Короткие рассказы мировой литературы. Короткие рассказы для души — небольшие душевные истории со смыслом

Когда-то Хемингуэй поспорил, что сочинит рассказ из шести слов (на языке оригинала), который станет самым трогательным из всех ранее написанных. И он выиграл спор.
1. “Продаются детские ботиночки. Не ношенные.”
(«For sale: baby shoes, never used.»)
2. Победитель конкурса на самый короткий рассказ, имеющий завязку, кульминацию и развязку. (О. Генри)
«Шофер закурил и нагнулся над бензобаком, посмотреть много ли осталось бензина. Покойнику было двадцать три года.»
3. Фредерик Браун. Кратчайшая страшная история из когда-либо написанных.
«Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались.»
4. В Великобритании был проведен конкурс на самый короткий рассказ.
Параметры были следующие:
- Должен быть упомянут Бог,
- Королева,
- Должно быть немного секса
и присутствовать какая-то тайна.
Рассказ - победитель:
- Господи! - вскричала королева, - я беременна, и неизвестно от
кого!…
5. B конкурсe на самую короткую автобиографию победила одна пожилая француженка, которая написала:
«Раньше у меня было гладкое лицо и мятая юбка, а теперь - наоборот».

Джейн Орвис. Окно.

С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна.
Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь – то, что видно через занавески.
Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты.
Его жизнь – пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.

Лариса Керкленд. Предложение.

Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка.
Как, нет?!

Чарльз Энрайт. Призрак.

Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор.

В этот момент раздался телефонный звонок. Она подошла и взяла трубку.
Я увидел, как сморщилось её лицо. Она горько заплакала.

Эндрю Э. Хант. Благодарность.

Шерстяное одеяло, что ему недавно дали в благотворительном фонде, удобно обнимало его плечи, а ботинки, которые он сегодня нашел в мусорном баке, абсолютно не жали.
Уличные огни так приятно согревали душу после всей этой холодящей темноты…
Изгиб скамьи в парке казался таким знакомым его натруженной старой спине.
“Спасибо тебе, Господи, – подумал он, – жизнь просто восхитительна!”

Брайан Ньюэлл. Чего хочет дьявол.

Два мальчика стояли и смотрели, как сатана медленно уходит прочь. Блеск его гипнотических глаз все еще туманил их головы.
– Слушай, чего он от тебя хотел?
– Мою душу. А от тебя?
– Монетку для телефона-автомата. Ему срочно надо было позвонить.
– Хочешь, пойдём поедим?
-Хочу, но у меня теперь совсем нет денег.
– Ничего страшного. У меня полно.

Алан Е. Майер. Невезение.

Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки.
– Мистер Фуджима, – сказала она, – вам повезло, вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь вы в госпитале, вам больше ничего не угрожает.
Чуть живой от слабости, я спросил:
– Где я?
– В Нагасаки, – ответила она.

Джей Рип. Судьба.

Был только один выход, ибо наши жизни сплелись в слишком запутанный узел гнева и блаженства, чтобы решить все как-нибудь иначе. Доверимся жребию: орел – и мы поженимся, решка – и мы расстанемся навсегда.
Монетка была подброшена. Она звякнула, завертелась и остановилась. Орел.
Мы уставились на нее с недоумением.
Затем, в один голос, мы сказали: “Может, еще разок?”

Роберт Томпкинс. В поисках Правды.

Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.
– Вы – Правда?
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.
– Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?
Старуха плюнула в огонь и ответила:
– Скажи им, что я молода и красива!

Август Салеми. Современная медицина.

Ослепительный свет фар, оглушающий скрежет, пронзительная боль, абсолютная боль, затем теплый, манящий, чистый голубой свет. Джон почувствовал себя удивительно счастливым, молодым, свободным, он двинулся по направлению к лучистому сиянию.
Боль и темнота медленно вернулись. Джон медленно, с трудом открыл опухшие глаза. Бинты, какие-то трубки, гипс. Обеих ног как не бывало. Заплаканная жена.
– Тебя спасли, дорогой!

Можно только предполагать, на какой уровень выдающиеся русские писатели классики подняли нашу культуру, здесь факты говорят лучше нас. Музеи, библиотеки, станции метро, площади, школы и улицы в России, Украины и Беларуси названы в честь многих из них. Произведения русских классиков популярны во всем мире, их воспринимают и любят не только русские, но и иностранцы. Значимый вклад в развитие российского государства внесли и классики российской цивилистики, которых можно назвать классиками отечественного гражданского права 19 и 20 веков. К их числу относятся В.П. Грибанов, Л.А. Лунц, Г.Ф. Шершеневич, Д.И. Мейер, К.П. Победоносцев, О.С. Иоффе и др.

Список русских писателей классиков

Книги взывают к размышлениям, воспитывают самостоятельность суждений, укрепляют силу читателя и рождают мечту:

А.А. Блок.
А.И. Куприн.
А.Н. Островский.
А.П. Чехов . Шедевры Антона Чехова, описывающие повседневную жизнь, продолжают вызывать восторг и умиротворение. Его прославленные пьесы не теряют своей актуальности и сегодня, они продолжают идти на сцене театров.
А.С. Грибоедов.
А.С. Грин. Хочется отметить произведения Грина, в которых рассказано о романтической возвышенной любви к прекрасным женщинам, о верной и крепкой дружбе. Его книги излучают свет, они отмечены тонкой печалью, чистотой и целомудрием. Грин творил Чудо в своем воображении, не сумев найти его в жизни.
А.С. Пушкин. Гений Александр Пушкин осветил дорогу последующим поколениям на столетия вперед. Через его произведения читатель воспринимает многообразие и мудрость этого мира.

В.В. Маяковский.
Д.И. Фонвизин.
И.А. Бунин.
И.А. Гончаров.
И.С. Тургенев. Он написал множество романов, повестей и пьес, рассказов, приумножив, обогатив мировую литературу.
К.М. Станюкович. Своеобразны произведения и Константина Станюковича, который по настоянию отца выбрал карьеру военного моряка, отправившись в кругосветное плавание. Писатель повидал многое, он был произведен в гардемарины, переболел лихорадкой. Его событийная жизнь отразилась в творчестве, большинство его произведений описывают жизнь военно-морского флота.
Л. Н. Толстой. Русскую литературу поднял на высочайший уровень писатель Лев Толстой, которого читает весь мир. Человек самобытный, с огромным зарядом энергии, крайне разносторонний, он смог в своих произведениях выразить всю глубину и красоту собственного мировоззрения.
М. А. Булгаков.
М.Е. Салтыков-Щедрин.
М.И. Шолохов.
М. Ю. Лермонтов.
Максим Горький. Он прошел нелегкий жизненный путь, он много повидал на своем веку. От его произведений, где описана реальная, «неприкрытая» жизнь людей, веет силой и жизненной правдой.
Н. В. Гоголь. Большой силой, порой даже мистической, и красотой наделены произведения Николая Гоголя, писателя, вошедшего в сокровищницу мировой классической литературы.
Н. А. Некрасов.
Н. Г. Чернышевский.
Н. М. Карамзин.
Н. С. Лесков. Он автор произведений «Левша», «Чёртовы куклы», «Некрещеный поп», «Житие одной бабы», считается самым национальным автором России, самым русским писателем.

С.А. Есенин.
Ф.И. Тютчев.
Ф.М. Достоевский. Федор Достоевский, относится к самым известным и значимым писателям России, одним из наиболее уважаемых русских авторов во всем мире.

Список писателей классиков русской литературы не ограничен этими, наиболее востребованными авторами произведений. Каждый из нас может на протяжении всей жизни открывать новые книги, которыми одарили нас классики русской литературы.

Лучшие книги русских классиков

Русские классики учат нас жизни, мудрости. Образованным, в полном смысле этого слова, может себя считать только тот человек, который знает классическую литературу. Для каждого из нас существует перечень произведений, в который входят лучшие книги русских классиков. Все мы их любим, ценим, неоднократно перечитываем.

Наиболее популярные книги русской классики:

Ф. Достоевский «Братья Карамазовы». Произведение относится к числу самых сложных и неоднозначных в творчестве писателя. Книга считается одной из лучших, где раскрыта тема самобытной русской души. На Западе этому произведению уделяют особое внимание. Это эмоциональное, глубокое философское произведение об извечной борьбе, сострадании, грехе, о том слитке противоречивых чувств, охватывающем душу человека.
Ф. Достоевский «Идиот». Это произведение считают самым неразгаданным романом великого писателя. Князь Мышкин, главный герой книги – человек, воплощающий в себе христианскую добродетель, провел значительную часть жизни в уединении, а затем решился выйти в свет. Столкнувшись с алчностью, лживостью, жестокостью, он теряет ориентиры, а окружение называет его идиотом.
Л. Толстой «Война и Мир». Роман-эпопея, где описана жизнь русского дворянства и война с Наполеоном, что отражено во взаимосвязи событий мирной жизни и военных действий. Это одна из выдающихся книг мировой литературы, она принадлежит к сокровищнице вечной классики. В ней описаны рукой великого мастера такие противоположные направления, собранные в единство человеческой жизни, такие как любовь и предательство, жизнь и смерть, мир и война.
Л. Толстой «Анна Каренина». В романе описана любовь замужней женщины, Анны Карениной, к красавцу-офицеру Вронскому, окончившаяся трагедией. Это величайший шедевр, тема которого актуальна и по сегодняшний день. «Анна Каренина» - это глубокое, сложное, психологически утонченное повествование, полное достоверности и драматизма, которое очень любят читать женщины .

М. Булгаков «Мастер и Маргарита». Этот своеобразный блистательный роман не имеет своих аналогов. Свой труд Булгаков писал на протяжении 11 лет. Однако при жизни писатель так и не увидел его опубликованным. Это мистическое, самое загадочное произведение русской литературы. Книга имеет мировую известность: постичь ее тайну хотят многие читатели со всего мира.
Н. Гоголь «Мертвые души». Бессмертное произведение автора о человеческих слабостях, мелочности, хитростях, показывает закоулки человеческого характера. Под «Мертвыми душами» подразумевают не только те, которые выкупал главный персонаж произведения, но и души тех живых людей, которые стонут под бременем своих мелочных интересов, сами того не осознавая.

Наслаждайтесь великими произведениями классиков, радуйтесь вместе с их героями, сопереживайте им, в этих книгах заключена великая сила жизни.

Классики в российской провинции

Россия принадлежит к одной из самых читающих стран мира. Сегодня книги вытесняются интернетом, телевидением, компьютерными играми на 2-й план. Литературная акция под названием «Классики в российской провинции», прошла 1 июня, охватив города Ассоциации малых туристских городов. Мероприятие и было задумано для сохранения ценности литературы. Акция берет свое начало с 2014 года. Тогда, в июне прошлого года, в городе Мышкине можно было наблюдать удивительную живую картину: в купеческой усадьбе Т. В. Чистова неспешно, по-барски, прогуливались дамы, одетые в наряды 19 века. Летний ветерок играл их локонами, а кавалеры, приосанившись, вышагивали по старинной мостовой. Играла классическая музыка, на фоне которой стихи А.С. Пушкина звучали необыкновенно красиво. Так очаровательно начался фестиваль в июне 2014 года. Таким образом, вновь зазвучали своим несмолкающим голосом классики в русской провинции.

Июнь 2015 года продолжает эту замечательную традицию, проводя литературную акцию во 2-й раз. Участники ее, как и в прошлом году, читали в микрофон на протяжении нескольких часов выдержки из произведений русской классической литературы. В честь годовщины Победы зрители услышали произведение «Василий Тёркин» А. Твардовского, которое было включено в программу мероприятия.

Акция в городе Азове прошла на 3-х городских площадках. В Кунгуре выдержки из классической литературы звучали во всех городских библиотеках. В Угличе акция проходила на главной городской площади Успенской. Участники праздника зачитывали произведения М.Чехова и О. Берггольц. В общем, количество людей, участвовавших в литературном мероприятии, достигло 3 тысяч человек. В Гурьевске на главной площади и в Парке культуры и отдыха, где было проведено мероприятие, были установлены книжные выставки.

В общей сложности, литературная акция длилась около 5 часов, напитав участников глубиной и красотой классических произведений.

А каких русских писателей классиков предпочитаете Вы? Чьими книгами зачитываетесь? Расскажите об этом в

Рассказы классиков — классическая проза о любви, романтика и лирика, юмор и грусть в рассказах признанных мастеров жанра.

Антонио был молод и горд. Он не хотел подчиняться своему старшему брату, Марко, хотя тот и должен был со временем стать правителем всего королевства. Тогда разгневанный старый король изгнал Антонио из государства, как мятежника. Антонио мог бы укрыться у своих влиятельных друзей и переждать время отцовской немилости или удалиться за море к родственникам своей матери, но гордость не позволяла ему этого. Переодевшись в скромное платье и не взяв с собой ни драгоценностей, ни денег, Антонио незаметно вышел из дворца и вмешался в толпу. Столица была городом торговым, приморским; ее улицы всегда кипели народом, но Антонио недолго бродил бесцельно: он вспомнил, что теперь должен сам зарабатывать себе пропитание. Чтобы не быть узнанным, он решился избрать самый черный труд, пошел на пристань и просил носильщиков принять его товарищем. Те согласились, и Антонио тотчас же принялся за работу. До вечера таскал он ящики и тюки и только после захода солнца отправился со своими товарищами на отдых.

Мне удивительно везет! Если бы мои кольца не были распроданы, я бы нарочно для пробы бросила одно из них в воду, и если бы у нас еще ловили рыбу, и если бы эту рыбу давали нам есть, то я непременно нашла бы в ней брошенное кольцо. Одним словом — счастье Поликрата. Как лучший пример необычайного везенья, расскажу вам мою историю с обыском. К обыску, надо вам сказать, мы давно были готовы. Не потому, что чувствовали или сознавали себя преступниками, а просто потому, что всех наших знакомых ужо обыскали, а чем мы хуже других.

Ждали долго — даже надоело. Дело в том, что являлись обыскивать обыкновенно ночью, часов около трех, и мы установили дежурство — одну ночь муж не спал, другую тетка, третью — я. А то неприятно, если все в постели, некому дорогих гостей встретить и занять разговором, пока все оденутся.

Мольтон-Чейс — очаровательное старинное имение, в котором семья Клейтонов проживает уже не одну сотню лет. Его нынешний владелец, Гарри Клейтон, богат, и поскольку прелестями супружеской жизни он наслаждается всего лишь пятый год и пока что не получает к Рождеству счетов из колледжа и школы, то ему хочется, чтобы дом постоянно был полон гостей. Каждого из них он принимает с сердечным и искренним радушием.

Декабрь, канун Рождества. Семья и гости собрались за обеденным столом.

— Белла! Не желаешь ли после обеда принять участие в верховой прогулке? — обратился Гарри к сидевшей напротив него супруге.

Белла Клейтон, маленькая женщина с ямочками на щеках и простодушным под стать своему супругу — выражением на лице, сразу же ответила:

— Нет, Гарри! Только не сегодня, дорогой. Ты же знаешь, что до семи вечера в любую минуту могут приехать Деймеры, и мне не хотелось бы отлучаться из дому, не встретив их.

— А можно ли узнать, миссис Клейтон, кто, собственно, такие эти Деймеры, чей приезд лишает нас нынче вашего милого общества? — осведомился капитан Мосс, друг мужа, который подобно многим красивым мужчинам считал себя вправе быть еще и нескромным.

Но обидчивость менее всего была свойственна натуре Беллы Клейтон.

— Деймеры — мои родственники, капитан Мосс, — ответила она, — во всяком случае, Бланш Деймер — моя кузина.

Дачка была крошечная — две комнатки и кухня. Мать ворчала в комнатах, кухарка в кухне, и так как объектом ворчания для обеих служила Катенька, то оставаться дома этой Катеньке не было никакой возможности, и сидела она целый день в саду на скамейке-качалке. Мать Катеньки, бедная, но неблагородная вдова, всю зиму шила дамские наряды и даже на входных дверях прибила дощечку «Мадам Параскове, моды и платья». Летом же отдыхала и воспитывала гимназистку-дочь посредством упреков в неблагодарности. Кухарка Дарья зазналась уже давно, лет десять тому назад, и во всей природе до сих пор не нашлось существа, которое сумело бы поставить ее на место.

Катенька сидит на своей качалке и мечтает «о нем». Через год ей будет шестнадцать лет, тогда можно будет венчаться и без разрешения митрополита. Но с кем венчаться-то, вот вопрос?

Следует отметить, что этот рассказ не такой уж чересчур смешной.

Другой раз бывают такие малосмешные темы, взятые из жизни. Там какая-нибудь драка, мордобой или имущество свистнули.

Или, например, как в этом рассказе. История о том, как потонула одна интеллигентная дама. Так сказать, смеха с этого факта немного можно собрать.

Хотя, надо сказать, что и в этом рассказе будут некоторые смешные положения. Сами увидите.

Конечно, я не стал бы затруднять современного читателя таким не слишком бравурным рассказом, но уж очень, знаете, ответственная современная темка. Насчет материализма и любви.

Одним словом, это рассказ насчет того, как однажды через несчастный случай окончательно выяснилось, что всякая мистика, всякая идеалистка, разная неземная любовь и так далее и тому подобное есть форменная брехня и ерундистика.

И что в жизни действителен только настоящий материальный подход и ничего, к сожалению, больше.

Может быть, это чересчур грустным покажется некоторым отсталым интеллигентам и академикам, может быть, они через это обратно поскулят, но, поскуливши, пущай окинут взором свою прошедшую жизнь и тогда увидят, сколько всего они накрутили на себя лишнего.

Так вот, дозвольте старому, грубоватому материалисту, окончательно после этой истории поставившему крест на многие возвышенные вещи, рассказать эту самую историю. И дозвольте еще раз извиниться, если будет не такой сплошной смех, как хотелось бы.

Султан Магомет II Завоеватель, покоритель двух империй, четырнадцати королевств и двухсот городов, поклялся, что будет кормить своего коня овсом на алтаре святого Петра в Риме. Великий визирь султана, Ахмет-паша, переплыв с сильным войском через пролив, обложил город Отранто с суши и с моря и взял его приступом 26 июня, в год от воплощения Слова 1480. Победители не знали удержу своим неистовства м: пилой перепилили начальника войск, мессера Франческо Ларго, множество жителей из числа способных носить оружие перебили, архиепископа, священников и монахов подвергали всяческим унижениям в храмах, а благородных дам и девушек лишали насилием чести.

Дочь Франческо Ларго, красавицу Джулию, пожелал взять в свой гарем сам великий визирь. Но не согласилась гордая неаполитанка стать наложницей нехристя. Она встретила турка, при первом его посещении, такими оскорблениями, что он распалился против нее страшным гневом. Разумеется, Ахмет-паша мог бы силой одолеть сопротивление слабой девушки, но предпочел отомстить ей более жестоко и приказал бросить ее в городскую подземную тюрьму. В тюрьму эту неаполитанские правители бросали только отъявленных убийц и самых черных злодеев, которым хотели найти наказание злее смерти.

Джулию, связанную по рукам и ногам толстыми веревками, принесли к тюрьме в закрытых носилках, так как даже турки не могли не оказывать ей некоторого почета, подобавшего по ее рождению и положению. По узкой и грязной лестнице ее стащили в глубину тюрьмы и приковали железной цепью к стене. На Джулии осталось роскошное платье из лионского шелка, но все драгоценности, бывшие на ней, сорвали: золотые кольца и браслеты, жемчужную диадему и алмазные серьги. Кто-то снял с нее и сафьянные восточные башмаки, так что Джулия оказалась босой.

В пять дней был создан мир.

«И увидел Бог, что хорошо», — сказано в Библии.

Увидел, что хорошо, и создал человека.

Зачем? — спрашивается.

Тем не менее создал.

Вот тут и пошло. Бог видит, «что хорошо», а человек сразу увидел, что неладно. И то нехорошо, и это неправильно, и почему заветы и для чего запреты.

А там — всем известная печальная история с яблоком. Съел человек яблоко, а вину свалил на змея. Он, мол, подстрекал. Прием, проживший многие века и доживший до нашего времени: если человек набедокурил, всегда во всем виноваты приятели.

Но не судьба человека интересует нас сейчас, а именно вопрос — зачем он был создан? Не потому ли, что и мироздание, как всякое художественное произведение, нуждалось в критике?

Конечно, не все в этом мироздании совершенно. Ерунды много. Зачем, например, у какой-нибудь луговой травинки двенадцать разновидностей и все ни к чему. И придет корова, и заберет широким языком, и слопает все двенадцать.

И зачем человеку отросток слепой кишки, который надо как можно скорее удалять?

— Ну-ну! — скажут. — Вы рассуждаете легкомысленно. Этот червеобразный отросток свидетельствует о том, что человек когда-то…

Не помню, о чем он свидетельствует, но, наверное, о какой-нибудь совсем нелестной штуке: о принадлежности к определенному роду обезьян или каких-нибудь южноазиатских водяных каракатиц. Пусть уж лучше не свидетельствует. Червеобразный! Эдакая гадость! А ведь сотворен.

Из своего шезлонга миссис Хэмлин безучастно разглядывала взбиравшихся по трапу пассажиров. В Сингапур судно пришло ночью, и с самого рассвета началась погрузка: лебедки надрывались целый день, но став привычным, неумолчный скрип их более не резал слух. Позавтракала она в «Европе» и, чтобы скоротать время, села в колясочку рикши и покатила по нарядным, кишащим разноликим людом улицам города. Сингапур — место великого столпотворения народов. Малайцев, истинных сынов этой земли, здесь попадается немного, но видимо-невидимо угодливых, проворных и старательных китайцев; темнокожие тамилы неслышно перебирают босыми ступнями, как будто ощущают здесь себя людьми чужими и случайными, зато холеные богатые бенгальцы прекрасно чувствуют себя в своих кварталах и преисполнены самодовольства; подобострастные и хитрые японцы поглощены какими-то своими спешными и, видно, темными делишками, и только англичане, белеющие шлемами и парусиновыми панталонами, летящие в своих автомобилях и вольно восседающие на рикшах, беспечны и непринужденны с виду. С улыбчивой безучастностью несут правители этой роящейся толпы бремя своей власти. Устав от города и зноя, миссис Хэмлин ждала, чтоб пароход продолжил свой неблизкий путь через Индийский океан.

Завидев поднимавшихся на палубу доктора и миссис Линселл, она им помахала — ладонь у нее была крупная, да и сама она была большая, высокая. От Иокогамы где началось ее нынешнее плавание, она с недобрым любопытством наблюдала, как быстро нарастала близость этой пары. Линселл был морским офицером, прикомандированным к британскому посольству в Токио, и безразличие, с которым он взирал на то, как доктор увивается за его женой, заставляло недоумевать миссис Хэмлин. По трапу поднималось двое новеньких, и, чтоб развлечься, она стала гадать, женаты они или холосты. Вблизи нее, сдвинув плетеные кресла, расположилась мужская компания — плантаторы, подумала она, глядя на их костюмы цвета хаки и широкополые фетровые шляпы; стюард сбился с ног, выполняя их заказы. Они переговаривались и смеялись слишком громко, ибо влили в себя достаточно спиртного, чтоб впасть в какое-то дурашливое оживление; то явно были проводы, но чьи, миссис Хэмлин не могла понять. До отплытия оставались считанные минуты. Пассажиры всё прибывали и прибывали и наконец по сходням величественно прошествовал мистер Джефсон, консул; он ехал в отпуск. На корабль он сел в Шанхае и сразу стал ухаживать за миссис Хэмлин, но у нее не было ни малейшего расположения к флирту. Вспомнив о том, что сейчас гнало ее в Европу, она нахмурилась. Рождество она хотела встретить в море, вдали от всех, кому есть до нее хоть сколько-нибудь дела. От этой мысли у нее мгновенно сжалось сердце, но она тут же рассердилась на себя за то, что воспоминание, которое она решительно изгнала, вновь бередит ее сопротивляющийся ум.

Вольно, мальчик, на воле! На воле, мальчик, на своей!

Новгородская песня

— Вот и лето настало.

— Вот и весна. Май. Весна.

Ничего здесь не разберешь. Весна? Лето? Жара, духота, потом — дождь, снежок, печки топят. Опять духота, жара.

У нас было не так. У нас — наша северная весна была событие.

Менялось небо, воздух, земля, деревья.

Все тайные силы, тайные соки, накопленные за зиму, рвались наружу.

Ревели животные, рычали звери, воздух шумел крыльями. Высоко, под самыми облаками, треугольником, как взлетевшее над землею сердце, неслись журавли. Река звенела льдинами. Ручьи по оврагам журчали и булькали. Вся земля дрожала в свете, в звоне, в шорохах, шепотах, вскриках.

И ночи не приносили покоя, не закрывали глаз мирной тьмой. День тускнел, розовел, но не уходил.

И мотались люди, бледные, томные, блуждали, прислушивались, словно поэты, ищущие рифму к уже возникшему образу.

Трудно становилось жить обычною жизнью.

В начале нынешнего столетия случилось важное событие: у надворного советника Ивана Мироновича Заедина родился сын. Когда первые порывы родительских восторгов прошли и силы матери несколько восстановились, что случилось очень скоро, Иван Миронович спросил жену:

— А что, душка, как вы думаете, молодчик-то, должно быть, будет вылитый я?

— Уж как не так! Да и не дай того бог!

— А что, разве того… я не хорош, Софья Марковна?

— Хороши-да несчастны! Всё врознь идете; нет у вас заботы никакой: семь аршин сукна на фрак идет!

— Вот уж и прибавили. Что вам жаль сукна, что ли? Эх, Софья Марковна! Не вы бы говорили, не я бы слушал!

— Хотела из своей кацавейки жилетку скроить: куда! в половины не выходит… Эка благодать божия! Хоть бы вы побольше ходили, Иван Миронович: ведь с вами скоро срам в люди показаться!

— Что ж тут предосудительного, Софья Марковна? Вот я каждый день в департамент хожу и никакого вреда-таки себе не вижу: все смотрят на меня с уважением.

— Смеются над вами, а у вас и понять-то ума нет! А еще хотите, чтоб на вас другие похожи были!

— Право, душка, вы премудреная: что ж тут удивительного, если сын похож на отца будет?

— Не будет!

— Будет, душка. Теперь уж карапузик такой… Опять и нос возьмите… можно сказать, в человеке главное.

— Что вы тут с носом суетесь! Он мое рождение.

— И мое тоже; вот увидите.

Тут начались взаимные доводы и опровержения, которые кончились ссорою. Иван Миронович говорил с таким жаром, что верхняя часть его огромного живота закачалась, подобно стоячему болоту, нечаянно потрясенному. Так как на лице новорожденного еще нельзя было ничего разобрать, то, несколько успокоившись, родители решились ждать удобнейшего времени для разрешения спора и заключили на сей конец следующее пари: если сын, которого предполагалось назвать Дмитрием, будет похож на отца, то отец имеет право воспитывать его единственно по своему усмотрению, а жена не вправе иметь в то дело ни малейшего вмешательства, и наоборот, если выигрыш будет на стороне матери…

— Вы сконфузитесь, душка, наперед знаю, что сконфузитесь; откажитесь лучше… возьмите нос, — говорил надворный советник, — а я так уверен, что хоть, пожалуй, на гербовой бумаге напишу наше условие да в палате заявлю, право.

— Вот еще выдумали на что деньги тратить; эх, Иван Миронович, не дал вам бог здравого рассуждения, а еще «Северную пчелу» читаете.

— На вас не угодишь, Софья Марковна. Вот посмотрим, что вы скажете, как я Митеньку буду воспитывать.

— Не будете!

— А вот увидим!

— Увидите!

Через несколько дней Митеньке был сделан формальный осмотр в присутствии нескольких родственников и друзей дома.

— Он на вас не похож ни йоты, душка!

— Он от вас как от земли небо, Иван Миронович!

Оба восклицания вылетели в одно время из уст супругов и подтверждены присутствующими. В самом деле, Митенька нисколько не походил ни на отца, ни на мать.

Делится с нами пятью прекрасными рассказами известных писателей. Если у вас нет времени начинать объемное произведение или вы хотите познакомиться с творчеством автора, очень советуем начать именно с них.

Что может быть волшебней, чем на несколько часов погрузиться в бескрайний мир повествования любимого автора? Но бывает, обстоятельства складываются так, что желаемого времени на чтение нет, а желание пусть хоть ненадолго проникнуться выдуманной чужим гением реальностью остается. Или, например, вы только что закончили объемную книгу и пока не готовы пуститься в другое столь же долгое путешествие. Для таких ситуаций и просто на тот случай, если вам хочется легкого достойного чтения, я собрала для вас 10 рассказов не длиннее 100 страниц, которые оставят приятное послевкусие и желание непременно узнать творчество автора детальнее.

Одна из самых светлых, но в то же время грустных и пронзительных историй, прочитанных мною. Автор снова приоткрывает нам неясную завесу, которая окутывает жизнь его неизменных героев – трогательных мечтателей, вынужденных жить в реалиях существующего мира. Книга рассказывает о теплой дружбе маленького мальчика и женщины средних лет, его дальней родственницы, живущей с ним под одной крышей. Непременно читайте это произведение, пока еще лежит снег, тогда вы, как и я, обязательно услышите звонкий лай Королька, почувствуете аромат специй и горячих рождественских пирогов. Для меня доброй традицией стало перечитывать эту книгу именно в канун Рождества. И каждый раз грустить вместе с ней, поражаться такой тонкой и хрупкой красоте слога, с замиранием сердца пересчитывать накопленные сбережения вместе с героями, мастерить воздушного змея, получать подарки самым чудесным утром в году и украшать разлапистую ель, которая наполняет запахом хвои каждый уголочек дома. И каждый раз поражаться, сколько же красоты можно уместить всего на 20 с лишним страничках, если подобрать верные слова.

«Она не только ни разу не ходила в кино, она никогда не была в ресторане, не отдалялась от дома больше чем на пять миль, не получала и не отправляла телеграмм; никогда не читала ничего, кроме комиксов и Библии, не употребляла косметики, не ругалась, не желала никому зла, не лгала с умыслом, не пропускала голодной собаки, чтобы её не накормить. А вот кое-какие её дела: она убила мотыгой самую большую гремучую змею, какую когда-либо видели в нашем округе (шестнадцать колец на хвосте); она нюхает табак (тайком от домашних); приручает колибри (попробуйте-ка вы! а у нее они качаются на пальце); рассказывает истории о привидениях (оба мы верим в привидения), до того страшные, что от них даже в июле мороз подирает по коже; разговаривает сама с собой; совершает прогулки под дождем; выращивает самую красивую в городе японскую айву…»

Еще одно великолепное произведение, к которому хочется обязательно вернуться. И второе, заставившее меня почувствовать такую щемящую сердце жалость, что уже перевернув последнюю страницу, все никак не удается совладать с эмоциями. Автор рассказывает историю одной короткой поездки вынужденных попутчиков, которую прервали непредвиденные трудности. Увидим мы в вязнущем колесами в снегу дилижансе и двух монахинь в просторных одеждах, шепчущих «Pater» и «Ave», и несколько супружеских пар в глубине кареты, олицетворяющих благополучие и власть, и рыжебородого добродушного демократа Корнюде, и, конечно, главную героиню – румяную полненькую «девушку легкого поведения» по прозвищу Пышка. И вместе с героями нам предстоит прожить короткую историю, сполна наполненную и добром, и жестокостью. Историю о людских предрассудках, о сострадании, о подлости и самопожертвовании. Если в руках у вас окажется сборник рассказов писателя, прочтите также «Мисс Гарриет» , если вы настроены услышать о чистой и печальной любви, или «Средство Роже», если хочется чего-то более легкого и с нотками юмора.

«Снег стал тверже, и дилижанс теперь катился быстрее. И всю дорогу, до самого Дьепа, в течение долгих, унылых часов путешествия, на всех ухабах, сначала в сумерках, а потом и в полной темноте, Корнюде со свирепым упорством продолжал свое монотонное и мстительное насвистывание, заставлявшее его усталых и раздраженных соседей невольно следить за песней от начала до конца, припоминать в такт мелодии каждое ее слово. А Пышка все плакала, и по временам рыдания, которых она не в силах была сдержать, слышались в темноте между строфами «Марсельезы.»

Фицджеральд, один из самых известных представителей «потерянного поколения» в американской литературе, творец «эпохи джаза», раскрывает совсем другую сторону своего литературного дарования в вышеуказанном произведении. И даже если вы уже знакомы с экранизацией рассказа, где главные роли исполнили Брэд Питт и Кейт Бланшетт, непременно прочтите книгу. Она полна совсем другого особенного настроения, тонкой иронии и очень легко читается. На совсем небольшом количестве страниц (что окажется для вас сюрпризом после просмотра одноименного фильма) раскрывается удивительное кольцо повествования о жизни, о смерти, о молодости и старости, и,конечно, о любви.

«Бенджамин Баттон — так его назвали, отказавшись от весьма подходящего, но слишком уж вызывающего имени Мафусаил, — хоть и сутулился по-стариковски, имел пять футов восемь дюймов росту. Этого не скрадывала одежда, равно как короткая стрижка и крашеные брови не скрадывали тусклых, выцветших глаз. Нянька, заранее взятая к ребенку, едва увидев его, в негодовании покинула дом.
Но мистер Баттон твердо решил: Бенджамин — младенец и таковым должен быть. Прежде всего он объявил, что если Бенджамин не будет пить теплое молоко, то вообще ничего не получит, но потом его уговорили помириться на хлебе с маслом и даже овсяной каше. Однажды он принес домой погремушку и, отдавая ее Бенджамину, в недвусмысленных выражениях потребовал, чтобы он играл ею, после чего старик с усталым видом взял ее и время от времени покорно встряхивал.»

В книге около 120 страниц, и хоть она и выходит немного за обозначенные мной рамки своим размером, не включить ее в список я не могла. Это удивительно светлое и легкое произведение, написанное прекрасным слогом. Книга рассказывает о жизни 13-ти летнего Грегуара, о мечтах, о том, что наполняет будни главного героя, что дается ему легко и что не очень. А еще она о детстве и о Настоящем Дедушке. Глазами маленького мальчика мы смотрим на совсем недетские вопросы и находим на них удивительные ответы. Читать однозначно стоит, книга не раз заставит вас улыбнуться и призадуматься одновременно.

«До трех лет, точно могу сказать, я жил счастливо. Я плохо это помню, но так мне кажется. Я играл, по десять раз подряд смотрел мультик про медвежонка, рисовал картинки и придумывал миллион приключений для Гродуду - это был мой любимый плюшевый щенок. Мама рассказывала, что я часами сидел один в своей комнате и не скучал, болтал без умолку, вроде как сам с собой. Вот я и думаю: наверно, счастливо мне жилось.»

Множество прекрасных произведений малого объема написаны нашими отечественными писателями и, наверняка, знакомы доброй половине из нас по школьной программе. Но завершить список мне захотелось именно «Асей», потому что легкость повествования, неуловимый запах горного воздуха небольшого городка и выбранный автором подход к произведению как воспоминанию главного героя вместе создают ту самую атмосферу, которая так или иначе присуща всем вышеперечисленным книгам по-своему. Прекрасно здесь все: и пейзажи, и короткие описания жизни горожан, и грусть, с которой герой вспоминает былые дни, и ветреный, диковатый характер Аси. Мимолетная история несбывшейся любви, оставившая светлые воспоминания и сожаления, подарит вам прекрасные минуты на своих страницах.

«Я любил бродить тогда по городу; луна, казалось, пристально глядела на него с чистого неба; и город чувствовал этот взгляд и стоял чутко и мирно, весь облитый ее светом, этим безмятежным и в то же время тихо душу волнующим светом. Петух на высокой готической колокольне блестел бледным золотом; таким же золотом переливались струйки по черному глянцу речки; тоненькие свечки (немец бережлив!) скромно теплились в узких окнах под грифельными кровлями; виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца на трехугольной площади, внезапно раздавался сонливый свисток ночного сторожа, добродушная собака ворчала вполголоса, а воздух так и ластился к лицу, и липы пахли так сладко, что грудь поневоле все глубже и глубже дышала, и слово: «Гретхен» – не то восклицание, не то вопрос – так и просилось на уста.»