О чем божественная комедия данте ад. Основные идеи, герои, сюжет и композиция поэмы «Божественная комедия
В основе поэмы Данте лежит признание человечеством своих грехов и восхождение к духовной жизни и к Богу. По мнению поэта, для обретения душевного покоя необходимо пройти все круги ада и отказаться от благ, а согрешения искупить страданиями. Каждая из трех глав поэмы включает в себя 33 песни. «Ад», «Чистилище» и «Рай» - красноречивые названия частей, из которых складывается «Божественная комедия». Краткое содержание дает возможность осмыслить основную идею поэмы.
Поэму Данте Алигьери создал в годы изгнания, незадолго до своей смерти. Она признана в мировой литературе как гениальное творение. Сам автор дал ей имя «Комедия». Так в те времена принято было называть любое произведение, имеющее счастливый конец. «Божественной» наименовал ее Боккаччо, таким образом, поставив высшую оценку.
Поэма Данте "Божественная комедия", краткое содержание которой школьники проходят в 9-м классе, с трудом воспринимается современными подростками. Подробный анализ некоторых песен не может дать полного представления о произведении, тем более с учетом сегодняшнего отношения к религии и человеческим грехам. Однако знакомство, пусть и обзорное, с творчеством Данте необходимо для создания полного представления о мировой художественной литературе.
«Божественная комедия». Краткое содержание главы "Ад"
Главный герой произведения - это сам Данте, к которому является тень известного поэта Вергилия с предложением совершить путешествие по Данте сначала сомневается, но соглашается после того, как Вергилий сообщает ему, что стать его проводником поэта попросила Беатриче (возлюбленная автора, к тому времени давно умершая).
Путь действующих лиц начинается с ада. Перед входом в него находятся жалкие души, которые при жизни не творили ни добра, ни зла. За воротами протекает река Ахерон, через которую Харон переправляет усопших. Герои приближаются к кругам ада:
Пройдя все круги ада, Данте и его спутник поднялись наверх и увидели звезды.
«Божественная комедия». Краткое содержание части "Чистилище"
Главный герой и его проводник попадают в чистилище. Здесь их встречает страж Катон, который посылает их к морю умыться. Спутники отправляются к воде, где Вергилий смывает с лица Данте копоть загробного мира. В это время к путешественникам подплывает челн, которым правит ангел. Он высаживает на берег души умерших, которые не попали в ад. С ними герои совершают путешествие к горе чистилища. По дороге они встречают земляка Вергилия - поэта Сорделло, который присоединяется к ним.
Данте засыпает и во сне переносится к вратам чистилища. Здесь ангел пишет на лбу поэта семь букв, обозначающих Герой проходит все круги чистилища, очищаясь от согрешений. После прохождения каждого круга ангел стирает со лба Данте букву преодоленного греха. На последнем круге поэту необходимо пройти через пламя огня. Данте боится, но Вергилий убеждает его. Поэт проходит испытание огнем и попадает в рай, где его ждет Беатриче. Вергилий умолкает и исчезает навсегда. Любимая омывает Данте в священной реке, и поэт чувствует, как в его тело вливаются силы.
«Божественная комедия». Краткое содержание части "Рай"
Возлюбленные возносятся к небесам. К удивлению главного героя, он смог взлететь. Беатриче объяснила ему, что души, не отягощенные грехами, легки. Влюбленные проходят все райские небеса:
- первое небо Луны, где находятся души монахинь;
- второе - Меркурия для честолюбивых праведников;
- третье - Венеры, здесь покоятся души любвеобильных;
- четвертое - Солнца, предназначенное для мудрецов;
- пятое - Марса, который принимает воителей;
- шестое - Юпитера, для душ справедливых;
- седьмое - Сатурна, где находятся души созерцателей;
- восьмое - для духов великих праведников;
- девятое - здесь находятся ангелы и архангелы, серафимы и херувимы.
После возвышения на последнее небо, герой видит деву Марию. Она находится среди сияющих лучей. Данте поднимает голову вверх на яркий и ослепляющий свет и обретает высшую истину. Он видит божество в его триединстве.
В ночь перед Страстной пятницей в 1300 году Данте, которому на этот момент было всего 35 лет, потерялся в лесу, от чего находился в сильном испуге. От туда ему открывается вид на горы, и он пытается взобраться на них, однако ему на пути встает лев, волчица и леопард и Данте приходиться возвратиться обратно в густую чащу. В лесу его ждет встреча с духом Вергилием, который говорит, что сможет провести его в Рай через круги чистилища и Ада. Герой согласен и ступает вслед за Вергилием через Ад.
За стенами Ада слышен стон потерянных душ, которые во время существования небыли ни добры, ни злы. Дальше открывается вид на реку Ахерон. Она является местом для перевозки мертвецов демоном Хароном на первый круг ада, который называется Лимб. В Лимбе держат души мудрых, писателей, и малышей, которые не были крещенными. Они мучаются, так как для них нет пути в рай. Здесь Данте вместе с Вергилием смог пройти и поговорить со знаменитыми писателями и встречает Гомера.
Спускаясь ниже, к следующему кругу ада, герои наблюдают демона Миноса, который занимается определением того, какого грешника куда отправить. Здесь они видят, как души сладострастников куда-то уносятся. Среди них Елена Прекрасная и Клеопатра, которые погибли в результате собственной страсти.
На третьем кругу ада, путешественникам встречается Цербер – пес. На этом кругу в грязи под дождем находятся души тех, чьи грехом является обжорство. Здесь же Данте встречает своего земляка – Чакко, который просит героя сделать напоминание живущим на земле о нем. На четвертом кругу происходят казнь для скупых и тех, кто был слишком расточителен, они находятся под охраной демона Плутоса. Пятый круг является местом мучений для тех, кто был ленив и гневался.
После пятого круга путешественники оказываются возле башни, которая окружена водоемом. Через него они перебираются с помощью демона Флегия. Переплыв водоем, Данте и Вергилий оказываются в адском городе Дит, но они не могут попасть в него, так как город охраняем мертвой нечистью. Пройти дальше им помог небесный посланник, который внезапно появился у входа в город и обуздал злобу мертвецов. В городе перед путниками предстали гробницы в огне, откуда доносились стоны еретиков. Перед спуском из шестого круга в следующий круг Вергилий рассказывает герою про то, как устроены оставшиеся три круга, которые к центру земли начинают сужаться.
Круг седьмой располагается посредине гор, под охраной Минотавра. Посреди этого круга находиться кровяной поток бурлящий, в нем страшно мучаются те, кто был разбойником или тираном. Вокруг находятся заросли, это души тех, кто совершил самоубийство.
Далее идет восьмой круг, который состоит из 10 рвов, которые называются Злопазухи. В каждом из них мучаются соблазнители женщин, льстецы, колдуны, прорицатели, взяточники, воры, коварные советчики и сеятели смуты. У десятого рва путники спустились через колодец и оказались у центра земного шара. Там они предстали перед ледяным озером, где вмерзшими стоят те, кто предавал своих родных. По центру озера находился Люцифер, король ада. От него проходит небольшой проход, который ведет к другому полушарию земли. Путники прошли через нее, и пришли к чистилищу.
Чистилище
Оказавшись в чистилище, путники умылись в воде, и увидели, как к ним подплыл челн с душами, не попавшими в ад, им управлял ангел. Путники на нем доплыли до подножья горы Чистилища. Здесь им удалось побеседовать с теми, кто перед тем как умереть успел искренне раскаяться в грехах и поэтому не попал в ад. Далее герой засыпает, и его переносят к вратам чистилища.
В чистилище от своих грехов очищаются гордецы, завистники, одержимые злостью, ленивые, те, кто был слишком расточителен и скуп, чревоугодники и сладострастники. Пройдя через круги этого места, Данте попадает к стене, которая горит, через которую он должен пройти, чтобы попасть в Рай. Пройдя эту стену, Данте попадает в Рай. Он встречает старцев белоснежных одеждах, все танцуют и веселятся. Здесь он замечает любимую Беатриче, а потом лишается чувств. Через мгновение, Данте просыпается в реке забвения грехов – Лету. Герой подходит к Эвное, реке, которая способствует укреплению памяти о сделанном добре, он отмывается в ней и теперь он достоин того, чтобы подняться к звездам.
Путешествие героя теперь продолжается вместе с любимой, и они поднимаются в Небесные круги. Сразу же им встречаются монахини, их души, которых насильно выдали замуж. Далее они увидели сияющие души праведных. На третьем небе находятся души любвеобильных. Четвёртое небо является местом обитания душ мудрецов. Далее обитают души справедливых.
Путешественники поднялись, наконец, к седьмому небу и оказались на Сатурне.
Далее герой поднялся и начал разговаривать с духами праведных о таких понятиях, как любовь, вера и надежда. На девятом кругу первое, что открылось путникам, была солнечная точка, которая представляла собой божество. Далее Данте вознесся в Эмпирей, наивысшую точку во Вселенной, где он увидел старца, потом отправили его еще выше. Старец, которого звали Бернард, стал учителем Данте и вдвоем они остались здесь, где сияют души младенцев. Здесь, Данте увидел божество и обрел наивысшую истину.
Подбадривает оробевшего автора, утверждая, что сама Беатриче снизошла к нему из рая в ад и просила быть проводником в странствиях. Над входом в ад надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий!» У входа - жалкие души тех, кто не творил при жизни ни добра, ни зла. Далее - река Ахерон, опоясывающая ад. Через нее Харон перевозит на лодке умерших. Харон сначала отказывается перевозить Данте, ведь он - живой. Но Вергилий усмиряет грозного перевозчика. Первый круг ада - лимб. Тут обитают души тех, кто не принял крещения, но не совершал зла. В их числе и Вергилий. Славные мудрецы и герои древности не мучаются, но скорбят, что им как нехристианам нет места в раю. Среди них Гомер, Сократ, Аристотель, Платон…
У спуска во второй круг подземного царства чудовищный Минос (царь острова Крит) определяет, в какое место ада надлежит низвергнуть грешника. В первом круге ада, словно сухие листья, носимы вихрем души тех, кто не умел смирять своих любовных страстей. Среди них - Клеопатра и Елена Прекрасная.
Внимание Данте привлекают Паоло и Франческа. Однажды они вдвоем читали книгу о любви рыцаря Ланселота к королеве Джиневре. Страсть овладела ими - «и в этот день мы больше не читали…» Законный супруг Франчески узнал об измене жены и в гневе убил и ее, и Паоло.
«…и мука их сердец
Мое чело покрыла смертным потом;
И я упал, как падает мертвец».
Круг третий охраняет трехголовый пес Цербер. Здесь непрерывно идет ледяной дождь, падает град. В грязи страдают души грешивших обжорством. В четвертом круге мучаются расточители и скупцы. Среди скупцов много духовных лиц, в том числе папы и кардиналы. Этот круг охраняет исполин Плутос. Грешники, разделившись на два лагеря, катят друг на друга огромные валуны с криками:
- Зачем без толку копить?
- Есть ли толк в транжирстве и мотовстве?
Общее между ними то, что и у тех, и у других главным смыслом жизни были деньги.
В пятом круге мучаются те, кто был подвержен греху гнева, а также ленивые, погрязшие в болотах Стигийской низины. Гневливые постоянно дерутся, пуская в ход ногти и зубы. Те же, кто всю маялся тайной злобой, задыхаются в глубине зловонного болота.
У адского города Дита путники встретили трех фурий и множество бесов. Всюду Данте видит объятые пламенем гробницы, из которых доносятся стоны еретиков. Один из еретиков - Фарина-та, гордый и надменный гибеллин. И в аду он не прекращает политических споров. «Твой род - враг моего!» - кричит он поэту. Круги ада, как опрокинутый конус, сужаются к центру Земли. Седьмой круг сжат горами. Его охраняет демон-полубык Минотавр. В кипящем кровавом потоке мучатся тираны и разбойники. Кентавры стреляют в них с берега из луков.
Перейдя при помощи кентавра Несса через поток, Данте увидел колючие заросли без зелени. Он сломал какую-то ветку, и вдруг из нее заструилась черная кровь. Ствол застонал. Оказалось, что эти кусты - души самоубийц. Их клюют адские птицы Гарпии, причиняя невыносимую боль. Один растоптанный куст попросил рассказчика собрать сломанные сучья и вернуть их ему. Выяснилось, что несчастный - земляк Данте. выполнил его просьбу, и путники отправились дальше. Перед ними открылась песчаная пустыня. На песок сверху ниспадает жгучий огненный дождь, терзая грешников. Мечутся грешники, кричат и стонут. Только одна тень стоит гордо, неподвижно. Это Капаней - один из древних греческих царей. Он бросил вызов самому Зевсу и был сражен молнией. Гордый царь не жалуется: он или молчит, или громогласно клянет богов. Вергилий обвиняет Капанея в том, что тот сам виновен в своих мучениях.
В седьмом круге мучаются и ростовщики. С их шей свисают разноцветные кошельки с вышитыми гербами.
Восьмой круг разделен на десять рвов. В первом наказывают сводников и соблазнителей женщин тех, кто склонял девушек к любовному греху, а потом бросал их на произвол судьбы, обрекая на позор и осуждение родителей и сограждан. Негодяев бичуют рогатые бесы. Среди соблазнителей и греческий герой Ясон, который вел себя очень непорядочно по отношению к женщинам. Далее - льстецы, которые сидят в жидкой массе фекалий. Смрад нестерпим! Так же нестерпимо смердит и лесть, и любая ложь.
Третий ров - каменный. В камне - углубления, из которых торчат ноги высокопоставленных духовных лиц. Они торговали церковными должностями, чтобы обеспечить роскошную жизнь себе и своим родственникам. Головы и туловища их скрыты в камне. А пятки пылают, как факелы. Данте беседует с одним из римских пап (Орсини), который утверждает, что и его преемник - пока здравствующий папа Бонифаций ~ тоже будет подвергнут такой пытке за свою продажность и корысть.
Четвертый ров - место для прорицателей и колдунов. У них скручены шеи так, что, рыдая, они орошают себе слезами не грудь, а спину. Они лживо утверждали, что могут заглянуть в будущее, а теперь могут видеть только то, что у них за спиной. Вергилий осуждает лжецов, нос сочувствием рассказывает о своей землячке, прорицательнице Манто, именем которой была названа Мантуя.
Пятый ров залит кипящей смолой. В нее черные крылатые черти бросают взяточников.
В шестом рве лицемеры изнывают под тяжестью свинцовых позолоченных одежд. Там же находится прибитый к земле кольями иудейский первосвященник, тот самый, что настаивал на казни Христа. Его топчут ногами фарисеи в своих тяжелых одеждах.
Трудным путем среди скал пробираются путники в седьмой ров. Тут находятся воры, которых кусают чудовищные ядовитые змеи. От их укусов грабители рассыпаются в прах, но тут же восстанавливаются в своем обличье. Среди них, в частности, Ванни Фуччи, обокравший ризницу и сваливший вину на другого. Он проклинает Бога, воздев кверху два кукиша.
Ров восьмой. Здесь помещены коварные советчики. Среди них Одиссей (Улисс). Его душа заточена в пламя, обладающее даром речи.
В девятом рву казнятся сеятели религиозной смуты и кровавых раздоров. Сам дьявол увечит их тяжелым мечом, отсекает носы и уши, дробит черепа. Здесь страдает и Магомет, и Курион, подстрекавший Цезаря к гражданской войне, и воин-трубадур Бертран де Борн. Последний обезглавлен, а голову свою несет в руке, как фонарь. Голова восклицает: «Горе!»
В десятом рву алхимики страждут от вечного зуда. Один из них был сожжен за то, что хвастался, будто бы умеет летать. Здесь же казнятся фальшивомонетчики и прочие лгуны. Наконец путники подошли к колодцу, ведущему из восьмого круга ада в девятый. Там стоят древние титаны. В их числе Антей, что по просьбе Вергилия спустил путников на своей огромной ладони на дно колодца.
Девятый круг ада находится близ центра земного шара. Это ледяное озеро, в которое вмерзли предавшие своих родных. Страшная картина: ледяная яма, в которой один мертвец грызет череп другому. Это граф Уголино мстит предавшему его былому единомышленнику, архиепископу Руджери. Архиепископ уморил графа и его детей голодом, заточив их в Пизанскую башню. Нестерпимы были их страдания, дети умирали на глазах отца, который погиб последним. В самом центре земли находится вмерзший в лед властитель ада Люцифер, низверженный с небес. У Люцифера три пасти. Из первой торчит самый страшный предатель - Иуда, что предал Христа. Во второй и третьей находятся предавшие Цезаря Брут и Кассий. Ужаснувшись увиденным в аду, Вергилий и Данте поднялись на поверхность и увидели звезды.
Вергилий ведет Данте по чистилищу. Ангел начертал на лбу Данте семь букв - знаки семи смертных грехов. В каждом кругу чистилища Данте очищается от одного из грехов. В первом - грех гордыни сменяется добродетелью смирения. Во втором кругу грех завистничества очищается умением радоваться успехам другого человека.
В третьем круге маются гневливые - их окутывает непроницаемый дым: так при жизни их ослепляла злоба. Чем выше поднимается Данте, тем легче ему идти, тем больше сил, ведь ангел стирает с его лба буквы, обозначающие грехи: грех уныния, грех скупости, грех чревоугодия (обжорства)…
Очищение огнем Данте проходит не без страха, но все-таки преодолевает стену пламени.
Вергилий исчезает, и спутником Данте в путешествии по раю становится Беатриче. Она омывает его в водах священной реки, ведет его все выше и выше. Ангелы, архангелы, серафимы являются просветленным очам поэта. Наконец он видит Деву Марию «на лепестках небесной розы», в венце сияющих лучей.
Самое яркое, заключительное видение: Бога-отца, Бога-сына и Святого духа - божественная «Любовь, что движет Солнце и светила».
Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » Краткий пересказ в прозе поэмы «Божественная комедия» . Литературные сочинения!Эта ночь оказалась очень темной. Данте, оказавшись в лесу, наутро видит горы, золотые от солнечного света. Он пытается забраться на них, но у него ничего не выходит и он отступает. Войдя обратно в лес, он замечает духа Вергилия, он рассказывает герою, что скоро он попадет в потусторонний мир, во все три его части. Герой решается на этот сложный путь и уходит с Вергилием в Ад.
Перед Данте предстает картина Ада. В нем он слышит стон душ, которые никак не проявили себя в жизни. Пройдя их, они выходят в Харону. Он переправляет души из мира живых в мир мертвых. После переправы они попадают в Лимб. Здесь души бывших воинов, писателей, а вместе с ними младенцы, которые не были крещеными при жизни. Герой смог пообщаться здесь с Гомером.
После Лимба он переходит во второй круг. Управляет им Минос. Минос решает дальнейшую судьбу грешника, т.е. какое наказание грешник понесет.
На третьем круге они встретились с адским псом, Цербером. На этом круге находятся чревоугодники, извалянные в грязи. Здесь был Чакко из Флоренции. Чакко попросил рассказать родственникам о нем.
После этого он отправился на следующий круг, на котором были жадные люди, а за этим кругом лентяи и злые при жизни души.
Пройдя пятый круг, Данте попал к замку Флегия, через который им тоже предстояло пройти. Пройдя замок, Данте увидел город Дит. Перед ним стояла охрана, но посланник помог им пройти через охрану, усмирив их. В этом городе находились гробницы, они были охвачены огнем, а в них лежали еретики.
И вот перед ними предстает седьмой круг Ада, Вергилий описал Данте последние круги. Герой вошел туда и увидел Минотавра, держащего в котле тиранов и в месте с ними разбойников. В них постоянно стреляли кентавры из луков.
Дальше был круг под охраной Гериона, вокруг него были рвы-Злопазухи. В каждом были свои грешники и наказывающие: в первом, обольстители с бесами; во втором льстецы, сидящие в испражнениях; в третьем духовники, которые продавали должности, полыхающие огнем и зажатые камнями; в четвертом ведьмы и колдуны, которым ломали шеи; в пятом, те кто брали взятки, купались в смоле; в шестой была единственная душа, предателя Иисуса; в седьмой воры со змеями; в восьмой вероломные советчики; в девятой те, кто затевал смуты, их казнит сатана.
Впереди был колодец, через него их провел Антей. Спустившись, они увидели озеро во льду. В этом озере были предатели родной крови. По центру Ада располагался Люцифер, он истязал Иуду, Брута и Кассия. Они прошли мимо них и оказались по другую сторону.
Они оказались в Чистилище. Подойдя к морю, они отмылись от грязи Ада. Через море их перевез ангел. Попав на другую сторону, они увидели главную гору Чистилища. Недалеко от нее они встретили грешников, раскаивающихся в своих грехах. Данте прилег и уснул. Он увидел сон, как попал к входу в Чистилище. Там Ангел семь раз рисовал грешникам букву «Г» на лбах. Грешники должны были пройти все чистилище, чтобы очиститься от грехов и букв.
На первом круге грешника находятся те, кто возгордились, у них на спинах находятся огромные камни. На втором находятся завистники, они ослеплены. На третьем гневные души, которые накрыли беспросветной тьмой. На четвертом лентяи, их заставляют бегать. На следующем те, кто любят богатство. Вдруг, герой ощутил землетрясение. Оно означает, что кто-то исцелился муками.
На шестом круге находятся те, кто любил переедать, они томятся в голоде. На последнем находятся те, кто любил сладострастие, грешные души поют песни о целомудрии.
Герой с Вергилием находятся на пути к Раю, и их путь преграждает лишь огонь, который необходимо пройти.
Они прошли его и очутились в Раю. Герой увидел красивую рощу, на которой красивая девушка поет песенку и собирает цветочки. В этом же месте прогуливались старики в белоснежных одеждах. Он увидел Беатриче и не смог совладать с чувствами, поэтому упал в обморок. Прийдя в сознание, он очутился в реке, очищающей от грехов. Герой вместе с только очистившейся душой сполоснулись в реке. Беатриче показала Данте, что небо поделено на части. В первом находятся монахини, выданные замуж. На втором более чистые души, излучающие особо яркое сияние.
На следующем, сияние душ было огненным. Далее было четвертое, на нем обитали мудрецы. Потом пятое, на котором свет образовывает буквы, а после этого световой орел, это гласит о правосудии.
Далее были созерцатели. На предпоследнем небе находились праведники. На этом небе Апостол Петр рассказал герою, что означает истинная вера, он сказал, что только в ней возможна любовь, вера, надежда. Именно на этом небе герой познакомился с сиянием Адама. На последнем были самые чистейшие души, которые излучали свет добра. Данте увидел божественную точку, рядом с ней он увидел круги ангелов. Всего кругов было девять. Среди находящихся в кругах были серафимы, херувимы, архангелы и ангелы.
Девушка поведала герою о происхождении ангелов, о том что созданы они в день начала божественных творений. Беатриче пояснила, что вся вселенная движется именно из-за их бесконечного движения.
Данте увидел Эмпирию, это сфера, самая высшая не только в небе а во всей вселенной. Данте увидел неподалеку Бернарда, он становился новым наставником героя. Беатриче же ушла и растворилась в сфере. Бернард и герой увидели розу Эмпирии. В розе находились души младенцев.
Бернард сказал Данте смотреть вверх, а сам взмолился Деве Марии о помощи. Она услышала его и перед Данте предстала величайшая истина - Бог.
Произведение многому нас учит, во первых бездействие тоже наказуемо, как это было с монахинями, и отсутствия в них сил стойкости. Рассказ объясняет нам ценности определений веры, любви и надежды. Ведь именно эти три чувства ценны в любое время. Автор описывает не только любовь к противоположному полу, но и любовь ко всему миру. И напоследок именно Бог открывает завесу перед героем, называя любовь светом.
Данте Алигьери (Dante Alighieri) 1265-1321
Божественная комедия (La Divina Commedia) – Поэма (1307-1321)
АД
На полдороге жизни я – Данте – заблудился в дремучем лесу. Страшно, кругом дикие звери – аллегории пороков; деться некуда. И тут является призрак, оказавшийся тенью любимого мною древне-римского поэта Вергилия. Прошу его о помощи. Он обещает увести меня отсюда в странствия по загробному миру, с тем чтобы я увидел Ад, Чистилище и Рай. Я готов следовать за ним.
Да, но по силам ли мне такое путешествие? Я оробел и заколебался. Вергилий укорил меня, рассказав, что сама Беатриче (моя покойная возлюбленная) снизошла к нему из Рая в Ад и просила быть моим проводником в странствиях по загробью. Если так, то нельзя колебаться, нужна решимость. Веди меня, мой учитель и наставник!
Над входом в Ад надпись, отнимающая всякую надежду у входящих. Мы вошли. Здесь, прямо за входом, стонут жалкие души не творивших при жизни ни добра ни зла. Далее река Ахерон, Через нее свирепый Харон перевозит на лодке мертвецов. Нам – с ними. “Но ты же не мертвец!” – гневно кричит мне Харон. Вергилий усмирил его. Поплыли. Издали слышен грохот, дует ветер, сверкнуло пламя. Я лишился чувств…
Первый круг Ада – Лимб. Тут томятся души некрещеных младенцев и славных язычников – воителей, мудрецов, поэтов (в их числе и Вергилия). Они не мучаются, а лишь скорбят, что им как нехристианам нет места в Раю. Мы с Вергилием примкнули к великим поэтам древности, первый из которых Гомер. Степенно шли и говорили о неземном.
У спуска во второй круг подземного царства демон Минос определяет, какого грешника в какое место Ада надлежит низвергнуть. На меня он отреагировал так же, как Харон, и Вергилий так же его усмирил. Мы увидели уносимые адским вихрем души сладострастников (Клеопатра, Елена Прекрасная и др.). Среди них Франческа, и здесь неразлучная со своим любовником. Безмерная взаимная страсть привела их к трагической гибели. Глубоко сострадая им, я вновь лишился чувств.
В круге третьем свирепствует звероподобный пес Цербер. Залаял было на нас, но Вергилий усмирил и его. Здесь валяются в грязи, под тяжелым ливнем, души грешивших обжорством. Среди них мой земляк, флорентиец Чакко. Мы разговорились о судьбах родного города. Чакко попросил меня напомнить о нем живым людям, когда вернусь на землю.
Демон, охраняющий четвертый круг, где казнят расточителей и скупцов (среди последних много духовных лиц – папы, кардиналы), – Плутос. Вергилию тоже пришлось его осадить, чтобы отвязался. Из четвертого спустились в пятый круг, где мучаются гневные и ленивые, погрязшие в болотах Стигийской низины. Подошли к какой-то башне.
Это целая крепость, вокруг нее обширный водоем, в челне – гребец, демон Флегий. После очередной перебранки сели к нему, плывем. Какой-то грешник попытался уцепиться за борт, я его обругал, а Вергилий отпихнул. Перед нами адский город Дит. Всякая мертвая нечисть мешает нам в него войти. Вергилий, оставив меня (ох, страшно одному!), пошел узнать, в чем дело, вернулся озабоченный, но обнадеженный.
А тут еще и адские фурии перед нами предстали, угрожая. Выручил внезапно явившийся небесный посланник, обуздавший их злобу. Мы вошли в Дит. Всюду объятые пламенем гробницы, из которых доносятся стоны еретиков. По узкой дороге пробираемся между гробницами.
Из одной гробницы вдруг выросла могучая фигура. Это Фарината, мои предки были его политическими противниками. Во мне, услышав мою беседу с Вергилием, он угадал по говору земляка. Гордец, казалось, он презирает всю бездну Ада, Мы заспорили с ним, а тут из соседней гробницы высунулась еще одна голова: да это же отец моего друга Гвидо! Ему померещилось, что я мертвец и что сын его тоже умер, и он в отчаянии упал ниц. Фарината, успокой его; жив Гвидо!
Близ спуска из шестого круга в седьмой, над могилой паны-еретика Анастасия, Вергилий объяснил мне устройство оставшихся трех кругов Ада, сужающихся книзу (к центру земли), и какие грехи в каком поясе какого круга караются.
Седьмой круг сжат горами и охраняем демоном-полубыком Минотавром, грозно заревевшим на нас. Вергилий прикрикнул на него, и мы поспешили отойти подальше. Увидели кипящий кровью поток, в котором варятся тираны и разбойники, а с берега в них кентавры стреляют из луков. Кентавр Несс стал нашим провожатым, рассказал о казнимых насильниках и помог перейти кипящую реку вброд.
Кругом колючие заросли без зелени. Я сломал какую-то ветку, а из нее заструилась черная кровь, и ствол застонал. Оказывается, эти кусты – души самоубийц (насильников над собственной плотью). Их клюют адские птицы Гарпии, топчут мимо бегущие мертвецы, причиняя им невыносимую боль. Один растоптанный куст попросил меня собрать сломанные сучья и вернуть их ему. Выяснилось, что несчастный – мой земляк. Я выполнил его просьбу, и мы пошли дальше. Видим – песок, на него сверху слетают хлопья огня, опаляя грешников, которые кричат и стонут – все, кроме одного: тот лежит молча. Кто это? Царь Капаней, гордый и мрачный безбожник, сраженный богами за свою строптивость. Он и сейчас верен себе: либо молчит, либо громогласно клянет богов. “Ты сам себе мучитель!” – перекричал его Вергилий…
А вот навстречу нам, мучимые огнем, движутся души новых грешников. Среди них я с трудом узнал моего высокочтимого учителя Брунетто Латини. Он среди тех, кто повинен в склонности к однополой любви. Мы разговорились. Брунетто предсказал, что в мире живых ждет меня слава, но будут и многие тяготы, перед которыми нужно устоять. Учитель завещал мне беречь его главное сочинение, в котором он жив, – “Клад”.
И еще трое грешников (грех – тот же) пляшут в огне. Все флорентийцы, бывшие уважаемые граждане. Я поговорил с ними о злосчастиях нашего родного города. Они просили передать живым землякам, что я видел их. Затем Вергилий повел меня к глубокому провалу в восьмой круг. Нас спустит туда адский зверь. Он уже лезет к нам оттуда.
Это пестрый хвостатый Герион. Пока он готовится к спуску, есть еще время посмотреть на последних мучеников седьмого круга – ростовщиков, мающихся в вихре пылающей пыли. С их шей свисают разноцветные кошельки с разными гербами. Разговаривать я с ними не стал. В путь! Усаживаемся с Вергилием верхом на Гериона и – о ужас! – плавно летим в провал, к новым мукам. Спустились. Герион тотчас же улетел.
Восьмой круг разделен на десять рвов, называемых Злопазухами. В первом рву казнятся сводники и соблазнители женщин, во втором – льстецы. Сводников зверски бичуют рогатые бесы, льстецы сидят в жидкой массе смрадного кала – вонь нестерпимая. Кстати, одна шлюха наказана здесь не за то, что блудила, а за то, что льстила любовнику, говоря, что ей хорошо с ним.
Следующий ров (третья пазуха) выложен камнем, пестреющим круглыми дырами, из которых торчат горящие ноги высокопоставленных духовных лиц, торговавших церковными должностями. Головы же и туловища их зажаты скважинами каменной стены. Их преемники, когда умрут, будут так же на их месте дрыгать пылающими ногами, полностью втеснив в камень своих предшественников. Так объяснил мне папа Орсини, поначалу приняв меня за своего преемника.
В четвертой пазухе мучаются прорицатели, звездочеты, колдуньи. У них скручены шеи так, что, рыдая, они орошают себе слезами не грудь, а зад. Я и сам зарыдал, увидев такое издевательство над людьми, а Вергилий пристыдил меня; грех жалеть грешников! Но и он с сочувствием рассказал мне о своей землячке, прорицательнице Манто, именем которой была названа Мантуя – родина моего славного наставника.
Пятый ров залит кипящей смолой, в которую черти Злохваты, черные, крылатые, бросают взяточников и следят, чтобы те не высовывались, а не то подденут грешника крючьями и отделают самым жестоким образом. У чертей клички: Злохвост, Косокрылый и пр. Часть дальнейшего пути нам придется пройти в их жуткой компании. Они кривляются, показывают языки, их шеф произвел задом оглушительный непристойный звук. Такого я еще не слыхивал! Мы идем с ними вдоль канавы, грешники ныряют в смолу – прячутся, а один замешкался, и его тут же вытащили крючьями, собираясь терзать, но позволили прежде нам побеседовать с ним. Бедняга хитростью усыпил бдительность Злохватов и нырнул обратно – поймать его не успели. Раздраженные черти подрались между собой, двое свалились в смолу. В суматохе мы поспешили удалиться, но не тут-то было! Они летят за нами. Вергилий, подхватив меня, еле-еле успел перебежать в шестую пазуху, где они не хозяева. Здесь лицемеры изнывают под тяжестью свинцовых позолоченных одежд. А вот распятый (прибитый к земле колами) иудейский первосвященник, настаивавший на казни Христа. Его топчут ногами отяжеленные свинцом лицемеры.
Труден был переход: скалистым путем – в седьмую пазуху. Тут обитают воры, кусаемые чудовищными ядовитыми змеями. От этих укусов они рассыпаются в прах, но тут же восстанавливаются в своем обличье. Среди них Ванни Фуччи, обокравший ризницу и сваливший вину на другого. Человек грубый и богохульствующий: Бога послал “на фиг”, воздев кверху два кукиша. Тут же на него набросились змеи (люблю их за это). Потом я наблюдал, как некий змей сливался воедино с одним из воров, после чего принял его облик и встал на ноги, а вор уполз, став пресмыкающимся гадом. Чудеса! Таких метаморфоз не отыщете и у Овидия,
Ликуй, Флоренция: эти воры – твое отродье! Стыдно… А в восьмом рву обитают коварные советчики. Среди них УЛИСС (Одиссей), его душа заточена в пламя, способное говорить! Так, мы услышали рассказ Улисса о его гибели: жаждущий познать неведомое, он уплыл с горсткой смельчаков на другой конец света, потерпел кораблекрушение и вместе с друзьями утонул вдали от обитаемого людьми мира,
Другой говорящий пламень, в котором скрыта душа не назвавшего себя по имени лукавого советчика, рассказал мне о своем грехе: этот советчик помог римскому папе в одном неправедном деле – рассчитывая на то, что папа отпустит ему его прегрешение. К простодушному грешнику небеса терпимее, чем к тем, кто надеется спастись покаянием. Мы перешли в девятый ров, где казнят сеятелей смуты.
Вот они, зачинщики кровавых раздоров и религиозных смут. Дьявол увечит их тяжелым мечом, отсекает носы и уши, дробит черепа. Тут и Магомет, и побуждавший Цезаря к гражданской войне Курион, и обезглавленный воин-трубадур Бертран де Борн (голову в руке несет, как фонарь, а та восклицает: “Горе!”).
Далее я встретил моего родича, сердитого на меня за то, что его насильственная смерть осталась неотомщенной. Затем мы перешли в десятый ров, где алхимики маятся вечным зудом. Один из них был сожжен за то, что шутя хвастался, будто умеет летать, – стал жертвой доноса. В Ад же попал не за это, а как алхимик. Здесь же казнятся те, кто выдавал себя за других людей, фальшивомонетчики и вообще лгуны. Двое из них подрались между собой и потом долго бранились (мастер Адам, подмешивавший медь в золотые монеты, и древний грек Синон, обманувший троянцев). Вергилий упрекнул меня за любопытство, с которым я слушал их.
Наше путешествие по Злопазухам заканчивается. Мы подошли к колодцу, ведущему из восьмого круга Ада в девятый. Там стоят древние гиганты, титаны. В их числе Немврод, злобно крикнувший нам что-то на непонятном языке, и Антей, который по просьбе Вергилия спустил на своей огромной ладони нас на дно колодца, а сам тут же распрямился.
Итак, мы на дне вселенной, близ центра земного шара. Перед нами ледяное озеро, в него вмерзли предавшие своих родных. Одного я случайно задел ногою по голове, тот заорал, а себя назвать отказался. Тогда я вцепился ему в волосы, а тут кто-то окликнул его по имени. Негодяй, теперь я знаю, кто ты, и расскажу о тебе людям! А он: “Ври, что хочешь, про меня и про других!” А вот ледяная яма, в ней один мертвец грызет череп другому. Спрашиваю: за что? Оторвавшись от своей жертвы, он ответил мне. Он, граф Уголино, мстит предавшему его былому единомышленнику, архиепископу Руджьери, который уморил его и его детей голодом, заточив их в Пизанскую башню. Нестерпимы были их страдания, дети умирали на глазах отца, он умер последним. Позор Пизе! Идем далее. А это кто перед нами? Альбериго? Но он же, насколько я знаю, не умирал, так как же оказался в Аду? Бывает и такое: тело злодея еще живет, а душа уже в преисподней.
В центре земли вмерзший в лед властитель Ада Люцифер, низверженный с небес и продолбивший в падении бездну преисподней, обезображенный, трехликий. Из первой его пасти торчит Иуда, из второй Брут, из третьей Кассий, Он жует их и терзает когтями. Хуже всех приходится самому гнусному предателю – Иуде. От Люцифера тянется скважина, ведущая к поверхности противоположного земного полушария. Мы протиснулись в нее, поднялись на поверхность и увидели звезды.
ЧИСТИЛИЩЕ
Да помогут мне Музы воспеть второе царство! Его страж старец Катон встретил нас неприветливо: кто такие? как смели явиться сюда? Вергилий объяснил и, желая умилостивить Катона, тепло отозвался о его жене Марции. При чем здесь Марция? Пройдите к берегу моря, умыться надо! Мы пошли. Вот она, морская даль. А в прибрежных травах – обильная роса. Ею Вергилий смыл с моего лица копоть покинутого Ада.
Из морской дали к нам плывет управляемый ангелом челн. В нем души усопших, которым посчастливилось не попасть в Ад. Причалили, сошли на берег, и ангел уплыл. Тени прибывших столпились вкруг нас, и в одной я узнал своего друга, певца Козеллу. Хотел обнять его, но ведь тень бесплотна – обнял самого себя. Козелла по моей просьбе запел про любовь, все заслушались, но тут появился Катон, на всех накричал (не делом занялись!), и мы заспешили к горе Чистилища.
Вергилий был недоволен собою: дал повод накричать на себя… Теперь нам нужно разведать предстоящую дорогу. Посмотрим, куда двинутся прибывшие тени. А они сами только что заметили, что я-то не тень: не пропускаю сквозь себя свет. Удивились. Вергилий все им объяснил. “Идите с нами”, – пригласили они.
Итак, спешим к подножию чистилищной горы. Но все ли спешат, всем ли так уж не терпится? Вон близ большого камня расположилась группа не очень торопящихся к восхождению наверх: мол, успеется; лезь тот, кому неймется. Среди этих ленивцев я узнал своего приятеля Белакву. Приятно видеть, что он, и при жизни враг всякой спешки, верен себе.
В предгорьях Чистилища мне довелось общаться с тенями жертв насильственной смерти. Многие из них были изрядными грешниками, но, прощаясь с жизнью, успели искренне покаяться и потому не попали в Ад. То-то досада для дьявола, лишившегося добычи! Он, впрочем, нашел как отыграться: не обретя власти над душою раскаявшегося погибшего грешника, надругался над его убитым телом.
Неподалеку от всего этого мы увидели царственно-величественную тень Сорделло. Он и Вергилий, узнав друг в друге поэтов-земляков (мантуанцев), братски обнялись. Вот пример тебе, Италия, грязный бордель, где напрочь порваны узы братства! Особенно ты, моя Флоренция, хороша, ничего не скажешь… Очнись, посмотри на себя…
Сорделло согласен быть нашим проводником к Чистилищу. Это для него большая честь – помочь высокочтимому Вергилию. Степенно беседуя, мы подошли к цветущей ароматной долине, где, готовясь к ночлегу, расположились тени высокопоставленных особ – европейских государей. Мы издали наблюдали за ними, слушая их согласное пение.
Настал вечерний час, когда желанья влекут отплывших обратно, к любимым, и вспоминаешь горький миг прощанья; когда владеет печаль пилигримом и слышит он, как перезвон далекий плачет навзрыд о дне невозвратимом… В долину отдыха земных властителей заполз было коварный змей соблазна, но прилетевшие ангелы изгнали его.
Я прилег на траву, заснул и во сне был перенесен к вратам Чистилища. Охранявший их ангел семь раз начертал на моем лбу одну и ту же букву – первую в слове “грех” (семь смертных грехов; эти буквы будут поочередно стерты с моего лба по мере восхождения на чистилищную гору). Мы вошли во второе царство загробья, ворота закрылись за нами.
Началось восхождение. Мы в первом круге Чистилища, где искупают свой грех гордецы. В посрамление гордыни здесь воздвигнуты изваяния, воплощающие идею высокого подвига – смирения. А вот и тени очищающихся гордецов: при жизни несгибаемые, здесь они в наказание за свой грех гнутся под тяжестью наваленных на них каменных глыб.
“Отче наш… ” – эту молитву пели согбенные гордецы. Среди них – художник-миниатюрист Одериз, при жизни кичившийся своей громкой славой. Теперь, говорит, осознал, что кичиться нечем: все равны перед лицом смерти – и ветхий старец, и пролепетавший “ням-ням” младенец, а слава приходит и уходит. Чем раньше это поймешь и найдешь в себе силы обуздать свою гордыню, смириться, – тем лучше.
Под ногами у нас барельефы с запечатленными сюжетами наказанной гордыни: низверженные с небес Люцифер и Бриарей, царь Саул, Олоферн и другие. Заканчивается наше пребывание в первом круге. Явившийся ангел стер с моего лба одну из семи букв – в знак того, что грех гордыни мною преодолен. Вергилий улыбнулся мне,
Поднялись во второй круг. Здесь завистники, они временно ослеплены, их бывшие “завидущими” глаза ничего не видят. Вот женщина, из зависти желавшая зла своим землякам и радовавшаяся их неудачам… В этом круге я после смерти буду очищаться недолго, ибо редко и мало кому завидовал. Зато в пройденном круге гордецов – наверное, долго.
Вот они, ослепленные грешники, чью кровь когда-то сжигала зависть. В тишине громоподобно прозвучали слова первого завистника – Каина: “Меня убьет тот, кто встретит!” В страхе я приник к Вергилию, и мудрый вождь сказал мне горькие слова о том, что высший вечный свет недоступен завистникам, увлеченным земными приманками.
Миновали второй круг. Снова нам явился ангел, и вот на моем лбу остались лишь пять букв, от которых предстоит избавиться в дальнейшем. Мы в третьем круге. Перед нашими взорами пронеслось жестокое видение человеческой ярости (толпа забила каменьями кроткого юношу). В этом круге очищаются одержимые гневом.
Даже в потемках Ада не было такой черной мглы, как в этом круге, где смиряется ярость гневных. Один из них, ломбардец Марко, разговорился со мной и высказал мысль о том, что нельзя все происходящее на свете понимать как следствие деятельности высших небесных сил: это значило бы отрицать свободу человеческой воли и снимать с человека ответственность за содеянное им.
Читатель, тебе случалось бродить в горах туманным вечером, когда и солнца почти не видно? Вот так и мы… Я почувствовал прикосновение ангельского крыла к моему лбу – стерта еще одна буква. Мы поднялись в круг четвертый, освещаемые последним лучом заката. Здесь очищаются ленивые, чья любовь к благу была медлительной.
Ленивцы здесь должны стремительно бегать, не допуская никакого потворства своему прижизненному греху. Пусть вдохновляются примерами пресвятой девы Марии, которой приходилось, как известно, спешить, или Цезаря с его поразительной расторопностью. Пробежали мимо нас, скрылись. Спать хочется. Сплю и вижу сон…
Приснилась омерзительная баба, на моих глазах превратившаяся в красавицу, которая тут же была посрамлена и превращена в еще худшую уродину (вот она, мнимая привлекательность порока!). Исчезла еще одна буква с моего лба: я, значит, победил такой порок, как лень. Поднимаемся в круг пятый – к скупцам и расточителям.
Скупость, алчность, жадность к золоту – отвратительные пороки. Расплавленное золото когда-то влили в глотку одному одержимому жадностью: пей на здоровье! Мне неуютно в окружении скупцов, а тут еще случилось землетрясение. Отчего? По своему невежеству не знаю…
Оказалось, трясение горы вызвано ликованием по поводу того, что одна из душ очистилась и готова к восхождению: это римский поэт Стаций, поклонник Вергилия, обрадовавшийся тому, что отныне будет сопровождать нас в пути к чистилищной вершине.
С моего лба стерта еще одна буква, обозначавшая грех скупости. Кстати, разве Стаций, томившийся в пятом круге, был скуп? Напротив, расточителен, но эти две крайности караются совокупно. Теперь мы в круге шестом, где очищаются чревоугодники. Здесь нехудо бы помнить о том, что христианским подвижникам не было свойственно обжорство.
Бывшим чревоугодникам суждены муки голода: отощали, кожа да кости. Среди них я обнаружил своего покойного друга и земляка Форезе. Поговорили о своем, поругали Флоренцию, Форезе осуждающе отозвался о распутных дамах этого города. Я рассказал приятелю о Вергилии и о своих надеждах увидеть в загробном мире любимую мою Беатриче.
С одним из чревоугодников, бывшим поэтом старой школы, у меня произошел разговор о литературе. Он признал, что мои единомышленники, сторонники “нового сладостного стиля”, достигли в любовной поэзии гораздо большего, нежели сам он и близкие к нему мастера. Между тем стерта предпоследняя литера с моего лба, и мне открыт путь в высший, седьмой круг Чистилища.
А я все вспоминаю худых, голодных чревоугодников: как это они так отощали? Ведь это тени, а не тела, им и голодать-то не пристало бы. Вергилии пояснил: тени, хоть и бесплотны, точь-в-точь повторяют очертания подразумеваемых тел (которые исхудали бы без пищи). Здесь же, в седьмом круге, очищаются палимые огнем сладострастники. Они горят, поют и восславляют примеры воздержания и целомудрия.
Охваченные пламенем сладострастники разделились на две группы: предававшиеся однополой любви и не знавшие меры в двуполых соитиях. Среди последних – поэты Гвидо Гвиницелли и провансалец Арнальд, изысканно приветствовавший нас на своем наречии.
А теперь нам самим надо пройти сквозь стену огня. Я испугался, но мой наставник сказал, что это путь к Беатриче (к Земному Раю, расположенному на вершине чистилищной горы). И вот мы втроем (Стаций с нами) идем, палимые пламенем. Прошли, идем дальше, вечереет, остановились на отдых, я поспал; а когда проснулся, Вергилии обратился ко мне с последним словом напутствия и одобрения, Все, отныне он замолчит…
Мы в Земном Раю, в цветущей, оглашаемой щебетом птиц роще. Я увидел прекрасную донну, поющую и собирающую цветы. Она рассказала, что здесь был золотой век, блюлась невинность, но потом, среди этих цветов и плодов, было погублено в грехе счастье первых людей. Услышав такое, я посмотрел на Вергилия и Стация: оба блаженно улыбались.
О Ева! Тут было так хорошо, ты ж все погубила своим дерзаньем! Мимо нас плывут живые огни, под ними шествуют праведные старцы в белоснежных одеждах, увенчанные розами и лилиями, танцуют чудесные красавицы. Я не мог наглядеться на эту изумительную картину. И вдруг я увидел ее – ту, которую люблю. Потрясенный, я сделал невольное движение, как бы стремясь прижаться к Вергилию. Но он исчез, мой отец и спаситель! Я зарыдал. “Данте, Вергилий не вернется. Но плакать тебе придется не по нему. Вглядись в меня, это я, Беатриче! А ты как попал сюда?” – гневно спросила она. Тут некий голос спросил ее, почему она так строга ко мне. Ответила, что я, прельщенный приманкой наслаждений, был неверен ей после ее смерти. Признаю ли я свою вину? О да, меня душат слезы стыда и раскаяния, я опустил голову. “Подними бороду!” – резко сказала она, не веля отводить от нее глаза. Я лишился чувств, а очнулся погруженным в Лету – реку, дарующую забвение совершенных грехов. Беатриче, взгляни же теперь на того, кто так предан тебе и так стремился к тебе. После десятилетней разлуки я глядел ей в очи, и зрение мое на время померкло от их ослепительного блеска. Прозрев, я увидел много прекрасного в Земном Раю, но вдруг на смену всему этому пришли жестокие видения: чудовища, поругание святыни, распутство.
Беатриче глубоко скорбела, понимая, сколько дурного кроется – в этих явленных нам видениях, но выразила уверенность в том, что силы добра в конечном счете победят зло. Мы подошли к реке Эвное, попив из которой укрепляешь память о совершенном тобою добре. Я и Стаций омылись в этой реке. Глоток ее сладчайшей воды влил в меня новые силы. Теперь я чист и достоин подняться на звезды.
РАЙ
Из Земного Рая мы с Беатриче вдвоем полетим в Небесный, в недоступные уразумению смертных высоты. Я и не заметил, как взлетели, воззрившись на солнце. Неужели я, оставаясь живым, способен на это? Впрочем, Беатриче этому не удивилась: очистившийся человек духовен, а не отягощенный грехами дух легче эфира.
Друзья, давайте здесь расстанемся – не читайте дальше: пропадете в бескрайности непостижимого! Но если вы неутолимо алчете духовной пищи – тогда вперед, за мной! Мы в первом небе Рая – в небе Луны, которую Беатриче назвала первою звездою; погрузились в ее недра, хотя и трудно представить себе силу, способную вместить одно замкнутое тело (каковым я являюсь) в другое замкнутое тело (в Луну),
В недрах Луны нам встретились души монахинь, похищенных из монастырей и насильно выданных замуж. Не по своей вине, но они не сдержали данного при пострижении обета девственности, и поэтому им недоступны более высокие небеса. Жалеют ли об этом? О нет! Жалеть значило бы не соглашаться с высшей праведной волей.
А все-таки недоумеваю: чем же они виноваты, покорясь насилию? Почему им не подняться выше сферы Луны? Винить надо не жертву, а насильника! Но Беатриче пояснила, что и жертва несет известную ответственность за учиненное над нею насилие, если, сопротивляясь, не проявила героической стойкости.
Неисполнение обета, утверждает Беатриче, практически невозместимо добрыми делами (слишком уж много надо их сделать, искупая вину). Мы полетели на второе небо Рая – к Меркурию. Здесь обитают души честолюбивых праведников. Это уже не тени в отличие от предшествующих обитателей загробного мира, а светы: сияют и лучатся. Один из них вспыхнул особенно ярко, радуясь общению со мною. Оказалось, это римский император, законодатель Юстиниан. Он сознает, что пребывание в сфере Меркурия (и не выше) – предел для него, ибо честолюбцы, делая добрые дела ради собственной славы (то есть любя прежде всего себя), упускали луч истинной любви к божеству.
Свет Юстиниана слился с хороводом огней – других праведных душ, Я задумался, и ход моих мыслей привел меня к вопросу: зачем Богу-Отцу было жертвовать сыном? Можно же было просто так, верховною волей, простить людям грех Адама! Беатриче пояснила: высшая справедливость требовала, чтобы человечество само искупило свою вину. Оно на это неспособно, и пришлось оплодотворить земную женщину, чтобы сын (Христос), совместив в себе человеческое с божеским, смог это сделать.
Мы перелетели на третье небо – к Венере, где блаженствуют души любвеобильных, сияющие в огненных недрах этой звезды. Один из этих духов-светов – венгерский король Карл Мартелл, который, заговорив со мной, высказал мысль, что человек может реализовать свои способности, лишь действуя на поприще, отвечающем потребностям его натуры: плохо, если прирожденный воин станет священником…
Сладостно сияние других любвеобильных душ. Сколько здесь блаженного света, небесного смеха! А внизу (в Аду) безотрадно и угрюмо густели тени… Один из светов заговорил со мной (трубадур Фолько) – осудил церковные власти, своекорыстных пап и кардиналов. Флоренция – город дьявола. Но ничего, верит он, скоро станет лучше.
Четвертая звезда – Солнце, обиталище мудрецов. Вот сияет дух великого богослова Фомы Аквинского. Он радостно приветствовал меня, показал мне других мудрецов. Их согласное пение напомнило мне церковный благовест.
Фома рассказал мне о Франциске Ассизском – втором (после Христа) супруге Нищеты. Это по его примеру монахи, в том числе его ближайшие ученики, стали ходить босыми. Он прожил святую жизнь и умер – голый человек на голой земле – в лоне Нищеты.
Не только я, но и светы – духи мудрецов – слушали речь Фомы, прекратив петь и кружиться в танце. Затем слово взял францисканец Бонавентура. В ответ на хвалу своему учителю, возданную доминиканцем Фомой, он восславил учителя Фомы – Доминика, земледельца и слугу Христова. Кто теперь продолжил его дело? Достойных нет.
И опять слово взял Фома. Он рассуждает о великих достоинствах царя Соломона: тот попросил себе у Бога ума, мудрости – не для решения богословских вопросов, а чтобы разумно править народом, то есть царской мудрости, каковая и была ему дарована. Люди, не судите друг о друге поспешно! Этот занят добрым делом, тот – злым, но вдруг первый падет, а второй восстанет?
Что будет с обитателями Солнца в судный день, когда духи обретут плоть? Они настолько ярки и духовны, что трудно представить их материализованными. Закончено наше пребывание здесь, мы прилетели к пятому небу – на Марс, где сверкающие духи воителей за веру расположились в форме креста и звучит сладостный гимн.
Один из светочей, образующих этот дивный крест, не выходя за его пределы, подвигся книзу, ближе ко мне. Это дух моего доблестного прапрадеда, воина Каччагвиды. Приветствовал меня и восхвалил то славное время, в которое он жил на земле и которое – увы! – миновало, сменившись худшим временем.
Я горжусь своим предком, своим происхождением (оказывается, не только на суетной земле можно испытывать такое чувство, но и в Раю!). Каччагвида рассказал мне о себе и о своих предках, родившихся во Флоренции, чей герб – белая лилия – ныне окрашен кровью.
Я хочу узнать у него, ясновидца, о своей дальнейшей судьбе. Что меня ждет впереди? Он ответил, что я буду изгнан из Флоренции, в безотрадных скитаниях познаю горечь чужого хлеба и крутизну чужих лестниц. К моей чести, я не буду якшаться с нечистыми политическими группировками, но сам себе стану партией. В конце же концов противники мои будут посрамлены, а меня ждет триумф.
Каччагвида и Беатриче ободрили меня. Закончено пребывание на Марсе. Теперь – с пятого неба на шестое, с красного Марса на белый Юпитер, где витают души справедливых. Их светы складываются в буквы, в буквы – сначала в призыв к справедливости, а затем в фигуру орла, символ правосудной имперской власти, неведомой, грешной, исстрадавшейся земле, но утвержденной на небесах.
Этот величественный орел вступил со мной в разговор. Он называет себя “я”, а мне слышится “мы” (справедливая власть коллегиальна!). Ему понятно то, что сам я никак не могу понять: почему Рай открыт только для христиан? Чем же плох добродетельный индус, вовсе не знающий Христа? Так и не пойму. А и то правда, – признает орел, – что дурной христианин хуже славного перса или эфиопа,
Орел олицетворяет идею справедливости, и у него не когти и не клюв главное, а всезрящее око, составленное из самых достойных светов-духов. Зрачок – душа царя и псалмопевца Давида, в ресницах сияют души дохристианских праведников (а ведь я только что оплошно рассуждал о Рае “только для христиан”? Вот так-то давать волю сомнениям!).
Мы вознеслись к седьмому небу – на Сатурн. Это обитель созерцателей. Беатриче стала еще красивее и ярче. Она не улыбалась мне – иначе бы вообще испепелила меня и ослепила. Блаженные духи созерцателей безмолвствовали, не пели – иначе бы оглушили меня. Об этом мне сказал священный светоч – богослов Пьетро Дамьяно.
Дух Бенедикта, по имени которого назван один из монашеских орденов, гневно осудил современных своекорыстных монахов. Выслушав его, мы устремились к восьмому небу, к созвездию Близнецов, под которым я родился, впервые увидел солнце и вдохнул воздух Тосканы. С его высоты я взглянул вниз, и взор мой, пройдя сквозь семь посещенных нами райских сфер, упал на смехотворно маленький земной шарик, эту горстку праха со всеми ее реками и горными кручами.
В восьмом небе пылают тысячи огней – это торжествующие духи великих праведников. Упоенное ими, зрение мое усилилось, и теперь даже улыбка Беатриче не ослепит меня. Она дивно улыбнулась мне и вновь побудила меня обратить взоры к светозарным духам, запевшим гимн царице небес – святой деве Марии.
Беатриче попросила апостолов побеседовать со мной. Насколько я проник в таинства священных истин? Апостол Петр спросил меня о сущности веры. Мой ответ: вера – довод в пользу незримого; смертные не могут своими глазами увидеть то, что открывается здесь, в Раю, – но да уверуют они в чудо, не имея наглядных доказательств его истинности. Петр остался доволен моим ответом.
Увижу ли я, автор священной поэмы, родину? Увенчаюсь ли лаврами там, где меня крестили? Апостол Иаков задал мне вопрос о сущности надежды. Мой ответ: надежда – ожидание будущей заслуженной и дарованной Богом славы. Обрадованный Иаков озарился.
На очереди вопрос о любви. Его мне задал апостол Иоанн. Отвечая, я не забыл сказать и о том, что любовь обращает нас к Богу, к слову правды. Все возликовали. Экзамен (что такое Вера, Надежда, Любовь?) успешно завершился. Я увидел лучащуюся душу праотца нашего Адама, недолго жившего в Земном Раю, изгнанного оттуда на землю; после смерти долго томившегося в Лимбе; затем перемещенного сюда.
Четыре света пылают передо мной: три апостола и Адам. Вдруг Петр побагровел и воскликнул: “Земной захвачен трон мой, трон мой, трон мой!” Петру ненавистен его преемник – римский папа. А нам пора уже расставаться с восьмым небом и возноситься в девятое, верховное и кристальное. С неземной радостью, смеясь, Беатриче метнула меня в стремительно вращающуюся сферу и вознеслась сама.
Первое, что я увидел в сфере девятого неба, – это ослепительная точка, символ божества. Вокруг нее вращаются огни – девять концентрических ангельских кругов. Ближайшие к божеству и потому меньшие – серафимы и херувимы, наиболее отдаленные и обширные – архангелы и просто ангелы. На земле привыкли думать, что великое больше малого, но здесь, как видно, все наоборот.
Ангелы, рассказала мне Беатриче, ровесники мироздания. Их стремительное вращение – источник всего того движения, которое совершается во Вселенной. Поторопившиеся отпасть от их сонма были низвержены в Ад, а оставшиеся до сих пор упоенно кружатся в Раю, и не нужно им мыслить, хотеть, помнить: они вполне удовлетворены!
Вознесение в Эмпирей – высшую область Вселенной – последнее. Я опять воззрился на ту, чья возрастающая в Раю красота поднимала меня от высей к высям. Нас окружает чистый свет. Повсюду искры и цветы – это ангелы и блаженные души. Они сливаются в некую сияющую реку, а потом обретают форму огромной райской розы.
Созерцая розу и постигая общий план Рая, я о чем-то хотел спросить Беатриче, но увидел не ее, а ясноокого старца в белом. Он указал наверх. Гляжу – в недосягаемой вышине светится она, и я воззвал к ней: “О донна, оставившая след в Аду, даруя мне помощь! Во всем, что вижу, сознаю твое благо. За тобой я шел от рабства к свободе. Храни меня и впредь, чтобы дух мой достойным тебя освободился от плоти!” Взглянула на меня с улыбкой и повернулась к вечной святыне. Все.
Старец в белом – святой Бернард. Отныне он мой наставник. Мы продолжаем с ним созерцать розу Эмпирея. В ней сияют и души непорочных младенцев. Это понятно, но почему и в Аду были кое-где души младенцев – не могут же они быть порочными в отличие от этих? Богу виднее, какие потенции – добрые или дурные – в какой младенческой душе заложены. Так пояснил Бернард и начал молиться.
Бернард молился деве Марии за меня – чтобы помогла мне. Потом дал мне знак, чтобы я посмотрел наверх. Всмотревшись, вижу верховный и ярчайший свет. При этом не ослеп, но обрел высшую истину. Созерцаю божество в его светозарном триединстве. И влечет меня к нему Любовь, что движет и солнце и звезды.
.
Ви зараз читаєте: Краткое содержание Божественная комедия – Данте Алигьери