Татьяна посещает дом онегина. Воспитание и образование Татьяны Лариной в романе «Евгений Онегин

Главный символ сна Татьяны - хижина Онегина. Согласно сюжету сна, обессиленную преследованием Татьяну медведь приносит к шалашу:

Вдруг меж дерев шалаш убогой;

Кругом все глушь; отвсюду он

Пустынным снегом занесен,

И ярко светится окошко... [Пушкин, 1995: 103].

Из контекста мы узнаем, что «шалаш» - вполне благоустроенная хижина, с сенями, столом и лавками, и что хозяин дома - Онегин - что-то празднует в компании страшных чудовищ, которых А.С. Пушкин называет «шайкой домовых». Хижина - убогий домик, избушка, лачуга Онегина.

Домовой - «дух-хранитель и обидчик дома» [Даль, 1998: I, 466]. Действительно, большинство выбранных Пушкиным животных для изображения демонов имеет определенное отношение к культу русского домового. Так, например, на месте закладки фундамента новой избы закапывали голову петуха (ср.: «другой с петушьей головой»), чтобы задобрить домового. Кошка и коза («ведьма с козьей бородой» и «полукот») - животные, которые имеют шерсть, - символ достатка и плодородия. Именно поэтому они посвящены духу дома. Шерстью козла окуривали избу, если домовой сердился, а без кошки не обходилось ни одно новоселье [см. Афанасьев, 1995: II, 105 - 119]. Таково значение слов «хижина» и «домовой» в контексте сюжета сна Татьяны. Обратимся к их символическому значению.

Первое значение определено макроконтекстом произведения: хижина - дом самой Татьяны, а домовые - гости на ее именинах. Названия некоторых демонов-гостей Онегина имеют прямую связь с гостями Татьяны на именинах. Так, некто с «петушьей головой» ассоциируется с Петушковым. Или, например, в карле с хвостиком легко узнать Харликову («карла» зашифровано в фамилии гостьи путем перестановки букв). Череп на гусиной шее в красном колпаке напоминает мосье Трике, ночевавшего в фуфайке и старом колпаке. Пушкин сначала называет Онегина «гостем» и только потом «хозяином». Сходно описание пира демонов в хижине Онегина и гостей на именинах Татьяны. Во сне Татьяны:

Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,

Людская молвь и конский топ [Пушкин, 1995: 104],

на именинах:

В гостиной встреча новых лиц,

Лай мосек, чмоканье девиц,

Шум, хохот, давка у порога... [Пушкин, 1995: 108]

Второе значение символов «дом» и «домовые» наиболее важно для раскрытия значения сна: «хижина» - Онегин, «домовые» - реалии его внутреннего мира.

Таким образом, Татьяна, попав в царство душ, находит самую главную для нее душу - Онегина. Ведь именно тайна характера этого человека заставила ее гадать на святки.

Семантическое соотношение «дом - человек» является источником символизации не только многочисленных деталей дома, но и действий героев, их положения в пространстве. Хижина Онегина - зашифрованный в системе символов сложный психологический портрет главного героя. Вот детали этого необычного портрета:

1. Управление домовыми - властность Онегина. Если «домовые» - реалии внутреннего мира Онегина, то весь эпизод управления демонами символизирует властность сложной натуры героя:

Он знак подаст - и все хлопочут;

Он пьет - все пьют и все кричат;

Он засмеется - все хохочут;

Нахмурит брови - все молчат [Пушкин, 1995: 105].

Эта же мысль и в эпиграфе к «Евгению Онегину»: «Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того еще особенной гордостью, которая побуждает признаваться с одинаковым равнодушием в своих как добрых, так и дурных поступках, - следствие чувства превосходства, быть может, мнимого» [Пушкин, 1995: 6].

2. Смотреть на дверь изнутри дома - избегать самого себя. («Онегин за столом сидит И в дверь украдкою глядит»). Возможно, речь идет о хандре Онегина, заставившей его охладеть к жизни и ненавидеть самого себя. Так, перед дуэлью:

…в разборе строгом,

На тайный суд себя призвав,

Он обвинял себя во многом [Пушкин, 1995: 121].

• 3. Смотреть в дверную щель хижины снаружи - пытаться понять внутренний мир Онегина. Согласно сюжету, Татьяна сначала «глядит тихонько в щелку», потом «немного растворяет дверь» и, наконец, проникает в дом. Так символически описывается постепенное понимание Татьяной характера Онегина. Именно с этой целью после смерти Ленского и отъезда Онегина Татьяна отправится в поместье Евгения.
• 4. Проникнуть в дом - стать предметом мыслей и чувств. Появление Татьяны в хижине символизирует будущую любовь к ней Евгения. Интересно, что в своем сне уже влюбленный Онегин видит тот же сюжет:

…сельский дом - и у окна

Сидит она... и все она! [Пушкин, 1995: 184]

Появление в хижине Ленского, Ольги и эпизод убийства, по-видимому, символизируют тяжкое переживание Онегиным своей вины, муки совести: Оставил он свое селенье,

...где окровавленная тень

Ему являлась каждый день [Пушкин, 1995: 171].

Образ убитого Ленского будет преследовать Онегина в упомянутом выше сне:

То видит он: на талом снеге,

Как будто спящий на ночлеге,

Недвижим юноша лежит,

• 5. Исчезновение домовых - избавление от прежних пороков. Шайка домовых сначала «смутилась», т.е. встревожилась, а потом и вовсе скрылась после того, как Татьяна проникла в хижину. Очевидно, любовь к Татьяне изменила внутренний мир героя, избавив его от «демонов».
• 6. Разрушение дома - болезнь Онегина. В финале сна «хижина шатнулась». В VIII главе влюбленный Онегин действительно заболеет:

Бледнеть Онегин начинает...

Онегин сохнет - и едва ль

Уж не чахоткою страдает [Пушкин, 1995: 179].

Однако можно предположить, что шатающаяся хижина символизирует не столько болезнь как физиологическое явление, сколько огромную душевную трагедию, которую Онегин переживает в финале романа, осознав безнадежность своей любви к Татьяне. Интересно, что на эпизоде разрушающейся хижины сон обрывается так же неожиданно, как на эпизоде объяснения Татьяны и Онегина обрывается весь роман. В символике дома снова прослеживается тема смерти Ленского. Потухший «светильник» - смерть:

Вдруг ветер дунул, загашая

Огонь светильников ночных [Пушкин, 1995: 105].

Это модификация огня как символа души [см. Афанасьев, 1995: III, 199].

Танцующая в присядку мельница - место смерти Ленского. Действительно, дуэль Онегина и Ленского состоялась за мельницей.

Итак, сон Татьяны можно разбить на две части:

• 1. события в лесу до появления хижины Онегина;
• 2. события в хижине.

В первой части опорные символы имеют два значения, связанные с темами смерти и брака; каждое из них развивает свою сюжетную линию символического значения сновидения. Первое значение символов вносит в толкование сновидения тему смерти. Это не только предсказание смерти Ленского и печаль от разлуки с Онегиным, но и проникновение Татьяны в царство душ, где ее проводник-медведь подводит к самой главной душе - Онегину. Второе значение вносит тему брака: Татьяна выйдет замуж за генерала и будет жить в светском обществе, но брак для нее окажется несчастьем. Как мы видим, первая часть сна рассказывает исключительно о судьбе Татьяны. Вторая часть сна - события в хижине - посвящены Онегину, его внутреннему миру, будущей судьбе. Семантическое соотношение «дом - человек» является источником символизации многочисленных деталей дома, а также действий героев - Онегина, Татьяны, демонов и др. В результате мы многое узнаем о характере главного героя: властолюбив и горд, при этом избегает себя и ненавидит. Кроме того, открываются некоторые подробности его будущего: любовь к Татьяне и избавление от «демонов», муки совести и болезнь, физическая и нравственная. Тема смерти Ленского характерна и для второй половины сна: мы узнаем о месте дуэли [см. Резчикова, 2001].

Как мы видим, во сне Татьяны большую роль играют не только одушевленные образы - медведь, домовые, Онегин - но и явления природы, элементы пейзажа. Это побуждает нас обратиться к рассмотрению пейзажных зарисовок в романе и определить их символическое значение в общем контексте.

Посещение дома Онегина Татьяной обусловлено тем, что она безумно влюблена в него - он для нее является идеалом не только мужчины, но и человека. Она хочет максимально сблизится с ним, побольше разузнать о нем, поэтому и направляется к нему в дом. Несмотря на то, что самого героя здесь нет, присутствует его дух и Татьяна как будто в самом деле находится в доме не одна, а с ним.

Татьяна без ума от Онегина. Ищет каждую возможность, чтобы стать хоть чуточку ближе к своему идеалу.

В доме Онегина, в который решила Татьяна зайти, каждая вещь напоминала ей о нем:

Пушкин сумел нам указать на то, что даже при отсутствии Онегина как такового, он все же еще находится в доме, который посетила влюбленная Татьяна.

По сюжету романа Татьяна заходит в дом Онегиных. Она рассматривает предметы, читает книги. Ведь они могут так многое рассказать об их хозяине.

Татьяна читает книги Евгения и таким образом общается с ним. Она влюблена в него без памяти и хочет побольше узнать о любимом человеке.

Таким образом Евгений присутствует и в этой главе.

Татьяна приходит в дом Онегина из-за того, что влюблена в него и хочет побольше узнать о нем. Для этого она и приходит. Через вещи она хочет узнать побольше о их хозяине, через книги понять какие мысли у Онегина.

• Таким образом, Александр Сергеевич Пушкин показал всю палитру чувств Татьяны к Онегину. Она по маленьким шажкам раскрывала для себя интересы Онегина, его вкусы, предпочтения, взгляды. Тем самым, через вещи она смогла заглянуть в его внутренний мир.

Пушкинской Татьяной движет желание вновь почувствовать то, что происходило в прошлом, воскресить прежний образ Онегина в своей душе. Теперь он уже не вызывает прежних волнений, она смотрит на предмет своих давних чувств без той дымки романтического тумана, что мешал ей трезво его оценивать.

Татьяна приходит в дом Онегина, чтобы по-настоящему его узнать.

Главной героине тоскливо на душе, ведь Онегин уехал, после дуэли с Ленским. Татьяна посещает дом Онегина, потому что е туда тянет. И это можно понять. Ведь ей хочется побыть в обстановке такой близкой е любимому человеку. Ей хочется прочувствовать Онегина, понять какой он на самом деле, поэтому-то она и рассматривает его вещи. Татьяна пытается его понять, ведь то время, которое им было отведено для общения - это всего лишь крохи. Теперь, посетив усадьбу героя, Татьяна поняла, что за человек Онегин, кого она полюбила

После всех трагических событий Татьяна снова осталась одинока, предоставлена себе самой. Она долго бродит по любимым лесным местам, однажды случайно доходит и до поместья Онегина. Просит пройти в его покои, получает разрешение.

Ей, как любой любящей женщине, интересно все, что касается любимого человека.

Его повседневная жизнь, привычки, книги. Так Татьяна начинает словно заново общаться с Онегиным. Ведь им не так много довелось разговаривать друг с другом.

Поэтому Татьяна раз за разом приходит в дом Онегина, чтобы через книги, которые он читал, лучше понять любимого человека.

Читает, размышляет, понимает. Вот и все.

Этот эпизод очень важен для раскрытия характеров главных героев. Придя в дом Онегина, Татьяна рассматривает его вещи, книги и т.д. Она видит заметки, которые он оставлял на полях. Это позволяет ей понять, что именно представляет собой Евгений, что действительно его волнует. Она поняла, что он совсем не такой, как ей казалось. Она его обожествляла, а на самом деле в нем нет тех возвышенных качеств, которыми она его наделяла. Это позволяет ей переосмыслить свое отношение к нему. Благодаря этому она повзрослела и стала критически оценивать того, кого раньше безоговорочно любила.

Внутренний мир человека, особенно, если он скрытный или малознакомый, можно попробовать понять, обратившись к его окружению - к его друзьям, к его близким, к его жилищу, наконец.

Именно это и делает Татьяна. В доме Онегина ей интересно все: его кабинет, его вещи, особенно книги. Просматривая их, она пытается разгадать его мысли, поступки, образ жизни.

Онегин для нее - загадка, и как все малознакомое, редкое, оригинальное, он притягивает ее. Не стоит забывать, что Онегин - первая любовь Татьяны. Ее девичьи мечты, романтические мысли вдруг нашли свое воплощение в одном человеке. И что может быть более естественным, чем желание побольше узнать о нем.

Ответ на этот вопрос для многих школьников очевиден. Сама Татьяна, которая, как известно, «русская душою», а значит и носительница традиционного христианского мировоззрения, в 8-й главе даёт пылкому Онегину такую отповедь:

Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.

Однако, оказывается, в литературных кругах XIX века поведение героини трактовалось отнюдь не однозначно. Почему же Татьяна отказывает Онегину?

Один из величайших российских критиков Виссарион Григорьевич Белинский считал, что в финальной главе романа в стихах Татьяна стала хуже. «Татьяны милый идеал» как будто бы исчез: героиня стала светской дамой, у которой «и бровь не шевельнулась» при новой встрече с героем. Не случайно даже сам Онегин «следов Татьяны прежней не мог … обрести». Действительно, как робкая девушка, которая даже среди родных «казалась девочкой чужой», которая никогда ранее не жила в столице, а видела «в глуши, в деревне» лишь мирные картины природы или, например, служанок, собиравших ягоду в кустах, изменилась почти до неузнаваемости? Что случилось с «бедной Таней»? Как она превратилась в хозяйку знатного дома, жену генерала, которую затмить не могла даже княгиня Нина Воронская с её «мраморной красою».

Изменилось ли отношение Татьяны к Онегину? Ответ, с точки зрения В.Г. Белинского, прост. Татьяна уже не та, что была раньше: она, боясь осуждения света, приспособилась к его законам и живёт по ним. Как мы помним, Татьяна в 8-й главе всё же признаётся Онегину в любви. Но необходимо помнить, что теперь это объяснение уже не «души неопытной», а замужней дамы, давшей клятву верности супругу на Таинстве Венчания. Какой печальный вывод напрашивается сам собой? Татьяна не любит мужа, хоть и уважает его. Значит, живёт она в обмане. Критик назвал это «профанацией чувства и чистоты женственности».

Версия Достоевского: Татьяна отказала, показав истинное благородство души

Другую точку зрения легко предугадать. Татьяна отказывает Евгению, потому что стала … лучше, мудрее. Такое видение образа героини присуще Ф.М. Достоевскому, который считал героиню главным образом романа, «апофеозом русской женщины». Мнение Достоевского прямо противоположно взгляду Белинского. Татьяну нисколько не испортил свет, она осталась прежней. Значит, и жизнь среди петербургского света для неё не что иное, как мука и страдание. Почему же она не хочет, оставив супруга и суетную столицу, сбежать прочь вместе с любимым, который ныне отвечает ей взаимностью? Татьяна понимает, что её измена превратит достойную жизнь старого генерала в позор, клубок сплетен и пересудов. С точки зрения Достоевского, большая ошибка – считать героиню слабовольной. Нет. Главное основание её решения, как ни странно, заключено во всем знакомой с детства пословице: «На чужом несчастье своё счастье не построишь!». Вот почему Татьяна, любя Онегина, отвергает его.

Версия читателей: выбрали бы мы Онегина?

Теперь попробуем ответить на наш вопрос сами, опираясь на собственное восприятие ситуации. Представьте, задумайтесь: что могла чувствовать Татьяна, получившая письмо пылко и страстно влюблённого Онегина? Перечитаем-ка любовное послание. Сколько раз там повторяется местоимение первого лица «я»? Целых 12 (!) раз. Какие качества подозревает в возлюбленной Евгений? Онегин считает, что Татьяна способна презирать, смотреть «гордым взглядом», «суровым вздором», наслаждаться «злобным весельем», выражать «гневный … укор»… Наша ли это Таня, та, что «утренней луны бледней и трепетней гонимой лани»? Кажется, нет. Получается, что мы, читатели, и он, Онегин, знаем разных героинь. В образе, описанном Евгением в письме, никак нельзя разгадать те черты, которые вкладывал в свою любимую Татьяну автор. Более того, в письме герой не проявляет высоты чувств, поскольку больше всего жалеет самого себя. Вспомним хотя бы следующие строки, обращённые к героине:

Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви,
Пылать — и разумом всечасно.
Смирять волнение в крови;
Желать обнять у вас колени
И, зарыдав, у ваших ног
Излить мольбы, признанья, пени,
Все, все, что выразить бы мог…

Но разве Татьяна не знает? Не она ли испытывала те же чувства, написав своё письмо? Не она ли до сих пор держит в памяти онегинский «взгляд холодный»? Не она ли вспоминает сцену объяснения в саду как «страшный час»? Таким образом, оказывается, что письмо героя обращено вовсе не к Татьяне, не к её чувствам, а к самому себе. Создаётся впечатление, что любит Онегин не Татьяну, а себя и свои чувства. Но неужели Онегин в 8- й главе всё тот же, «забав и роскоши дитя», эгоистичный светский франт? Безусловно, нет. Но это тема для отдельного разговора…

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Татьяна Ларина - это любимая героиня Александра Сергеевича Пушкина в романе "Евгений Онегин". Она представляет собой образ русской девушки пушкинской эпохи.

Характер Татьяны был сформирован с помощью французских романов и русских традиций. Героиня любит обычаи "милой старины", ее еще с самого детства пленяют страшные рассказы. Многие сближают Татьяну с Онегиным. Она одинока в обществе - он нелюдим. Ее мечтательность и странность - его самобытность. Они резко выделяются на фоне остальных. Но она не похожа на Онегина тем, что не является "повесой", как Онегин, из-за чего становиться воплощением авторского идеала.

Ее внутренняя жизнь обусловлена не светским обществом, не мнением света, а влиянием природы. Ее воспитала простая русская крестьянка.

Поэтика народных гаданий воплощена в знаменитом сне Татьяны. Он как бы предопределяет судьбу девушки, предвещая и ссору двух друзей, и гибель Ленского, и скорое замужество.

Наделенная пылким воображением и мечтательной душой, Татьяна с первого взгляда узнала в Онегине тот идеал, представление о котором она составила по сентиментальным романам. Возможно, девушка интуитивно почувствовала сходство между Онегиным и собой и поняла, что они созданы друг для друга.

То, что Татьяна первой написала любовное письмо, объясняется ее простотой, доверчивостью, незнанием обмана. А отповедь Онегина, на мой взгляд, не только не охладила чувства Татьяны, но усилила их: «Нет, пуще страстью безотрадной Татьяна бедная горит».

Онегин продолжает жить в ее воображении. Даже когда он уехал из деревни, Татьяна, посещая господский дом, живо ощущает присутствие своего избранника, Здесь все напоминает о нем: и забытый на бильярде кий, «и стол с померкшею лампадой, и груда книг», и лорда Байрона портрет, и чугунная статуэтка Наполеона. Чтение книг Онегина помогает девушке понять внутренний мир Евгения, задуматься о его истинной сущности: «Уж не пародия ли он?»

По мнению В.Г. Белинского, «Посещения дома Онегина и чтение его книг приготовили Татьяну к перерождению из деревенской девочки в светскую даму». Мне кажется, она перестала идеализировать «своего героя», ее страсть к Онегину немного утихла, она решает «устраивать свою жизнь» без Евгения.

Вскоре Татьяну решают отправить в Москву - «на ярмарку невест». И тут автор в полной мере раскрывает нам русскую душу своей героини: она трогательно прощается с «веселой природой» и «милым, тихим светом». Татьяне душно в Москве, она стремится в мыслях «к жизни полевой», а «пустой свет» вызывает ее резкое неприятие:

Но всех в гостиной занимает

Такой бессвязный, пошлый вздор;

Все в них так бледно, равнодушно,

Они клевещут даже скучно…

Неслучайно, выйдя замуж и став княгиней, Татьяна сохранила естественность и простоту, столь выгодно отличавшие ее от светских дам.

Встретив Татьяну на рауте, Онегин был поражен переменой, происшедшей с ней: вместо «девочки несмелой, влюбленной, бедной и простой» явилась «равнодушная княгиня», «величавая, небрежная законодательница зал».

Но внутренне Татьяна осталась такой же внутренне чистой и нравственной, как и в юности. Именно поэтому она, несмотря на свое чувство в Онегину, отказывает ему: «Я вас люблю (к чему лукавить?), но я другому отдана; я буду век ему верна».

Такой финал по логике характера Татьяны закономерен. Цельная по натуре, верная долгу, воспитанная в традициях народной нравственности, Татьяна не может построить свое счастье на бесчестии мужа.

Автор дорожит своей героиней, он неоднократно признается в любви к своему «милому идеалу». В поединке долга и чувства, разума и страсти Татьяна одерживает нравственную победу. И как ни парадоксально звучат слова Кюхельбекера: "Поэт в 8-ой главе похож сам на Татьяну», в них заключен большой смысл, ибо любимая героиня - не только идеал женщины, но скорее идеал человеческий, такой, каким хотел его видеть Пушкин.

"Ни красоты сестры своей, ни свежестью ее румяной не привлекла б она очей."

"Задумчивость ее подруга."
"Её изнеженные пальцы не знали игл."
"Но куклы даже в эти годы Татьяна в руки не брала. Про вести города, про моды беседы с нею не вела."
"Ей рано нравились романы: они ей заменяли всё."
"Она в семье своей родной казалась девочкой чужой"

ТАТЬЯНА В КАБИНЕТЕ ОНЕГИНА L=0>

Восприятие прославленного литературного произведения подвержено влиянию психологических аберраций. Механизм их довольно прост: выпадают детали, не согласующиеся с уже сложившимся «обликом» вещи. Так возникают «факты-невидимки» - описания, штрихи, временные пометы, которые упорно не фиксируются, не видятся в тексте, живущем у всех на глазах. Но остается особого рода след - инерция искажений в интерпретациях достаточно высокого уровня.

Вот, например, как излагается в статье В. Г. Белинского одно из известнейших мест романа «Евгений Онегин»: «Посещение Татьяною опустелого дома Онегина (в седьмой главе) и чувства, пробужденные в ней этим оставленным жилищем <... > принадлежит к лучшим местам поэмы и драгоценнейшим сокровищам русской поэзии. Татьяна не раз повторила это посещение». Далее следует выписка из романа и вывод из нее: «Итак, в Татьяне, наконец, совершился акт сознания; ум ее проснулся».

Запомним: событийная основа внутреннего переворота, по Белинскому, - посещение, которое Татьяна «не раз повторила».

Д. И. Писарев, отвергнув трактовку Белинского, сохранил и утвердил факты, на которые она опирается. Татьяна, по его словам, «посещает неоднократно кабинет уехавшего идеала и читает с большим вниманием его книги».

Так определилось представление о едва ли не научном подходе героини к онегинской библиотеке. В одной из современных работ сказано: «Татьяна, пытаясь лучше понять Онегина, изучает его пометы на полях любимых книг». Даже в изложении авторитетнейшего знатока пушкинских текстов последовательность действий героини характерно смещается. «Зайдя во время прогулки в опустелый дом Онегина, - пишет С. М. Бонди, - Татьяна видит в его кабинете книги, которые он читал, и сразу набрасывается на них».

Таких оговорок немного. Но в общей массе работ, посвященных «Евгению Онегину», происходит показательное «отвлечение» от деталей пушкинского эпизода; стирается четкий его рисунок, а вместе с ним и временной срок, указанный автором.

Все это - достаточная причина, чтобы вновь обратиться к страницам, рисующим Татьяну в кабинете Онегина. Цель работы - привлечь внимание к тем сторонам личности героини, которые обычно остаются в тени, а также к некоторым принципам построения характера героя.

В пушкинском романе читают много и часто. Но отмеченный нами эпизод отличается от остальных существенной чертой - обозначенным временны́м интервалом. Все другие даются вне единично-разовых временных координат: либо как процесс, более или менее длительный («полосы» чтения в жизни Онегина), либо как действие типовое, повторяющееся.

Так, мы узнаем, что Евгений в деревне по утрам «свой кофе выпивал, плохой журнал перебирал». Ленский среди других занятий «иногда читает Оле нравоучительный роман». Татьяна, полюбив, с новой страстью погружается в мир своих заветных книг:

Теперь с каким она вниманьем
Читает сладостный роман.

С каким живым очарованьем
Пьет обольстительный обман!

Эпизод, выделенный нами, также первоначально развивается по той же схеме. Перед тем как пуститься в обратный путь после первого своего вечернего прихода, Татьяна

просит позволенья
Пустынный замок навещать,
Чтоб книжки здесь одной читать.

Налицо - явная многократность. Предполагается ряд посещений, осуществится, однако, лишь одно. Явившись вновь «уж утром рано», героиня проводит день за чтением:

Часы бегут; она забыла,
Что дома ждут ее давно...

Тогда же в ее доме без нее принято решение: «В Москву, на ярманку невест!».

Итак, только один раз момент чтения в романе помещен в жесткий до неправдоподобия интервал (не больше дня). Сам факт такой выделенности требует осмысления. Возможны разные его аспекты: сфера изображаемого быта или специфика поэтического повествования, генезис замысла или идейно-художественный смысл окончательного текста. Разумеется, не исключено и пересечение плоскостей, но ради простоты рассмотрим их сначала поочередно.

С абсолютной легкостью изымается из нашего перечня сфера быта. Ее вообще не стоило бы рассматривать, если бы не открывающиеся на этом пути любопытные повороты. Ясно, что Татьяна не повторяет своих посещений не из-за бедности онегинской библиотеки или недостатка времени. В первый свой приход она видит в кабинете «груду книг», а до отъезда из деревни - остаток лета и осень. Решение об отъезде не является, таким образом, для нее прямой преградой. Смысл его приуроченности к дню чтения - в другом.

«Быт? - иронизирует по поводу интерпретаций «Евгения Онегина» Марина Цветаева. - Нужно же, чтобы люди были как-нибудь одеты».

Слова эти - будто формула собственно цветаевского восприятия мира. Но если отвлечься от их эпатирующей резкости, обнаружится точное ощущение движущих сил пушкинской романной действительности. При энциклопедической широте картин и емкости деталей бытовой фон в «Евгении Онегине» определяет судьбы только тех, кто принадлежит ему целиком, - персонажей второго плана. По отношению к главным героям быт как сюжетная пружина срабатывает лишь в те паузы, когда

сущностное наполнение того или иного жизненного этапа оказывается исчерпанным.

Известие о болезни дяди застает Евгения в минуту душевного распутья. В доме Лариных герой появляется не раньше, чем Татьяне пришла пора полюбить. Ссора приятелей взрывает идиллию, возможности которой вполне выявлены. К Онегину же, вновь встретившему Татьяну, легко применить знаменитые строки: «Душе настало пробужденье: И вот опять явилась ты... » (III, 406).

Осуществляется принципиальная смежность событий двух рядов - внутреннего и внешнего. Причем первый ряд не столько определяется вторым, сколько соседствует с ним или даже его вызывает. Приуроченность эпизода чтения и решения Лариной об отъезде - прямой пример такой смежности. Отъезд совершается не для того, чтобы помешать Татьяне вернуться в «пустынный замок», а потому, что возвращаться туда ей уже незачем.

Роман в стихах, как известно, в методах повествования много свободнее реалистической прозы. «Стихи, - пишет Е. А. Маймин, - в большей степени, нежели проза, позволяют уклоняться от привычного и традиционного, потому что сами являются таким уклонением». Отсюда возможность «опускать некоторые обязательные для прозаического произведения связи и мотивировки». Словом, эпизод чтения может быть воспринят в этом ключе - как своего рода поэтическая редукция, уместная в системе, построенной на «принципе противоречий».

Трактовка эта вполне допустима, если помнить, что она дает только часть решения задачи. Проясняются средства, с помощью которых поэт сказал то, что хотел сказать. Но не смысл сказанного.

Столь же частные, хотя и очень значительные результаты дает обращение к генезису замысла. Как известно, существовал сюжетный вариант, по которому Татьяна среди книг Онегина должна была увидеть его альбом - «искренний журнал, в котором сердце изливал» (VI, 430). Текст этого «тайного дневника» Пушкиным был закончен, перебелен, но остался за пределами произведения. Причина, как полагает Н. Я. Соловей, в том, что знакомство и с дневником и с книгами дало бы Татьяне полное представление об ее избраннике. «Но в этом случае нарушился бы один из основных принципов сюжетного развития в романе, основанный на взаимном непонимании главными героями друг друга и на преодолении этого непонимания только при их последней встрече».

Построение это во многом произвольно. Но по ходу его исследователь обращает внимание на факты, которые, на наш взгляд, подсказывают совсем другие выводы.

В черновой рукописи седьмой главы смежные строфы - XXI и XXIа - содержат показательный смысловой пропуск. Первая кончается сообщением:

... - чтенью предалася
Татьяна жадною душой -
И ей открылся мир иной.

Вторая начинается описанием альбома («В сафьяне по краям окован... ») - вне всякой связи с предшествующим повествованием. Попытка связать мотивы отразилась в незавершенных вариантах - к строфе XXI:

а . Потом взялась она за книги
Но тут ее остановил
б. Потом взялась она за книги
Но тут Татьяна

к строфе XXIа:

Но Тани привлекли вниманье
Пять шесть исписанных страниц
и вдруг

Нужное не «выговаривалось». В беловой рукописи Пушкин внес в XXI строфу следующие исправления:

Потом за книги принялася,
Хотя ей было не до книг,
И вдруг открылся между их
Альбом - и чтенью предалася
Татьяна жадною душой,
И ей открылся мир иной.

Необходимое сюжетное звено было найдено, но за счет явного насилия над стилем: слово «открылся» на пространстве пяти строк повторилось так, что второе его значение дисгармонирует с первым. Поэтому или в силу иных оснований автор вернулся - при некоторых разночтениях - к прежнему тексту XXI строфы. Альбом в состав главы включен не был.

Этот экскурс в творческую историю романа оставляет странное ощущение: всесильный поэт не сладил с «заколдованным местом». Дневник Онегина был готов, но автор не сумел увидеть над ним свою «милую Татьяну». Причина, думается, очень проста. Хотя в бытовом плане чтение бумаг отсутствующего - факт вполне вероятный (а находка рукописи - мотив, освященный давней традицией), высокой героине поступок такого рода как-то не с руки. В нем не только мало чести, - в нем нет заслуги. Книги Онегина в этом случае лишь предваряют появление альбома. Срок пребывания Татьяны в «молчаливом кабинете» в сущности безразличен.

Не то - в окончательном тексте. Указание на временной интервал здесь - отметка уровня происходящего, знак величайшего напряжения всех душевных сил героини. Мы «заражаемся» ее состоянием; поэтому так волнует эпизод, начисто лишенный внешней динамики. Совершается извечное, почти сказочное действо - поиск возлюбленного, разгадывание тайны ушедшего по оставленным им следам, вехам, «зарубкам». Открытие

и проникновение, заставляющее забыть о бегущих часах, раздвигающее их, выводящее из времени.

Пушкин не случайно не назвал тех «двух-трех романов», которые должна была читать Татьяна. Суждение о «москвиче в гарольдовом плаще» в принципе шире такой основы, как и всего жизненного опыта «уездной барышни». Сливая свой голос с миром ее сознания, автор неуловимо возвышает до максимума степень возможностей своей любимой героини. Замечено, что на этом этапе он впервые наделяет ее правом интеллектуального суда над героем века. Но не менее важно и то, что интеллектуальность не заслоняет в ней женской природы, сливается с даром интуиции.

Высокий женский идеал, по Пушкину, равно далек и от «бессмысленной» красоты Ольги Лариной, и от духовного уродства «семинариста в желтой шали». Мужская и женская жизненные роли предполагают разные типы поведения, разную его психологическую окраску.

Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано, гадая, умереть, -

писал поэт нового времени.

«Простая дева», гадающая о суженом, и барышня, разгадывающая Онегина «с французской книжкою в руках», - две ипостаси одного лица. Внерациональное зерно личности во втором случае, разумеется, не столь заметно, но и здесь оно определяет начала и концы: причину обращения к оставленным книгам и аспект их восприятия. На протяжении всего происходящего Татьяна целиком сосредоточена на мыслях о своем избраннике. У нее нет побуждений, свободных от интереса к Онегину. Нет и заранее обдуманных намерений. Неожиданно для себя оказывается она в онегинских местах. Видит с холма дом, рощу, сад. На «пустынный двор» входит «едва дыша». В комнатах ее потрясают еще живые следы присутствия Евгения, очаровывает убранство «модной кельи». Мысль о чтении здесь рождается прежде всего из невозможности оставить все это сразу. Отсюда и тот «запас» многократности, который содержит ее просьба («навещать», «читать»).

И во второй приход, уже рано утром, Татьяна долго не может взяться за книги («Сперва ей было не до них», - специально отмечает автор). «Странный» их выбор привлекает ее внимание как отпечаток личности уехавшего владельца. Даже когда она целиком погружается в чтение, «мир иной» открывается ей в раме онегинских значков и пометок. До какой-то поры чувства героини - эхо чувств героя. Но в финале вместо абсолютного слияния - резкий слом. Понимание (или то, что Татьяна считает таковым) оказывается равнозначным отторжению - в прямом и переносном смысле.

Этот психологический парадокс при всей своей неожиданности глубоко оправдан. В пушкинском представлении высокая женская душа вместе со способностью к страстной сосредоточенности, к самоотдаче обладает и коренной устойчивостью, верностью собственным глубинным основам. Она отбрасывает от себя или, скорее, сама отстраняется от всего, что ощущает враждебным этим основам. В уходе Татьяны от мира онегинских книг - прообраз ее отстранения от Онегина на новом этапе их отношений.

С сюжетной развязкой романа первым связал эпизод чтения Белинский. «Посещения дома Онегина и чтение его книг, - писал он, - приготовили Татьяну к перерождению из деревенской девочки в светскую даму». Само это перерождение, по мысли критика, - процесс двойственный: здесь и безусловный рост личности, и падение ее - отказ от священнейших прав ради «идола» светского мнения. Соответственно двойственен и акт сознания, пережитый в кабинете Онегина: Татьяна «поняла наконец, что есть для человека интересы, есть страдания и скорби, кроме интереса страданий и скорби любви». Но «это откровение произвело на нее тяжелое, безотрадное и бесплодное впечатление; оно испугало ее, ужаснуло и заставило смотреть на страсти как на гибель жизни, убедило ее в необходимости покориться действительности как она есть и если жить жизнию сердца, то про себя, в глубине своей души, в тиши уединения, во мраке ночи, посвященной тоске и рыданиям».

Думается, именно здесь - точка расхождения, пункт, с которого начинается «уклонение» критика от авторской оценки поведения героев. Суть этого расхождения в том, что сфера переживаний Татьяны Белинским заметно расширена и рационализирована в духе его позднего просветительства, в согласии с общим пафосом эпохи. Эта рационалистичность в некоторых современных работах подхвачена и доведена до последнего предела - до представления о некой «программе», которую Татьяна, почерпнув из онегинских книг, возвращает адресату в своей последней «отповеди».

Но пушкинская героиня при внешней сдержанности эмоциональна и непосредственна. Она не строит программ жизни, как и не ходит в дом своего избранника «неоднократно» - будто в публичную библиотеку. После мига озарения, пережитого в «молчаливом кабинете», Татьяна горестно замирает, отдаваясь несущему ее жизненному потоку, - позиция, вызвавшая яростные насмешки Писарева, но для Пушкина, с его «доверенностью к действительности», вовсе не предосудительная.

Вправе ли мы, однако, называть озарением мысль, которую нельзя принять за истину, «открытие», отказывающее Онегину в подлинности?

Вопрос этот соприкасается с общей темой, широко обсуждающейся в пушкинистике последних десятилетий, - с проблемой структуры характера пушкинского героя. Замечена его противоречивость, особая «изменчивость», при которой, как писала И. М. Семенко, «каждое новое решение не отменяет предыдущее, а углубляет его, добавляя к изображаемому новую грань».

Конкретный «механизм» такого построения до сих пор остается неизученным. По-видимому, необходимое его условие - изначальная неопределенность, господство общего над индивидуальным при первом знакомстве с героем. Но не ясна внутренняя логика, по которой это «полное пространство» оборачивается содержательной полнотой. Не ясны и принципы, обеспечивающие единство, намечающие границы личности, тяготеющей к бесконечному расширению.

Эпизод чтения может быть рассмотрен и в связи с этой проблемой. Но для этого следует поставить его в ряд художественно близких моментов - в общую цепь воображаемых встреч Татьяны с ее избранником.

Онегин существует в романе как бы в двух планах: в бытовой реальности и в сознании романтически настроенной героини. В первом он - петербургский денди (или «неисправленный чудак» - типичное лицо своего времени и круга, вернее же, по удачному выражению В. О. Ключевского, «типичное исключение»). Не то - в вооображении «мечтательницы милой». Каждая из «заочных» ее встреч с Евгением (письмо, сон, чтение его книг) открывает новый «срез» его личности - неожиданный до невероятности, но в сущности глубоко оправданный. В образах, свойственных романтическому мироощущению, автор представляет варианты онегинской «субстанции» в предельных ее выражениях. Так отграничивается внебытовое пространство личности героя. С одной стороны, это адресат письма, собрат «бесподобного Грандисона». Принято думать, что к реальному Онегину он не имеет ни малейшего отношения. В письме, однако, не случайно сказано: «Но мне порукой ваша честь... ». Джентльменство Онегина не подлежит сомнению (хотя порой оно толкает его к ложным решениям); «души прямое благородство» - неотъемлемое качество его натуры.

На другом ее пределе - лик демона-разбойника. Обнаруживается связь с силами зла, способность к разрушению. Образы противопоставлены и сведены как две стороны одной медали. Сведены традицией мифологического сознания, которому глубоко причастна героиня. И даже прямым

сходством силуэтов. Сказочный разбойник сна - фигура крупная. Он поставлен над своей бесовской свитой, наделен грозной серьезностью. И в письме, и в фантасмагории сна Евгений - защитник Татьяны, суженый, посланный небом или адом, но единственный и желанный.

Третий облик - «москвич в гарольдовом плаще» - отделен от обоих предшествующих резче, чем они сами друг от друга. Он тоже «угадан», добыт своего рода наитием, тоже являет «срез» духовных потенций личности «сына века», но на этот раз в точке минимума. Усомнившись в душевной подлинности Онегина, автор подвел его к черте, за которой герой может обернуться антигероем. Впоследствии Лермонтов дал такому антигерою отдельное существование. Печорин утверждает свою истинность в постоянном отталкивании от пародирующего его Грушницкого. У Пушкина Онегин «спасен» иначе - внезапно открывающейся в нем способностью к трагедии. Как пролог к этому открытию звучит прямая авторская защита героя от нападок светской черни. По смыслу упреки недоброжелателей Онегина близки раздумьям Татьяны над романами о «современном человеке». Но налицо важнейшее различие: Татьяна спрашивает, голос светской толпы категорически обвиняет. Автор участвует в вопросах, но отвергает безапелляционный приговор.

Все сказанное позволяет определить место эпизода чтения в иерархии авторских оценок Онегина. Он несет в себе фермент сомнения - элемент настолько необходимый в системе русского романа, что без него не обойдется ни одно из последующих повествований о герое времени (вплоть до Рудина и Базарова).

Итак, три фантастические «проекции» образа героя намечают общий спектр онегинского психологического комплекса. Реализм, не пренебрегающий мелочами быта, дополняется в «Онегине» возвышающейся над ним сверхреальностью поэтического синтеза. L=0>