Имя отца веры мухиной. Биография и творчество советского скульптора веры мухиной

В ера Мухина, ученица французского скульптора Бурделя, прославилась благодаря скульптурной группе «Рабочий и колхозница» . На фоне царившего в 1930–40-е годы бытового, иллюстративного понимания реализма художница боролась за язык образов и символов в искусстве. Она занималась не только монументальными проектами, но и прикладным творчеством: разрабатывала узоры для тканей, сервизы и вазы, много экспериментировала со стеклом. В 1940–50-х годах Вера Мухина пять раз стала лауреатом Сталинской премии.

Наследница «Рижского медичи»

Вера Мухина родилась в Риге в 1889 году. Ее дед Кузьма Мухин заработал многомиллионное состояние на продаже пеньки, льна и хлеба. На свои средства он построил гимназию, больницу, реальное училище и в шутку сравнивал себя с Козимо Медичи - основателем знаменитой флорентийской династии меценатов. Сын Кузьмы Мухина Игнатий женился по любви на дочке аптекаря. Молодой супруги не стало в 1891 году, когда старшей дочери Маше шел пятый год, а младшая Вера была совсем маленькой. В 1904 году девочки потеряли отца, и сирот приняли в свой дом родственники из Курска.

Спустя три года сестры переехали в Москву . Здесь Вера Мухина начала учиться рисунку и живописи. Это было время модных творческих объединений. Первым учителем Мухиной стал Константин Юон , член «Союза русских художников».

Вера Мухина. Фотография: domochag.net

Вера Мухина. Фотография: vishegorod.ru

Вера Мухина. Фотография: russkiymir.ru

«Порой думалось, что он учил совмещать несовместимое. С одной стороны, рациональное, чуть ли не арифметическое исчисление элементов рисунка и живописи, с другой - требование постоянной работы воображения. Однажды была задана композиция на тему «Сон». Мухина нарисовала заснувшего у ворот дворника. Константин Федорович недовольно поморщился: «Нет фантастики сна».

Искусствовед Ольга Воронова

В какой-то момент Вера Мухина поняла, что не хочет писать картины. В 1911 году она впервые попробовала работать с глиной в мастерской скульптора Нины Синицыной. И почти сразу загорелась идеей учиться скульптуре в Париже - художественной столице мира. Опекуны не пустили. Тогда в поисках нового опыта Мухина перешла в класс к авангардисту Илье Машкову, одному из основателей объединения «Бубновый валет».

В рождественские праздники 1912 года случилась беда. Катаясь с горки на санях в имении под Смоленском, юная художница врезалась в дерево. Веткой отрезало часть носа. Истекающую кровью девушку привезли в больницу - здесь ей сделали девять пластических операций. «Живут и хуже», - сказала Мухина, впервые сняв бинты.

Чтобы отвлечь ее, родственники разрешили поездку в Париж. Вера Мухина поселилась в пансионе и стала брать уроки у Эмиля Антуана Бурделя - известнейшего скульптора эпохи, ученика самого Родена. У Бурделя она научилась всем основам ремесла: «крепко схватывать форму», думать об объекте как о целом, но уметь выделять нужные детали.

Художник широкого профиля

«Рабочий и колхозница». Фотография: voschod.ru

«Рабочий и колхозница». Фотография: mos.ru

«Рабочий и колхозница». Фотография: dreamstime.com

Из Парижа Мухина с другими молодыми художниками отправилась в Италию - изучать искусство Возрождения. Заехала в Москву, планируя затем вернуться в Париж, но грянула Первая мировая война. Художница стала медсестрой в госпитале. В 1914 году она познакомилась с отбывавшим на фронт молодым доктором - Алексеем Замковым. Вскоре судьба свела их вновь. Замкова, умирающего от тифа, привезли в госпиталь, Мухина его выходила. Вскоре молодые люди поженились, у них родился сын Всеволод.

В 1916 году художница стала сотрудничать с Камерным театром Александра Таирова . Сперва лепила скульптурные части декораций к спектаклю «Фамира-кифарэд», затем взялась за моделирование сценических костюмов. В 1920-е годы Вера Мухина работала с Надеждой Ламановой - звездой русской моды, которая прежде одевала царскую семью, а теперь шила наряды для советских женщин. В 1925 году Ламанова и Мухина издали альбом моделей «Искусство в быту». В тот же год их пригласили представлять холщовые и льняные платья с деревянными пуговицами на Всемирной выставке в Париже, где «крестьянская» коллекция получила Гран-при.

Как дизайнер Мухина оформляла советские павильоны на меховой и книжной международных выставках. Но не забывала и о скульптуре. В 1920-е годы она создала несколько известных работ: «Пламя революции», «Юлию», «Ветер». Особых восторгов удостоилась «Крестьянка» - «сделанная из чернозема» баба, «вросшая» ногами в землю, с мужскими руками (Мухина лепила их с рук своего мужа). В 1934 году «Крестьянку» экспонировали в Венеции, после чего продали в музей Триеста, а после Второй мировой войны скульптура попала в Ватикан. Для Третьяковской галереи - первого места хранения «Крестьянки» - отлили копию.

В это же время супруг Мухиной Алексей Замков создал первый промышленный гормональный препарат - «Гравидан». У врача появились завистники и противники, началась травля. Весной 1930 года Мухина, Замков и их сын были задержаны при попытке выехать из Советского Союза. Этот факт был обнародован лишь в 2000-е годы, когда в руки журналистов попал донос бывшего коллеги Замкова. За доктора вступились высокопоставленные пациенты и друзья, среди которых были Буденный и Горький . Замкова «всего лишь» выслали на три года в Воронеж. Мухина отправилась в ссылку вместе с мужем, хотя ей было позволено остаться в столице. В Москву супруги вернулись досрочно - в 1932 году.

«Не бойтесь рисковать в искусстве»

В 1937 году Вера Мухина выиграла конкурс на скульптуру для павильона, который планировалось построить на Всемирной выставке в Париже. Первоначальная идея принадлежала архитектору Борису Иофану , проектировавшему советский павильон:

«Советский Союз - государство рабочих и крестьян, на этом основан герб. Павильон должна была завершать двухфигурная скульптурная группа: рабочий и крестьянка, скрестившие серп и молот, - меня всю жизнь увлекала проблема синтеза архитектуры и скульптуры».

Мухина предложила решение в античном духе: обнаженные фигуры, устремленные ввысь. Рабочего и колхозницу приказали «одеть». Но главные идеи автора - много воздуха между фигурами, чтобы создать легкость, и развевающийся шарф, подчеркивающий динамичность, - остались без изменений. Однако согласования заняли много времени. В итоге первую в СССР статую из стальных пластин создавали в авральном режиме всего за три недели. Мухина лепила уменьшенный макет частями и тут же передавала для увеличения в Институт машиностроения (ЦНИИМАШ). Здесь фрагменты скульптуры вырезали из дерева. Затем рабочие забирались внутрь деталей и обстукивали их, подложив лист металла толщиной всего 0,5 миллиметра. Когда деревянное «корыто» разбивали, получался фрагмент из стали. После сборки «Рабочего и колхозницу» разрезали и, погрузив в вагоны, отправили в Париж. Там - тоже в спешке - 24-метровую статую вновь собрали и водрузили на постамент высотой 34 метра. Пресса наперебой публиковала снимки расположенных друг напротив друга советского и германского павильонов. Сегодня эти фотографии кажутся символичными.

ВДНХ). Постамент - «пенек», как его называла Мухина, - сделали высотой чуть более 10 метров. Из-за этого исчезло ощущение полета. Лишь в 2009 году после реконструкции «Рабочего и колхозницу» установили на специально возведенный павильон, похожий на павильон Иофана.

В 1942 году от инфаркта умер Алексей Замков, которого с конца 1930-х обвиняли в знахарстве и ненаучных методах лечения. В это же время не стало лучшей подруги Мухиной - Надежды Ламановой. Спасала работа и новое творческое увлечение - стекло. С 1940 года скульптор сотрудничала с экспериментальным цехом при зеркальной фабрике в Ленинграде. По ее эскизам и ею же придуманным методикам лучшие стеклодувы создавали вазы, статуэтки и даже скульптурные портреты. Мухина разработала дизайн полулитровой пивной кружки для советского общепита. Легенда приписывает ей и авторство созданного для первых посудомоечных машин граненого стакана.

В 1941–1952 годах Мухина пять раз становилась лауреатом Сталинской премии. Одной из последних ее работ был памятник Чайковскому перед зданием Московской консерватории. Установили его уже после смерти скульптора. Веры Мухиной не стало 6 октября 1953 года. После ее смерти министру Вячеславу Молотову было передано письмо, в котором Мухина просила:

«Не забывайте изобразительное искусство, оно может дать народу не меньше, чем кино или литература. Не бойтесь рисковать в искусстве: без непрерывных, часто ошибочных поисков у нас не вырастет свое новое советское искусство».

Вера Мухина, которая прославилась проектом скульптурной группы «Рабочий и колхозница» в 1937 году, внесла большой вклад в монументальную пропаганду. Помимо этого, женщина имеет и другие популярные работы, принесшие ей множество премий и наград.

Вера Мухина в мастерской

Вера родилась летом 1889 года в Риге, которая на тот момент находилась в составе Лифляндской губернии Российской империи. Отец девочки, Игнатий Кузьмич, был известным меценатом и коммерсантом, ее семья относилась к купеческому сословию.

Когда Вере исполнилось 2 года, ее мать умирает от туберкулеза. Отец любил дочь и опасался за ее здоровье, поэтому перевез в Феодосию, где та жила до 1904-го. Там будущий скульптор получала первые в жизни уроки живописи и рисования.

В 1904 году умирает и отец Веры, поэтому девочку с ее старшей сестрой перевозят в Курск. Там жили родственники семьи, которые и приютили двух сирот. Они тоже были людьми обеспеченными и не жалели денег, наняли сестрам гувернанток, отправляли путешествовать в Дрезден, Тироль и Берлин.

В Курске Мухина отправилась учиться в школу. С отличием окончив гимназию, она переезжает в Москву. Опекуны планировали подыскать девочке жениха, хотя в планы самой Веры это не входило. Она мечтала освоить изобразительное искусство и когда-нибудь переехать в Париж. А пока будущий скульптор приступила к изучению живописи в художественных студиях Москвы.

Скульптура и творчество

Уже позднее девушка отправилась в столицу Франции и там осознала, что призвана стать скульптором. Первым наставником в этой области стал для Мухиной Эмиль Антуан Бурдель, ученик легендарного Огюста Родена. Также она ездила в Италию, изучала работы известных художников периода Ренессанса. В 1914 году Мухина вернулась в Москву.

После завершения Октябрьской революции разработал план по созданию городских монументов и привлекал для этого молодых специалистов. В 1918 году Мухиной поступил заказ на создание памятника . Девушка изготовила макет из глины и отправила его на одобрение в Народный комиссариат просвещения РСФСР. Работу Веры оценили, но ей так и удалось закончить ее. Поскольку макет хранился в холодном помещении мастерской, глина вскоре растрескалась, и работа была испорчена.

Также в рамках «Ленинского плана монументальной пропаганды» Мухина создала эскизы для памятников , В. М. Загорскому и скульптуры «Революция» и «Освобожденный труд». В молодости характер девушки не позволял ей останавливаться на полпути, каждую свою работу Вера тщательно прорабатывала, учитывала даже мельчайшие элементы и всегда превосходила ожидания окружающих. Так в биографии женщины появились первые значимые в карьере работы.

Творчество Веры проявлялось не только в скульптуре. В 1925 году она создала коллекцию элегантной одежды. Для пошива выбирала дешевые грубые материалы, в том числе бязь, ткацкое сукно и холст, пуговицы вытачивались из дерева, а головные уборы – из рогожи. Не обошлось и без украшений. Для декора скульптор придумала оригинальный орнамент, названный «петушиным узором». С созданной коллекцией женщина отправилась на выставку в Париж. Она представила одежду совместно с модельером Н. П. Ламановой и получила главную премию на конкурсе.

В период с 1926 по 1930 годы Мухина преподавала в Высшем художественно-техническом институте и Художественно-промышленном техникуме.

Значимой работой в профессиональной карьере женщины стала скульптура «Крестьянка». Работа посвящена 10-летию «Октября», даже известный художник Илья Машков положительно отзывался о ней. На выставке монумент занял 1-е место. А после перевоза «Крестьянки» на венецианскую выставку ее выкупил музей города Триеста. Сегодня это произведение дополняет коллекцию Ватиканского музея в Риме.

Немалый вклад в культуру страны внесла Вера и своим творением «Рабочий и колхозница». Фигуры мужчины и женщины в 1937 году установили в Париже на Всемирной выставке, а позднее перевезли на родину автора и установили на ВДНХ. Этот монумент стал символом новой Москвы, киностудия «Мосфильм» изображение статуи использовала как эмблему.

Среди других работ Веры Мухиной – памятники и . Несколько лет женщина работала над созданием скульптур для Москворецкого моста, однако при жизни удалось воплотить только один проект – композицию «Хлеб». Остальные 5 монументов создали по эскизам уже после смерти Мухиной.

В послевоенные годы Вера создала музей, состоящий из скульптурных портретов. Галерею женщины пополнили изображения , Н. Бурденко, Б. Юсупова и И. Хижняка. Хотя документов, подтверждающих отношение Мухиной к созданию дизайна знаменитого граненого стакана, нет, все же многие именно ей приписывают авторство этой посуды, которая в советские годы широко использовалась в столовых.

Личная жизнь

Первую любовь Вера встретила в Париже. Когда девушка училась там искусству создания скульптуры, о построении личной жизни и не думала, поскольку была сосредоточена на получении знаний. Но сердцу не прикажешь.

Избранником Мухиной стал беглый эсер-террорист Александр Вертепов. Однако пара недолго просуществовала, в 1914 году молодые люди расстались. Вера поехала в гости к родственникам в Россию, а Александр отправился на фронт воевать. Проживая в России, через несколько лет девушка узнала о смерти возлюбленного, а также о начале Октябрьской революции.

Со своим будущим мужем Мухина познакомилась во время Гражданской войны. Она работала санитаркой, помогала выхаживать раненых. Вместе с ней работал молодой военный врач Алексей Замков. Молодые люди полюбили друг друга и в 1918 году поженились. В Интернете даже представлены совместные фото пары. Первое время молодые не думали о детях. Вместе им пришлось пережить голодные послевоенные годы, которые только сплотили семью и показали истинные чувства мужчины и женщины.

В браке у Мухиной родился сын, которого назвали Всеволодом. В 4 года мальчик сильно заболел. После травмы ноги в ране образовалось туберкулезное воспаление. Все врачи, которых обошли родители, отказались его лечить, поскольку случай считали безнадежным. Но отец не опустил руки, когда выхода другого не осталось, он сам прооперировал ребенка у себя дома, чем и спас сыну жизнь. Когда Всеволод выздоровел, он отучился и стал физиком, а позднее подарил родителям внуков.

Карьера Замкова резко пошла вверх, когда тот создал гормональный препарат «Гравидан», ставший первым в мире промышленным лекарством. Однако разработку доктора оценили только пациенты, советских же врачей это раздражало. Примерно в тот же период комиссия перестала одобрять все новые эскизы Веры, главным мотивом служило «буржуазное происхождение автора». Нескончаемые обыски и допросы вскоре довели супруга женщины до инфаркта, поэтому семья приняла решение о побеге в Латвию.

Еще не успев добраться до места назначения, семья была перехвачена и возвращена обратно. Беглецов допрашивают, а после ссылают в Воронеж. Спас положение пары Максим Горький. Писатель некоторое время назад лечился у мужчины и поправил здоровье благодаря «Гравидану». Литератор убедил , что страна нуждается в таком враче, после чего семью вернули в столицу и даже позволили Замкову открыть свой институт.

Смерть

Вера Мухина умерла осенью 1953 года, тогда ей было 64 года. Причиной смерти стала давно ее мучившая стенокардия.

Могила скульптора расположена на втором участке Новодевичьего кладбища.

Работы

• Монумент «Рабочий и колхозница» в Москве
• Скульптуры «Хлеб» и «Плодородие» в Москве
• Скульптуры «Море» в Москве
• Памятник Максиму Горькому в Москве
• Надгробия на Новодевичьем кладбище в Москве
• Скульптурная композиция «Фархад и Ширин» в Волгограде
• Памятник Максиму Горькому в Нижнем Новгороде
• Скульптура «Мир» в Волгограде

СТАЛЬНЫЕ КРЫЛЬЯ

Вера Мухина, самая известная в мире женщина-скульптор, прославилась всего одним шедевром - гигантской статуей «Рабочий и колхозница». Этого хватило, чтобы объявить ее певцом коммунистического рая, твердокаменной советской фанатичкой. На деле все было куда сложнее.

Любить советскую власть Вере Мухиной мешали гены. Ее предки, купцы первой гильдии, еще в начале XIX века перебрались из курских краев в Ригу и начали поставлять в Европу исконные русские товары - пеньку, лен и хлеб. На заработанные деньги дед скульптора Кузьма Игнатьевич выстроил в Риге каменный особняк, в Смоленске - гимназию, в Рославле - больницу и реальное училище. «У латинян Козьма Медичи, а у нас - я за него!» - шутил он, жертвуя деньги молодым художникам и музыкантам. Дети его тоже увлекались меценатством, но и о деле не забывали. Таким был и старший, Игнатий. Одно печалило Кузьму - до тридцати лет его наследник ходил холостым, отказываясь от самых выгодных браков. Так и не дождался старый купец внуков. А через год после его смерти Игнатий встретил дочку рославльского аптекаря Надежду Мюде - и влюбился на всю жизнь. Отец ее был не то немцем, не то французом; по семейной легенде, он пришел в Россию с армией Бонапарта, да так и остался здесь.

В 1885 году молодые обвенчались, через год у них родилась дочь Мария, а в июне 1889-го появилась на свет Вера. После вторых родов Надежда Вильгельмовна часто болела. Игнатий Кузьмич до конца своей жизни корил себя за то, что не сразу обратился к врачу: диагноз был страшный - туберкулёз. Оставив дочек на попечение Надиной подруги Анастасии Соболевской, Мухин увез жену за границу, на лучшие курорты. Все напрасно - в 1891-м в Ницце Надежда умерла, не дожив до двадцати пяти лет. Забросив бизнес, забыв про детей, Игнатий Кузьмич заперся в мастерской, старался забыться в изобретательстве, сооружал новые станки для обработки льна. От этого занятия его отвлекла болезнь Верочки: простуда вроде бы прошла, но девочка продолжала глухо, надрывно кашлять. Туберкулез матери мог оказаться наследственным, и Игнатий тут же увез дочерей из пасмурной Риги в теплую Феодосию. Там у моря он вскоре тихо угас, не в силах забыть о своей потере.

Осиротевших детей - Вере было четырнадцать лет - увезли к родственникам в Курск, а в 1907-м отправили в Москву учиться. Вера еще в Крыму всерьез увлеклась рисованием и поступила в студию известного художника Константина Юона. Соученики удивлялись тому, с какой жадностью эта невысокая девушка с серыми глазами и крутым упрямым лбом постигает секреты мастерства. Порядок был один для всех: сперва рисунок, потом живопись, натюрморты, этюды, обнаженная натура. В какой-то момент Вере стало скучно у Юона, она перешла к Илье Машкову, но потом поняла, что живопись больше ее не привлекает. Иное дело - скульптура, где под рукой мастера рождается упругая, почти живая плоть. В скульптурной мастерской, впервые прикоснувшись к глине, Мухина испытала невиданный до сих пор прилив счастья. Она быстро овладела приемами, которым ее мог научить скромный мастер Егоров, делавший надгробия. Ей хотелось пойти дальше, и она попросила курских опекунов отправить ее на учебу в Париж. Купцы отказали - хватит глупостями заниматься, замуж пора.

Пытаясь развеяться, Вера уехала на Рождество 1912 года в отцовское поместье Кочаны под Рославлем. Она будто вернулась в детство - елка, фанты, катание на санках с горки. Однажды забава кончилась плохо: ее сани со всего разгона налетели на дерево, острый сук распорол ей щеку и как бритвой срезал часть носа. Девушку срочно отвезли в Смоленск, где врачи сделали ей девять операций. Нос пришили, но на лице остались глубокие шрамы. Когда сняли бинты, Вера долго смотрела на себя в зеркало, потом махнула рукой: «Живут и хуже». Полгода она оставалась в Кочанах, потом снова подступилась к опекунам с просьбой о Париже. Те решив порадовать Веру после инцидента, согласились.

Во Франции учителем Веры стал Эмиль Антуан Бурдель, мастер бурный, в статуях которого словно застыло пламя. И опять товарищи по студии дивились упорству юной скульпторши: если учитель указывал ей на ошибки, она разбивала работу и начинала все сначала.

Вокруг буйствовала богема, но Вера этого не замечала. «Развлечений в моей жизни было очень мало, - вспоминала она позднее. - Некогда было. Утром лепили. Вечером наброски...» Она делила свое время между студией и пансионом мадам Жан на бульваре Распай, где жили в основном русские студенты. Там она встретила Александра Вертепова, эсера-террориста, который в революцию 1905 года застрелил в центре Пятигорска жандармского генерала, скрылся от погони и на рыбачьей лодке бежал за границу. Когда он случайно явился в студию Бурделя, тот обнаружил у него талант скульптора и даже взялся учить юношу бесплатно. Они с Верой подружились: вернее, она считала это чувство дружбой, поскольку думала, что любить ее, изуродованную, нельзя, можно только жалеть, а жалости она не хотела. Он тоже не признавался ей в любви до последнего дня весной 1914-го, когда Вера с подругами уезжала в Италию. Безденежный влюбленный Вертепов не мог поехать с ними, и накануне отъезда они всю ночь гуляли по бульварам никогда не засыпающего города и говорили о том, что будет осенью, когда они снова встретятся...

Но встреча не состоялась. Из волшебной Италии, от поразивших ее шедевров Микеланджело, Мухина вернулась в Москву и там узнала о начале мировой войны. Она сразу же отправилась на курсы медсестер и через два месяца уже работала в госпитале. «Раненые прибывали прямо с фронта, - вспоминала она. - Грязные пересохшие бинты, кровь, гной. Промываешь перекисью, вши. Работали бесплатно, брать деньги не хотели. Всю жизнь я не любила платных должностей. Люблю свободу». Вертепов ушел добровольцем во французскую армию, они переписывались через границы, письма доходили месяцы спустя. Однажды пришел конверт с чужим почерком - товарищи Саши извещали, что в его траншею попал снаряд, и всех, кто там был, закопали в общей могиле. Через много лет, попав во Францию, Вера пыталась отыскать эту могилу, но не смогла. Ее памятником Вертепову стала «Пьета», где девушка в косынке медсестры оплакивает солдата. Эта глиняная статуя канула в небытие - воплотить ее в мраморе Мухина так и не сумела. На время она забросила скульптуру и занялась оформлением спектаклей в Камерном театре Таирова.

Однажды в ее госпиталь привезли знакомого - молодого доктора Алексея Замкова. Он умирал от тифа, она выходила его. И влюбилась, не надеясь на взаимность. В октябре 1917-го, когда в здание госпиталя попал снаряд, Веру отшвырнуло к стене взрывной волной. Очнувшись, она увидела белого от страха Замкова - к тому времени он стал главным врачом госпиталя. «Слава Богу! - прошептал он. - Если бы ты погибла, я бы тоже не смог жить». Скоро они стали жить вместе, а летом 1918-го обвенчались.

Родственников Веры на свадьбе не было. Кто-то остался в занятой немцами Риге, многие бежали за границу. Любимая сестра Маша вышла за француза и уехала с ним. Звала с собой и Веру, но та отказалась, хотя в стране начался голод - работать, а значит, и жить она могла только на родине. Когда паек для интеллигенции сократился до 300 граммов хлеба в день, Замков стал ездить в родную деревню Борисово под Клином. Там он лечил крестьян, брал с них плату картошкой и молоком и вез драгоценные продукты домой, где ждала голодная Вера.

Когда новая власть решила установить памятники борцам с самодержавием, Мухина предложила свой проект. Его утвердили, но в нетопленой мастерской статуя рассыпалась на куски. Не воплотились и другие проекты. В годы нэпа она чуть не бросила скульптуру - занялась созданием платьев для народа из дешевого материала. Неожиданно ее веселый «петушиный узор» получил признание в Европе - Нидерланды заказали две тысячи платьев, на Всемирной выставке в Париже наряды Мухиной получили фан-при.

Но тогда ее гораздо больше занимало здоровье ее единственного сына Всеволода, рожденного весной 1920 года. В четыре года врачи поставили ему диагноз - костный туберкулез. Лечить отказались, и тогда Замков сам сделал сыну операцию дома, на обеденном столе. Мальчик выжил, но еще пять лет не вставал с инвалидного кресла. Мухина повезла его в крымский санаторий, потом в Борисово, на свежий воздух. Там, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, вернулась к скульптуре. Первую свою работу, «Юлию», она вырезала из ствола липы. Ей позировала хрупкая балерина, но Мухина укрупнила и утяжелила ее черты, воплощавшие жизненные силы. Вторая статуя, «Ветер», изображала отчаянную борьбу человека - ее сына - со слепой стихией болезни. Третья статуя, «Крестьянка», которую сама Вера называла «народной богиней плодородия», получила первую премию на выставке к 10-летию Октября. Бывший учитель Машков, увидев ее, восхитился: «Молодец, Мухина! Такая баба родит стоя и не крякнет».

Композиция "Хлеб"

Вера Игнатьевна вела занятия по лепке в Кустарно-художественном техникуме. Стремилась передать студентам и мастерство, и увлеченность: «Если костер чувств ярко горит, нужно его поддержать, если горит слабо, нужно его разжечь, чтобы до конца жизни душа была вечно молода и страстна, как у Микеланджело, и всегда мудра, сурова и ищуща, как у Леонардо, чтобы не дать своему духу обрасти черствой коркой благополучия и самоуспокоения». Тогда эти вдохновенные призывы звучали вполне обычно, но скоро в них увидели угрозу те, кто, прикрывшись броней марксизма-ленинизма, «единственно верного метода», устанавливал в искусстве свои порядки.

Спасло Веру Мухину от гонений то, что доктор Замков пошел в гору - изобрел чудо-препарат «гравидан», полученный из мочи женщин на разных стадиях беременности. Первое в мире гормональное лекарство имело успех, многие от него выздоравливали и даже будто бы молодели. Пациентами доктора стали важные персоны - Молотов, Калинин, Горький. Потом кому-то из них после лечения стало хуже, и тут же в «Известиях» появилась разгромная статья о докторе-шарлатане. Весной 1930 года Замкова выслали в Воронеж. Мухина уехала с ним. Два года спустя доктора вернули, назначив главой мгновенно созданного НИИ по изучению гравидана - за него заступился кто-то из очень высокопоставленных партийцев. По слухам, именно муж Веры Мухиной стал прототипом героя булгаковского «Собачьего сердца», хотя повесть была написана в 1925 году, когда о чудо-препарате Замкова еще никто не знал.

Новый статус мужа позволил Мухиной участвовать в конкурсе на памятник для советского павильона на Всемирной выставке 1937 года в Париже. По замыслу автора проекта Бориса Иофана, 35-метровый павильон должны были увенчать «юноша и девушка, олицетворяющие собой хозяев советской земли - рабочий класс и колхозное крестьянство. Они высоко вздымают эмблему Страны Советов - серп и молот». Мухина легко выиграла конкурс, представив полутораметровую гипсовую модель; две мощные фигуры будто рвались с пьедестала в полет, обвитые развевающимся шарфом. Правда, комиссии не понравилось намерение скульптора сделать статуи обнаженными - от этого решили отказаться. Смущало и другое: Мухина собиралась сделать громадную скульптуру из стальных листов, чего не делал еще никто, в том числе и она сама. Интуицией художника она поняла, что сверкающая, отражающая все вокруг сталь смотрится совсем иначе, чем покрытые патиной прошлого медь или бронза. Это действительно материал новой жизни, нового искусства.

Статую делали два месяца на опытном заводе Института машиностроения. Потом разобрали и в 28 вагонах отправили в Париж. Самым тяжелым был 60-тонный железный каркас, а тончайшие, в полмиллиметра стальные листы весили всего 12 тонн. При сдаче «объекта» не обошлось без скандала - кто-то написал донос, что в складках юбки девушки просматривается лицо опального Троцкого. Проверять явились лично Молотов и Ворошилов, ничего не нашли и сказали: «Ладно, пусть едет».

Рабочий и колхозница

В Париже «Рабочего и колхозницу» ждал восторженный прием. Ромен Роллан написал в книге отзывов: «На берегу Сены два молодых советских гиганта в неукротимом порыве возносят серп и молот, и мы слышим, как из их груди льется героический гимн, который зовет народы к свободе, к единству». Известный график Франс Мазерель сказал: «Ваша скульптура ударила нас, французских художников, как обухом по голове». Позже много говорилось о родстве статуи с творениями скульпторов Третьего рейха, тоже представленными на выставке; вспоминали, что Мухина, подобно им, обожала музыку Вагнера, и саму ее не раз сравнивали с валькирией, суровой северной девой. Сходство между скульптурами и правда имеется, но если у нацистских «сверхчеловеков» в руках неизменно зажат меч, то герои Мухиной вздымают над головой мирные орудия труда. Различие вроде бы небольшое, но важное.

В Москве статую повредили при разгрузке, долго чинили и в 1939 году водрузили у входа на ВДНХ. За нее Мухиной вручили первую из пяти ее Сталинских премий. Но она не радовалась -
вопреки ее замыслу «Рабочего и колхозницу», высота которых была около 25 метров, установили на низком десятиметровом пьедестале, что полностью убивало ощущение полета (только в 2009 году, после длительного ремонта, памятник водрузили на пьедестал высотой 34 метра, как в Париже). Впрочем, тогда у скульптора были проблемы поважнее. В обстановке «большого террора» над головой Алексея Замкова снова сгустились тучи. В 1938 году его институт был закрыт, запасы гравидана уничтожены (по другой версии, конфискованы для особо важных пациентов). Придя домой с очередной проработки, доктор слег с инфарктом. Мухина целый год лечила его, кормила с ложечки, говорила о пустяках. Свою работу она забросила, хотя заказов хватало: монумент челюскинцам, памятник Горькому, аллегории для Москворецкого моста... Доброжелатели передавали настоятельную просьбу - изваять портрет «самого». Она спокойно ответила: «Пусть товарищ Сталин приезжает ко мне в мастерскую. Нужны сеансы с натуры». Больше просьб не было. А проекты Мухиной, как по команде, были заморожены.

В тот период Вера Игнатьевна опять увлеклась новым материалом - художественным стеклом. Она долго работала на опытном заводе при Институте стекла в Ленинграде, делая графины, бокалы, даже статуи из стекла. Именно тогда она будто бы разработала дизайн привычного всем граненого стакана. Так это или нет, сказать трудно - стакан был внедрен в производство еще в 1920-е годы, но в его ГОСТ не раз вносились изменения. Возможно, к ним и правда приложила руку Мухина. А вот пол-литровая пивная кружка, тоже знакомая всем, действительно была изготовлена по ее эскизу. Еще одна легенда - созданием стакана она якобы занялась из особой любви к спиртному. Это уже полная чушь: от тоски ее всегда спасал не алкоголь, а любимая работа.

Начало войны вызвало у Мухиной трудовой подъем. Это чувство тогда испытали многие: у народа снова появились общая беда и общая цель, сплотившие всех. Однако первыми героями ее скульптур военного периода стали не фронтовики, а деятели культуры, в том числе балерина Галина Уланова. Она вспоминала, что «с Мухиной невозможно было говорить о пустяках, зато можно было молчать о главных вещах. Молчание наполнялось смыслом, становилось плотным, как глина в руках скульптора». «Внешне она напомнила мне валькирию», - писала Уланова. А генерал госбезопасности Прокофьев как-то признался ей: «Знаете, Вера Игнатьевна, в моей жизни было только два человека, которых я боялся, - Феликс Эдмундович и вы. Когда вы смотрите своими светлыми глазами птицы, у меня полное ощущение, что вы видите все насквозь, до самого затылка».

Когда немцы подошли к Москве, Мухину отправили в эвакуацию в далекий Каменск-Уральский. Как только смогла, она вернулась в Москву. Ее встретил муж, работавший в поликлинике. Она его не узнала: за полгода разлуки он превратился в высохшего старика. Утром он медленно, шатаясь, отправился из дома на работу, сказав: «Я еще успею спасти кому-нибудь жизнь», а на другой день он умер от второго инфаркта. На Новодевичьем кладбище Вера Игнатьевна выбрала два места - Алексею и себе: «Скоро я тоже тут лягу». Вместо надгробия поставила свой давний бюст молодого еще мужа с надписью: «Я сделал для людей все, что мог».

Настоящим памятником мужу, а заодно и всем жертвам войны, стала неоконченная скульптура «Возвращение» - застывшая в горестном оцепенении женщина, к ногам которой прильнул безногий инвалид. Над этой статуей Мухина работала трое суток без отдыха, а потом разбила гипс на мелкие куски, сохранив только восковой эскиз. Она говорила, что статуя не удалась, но, скорее всего, дело было в другом. В послевоенном искусстве господствовали мажорные, бодряческие ноты, и трагическое «Возвращение» просто не имело шансов осуществиться. Вдобавок оно могло серьезно осложнить судьбу скульптора - ее и так несколько раз выводили из состава президиума Академии художеств за крамольную убежденность в том, что аллегория и символика не противоречат соцреализму. Правда, каждый раз ее снова включали в президиум - то ли по чьему-то высокому приказу, то ли просто понимая, насколько она выше травивших ее официозных шавок.

Михаил Нестеров
Скульптор Вера Мухина

В послевоенные годы Мухина сделала немало - портреты генералов и простых солдат, памятники Чайковскому у консерватории и Горькому у Белорусского вокзала. И последняя женская фигура - «Мир» - для купола планетария в возрожденном из руин Сталинграде. Эта женщина переросла порывы молодости, она спокойна, величава и немного печальна. В одной ее руке сноп колосьев, в другой - земной шар, с которого взлетает ввысь легкий голубь мира, полоска крыльев, свернутая из стального листа. Это был последний стальной полет Веры Мухиной.

Как и многие ее работы, эта подверглась переделке в духе «понятности народу». Принимающая комиссия потребовала сделать голубя крупнее, и он придавил своей массой хрупкий глобус. Сил спорить у Мухиной уже не было - она умирала от стенокардии - болезни каменотесов и скульпторов. Последние месяцы жизни она провела в Кремлевской больнице, положенной ей по статусу народного художника СССР. За это время умер Сталин, и она не знала, горевать ей со всем народом или радоваться с теми, кого еще недавно называли «врагами народа» и среди которых было немало ее друзей. Врачи категорически запретили ей работать, но втайне от них она сделала свой последний шедевр - маленького стеклянного летящего Амура. 6 октября 1953 года Вера Игнатьевна умерла.

Ее похоронили по высшему советскому разряду, присвоив ее имя улицам, пароходам и Ленинградскому высшему художественно-промышленному училищу, знаменитой «Мухе». Историки искусства назвали ее творческую биографию «кладбищем неосуществленных возможностей». Но своими творениями, которые ей все-таки удалось осуществить, она смогла сделать главное - вселить в сердца людей ту мечту о полете, что сопровождала ее всю жизнь.

Вадим Эрлихман,
Gala Биография, №12, 2011

Мухина, Вера Игнатьевна - Вера Игнатьевна Мухина. МУХИНА Вера Игнатьевна (1889 1953), скульптор. Ранние произведения романтически приподняты, лаконичны, обобщенны по формам (“Пламя революции”, 1922 23), в 30 х гг. символическое (символы нового строя в СССР) произведение… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Советский скульптор, народный художник СССР (1943), действительный член АХ СССР (1947). Училась в Москве (1909≈12) у К. Ф. Юона и И. И. Машкова, а также в Париже (1912≈14) у Э. А. Бурделя. С 1909 жила… … Большая советская энциклопедия

- (1889 1953), советский скульптор. Народный художник СССР (1943), действительный член АХ СССР (1947). Училась в Москве (1909 12) у К. Ф. Юона и И. И. Машкова, а также в Париже (1912 14) у Э. А. Бурделя. Преподавала в МВХПУ (1926 27) и… … Художественная энциклопедия

- (1889 1953) российский скульптор, народный художник СССР (1943), действительный член АХ СССР (1947). Ранние произведения романтически приподняты, лаконичны, обобщены по формам (Пламя революции, 1922 23), в 30 х гг. символические (символы нового … Большой Энциклопедический словарь

Род. 1889, ум. 1953. Скульптор. Ученица К. Юона, Э. А. Бурделя. Работы: "Пламя революции" (1922 23), "Крестьянка" (1927), группа "Рабочий и колхозница" (1935 37), надгробие М. А. Пешкова (1935), группа… … Большая биографическая энциклопедия

- (1889 1953), скульптор, народный художник СССР (1943), действительный член АХ СССР (1947). Ранние произведения романтически приподняты, лаконичны, обобщены по формам («Пламя революции», 1922 23); в 30 х гг. создавала символические произведения… … Энциклопедический словарь

- (1889, Рига 1953, Москва), скульптор, народная художница СССР (1943), действительный член Академии художеств СССР (1947). Училась в Москве в студии К.Ф. Юона (1909 11). В те же годы познакомилась с художницей Л.С. Поповой, которая не только… … Москва (энциклопедия)

Vera Muhina Вера Мухина. Портрет работы художника Михаила Нестерова Дата рождения … Википедия

Вера Игнатьевна Мухина Vera Muhina Вера Мухина. Портрет работы художника Михаила Нестерова Дата рождения … Википедия

Книги

• Серия "Жизнь в искусстве" . Выдающиеся художники и скульпторы (комплект из 50 книг) , . Жизнь в искусстве... Красивый романтичный образ, но много ли мы знаем о том, что значит жить в искусстве. Мы восхищаемся картинами и книгами, иногда даже не предполагая, что их авторы умирали…

Советский скульптор, народный художник СССР (1943). Автор произведений: «Пламя революции» (1922—1923), «Рабочий и колхозница» (1937), «Хлеб» (1939); памятников А.М. Горькому (1938—1939), П.И. Чайковскому (1954).
Вера Игнатьевна Мухина
Их было не слишком много — художников, переживших сталинский террор, и о каждом их этих «счастливчиков» много сегодня судят да рядят, каждому «благодарные» потомки стремятся раздать «по серьгам». Вера Мухина, официозный скульптор «Великой коммунистической эпохи», славно потрудившаяся для созидания особой мифологии социализма, по видимому, ещё ждёт своей участи. А пока…

Нестеров М.В. - Портрет Веры Игнатьевны Мухиной .

В Москве над забитым машинами, ревущим от напряжения и задыхающимся от дыма проспектом Мира возвышается махина скульптурной группы «Рабочего и колхозницы». Вздыбился в небо символ бывшей страны — серп и молот, плывёт шарф, связавший фигуры «пленённых» скульптур, а внизу, у павильонов бывшей Выставки достижений народного хозяйства, суетятся покупатели телевизоров, магнитофонов, стиральных машин, по большей части заграничных «достижений». Но безумие этого скульптурного «динозавра» не кажется в сегодняшней жизни чем то несовременным. Отчего то на редкость органично перетекло это творение Мухиной из абсурда «того» времени в абсурд «этого»

Несказанно повезло нашей героине с дедом, Кузьмой Игнатьевичем Мухиным. Был он отменным купцом и оставил родственникам огромное состояние, которое позволило скрасить не слишком счастливое детство внучки Верочки. Девочка рано потеряла родителей, и лишь богатство деда, да порядочность дядек позволили Вере и её старшей сестре Марии не узнать материальных невзгод сиротства.

Вера Мухина росла смирной, благонравной, на уроках сидела тихо, училась в гимназии примерно. Никаких особенных дарований непроявляла, ну может быть, только неплохо пела, изредка слагала стихи, да с удовольствием рисовала. А кто из милых провинциальных (росла Вера в Курске) барышень с правильным воспитанием не проявлял подобных талантов до замужества. Когда пришла пора, сестры Мухины стали завидными невестами — не блистали красотой, зато были весёлыми, простыми, а главное, с приданым. Они с удовольствием кокетничали на балах, обольщая артиллерийских офицеров, сходивших с ума от скуки в маленьком городке.

Решение переехать в Москву сестры приняли почти случайно. Они и прежде часто наезжали к родственникам в первопрестольную, но, став взрослее, смогли, наконец то, оценить, что в Москве и развлечений то больше, и портнихи получше, и балы у Рябушинских поприличней. Благо денег у сестёр Мухиных было вдоволь, почему же не сменить захолустный Курск на вторую столицу?

В Москве и началось созревание личности и таланта будущего скульптора. Неверно было думать, что, не получив должного воспитания и образования, Вера изменилась словно по мановению волшебной палочки. Наша героиня всегда отличалась поразительной самодисциплиной, трудоспособностью, усердием и страстью к чтению, причём выбирала по большей части книги серьёзные, не девические. Это то глубоко скрытое прежде стремление к самосовершенствованию постепенно стало проявляться у девушки в Москве. Ей бы с такой заурядненькой внешностью поискать себе приличную партию, а она вдруг ищет приличную художественную студию. Ей бы озаботиться личным будущим, а она озабочена творческими порывами Сурикова или Поленова, которые в то время ещё активно работали.

В студию Константина Юона, известного пейзажиста и серьёзного учителя, Вера поступила легко: экзаменов не нужно было сдавать — плати и занимайся, — но вот учиться как раз было нелегко. Её любительские, детские рисунки в мастерской настоящего живописца не выдерживали никакой критики, а честолюбие подгоняло Мухину, стремление первенствовать каждодневно приковывало её к листу бумаги. Она работала буквально как каторжная. Здесь, в студии Юона, Вера приобрела свои первые художественные навыки, но, самое главное, у неё появились первые проблески собственной творческой индивидуальности и первые пристрастия.

Её не привлекала работа над цветом, почти всё время она отдавала рисунку, графике линий и пропорций, пытаясь выявить почти первобытную красоту человеческого тела. В её ученических работах все ярче звучала тема восхищения силой, здоровьем, молодостью, простой ясностью душевного здоровья. Для начала XX века такое мышление художника, на фоне экспериментов сюрреалистов, кубистов, казалось слишком примитивным.

Однажды мастер задал композицию на тему «сон». Мухина нарисовала заснувшего у ворот дворника. Юон недовольно поморщился: «Нет фантастики сна». Возможно, воображения у сдержанной Веры и было недостаточно, зато в избытке присутствовали у неё молодой задор, восхищение перед силой и мужеством, стремление разгадать тайну пластики живого тела.

Не оставляя занятий у Юона, Мухина начала работать в мастерской скульптора Синицыной. Едва ли не детский восторг ощутила Вера, прикоснувшись к глине, которая давала возможность со всей полнотой ощутить подвижность человеческих сочленений, великолепный полет движения, гармонию объёма.

Синицына устранилась от обучения, и порой понимание истин приходилось постигать ценой больших усилий. Даже инструменты — и те брались наугад. Мухина почувствовала себя профессионально беспомощной: «Задумано что то огромное, а руки сделать не могут». В таких случаях русский художник начала века отправлялся в Париж. Не стала исключением и Мухина. Однако её опекуны побоялись отпускать девушку одну за границу.

Случилось все как в банальной русской пословице: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».

В начале 1912 года во время весёлых рождественских каникул, катаясь на санях, Вера серьёзно поранила лицо. Девять пластических операций перенесла она, а когда через полгода увидела себя в зеркале, пришла в отчаяние. Хотелось бежать, спрятаться от людей. Мухина сменила квартиру, и только большое внутреннее мужество помогло девушке сказать себе: надо жить, живут и хуже. Зато опекуны посчитали, что Веру жестоко обидела судьба и, желая восполнить несправедливость рока, отпустили девушку в Париж.

В мастерской Бурделя Мухина познала секреты скульптуры. В огромных, жарко натопленных залах мэтр переходил от станка к станку, безжалостно критикуя учеников. Вере доставалось больше всех, учитель не щадил ничьих, в том числе и женских, самолюбий. Однажды Бурдель, увидев мухинский этюд, с сарказмом заметил, что русские лепят скорее «иллюзорно, чем конструктивно». Девушка в отчаянии разбила этюд. Сколько раз ей ещё придётся разрушать собственные работы, цепенея от собственной несостоятельности.

Во время пребывания в Париже Вера жила в пансионе на улице Распайль, где преобладали русские. В колонии земляков Мухина познакомилась и со своей первой любовью — Александром Вертеповым, человеком необычной, романтической судьбы. Террорист, убивший одного из генералов, он вынужден был бежать из России. В мастерской Бурделя этот молодой человек, в жизни не бравший в руки карандаша, стал самым талантливым учеником. Отношения Веры и Вертепова, вероятно, были дружескими и тёплыми, но постаревшая Мухина никогда не решалась признаться, что питала к Вертепову более чем приятельское участие, хотя всю жизнь не расставалась с его письмами, часто вспоминала о нём и ни о ком не говорила с такой затаённой печалью, как о друге своей парижской юности. Александр Вертепов погиб в Первую мировую войну.

Последним аккордом учёбы Мухиной за границей стала поездка по городам Италии. Втроём с подругами они пересекли эту благодатную страну, пренебрегая комфортом, зато сколько счастья принесли им неаполитанские песни, мерцание камня классической скульптуры и пирушки в придорожных кабачках. Однажды путешественницы так опьянели, что уснули прямо на обочине. Под утро проснувшаяся Мухина увидела, как галантный англичанин, приподняв кепи, перешагивает через её ноги.

Возвращение в Россию было омрачено начавшейся войной. Вера, овладев квалификацией медсёстры, поступила работать в эвакогоспиталь. С непривычки показалось не просто трудно — невыносимо. «Туда прибывали раненые прямо с фронта. Отрываешь грязные присохшие бинты — кровь, гной. Промываешь перекисью. Вши», — и через много лет с ужасом вспоминала она. В обычном госпитале, куда она вскоре попросилась, было не в пример легче. Но несмотря на новую профессию, которой она, кстати, занималась бесплатно (благо дедушкины миллионы давали ей эту возможность), Мухина продолжала посвящать своё свободное время скульптуре.

Сохранилась даже легенда о том, что однажды на соседнем с госпиталем кладбище похоронили молодого солдатика. И каждое утро возле надгробного памятника, выполненного деревенским умельцем, появлялась мать убиенного, скорбя о сыне. Однажды вечером, после артиллерийского обстрела, увидели, что изваяние разбито. Рассказывали, будто Мухина выслушала это сообщение молча, печально. А наутро на могиле появился новый памятник, краше прежнего, а руки у Веры Игнатьевны были в ссадинах. Конечно, это только легенда, но сколько милосердия, сколько доброты вложено в образ нашей героини.

В госпитале Мухина встретила и своего суженого со смешной фамилией Замков. Впоследствии, когда Веру Игнатьевну спрашивали, что её привлекло в будущем муже, она отвечала обстоятельно: «В нём очень сильное творческое начало. Внутренняя монументальность. И одновременно много от мужика. Внутренняя грубость при большой душевной тонкости. Кроме того, он был очень красив».

Алексей Андреевич Замков действительно был очень талантливым доктором, лечил нетрадиционно, пробовал народные методы. В отличие от своей жены Веры Игнатьевны он был человеком общительным, весёлым, компанейским, но при этом очень ответственным, с повышенным чувством долга. О таких мужьях говорят: «С ним она как за каменной стеной». Вере Игнатьевне в этом смысле повезло. Алексей Андреевич неизменно принимал участие во всех проблемах Мухиной.

Расцвет творчества нашей героини пришёлся на 1920—1930 е годы. Работы «Пламя революции», «Юлия», «Крестьянка» принесли славу Вере Игнатьевне не только на родине, но и в Европе.

Можно спорить о степени художественной талантливости Мухиной, но нельзя отрицать, что она стала настоящей «музой» целой эпохи. Обычно по поводу того или иного художника сокрушаются: мол, родился не вовремя, но в нашем случае остаётся только удивляться, как удачно совпали творческие устремления Веры Игнатьевны с потребностями и вкусами её современников. Культ физической силы и здоровья в мухинских скульптурах как нельзя лучше воспроизводил, да и немало способствовал созданию мифологии сталинских «соколов», «девчат красавиц», «стахановцев» и «Паш Ангелиных».

О своей знаменитой «Крестьянке» Мухина говорила, что это «богиня плодородия, русская Помона». Действительно, — ноги колонны, над ними грузно и вместе с тем легко, свободно поднимается крепко сколоченный торс. «Такая родит стоя и не крякнет», — сказал кто то из зрителей. Могучие плечи достойно завершают глыбу спины, и над всем — неожиданно маленькая, изящная для этого мощного тела — головка. Ну чем не идеальная строительница социализма — безропотная, но пышущая здоровьем рабыня?

Европа в 1920 е годы уже была заражена бациллой фашизма, бациллой массовой культовой истерии, поэтому образы Мухиной и там рассматривали с интересом и пониманием. После XIX Международной выставки в Венеции «Крестьянку» купил музей Триеста.

Но ещё большую известность принесла Вере Игнатьевне знаменитая композиция, ставшая символом СССР, — «Рабочий и колхозница». А создавалась она тоже в символичный год — 1937 й — для павильона Советского Союза на выставке в Париже. Архитектор Иофан разработал проект, где здание должно было напоминать несущийся корабль, нос которого по классическому обычаю предполагалось увенчать статуей. Вернее, скульптурной группой.

Конкурс, в котором участвовали четверо известных мастеров, на лучший проект памятника выиграла наша героиня. Эскизы рисунков показывают, как мучительно рождалась сама идея. Вот бегущая обнажённая фигура (первоначально Мухина вылепила мужчину обнажённым — могучий античный бог шагал рядом с современной женщиной, — но по указанию свыше «бога» пришлось приодеть), в руках у неё что то вроде олимпийского факела. Потом рядом с ней появляется другая, движение замедляется, становится спокойнее… Третий вариант — мужчина и женщина держатся за руки: и сами они, и поднятые ими серп и молот торжественно спокойны. Наконец художница остановилась на движении порыве, усиленном ритмичным и чётким жестом.

Не имеющим прецедентов в мировой скульптуре стало решение Мухиной большую часть скульптурных объёмов пустить по воздуху, летящими по горизонтали. При таких масштабах Вере Игнатьевне пришлось долго выверять каждый изгиб шарфа, рассчитывая каждую его складку. Скульптуру решено было делать из стали, материала, который до Мухиной был использован единственный раз в мировой практике Эйфелем, изготовившим статую Свободы в Америке. Но статуя Свободы имеет очень простые очертания: это женская фигура в широкой тоге, складки которой ложатся на пьедестал. Мухиной же предстояло создать сложнейшее, невиданное доселе сооружение.

Работали, как принято было при социализме, авралом, штурмовщиной, без выходных, в рекордно короткие сроки. Мухина потом рассказывала, что один из инженеров от переутомления заснул за чертёжным столом, а во сне откинул руку на паровое отопление и получил ожог, но бедняга так и не очнулся. Когда сварщики падали с ног, Мухина и её две помощницы сами принимались варить.

Наконец, скульптуру собрали. И сразу же стали разбирать. В Париж пошло 28 вагонов «Рабочего и колхозницы», композицию разрезали на 65 кусков. Через одиннадцать дней в советском павильоне на Международной выставке высилась гигантская скульптурная группа, вздымающая над Сеной серп и молот. Можно ли было не заметить этого колосса? Шума в прессе было много. Вмиг образ, созданный Мухиной, стал символом социалистического мифа XX века.

На обратном пути из Парижа композиция была повреждена, и — подумать только — Москва не поскупилась воссоздать новый экземпляр. Вера Игнатьевна мечтала о том, чтобы «Рабочий и колхозница» взметнулись в небо на Ленинских горах, среди широких открытых просторов. Но её уже никто не слушал. Группу установили перед входом открывшейся в 1939 году Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (так она тогда называлась). Но главная беда была в том, что поставили скульптуру на сравнительно невысоком, десятиметровом постаменте. И она, рассчитанная на большую высоту, стала «ползать по земле», — как писала Мухина. Вера Игнатьевна писала письма в вышестоящие инстанции, требовала, взывала к Союзу художников, но всё оказалось тщетным. Так и стоит до сих пор этот гигант не на своём месте, не на уровне своего величия, живя своей жизнью, вопреки воле его создателя.

Оригинал записи и комментарии на