Узнай героя «...герой наш уже был средних лет и осмотрительно-охлаждённого характера»; «...умел хорошо держать себя. Говорил ни громко, ни тихо, а совершенно так, как следует. Словом, куда ни повороти, был очень порядочный человек»....чиновники... рассматривая это дело каждый про себя, нашли, что … если он поворотится и станет боком, очень сдаёт на портрет Наполеона.

Узнай героя «На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару...»; «В его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года»;

Узнай героя «Он думал о благополучии дружеской жизни, о том, как бы хорошо было жить с другом на берегу какой-нибудь реки, потом через эту реку начал строиться у него мост, потом огромнейший дом»; «В его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года»;

Чья усадьба? «...были разбросаны по-английски две- три клумбы с кустами сиреней и жёлтых акаций, пять-шесть берёз небольшими купами кое-где возносили свои мелколистные жиденькие вершины. Под двумя из них видна была беседка с плоским зелёным куполом, деревянными голубыми колоннами и надписью: «Храм уединённого размышления»;

Чей дом? «...больше всего было табаку. Он был в разных вещах: в картузах и в табачнице, и, наконец, насыпан был просто кучею на столе. На обоих окнах тоже помещены были горки выбитой из трубки золы, расставленные не без старания очень красивыми рядками»; «В доме его вечно чего-нибудь недоставало… В иной комнате и вовсе не было мебели…»

Узнай героя «…такой человек как зарубил что себе в голову, то уж ничем его не пересилишь; сколько ни представляй ему доводов, ясных как день, всё отскакивает от него, как резинный мяч отскакивает от стены»; «В один мешочек» отбирает «всё целковики, а в другой полтиннички, в третий четвертачки…»

Чья усадьба? «...изветшавший тёс на крышах везде был заменён новым, ворота нигде не покосились, а в обращённых к нему крестьянских крытых сараях заметил он где стоявшую запасную почти новую телегу, а где и две». «Индейкам и курам не было числа; промеж них расхаживал петух мерным шагом… свинья с семейством очутилась тут же…»

Чей дом? «Слова были прерваны странным шипением, так что гость было испугался; шум походил на то, как бы вся комната наполнилась змеями; но, взглянувши вверх, он успокоился, ибо смекнул, что стенным часам пришла охота бить»; «…на картинках не всё были птицы: между ними висел портрет Кутузова и писанный масляными красками какой-то старик с красными обшлагами на мундире…»

Агин Александр Алексеевич (1817-1875) – российский рисовальщик. В основном иллюстрировал книги и различные издания, является основоположником российской жанровой иллюстрации. «Сто рисунков к поэме Н. В. Гоголя „Мёртвые души“» выходили в 1848–1847 годах тетрадями по четыре гравюры на дереве в каждой. Полностью вся серия (104 рисунка) была опубликована в 1892 году и фототипически повторена в 1893 году. Книга с включёнными в текст иллюстрациями Агина, гравированными Бернардским, вышла в 1934 году.

Еще при жизни художника, закончившего свой путь учителем рисования в Киевском кадетском корпусе, затворившегося в казарменных дортуарах от славы, голода и творчества, даже будто бы забывшего о великих своих свершениях – эти иллюстрации сравнивали с гольбейновской сюитой «Пляска смерти». Белинский называл Агина «великим художником», а Валериан Майков утверждал, что замечательный график в черно-белом своем цикле «понял картинность описаний Гоголя, бездну красок, потраченных на эти описания, и все достоинства его поэмы».

Легендарные сто рисунков Агина к поэме Гоголя были решены в очень определенном графическом ключе: Агин выбрал линейный рисунок для голов и рук персонажей, словно бы люди эти не имеют объема. И плотную черную заливку – для их костюма и обуви. Как если бы одеяние помещено на манекене, на плоской картонной фигурке. Серым туманом возникали на стенах агинских интерьеров тени персонажей – причудливые, странные и страшные клубы «пузырей земли».

Чичиков и Собакевич

Тонким рассыпающимся во прах штрихом рисовал художник столы, двери, гнутые стулья, занавеси, люстры – обреченные исчезнуть вещи, двоящиеся в своих отражениях. И только ключ от кладовой Плюшкина, который тот держал в руках, имел фактуру, объем, как бы большую, чем у хозяина, телесность… Бесконечно интересно вникать в пластический язык Агина, раскрывая для себя все новые детали и оттенки смысла в его рисовании. Вот руки Плюшкина и беседующего с ним Чичикова. Здесь художник воспользовался вдруг светотенью, захотел дать эти руки не линейно, но объемно. Но как он это сделал? Правая рука Плюшкина лежит под левою, изображенною почти только линией. И правая рука – тяжелая, со скрюченными в хватательном движении пальцами, а если вглядеться в рисунок – здесь вовсе и не пять только пальцев, из-за вещественности тени кажется, что пальцев по крайней мере десять. А левая «говорящая» рука Чичикова? Он как-то вытянул ее ее вперед, доказывая и рассуждая, но словно бы протягивает длань, прося подаяния. А остывшее черное жерло камина, куда заглядывает Плюшкин в поисках исчезнувшей четвертки? «Вот погоди-ко: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками!» – говорит он Мавре, но кажется, что сам увидал чертей под золою и прахом.

Чичиков и Плюшкин

Агинский Плюшкин – центр иллюстраций к «Мертвым душам». В этом лице соединяются черты самых разных персонажей – и Чичиков в старости, и Манилов, разуверившийся в «дружбе», и взявшийся за ум Ноздрев, и чиновники канцелярии, разыскивающие сакраментальное «дельце № 368», – могут оказаться схожими с эти мертвым жильцом российского захолустья.

«Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!»

Плюшкин, получивший от Чичикова деньги… Помните? «Которые тот принял в обе руки и понес их в бюро с такою же осторожностию, как будто бы нес какую-нибудь жидкость, ежеминутно боясь расхлестать ее». Плюшкин этого мгновения изображен Агиным в полуфас. Мы видим только один светящийся алчностью глаз, странно живой на мертвом лице, не на лице – обтянутом кожей черепе. Раскрыты ладони с купюрой, и нам ощутимо дрожание этих рук, в которых художник словно бы пересчитывает косточки, как анатом. А Павел Иваныч за спиною Плюшкина – только плоская тень в эти секунды, он дан штрихом, как мебель в других картинах.

Чичиков и Плюшкин

Но вот и Чичиков обретает объем в знаменитой сцене перед зеркалом. Заглядевшись на себя, он произносит: «Ах ты, мордашка эдакой!» Черная плотная фигура с выпяченным задом стоит перед свечой, освещающей ноздри и подбородок, а в зеркале отражается плоскорукий манекен, чурбак деревянный, одетый в белое, как покойник…

Чичиков у зеркала

Есть у Агина и еще один Чичиков в объеме – после бала, окончательно скомпрометировавшего Павла Ивановича. Будто даже нечто человеческое является на обтекаемом пустом лице – страдание, отчаяние. Но это все-таки не человек – муляж. Поднял руки кверху, словно шарниры перевернулись, едва может согнуть деревянные ноги. А фрак его Агин штрихует крест-накрест – в мельчайшую сеть пойман Чичиков. «Чтоб вас черт побрал всех, кто выдумал эти балы!»

Чичиков и Ноздрев

Чичиков и Ноздрев. «Ну послушай: хочешь метнем банчик?..»

В раме обложки агинского альбома рисунков к «Мертвым душам» шли прописью гоголевские фразы: «Смерть поражает нетрогающийся мир. И еще сильнее, между тем, должна представиться читателю мертвая бесчувственность жизни». Эту мертвую бесчувственность художник передал почти исключительно в портрете, ибо ситуации и сцены поэмы Гоголя также были для него лишь средством еще в одном ракурсе, еще с одной стороны показать героев «Мертвых душ».

Чичиков и Коробочка. «Уступите-ка их мне, Настасья Петровна?..»

Иногда он, что называется, «списывал их с натуры». Крупным чиновником, принимающим капитана Копейкина, изобразил он николаевского министра финансов Вронченко. А в сплетниках, перешептывающихся на бале, современники искали сходство с Булгариным, которого Агин окарикатурил еще в соллогубовском «Тарантасе»: в балетной пачке и дамской шляпе плясал на книгах жирный фигляр, описывая круги возле чернильницы…

Чичиков и Манилов. «Нет, я не то, чтобы совершенно крестьян, — сказал Чичиков, — я желаю иметь мертвых…»

Яковлева Ю.Г.2 Еще Белинский обратил внимание на особую черту гоголевского таланта, заметив, что "Гоголь не пишет, а как бы рисует кистью". Творческая манера Гоголя - обращение к "словесной живописи", зрительной наглядности изображения, к передаче полноты ощущения жизни - сделала произведения писателя излюбленным объектом для иллюстрирования.

Яковлева Ю.Г.3 А.А. Агин, П.М. Боклевский, Е.А. Кибрик, В.А. Серов, И.Е. Репин, Н. Альтман, Кукрыниксы - вот неполный перечень русских живописцев, вдохновленных сюжетами Гоголя. Но особый интерес у художников разных поколений и направлений вызывала поэма "Мертвые души".

Яковлева Ю.Г.4 Первое графическое воплощение образов поэмы "Мертвые души" было плодом совместного труда рисовальщика Александра Алексеевича Агина () и ксилографа Евстафия Ефимовича Бернардского (). Оба художника были уже значительными мастерами, преуспевшими каждый в своей профессии.

Яковлева Ю.Г.7 П.М.Боклевский. Автопортрет г.

Яковлева Ю.Г.8 Иллюстрации к «Ревизору» В 1858 году был издан его альбом «Галерея гоголевских типов», в котором было собрано 14 воспроизведенных посредством литографии рисунков к «Ревизору». Альбом этот имел успех и впоследствии неоднократно переиздавался.

Яковлева Ю.Г.10 «Мертвые души» Над иллюстрациями к «Мертвым душам» Боклевский начал работать в 1860­х годах. Сохранилось множество карандашных эскизов, рисунков и цветных акварелей. Среди их героев и основные персонажи «Мертвых душ», и второстепенные лица. Далеко не все из этих работ изданы. Первая публикация появилась лишь в 1875 году, когда 23 выполненных акварелью портрета гоголевских героев были опубликованы в московском журнале «Пчела».

Яковлева Ю.Г.11 Первое издание Первое самостоятельное издание «Альбом гоголевских типов» увидело свет в Санкт­-Петербурге в 1881 году. Осуществил его некий Н.Д.Тяпкин. Здесь было воспроизведено 26 рисунков, которые ранее публиковались на страницах журналов.

Еще при жизни художника, закончившего свой путь учителем рисования в Киевском кадетском корпусе, затворившегося в казарменных дортуарах от славы, голода и творчества, даже будто бы забывшего о великих своих свершениях – эти иллюстрации сравнивали с гольбейновской сюитой "Пляска смерти". Белинский называл Агина "великим художником", а Валериан Майков утверждал, что замечательный график в черно-белом своем цикле "понял картинность описаний Гоголя, бездну красок, потраченных на эти описания, и все достоинства его поэмы".
Легендарные сто рисунков Агина к поэме Гоголя были решены в очень определенном графическом ключе: Агин выбрал линейный рисунок для голов и рук персонажей, словно бы люди эти не имеют объема. И плотную черную заливку – для их костюма и обуви. Как если бы одеяние помещено на манекене, на плоской картонной фигурке. Серым туманом возникали на стенах агинских интерьеров тени персонажей – причудливые, странные и страшные клубы "пузырей земли". Тонким рассыпающимся во прах штрихом рисовал художник столы, двери, гнутые стулья, занавеси, люстры – обреченные исчезнуть вещи, двоящиеся в своих отражениях. И только ключ от кладовой Плюшкина, который тот держал в руках, имел фактуру, объем, как бы большую, чем у хозяина, телесность... Бесконечно интересно вникать в пластический язык Агина, раскрывая для себя все новые детали и оттенки смысла в его рисовании. Вот руки Плюшкина и беседующего с ним Чичикова. Здесь художник воспользовался вдруг светотенью, захотел дать эти руки не линейно, но объемно. Но как он это сделал? Правая рука Плюшкина лежит под левою, изображенною почти только линией. И правая рука – тяжелая, со скрюченными в хватательном движении пальцами, а если вглядеться в рисунок – здесь вовсе и не пять только пальцев, из-за вещественности тени кажется, что пальцев по крайней мере десять. А левая "говорящая" рука Чичикова? Он как-то вытянул ее ее вперед, доказывая и рассуждая, но словно бы протягивает длань, прося подаяния. А остывшее черное жерло камина, куда заглядывает Плюшкин в поисках исчезнувшей четвертки? "Вот погоди-ко: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками!" – говорит он Мавре, но кажется, что сам увидал чертей под золою и прахом.

Агинский Плюшкин – центр иллюстраций к "Мертвым душам". В этом лице соединяются черты самых разных персонажей – и Чичиков в старости, и Манилов, разуверившийся в "дружбе", и взявшийся за ум Ноздрев, и чиновники канцелярии, разыскивающие сакраментальное "дельце № 368", – могут оказаться схожими с эти мертвым жильцом российского захолустья.

Плюшкин, получивший от Чичикова деньги... Помните? "Которые тот принял в обе руки и понес их в бюро с такою же осторожностию, как будто бы нес какую-нибудь жидкость, ежеминутно боясь расхлестать ее". Плюшкин этого мгновения изображен Агиным в полуфас. Мы видим только один светящийся алчностью глаз, странно живой на мертвом лице, не на лице – обтянутом кожей черепе. Раскрыты ладони с купюрой, и нам ощутимо дрожание этих рук, в которых художник словно бы пересчитывает косточки, как анатом. А Павел Иваныч за спиною Плюшкина – только плоская тень в эти секунды, он дан штрихом, как мебель в других картинах.
Но вот и Чичиков обретает объем в знаменитой сцене перед зеркалом. Заглядевшись на себя, он произносит: "Ах ты, мордашка эдакой!" Черная плотная фигура с выпяченным задом стоит перед свечой, освещающей ноздри и подбородок, а в зеркале отражается плоскорукий манекен, чурбак деревянный, одетый в белое, как покойник...
Есть у Агина и еще один Чичиков в объеме – после бала, окончательно скомпрометировавшего Павла Ивановича. Будто даже нечто человеческое является на обтекаемом пустом лице – страдание, отчаяние. Но это все-таки не человек – муляж. Поднял руки кверху, словно шарниры перевернулись, едва может согнуть деревянные ноги. А фрак его Агин штрихует крест-накрест – в мельчайшую сеть пойман Чичиков. "Чтоб вас черт побрал всех, кто выдумал эти балы!"

Чичиков и Собакевич	Чичиков и Ноздрев

В раме обложки агинского альбома рисунков к "Мертвым душам" шли прописью гоголевские фразы: "Смерть поражает нетрогающийся мир. И еще сильнее, между тем, должна представиться читателю мертвая бесчувственность жизни". Эту мертвую бесчувственность художник передал почти исключительно в портрете, ибо ситуации и сцены поэмы Гоголя также были для него лишь средством еще в одном ракурсе, еще с одной стороны показать героев "Мертвых душ". Иногда он, что называется, "списывал их с натуры". Крупным чиновником, принимающим капитана Копейкина, изобразил он николаевского министра финансов Вронченко. А в сплетниках, перешептывающихся на бале, современники искали сходство с Булгариным, которого Агин окарикатурил еще в соллогубовском "Тарантасе": в балетной пачке и дамской шляпе плясал на книгах жирный фигляр, описывая круги возле чернильницы...
Разумеется, портретами персонажей невозможно исчерпать бесконечные глубины поэмы Гоголя. Ведь гениальный писатель не только ведет свой "детективный" сюжет. Здесь важнейшую роль играют лирические отступления, размышления о родине, освещенные гневом и любовью, горестные заметы сердца и ума. Здесь легенды и анекдоты, обычаи и судьбы. В первых листах иллюстрационного цикла Агина к "Мертвым душам появился "карточный стол, тешащий всю Россию". Именно этот – символический – стол, хоть и изображенный в связи с вистом у полицмейстера, где Чичиков знакомится с Ноздревым. Странное дело – в рисунке Агина вовсе и нет этих двоих. Здесь больше анонимы, жирные и лысые господа, погруженные в низкую свою страстишку. Бесконечные планы этого рисунка: первый, где вистует прокурор и внимательно разглядывает взятки жандармский полковник. Второй, где беседуют дамы. Третий со сплетничающими гостями. Четвертый, шестой... Какой-нибудь десятый, где в далекой перспективе будто еще один карточный стол и за ним сутулые оплывшие фигуры "патриотов", криво повешенные зеркала, картины, люстры...

/ Творчество / Иллюстрации к «Мертвым душам»

Как Марк Шагал оживил «Мертвые души»

Амбруаз Воллар, французский торговец произведениями искусств и издатель, хотел заказать у Шагала книжные иллюстрации. Воллар предложил иллюстрировать книгу графини де Сегюр «Генерал Дуракин», но Марк предлагает свой вариант - «Мертвые души» Гоголя. Художник давно полюбил творчество Гоголя. Еще в 1917 году Шагал написал картину «В честь Гоголя», а в 20-х годах делал костюмы и макеты для постановки «Ревизора» в Московском государственном еврейском театре . Помимо этого, Шагалу была ближе русская литература - он сильно чувствовал связь с родиной . Воллар принял предложение художника.

С 1923-го по 1925-й год Марк Шагал трудился над гравировкой 107 досок, используя технику офорта в сочетании с гравюрой сухой иглой, акватинтой и механическими способами обработки досок. Редко кто из художников брался за такие сложные с технической точки зрения проекты. Сложной техникой работы с деревом Шагал овладел еще в Берлине.

Шагал не отходил от сюжета - практически все иллюстрации последовательно описывают действия книги. Образы гротескны: персонажи предстают в необычном виде в фантастических и уродливо-комических обликах. Образы одного героя на разных иллюстрациях настолько сильно отличаются, что их бывает непросто узнать с первого взгляда: например, лицо Чичикова постоянно меняется. А город N, в котором происходят события «Мертвых душ», напоминает родной провинциальный Витебск. К концу 1924 года он выполнил около 60 офортов, а в январе количество сделанных офортов достигло 100. Работа окончена - дело за Волларом.

Печать иллюстраций Шагала к «Мертвым душам»

В 1927 году был отпечатан первый тираж серии иллюстраций.

Одновременно с этим Анри Монго перевел текст поэмы на французский язык.

Несколько комплектов получили Воллар и Шагал, основная часть оттисков предназначалась для книги.

Но Воллар не спешил печатать, хотя для этого и была выбрана лучшая французская типография. Этого не произошло и в 30-х годах. В июле 1939 года Воллар погиб.

Лишь после Второй мировой войны в 1947 году изданием занялись дочь Шагала Ида и французский издатель Эжен Териад.

Впервые книга «Мертвые души» с иллюстрациями Шагала вышла в свет осенью 1948 года . Тираж составил 368 экземпляров. Издание представляло собой два массивных несброшюрованных тома, упакованных в футляр. Иллюстрации располагались на вкладных листах. В том же году иллюстрации были удостоены Гран-при Венецианского биеннале.

Сегодня полные серии из 96 офортов находятся лишь в трех музеях России и стран бывшего СССР: Третьяковской галерее, Эрмитаже и в музее Шагала в родном городе Витебске .

Галерея Иллюстраций

Швейцар не позволяет Чичикову посетить губернатора
Безпаспортный и полицейский
Спрашивая про дорогу
Банкет в доме начальника полиции
Банкет переходит в драку
Чичиков бреется
Ямщик кормит лошадей
Спор Плюшкина и Мавры
Встреча крестьян
Гоголь и Шагал
Иллюстрация к поэме «Мертвые души»
Иллюстрация к поэме «Мертвые души»
Копейкин и Наполеон
Птичник Коробочки
Госпожа Коробочка
Мадам Муано
Госпожа Собакевич
Манилов и Чичиков на пороге
Утренний чай
Ноздрев
Ноздрев и Чичиков
На пути к Собакевичу
Петрушка
Плюшкин угощает Чичикова
Комната Плюшкина
Деревня Плюшкина
Смерть прокурора
Прошка
Полулежащая на диване
Откровения Ноздрева
Селифан
Селифан отрывает Петрушку от уборки
Собакевич за столом
Собакевич у кресла
Дом Собакевича