, подобно многим, преувеличивал и искажал смысл и значение этих названий до нелепого. Пуще всего боялся он, вот уже несколько лет, обличения, и это было главнейшим основанием его постоянного, преувеличенного беспокойства, особенно при мечтах о перенесении деятельности своей в Петербург. В этом отношении он был, как говорится, испуган, как бывают иногда испуганы маленькие дети. Несколько лет тому назад в провинции, еще начиная только устраивать свою карьеру, он встретил два случая, жестоко обличенных губернских довольно значительных лиц, за которых он дотоле цеплялся и которые ему покровительствовали. Один случай кончился для обличенного лица как-то особенно скандально, а другой чуть-чуть было не кончился даже и весьма хлопотливо. Вот почему Петр Петрович положил, по приезде в Петербург, немедленно разузнать, в чем дело, и если надо, то на всякий случай забежать вперед и заискать у "молодых поколений наших". <...> Ему надо было только поскорей и немедленно разузнать: что и как тут случилось? В силе эти люди или не в силе? Есть ли чего бояться собственно ему, или нет? Обличат его, если он вот то-то предпримет, или не обличат? А если обличат, то за что именно, и за что собственно теперь обличают? Мало того: нельзя ли как-нибудь к ним подделаться и тут же их поднадуть, если они и в самом деле сильны? Надо или не надо это? Нельзя ли, например, что-нибудь подустроить в своей карьере именно через их же посредство?.. <...> Как ни был простоват Андрей Семенович, но все-таки начал понемногу разглядывать, что Петр Петрович его надувает и втайне презирает и что "не такой совсем этот человек". Он было попробовал ему излагать систему Фурье и теорию Дарвина, но Петр Петрович, особенно в последнее время, начал слушать как-то уж слишком саркастически, а в самое последнее время — так даже стал браниться. Дело в том, что он, по инстинкту, начинал проникать, что Лебезятников не только пошленький и глуповатый человечек, но, может быть, и лгунишка, и что никаких вовсе не имеет он связей позначительнее даже в своем кружке, а только слышал что-нибудь с третьего голоса <...>. Кстати заметим мимоходом, что Петр Петрович, в эти полторы недели, охотно принимал (особенно вначале) от Андрея Семеновича даже весьма странные похвалы, то есть не возражал, например, и промалчивал, если Андрей Семенович приписывал ему готовность способствовать будущему и скорому устройству новой "коммуны" где-нибудь в Мещанской улице; или, например, не мешать Дунечке, если той, с первым же месяцем брака, вздумается завести любовника; или не крестить своих будущих детей и проч., и проч. — все в этом роде. Петр Петрович, по обыкновению своему, не возражал на такие приписываемые ему качества и допускал хвалить себя даже этак — до того приятна была ему всякая похвала...»
В черновых материалах к роману о Лужине, в частности, сказано: «При тщеславии и влюбленности в себя, до кокетства, мелочность и страсть к сплетне. <...> Он скуп. В его скупости нечто из Пушкинского Скупого барона. Он поклонился деньгам, ибо все погибает, а деньги не погибнут; я, дескать, из низкого звания и хочу непременно быть на высоте лестницы и господствовать. Если способности, связи и проч. Мне манкируют, то деньги зато не манкируют, и потому поклонюсь деньгам...»

Прототипами Лужина послужили, вероятно, фамилия которого упоминается в черновых материалах к «Преступлению и наказанию», и .
Любопытные аналогии можно усмотреть между этим довольно неприглядным персонажем и самим автором, во-первых, если помнить, что прототипом Авдотьи Романовны Раскольниковой явилась в какой-то мере , а во-вторых, что как раз в разгар работы над романом 45-летний Достоевский, как и 45-летний Лужин, посватался к молоденькой девушке () и ходил женихом...