Василий Соловьев-Седой (А. Сохор)

Разной бывает судьба песен, которые сотнями пишутся в нашей стране каждый год. Одни из них становятся на время популярными, но потом "приедаются", исчезают из жизни и забываются навсегда. Другим же, немногим, бывает суждено на долгие годы оставаться в памяти современников. Это - песни, которые затрагивают глубокие струны души, говорят о самом важном в жизни человека и народа. С ними навечно слились многие дорогие для каждого из нас чувства и образы, воспоминания и мечты. Такие песни нередко превращаются в безымянные: их поют, не задумываясь над тем, есть ли у них автор, и, кажется, что создал их сам народ. Подобное "забвение" имени творца - высшая награда для него.

Среди лучших советских песен, которые сопровождают нас в труде и бою, на отдыхе и празднике, подобно верным помощникам, советчикам и друзьям, многие принадлежат Василию Павловичу Соловьеву-Седому. Для миллионов советских людей они стали постоянным источником радости, душевного тепла, неотъемлемой частицей самой жизни.

Василий Павлович Соловьев-Седой родился в 1907 году в Петербурге. Сюда за несколько лет до того приехал из-под Витебска на заработки отец будущего композитора, крестьянин Павел Павлович Соловьев. Ему "посчастливилось": он стал дворником в большом доме на Невском проспекте.

В семье Соловьевых очень любили музыку. Отец играл на гармонике, мать, уроженка Псковщины, хорошо пела народные песни. Восьми лет Василий Соловьев упросил отца "купить музыку" и научился играть на балалайке. Он подобрал по слуху популярные песни и вместе с соседскими мальчиками, игравшими на гитаре и мандолине, составил трио. Выступления этого ансамбля перед жителями дома сопровождались шумным успехом. Репетировать приходилось прямо на лестнице, но это не останавливало юных музыкантов.

В доме, где жили Соловьевы, помещался маленький кинотеатр. У экрана стояло пианино. Подружившись с киномехаником, Василий Соловьев подучил доступ к инструменту, самостоятельно освоился с клавиатурой и вскоре уже свободно разыгрывал на школьных вечерах танцы и песни.

Но только после Великой Октябрьской социалистической революции сын простого крестьянина смог получить музыкальное образование. Несколько лет он работал в качестве пианиста в рабочих клубах и кружках самодеятельности, выступая на радио, сопровождая своими импровизациями утреннюю физкультурную зарядку. В 1929 году его импровизации услышал один из ленинградских композиторов, по совету которого Соловьев поступил в музыкальный техникум, в класс композиции к известному педагогу профессору П. Б. Рязанову . Уже через два года он был переведен в Ленинградскую консерваторию.

Еще на студенческой скамье молодой композитор создал свои первые сочинения. Среди них были романсы, симфоническая поэма, сюита для фортепиано, музыка к драматическим спектаклям, фортепианный концерт. Некоторые из них были опубликованы под псевдонимом, который затем присоединился к его фамилии,- "Седой" ("седым" Соловьева звал в детстве отец за светлый цвет волос). Вскоре после окончания консерватории Соловьев-Седой написал балет "Тарас Бульба" по Гоголю. В сезоне 1940/41 года балет был поставлен Большим театром Союза ССР в Москве и Театром оперы и балета имени Кирова в Ленинграде.

Писал Соловьев-Седой в эти годы и песни. Немалую известность приобрели тогда "Казачья кавалерийская", "Таежная", "Песня о Ленинграде". Замечательный певец-антифашист Эрнст Буш пел в республиканской Испании "Гибель Чапаева" и включил ее в песенник Интернациональных бригад. И хотя ранние песни еще не во всем характерны для композитора, в них уже проступали драгоценные черты его лирики: внимание к внутреннему миру героя, цельность и чистота чувств.

Но подлинная творческая зрелость и всенародное признание пришли к Соловьеву-Седому лишь во время Великой Отечественной войны. В первые же дни он написал несколько патриотических песен, среди которых выделились "Песня смелых", "Встреча Буденного с казаками", "Играй, мой баян". А затем родилась также ставшая позже знаменитой песня "Вечер на рейде". "В августе 1941 года,- рассказывает Соловьев-Седой,- вместе с группой композиторов и музыкантов мне пришлось работать в Ленинградском порту. Стоял чудесный вечер, какие бывают, мне кажется, только у нас на Балтике. Невдалеке на рейде стоял какой-то корабль, с него доносились к нам звуки баяна и тихая песня. Мы как раз кончили нашу работу и долго слушали, как поют моряки. У меня возникла мысль написать песню об этом чудесном вечере, неожиданно выпавшем на долю людей, которым завтра, может быть, предстояло идти в опасный поход, в бой. Возвратившись из порта, я сел сочинять эту песню".

Текста у композитора не было, поэтому он сам придумал слова для начала припева ("Прощай, любимый город"), и, отталкиваясь от них, стал писать музыку. Через два дня она была готова. Автор передал ее поэту Александру Чуркину, и тот написал полный текст "Вечера на рейде". Но песня не получила тогда "путевки в жизнь". Друзья Соловьева-Седого единодушно забраковали ее. Видимо, она показалась слишком спокойной, тихой", не подходящей для грозной военной поры. И композитор спрятал песню, решив больше никому ее не показывать.

Вскоре вместе с большой группой ленинградских музыкантов Соловьев-Седой приехал в Оренбург. Здесь он организовал боевой эстрадный театр "Ястребок" и подготовил программу из злободневных сценок, рассказов и песен. Когда были закончены репетиции, артисты попросили направить их на фронт. В феврале 1942 года театр приехал в район Ржева и стал выступать перед бойцами Калининского фронта в землянках, блиндажах, по-левых госпиталях. Соловьев-Седой сам пел свои песни, аккомпанируя себе на аккордеоне. Ему довелось побывать в самой различной боевой обстановке (однажды, на пример, он пробыл три дня в окружении), и он хорошо узнал жизнь фронтовиков, думы и чувства советского солдата.

"Сорок пять дней, проведенные на фронте, оставили во мне незабываемые впечатления,- писал Соловьев-Седой позднее.- Я видел народ на войне. Я понял, что солдат - это не лакированный герой, а труженик войны, что он сражается так же, как варит сталь, пашет землю, возводит плотины. Он идет на подвиг мужественно и просто, а в час отдыха не чужд шутки, крепкого словца, лихого танца".

Здесь, на Калининском фронте, совершилось "второе рождение" песни "Вечер на рейде". Как-то раз, когда Соловьев-Седой выступал в солдатской землянке, бойцы попросили спеть что-нибудь "для души", потеплее, посердечнее- и он вспомнил о забракованной песне. "Бойцы со второго куплета начали мне тихо подпевать,- рассказывает Василий Павлович.- Я почувствовал, что песня дошла до сердца и имеет право на жизнь".

С этого дня полюбившаяся фронтовикам песня всюду опережала артистов. Стоило им приехать на новое место и начать концерт, как слушатели уже кричали: "Вечер на рейде", "Вечер на рейде!"...

Вернувшись в Оренбург, Соловьев-Седой начал создавать одну за другой новые песни (лишь за лето 1942 года их было написано свыше двадцати). Его постоянным соавтором в ту пору стал молодой поэт Алексей Фатьянов. С этими песнями композитор объездил многие заводы и фабрики, выступал перед трудящимися Свердловска, Челябинска и других городов Урала - "кузницы победы", не раз бывал в Москве.

В конце 1944 года Соловьев-Седой вернулся в Ленинград, а вскоре снова отправился на фронт во главе бригады артистов. На этот раз он выступал перед бойцами, сражавшимися в Прибалтике, перед моряками Краснознаменного Балтийского флота. День Победы бригада встретила в Восточной Пруссии.

Патриотическая деятельность композитора, его творчество военных лет получили высокую оценку. В 1943 году за песни "Вечер на рейде", "Играй, мой баян" и "Песня мщения" ("Я вернулся к друзьям после боя") Соловьеву-Седому была присуждена Государственная премия. В 1945 году за активное участие в культурном обслуживании действующей армии и флота он был награжден орденом Красной Звезды.

Лучшие песни Соловьева-Седого заслужили в годы войны любовь всего народа. Где только не пели их - и на фронте, и в тылу! Всем они пришлись по душе - и знатокам-музыкантам, и самым неискушенным любителям. В то суровое время они были духовным "хлебом насущным" для миллионов людей, ковавших победу, источником тепла, надежды, душевных сил. Через малое, частное, конкретное - грусть по родным местам и любимой девушке или добродушную шутку - в них раскрывалось общее, великое: любовь к Родине, верность, стойкость, оптимизм всего народа. От этих песен - всегда искренних, проникновенных, глубоко человечных - становилось теплее на сердце, забывались тяготы войны, с новой силой крепла в душе вера в победу. Они стали частью самой жизни народа, они помогали нам жить и сражаться. Может ли миссия песни, судьба ее быть более высокой и почетной!..

Особенную популярность завоевала песня "Вечер на рейде". Вот, например, партизаны в тылу врага празднуют 25-ю годовщину Октября, и командир отряда Герой Советского Союза Д. Медведев так описывает торжество в книге "Это было под Ровно": "Праздник закончился концертом партизанской самодеятельности. Началось с хорового пения. "Прощай, любимый город"! - эту песню знали все. Запевали несколько голосов, весь наш ансамбль подхватывал".

Свои варианты текста "Вечера на рейде" сложили партизаны Ленинградской области, подпольщики Крыма, бойцы авиадесантных частей. А итальянские партизаны-антифашисты, к которым попала песня Соловьева-Седова, стали на ее мотив петь о девушке - героине освободительной борьбы.

Так вместе с другими советскими композиторами Соловьев-Седой с честью выполнил в годы войны долг художника-патриота.

Отгремела военная гроза, и страна вернулась к мир-ному труду. Василий Павлович вновь обосновался в Ленинграде. Потекли дни, месяцы, годы, заполненные творчеством.

Много новых произведений создал в послевоенное время талантливый композитор. И по-прежнему центральное место среди них занимают песни. В музыку Соловьева-Седого вошли теперь новые темы и образы. Но он не расстался с теми героями, которых узнал и воспел в годы войны.

В 1947 году, к 30-летию Великого Октября, композитор написал песенный цикл "Сказ о солдате". Это было одно из первых произведений советской музыки, показавших возвращение недавнего воина к мирной жизни и его участие в общенародном труде. Появление цикла Соловьева-Седого оказалось очень своевременным. Ведь образ недавнего солдата, который вновь стал колхозником или рабочим, имел тогда глубокий символический смысл: вся страна представлялась демобилизованным воином, сменившим огненную позицию на место за станком или на тракторе... Не все песни из цикла "Сказ о солдате" оказались одинаково удачными, но лучшие из них, и прежде всего "Поет гармонь за Вологдой" и "Где же вы теперь, друзья однополчане", получили широкое признание слушателей.

В послевоенные годы Соловьев-Седой написал немало и других произведений в песенном жанре. В 1947 году за песни "Пора в путь-дорогу", "Стали ночи светлыми", "Давно мы дома не были" и "Едет парень на телеге" ему была вновь присуждена Государственная премия. В 1959 году он был удостоен Ленинской премии за песни "Подмосковные вечера", "В путь!", "Марш нахимовцев", "Версты" и "Если бы парни всей земли". Огромную популярность завоевали также "Наш город" ("Над заставами ленинградскими"), "Услышь меня, хорошая", "Комсомольская прощальная", "Солдат - всегда солдат", "Вечерняя песня" ("Город над вольной Невой"), "Баллада о солдате". Создать эти и другие шедевры советской песни композитору помогли его постоянные поэтические соавторы, в том числе Е. Долматовский, М. Исаковский, В. Лебедев-Кумач, М. Матусовский, А. Фатьянов, С. Фогельсон, А. Чуркин.

Песенное творчество Соловьева-Седого не скудеет с годами. Отличными образцами его песен последнего десятилетия служат "Разговор с городом", "Помни о других", "А снег повалится". "О России".

Продолжая линию "Сказа о солдате", Василий Павлович создал в конце 60-х - начале 70-х годов еще два вокальных цикла: "Северная баллада" и "Светлая память" на стихи Г. Горбовского. В 1976 году он завершил работу над циклом "Мои современники" на стихи Г. Горбовского, М. Румянцевой, С. Фогельсона и А. Шутко . Наряду с собственно песнями, эти циклы включают и вокальные номера камерного характера, приближающиеся к романсу.

По-прежнему в послевоенные годы Соловьев-Седой активно работает в области не только песни, но и иных, более крупных музыкальных форм. В октябре 1945 года была закончена и поставлена оперетта "Верный друг", действие которой происходит в годы Великой Отечественной войны. Вскоре появился замысел второй оперетты - "Самое заветное" - о колхозной деревне, о сельской молодежи; в 1952 году состоялись ее премьеры в театрах Москвы и Ленинграда. Спустя одиннадцать лет ленинградцы познакомились с новой опереттой Василия Павловича - "Олимпийские звезды", героями которой стали советские спортсмены. К 50-летию Советской власти была приурочена премьера лирико-драматической оперетты "Восемнадцать лет", посвященной связи и преемственности разных поколений советских людей. В 70-х годах на сценах театров появились еще три произведения этого жанра - "У родного причала" (об одесских моряках), "Брак по любви" (о современной молодежи и проблемах ее воспитания) и "Подвески королевы" (по роману А. Дюма "Три мушкетера"). Готовится к постановке музыкальная комедия "Шельменко-денщик" (по классической пьесе Г. Квитки-Основьяненко ).

Несколько лет композитор настойчиво работал над новой редакцией балета "Тарас Бульба". В кардинально переработанном виде это произведение было поставлено в 1955 году Ленинградским театром оперы и балета имени С. М. Кирова . Тот же театр показал в 1964 году еще один балет Соловьева-Седого - "В порт вошла "Россия"", посвященный любви советского моряка и итальянской девушки, спасенной им от фашистов.

Много сил отдает Соловьев-Седой работе в кино. Им написана музыка более чем к тридцати фильмам, среди которых - "Небесный тихоход", "Первая перчатка", "Счастливого плавания", "Максим Перепелица", "В трудный час", "Виринея", "Открытая книга". В 1966 году Одесская киностудия выпустила фильм "Товарищ песня", состоящий из четырех киноновелл, "героями" которых служат песни, специально написанные для этой картины Василием Павловичем на слова Е. Долматовского .

Не раз отрывался Соловьев-Седой в эти годы от письменного стола, чтобы отправиться по примеру военных лет в творческие поездки. Но маршруты теперь стали иными. Композитор побывал во многих городах, почти во всех республиках нашей страны, выступая с творческими отчетами перед трудящимися, участвуя в декадах русской культуры, русского искусства, ленинградской музыки. Он по-прежнему желанный гость рабочих, колхозников, солдат, моряков, летчиков.

В паспорте Василия Павловича появились визы многих зарубежных государств: от наших соседей - Польши, Румынии, Финляндии до далекой Бразилии, где осенью 1966 года он присутствовал на международном конкурсе песни в качестве члена жюри.

Поездки в другие города и страны дали богатую пищу его фантазии, послужили толчком к возникновению нескольких новых сочинений. Например, во время декады русского искусства в Азербайджане он написал вместе с азербайджанским композитором Тофиком Кулиевым "Песню о Баку". Для 1100-летнего юбилея Новгорода, на который был приглашен Василий Павлович, он сочинил песню "Новгород Великий". Пребывание в Казахстане помогло завершить песенный цикл "Четыре портрета ребят с целины". А поездка в Италию дала материал сразу для двух крупных произведений, действие которых развертывается в этой стране: балета "В порт вошла "Россия"" и оперетты "Олимпийские звезды".

Много волнующих впечатлений и творческих замыслов выносит Соловьев-Седой из встреч с советскими воинами. Так, в 1961 году, когда композитор выступал в Группе советских войск в ГДР, произошел следующий случай. В караул к братской могиле советских солдат и офицеров, находящейся на территории Западного Берлина, был впервые назначен молодой солдат Петров. Стоя на посту, он прочел на памятнике список похороненных здесь героев взятия рейхстага в последние дни войны и неожиданно обнаружил фамилию, имя и отчество своего отца, судьба которого была ему неизвестна. Об этом эпизоде узнал поэт Е. Долматовский, находившийся тогда в Германской Демократической Республике. Вместе с ним Соловьев-Седой тут же написал "Балладу об отце и сыне". Через два дня песня была впервые исполнена перед советскими воинами.

Песни Соловьева-Седого получили распространение в нашей стране. Творчество советского композитора хорошо известно и за рубежом.

Когда в Брюсселе во время Всемирной выставки 1958 года выступал Краснознаменный имени А. В. Александрова ансамбль песни и пляски Советской Армии, то из всей его программы, по свидетельству бельгийских газет, публика горячее всего принимала песню Соловьева-Седого "В путь!". Через год большая группа наших артистов приехала в Нью-Йорк, где была открыта советская выставка. В программу концертов вошла песня "Если бы парни всей земли". Она встретила у слушателей самый живой отклик.

Особенно посчастливилось за рубежом песне "Подмосковные вечера". Она была музыкальной эмблемой большого концерта советского искусства на Брюссельской выставке во время "национальных дней" Советского Союза: ее звуками открылся и закрылся этот концерт. Она же звучала на нашей выставке в Нью-Йорке, и американцы восприняли ее с энтузиазмом, как добрую знакомую: ведь "Подмосковные вечера" стали в США одной из самых популярных песен с тех пор, как эту мелодию "взял" с собой на родину из Советского Союза американский пианист Ван Клиберн.

"Подмосковные вечера" известны и любимы не только в Северной Америке, но и в Южной. Эту песню "вернули" нам бразильские артисты, приезжавшие в Москву и исполнявшие ее здесь в своих концертах на родном языке. Ее поют также с новыми словами во Франции, Финляндии, Японии, Гвинее...

Широко развернулась в послевоенные годы общественная деятельность Соловьева-Седого. С 1948 года в течение шестнадцати лет он бессменно возглавлял Ленинградский Союз композиторов. Трудящиеся Ленинграда трижды избирали его депутатом Верховного Совета СССР. Творческие и общественные заслуги композитора нашли высокое признание.

Каждый период истории советской песни имеет свой облик и своего ведущего представителя - композитора, полнее всего выразившего дух времени. В 20-х годах песня обращалась к народу с трибуны, от имени запевал-ораторов. Так трактовал ее А. Давиденко. В 30-х годах она стала голосом огромных людских масс, всего народа. Зачинателем этой традиции был И. Дунаевский. Во время войны появились песни, предназначенные не только для массовых празднеств и воинских походов, митингов и демонстраций, но и для исполнения "вполголоса", в тесном кругу друзей. Первым и самым ярким творцом таких песен - бытовых по своему назначению, лирических по эмоциональному строю - и был В. Соловьев-Седой. Он же ввел в наше песенное искусство новых героев. Это - небольшой коллектив солдат из одной землянки или моряков с одного корабля, сплоченный общими мыслями и чувствами, спаянный воинской дружбой. Это - и скромный парень рабочего поселка или колхозного села, гармонист и любитель песни, с открытой душой и добрым сердцем, напоминающий Василия Теркина, настоящий русский народный характер! Композитору особенно дороги чистота, нежность этого героя и вместе с тем его сдержанность в выражении лирических чувств, застенчивость, которая прикрывается порою добродушной усмешкой. А главное, в личном проявляет себя всенародное. Любовь к родному уголку земли, к своему дому, к близким людям сливается с большой любовью ко всей Советской Родине.

Показательна песня "Играй, мой баян" (слова Л. Давидович). Она предназначалась для радиообозрения, героем которого был простой паренек с рабочей заставы. Поэтому в ней можно услышать много общего с непритязательными вальсовыми песенками, которые издавна звучали на городских окраинах под аккомпанемент гитары или гармоники. Но в песне "Играй, мой баян" - такой же скромной, бесхитростно простодушной, как ее герой,- есть и что-то глубокое, трогающее за сердце. Молодой рабочий поет здесь: "Как подругу, мы Родину любим свою". И в музыке песни, при всей ее простоте, столько искренней сердечности и тепла, что веришь: для этого паренька любовь к Родине действительно является личным чувством - нежным, сильным и чистым, достойным горячо любимой подруги.

Глубокое патриотическое чувство звучит и в песне "Вечер на рейде" (слова А. Чуркина). Но она сложнее и богаче по образному содержанию. Здесь есть не только светлая грусть, но и большая внутренняя сила. Музыка течет нетбропливо, мернб, в ней ощущается спокойствие и стойкость.

"Вечер на рейде" - песня коллектива, сплоченного одной мыслью, захваченного единым чувством, общим настроением. Ее привольная, распевная мелодия льется естественно, свободно. Но при этом она насыщена декламационными возгласами ("Споемте, друзья...", "Прощай, любимый город" и др.) - словно поющие обращаются друг к другу, ища сочувствия, поддержки, отклика. Красивая и чистая, душевная и раздольная, эта песня как будто обнимает своими широкими, гибкими, парящими над простором фразами сотни людей и сплачивает их в дружную, стойкую боевую семью.

Тема дружбы советских воинов, играющая столь значительную роль в песне "Вечер на рейде", воплотилась в военные годы и в таких лирических песнях Соловьева-Седого, как "Баллада о солдатском сне", "Давно мы дома не были", "Соловьи". В них солдаты поют о разлуке с родным домом, вспоминают о близких, делятся рассказами о фронтовой жизни, обращаются к товарищам с сочувствием и поддержкой. И всюду в них ощущается "чувство локтя", всюду живет сознание единства мыслей и настроения фронтовых друзей.

Вот - "Давно мы дома не были" (слова А. Фатьянова ), песня солдат, собравшихся в землянке, у огарочка свечи. Музыкальные фразы, цепляясь одна за другую, развертываются безостановочной вереницей. Возникает ощущение свободного течения мыслей - такого, какое бывает, когда задумываешься, замечтаешься или разговоришься в спокойно льющейся беседе.

Более широкий круг настроений воплощен в песне "Соловьи". Поэт А. Фатьянов и композитор отталкиваются здесь от одного из любимейших образов народной лирики, связанного с представлением о юности, поэзии чистых чувств, о любви. Тоска по любви звучит и в этой песне, особенно в припеве ("Соловьи, соловьи..."). Но это - лишь одна сторона песни. В ней отражено и другое: весенний расцвет жизни, разлив чувств, захватывающих душу солдата несмотря на то, что сегодня "пушки бьют", и "завтра снова будет бой".

Выразив в годы войны, как никто другой, грусть расставания с родными краями и мечту о мире, Соловьев-Седой в первые послевоенные годы посвятил не менее яркие песни радости возвращений и встреч после победы. Счастье вновь обретенной любви, накопившаяся за годы разлуки нежность высказаны, например, в его песнях "Стали ночи светлыми", "Услышь меня, хорошая", "На лодке" (из кинофильма "Первая перчатка").

Но нередко возвращается композитор и к мыслям о минувшей войне, к образам ее героев. Они рельефно предстают в ряде послевоенных песен, среди которых "Где же вы теперь, друзья-однополчане" (слова А. Фатьянова). Это "музыкальный памятник" благородству душевных помыслов простого солдата. Наряду с серьезностью чувства и внешней сдержанностью его выражения есть в этой песне еще одно замечательное качество - трогательное ощущение суровой нежности. Оно заключено прежде всего в той музыкальной фразе, которая является основной в песне и проходит много раз (впервые - со словами "Где же вы теперь, друзья-однополчане"). Но при этом чувство героя выражено по-солдатски строго, скупо. Вот она, поэзия фронтовой дружбы, чуждая всякой слезливости!

Песня "Где же вы теперь, друзья-однополчане" появилась вскоре после окончания войны. Но не устарела она и в наши дни. И когда вся страна отмечала 30-летие Победы над фашизмом, не было, наверное, такой встречи ветеранов Великой Отечественной войны, где не звучала бы эта замечательная песня.

В последующие годы в облике героя песен Соловьева-Седого появились новые черты. "Простой паренек", повзрослев, возмужал, его внутренний мир стал разностороннее, а в чем-то и глубже. Примечательна в этом смысле "Баллада о солдате" (слова М. Матусовского ) из кинофильма "В трудный час", посвященного битве под Москвой в 1941 году. Эта песня сурова, в ней чувствуется большое внутреннее напряжение. Мелодия движется вперед будто с усилием, преодолевая огромные препятствия. Труден был путь солдата, и об этом в песне сказано правдиво, без утайки и прикрас. И вместе с тем музыка проникнута не только болью за все, что пришлось перенести солдату, но и гордостью за то, что он прошел через тяжелейшие испытания, не утеряв мужества, веры в людей и в жизнь.

Такой же характер проникновенного воспоминания о годах войны и серьезного раздумья о ее нравственном опыте носят песни последних лет - "Никто не забыт" (слова М. Матусовского ), "Помни о других" (слова Г. Горбовского ), "Разговор с городом" (слова Ю. Капустина ).

Из песенной лирики Соловьева-Седого послевоенных лет, не связанной с военными сюжетами, выделяются "Версты" (слова Л. Ошанина ) и "Подмосковные вечера" (слова М. Матусовского). Во многом они различны, хотя есть у них и общие черты. "Версты", с их задумчивым и сосредоточенным настроем, отличаются необыкновенной для песни тонкостью выражения чувства, более присущей романсу. Это проникновенное, углубленное лирическое высказывание-монолог.

Иного, более открытого склада - "Подмосковные вечера". Здесь мелодия гораздо проще и цельнее. Она выражает чувство, которое могут разделить многие: недаром эту лирическую песню так часто поют хором. Но и здесь есть настоящая проникновенность высказывания, моменты раздумья, внутреннего переживания, Создается впечатление, что герой песни - юноша, которому "трудно высказать и не высказать" свое чувство, произносит каждое слово бережно, осторожно, будто боится разбудить окружающую тишину, спугнуть очарование подмосковного летнего вечера. Чувствуется, что ему действительно очень дорог этот вечер, что в его душе живет чистая и глубокая любовь и к родным краям, и к милой девушке.

Лирическая задушевность, полетность вплетается также в образную ткань многих маршевых песен, наполняя их музыку внутренним теплом. Вот, например, солдатская песня "В путь!" (слова М. Дудина ). Здесь полностью соблюдены признаки армейского походного марша: ровность и четкость поступи, настроение решительности и удали. И в то же время в музыке есть оригинальные ритмические "вольности" и чисто русская мягкая напевность, которая придает ей особое обаяние. Недаром ее так полюбили в армии: она не только помогает "печатать шаг", но и о многом говорит солдатскому сердцу.

"Марш нахимовцев" из фильма "Счастливого плавания" (слова М. Глейзарова ) посвящен юным морякам, и его музыка полна солнечной жизнерадостности, молодого задора (вспомним первую же мелодическую фразу, напоминающую всплеск волны, и другие короткие, броские фразы запева). Но не меньше привлекают в этой песне приподнятость настроения и мечтательность. В припеве "Марша", где предстает картина моря, появляется широкий распев, и музыка манит вдаль, в "простор голубой"...

Заметный раздел творчества Соловьева-Седого составляют юмористические песни. В своей музыке (как и в жизни) Василий Павлович умеет шутить - остроумно и, как правило, добродушно, с искренним сочувствием к ее героям.

Еще в годы войны юмор вошел во многие его лирические песни - о быте воинов, об их повседневной фронтовой жизни - и помог выразить душевную силу солдат, их умение стойко переносить тяготы войны. Даже в разлуке с любимыми девушками они поют нередко с добродушной усмешкой, за которой в действительности скрывается застенчивость. Ведь часто бывает, что мужественные люди не хотят показаться сентиментальными, когда говорят о своих сокровенных чувствах, и поэтому немножко посмеиваются сами над собой. В этом смысле примечательна песня "Как за Камой за рекой" (слова В. Гусева ).

Такой же юмор, выражающий теплое, ободряющее отношение автора к своим героям, наполняет солдатские песни "Ничего не говорила", "Вася Крючкин" ("Девушка и взвод"), песни летчиков "Пора в путь-дорогу" и "Потому что мы пилоты" (из кинофильма "Небесный тихоход") .

Примыкает к ним и наиболее своеобразная из шуточных песен Соловьева-Седого - "На солнечной поляночке" (слова А. Фатьянова). Если прочесть стихи отдельно от музыки, то можно и не заметить шутки - она скрыта в самом конце. А до этого идет рассказ о парне-гармонисте, о его любви к "дивчине гордой", что "с ума свела". И основная идея стихов - утверждение верности девушки фронтовику. В музыке тоже переданы лирические настроения героя, есть оттенок мечтательной грусти. Но в то же время она близка народным плясовым и частушечным напевам, насыщена юмористическими штрихами. В результате портрет "парнишки с тальяночкой" освещается добродушной улыбкой. Мы видим не только мечтательного, влюбленного, тоскующего по своей "дивчине", но и жизнерадостного, ценящего шутку человека.

Послевоенные годы подарили нам новые прекрасные шуточные песни Соловьева-Седого: "Едет парень", "Раз, два!" ("Строевая лирическая"), "А что солдату надо?". Отличные образцы музыкального юмора содержатся также в его опереттах (достаточно вспомнить хотя бы песню Васи "Закурил бы, что ли, папиросу я" из "Самого заветного" или куплеты боцмана Обертуцкого из оперетты "У родного причала").

Лучшие песни Соловьева-Седого дают примеры искусства подлинно народного и по своему содержанию, и по форме. Кто бы ни были их герои-многолюдные массы или отдельные личности, композитор выражает думы и чувства всего народа, показывает типические черты народного характера.

Творчество Соловьева-Седого тесно связано с русской народной песней. Композитор умело использует и смело обогащает различные ее виды (крестьянская песня, городская, солдатская), ее выразительные средства. Особенно часто он обращается к тем песенным жанрам, которые распространены в современном быту.

На "общительные" интонации фольклора и бытовых жанров опираются все авторы советской песни. Но Соловьев-Седой выделяется среди них широтой охвата источников. Если М. Блантер, И. Дунаевский, Б. Мокроусов, Дм. Покрасс исходят главным образом из городской лирической песни, В. Захаров - из крестьянской, А. Александров и А. Новиков - из революционной и солдатской, то В. Соловьев-Седой сумел органично объединить, сплавить в своем языке характерные черты всех этих разновидностей русской народной музыки.

С народной песней музыку Соловьева-Седого роднит самый характер ее течения: она развертывается так непринужденно, будто тут же и сочиняется. Импровизатор давно стал композитором-мастером, но сохранил отношение к творчеству как к непосредственному, свободному выражению мысли и чувства. В этом отношении у него много общего с деревенскими музыкантами-"умельцами", мастерами песни и частушки, виртуозами-гармонистами и балалаечниками. Слушая их пение и игру, чувствуешь себя вовлеченным в живой процесс рождения музыки. Каждая фраза, каждая интонация воспринимается как непосредственное излияние чувства, звучит с неожиданной свежестью и если повторяется, то всегда хотя бы с небольшими изменениями. Но при этом в основе музыки лежит устоявшийся, вполне определенный образ. Вот такая импровизационность - типично русская, народная по своему духу - пронизывает многие песни Соловьева-Седого. Она сочетается с продуманностью окончательной формы и тщательной отделкой деталей.

Непосредственность чувства, богатство выдумки и живость изображения, свойственные Соловьеву-Седому, проявляются в наибольшей степени в основной - мелодической стороне его песен. Его мелодии, очень напевные и пластичные, отличаются большой яркостью и оригинальностью. Глубоко народные по своему духу, они изобилуют свежими находками, удачно найденными новыми, но всегда естественно звучащими оборотами. В этих мелодиях нередко слышатся характерные речевые интонации: задорного выкрика, ласковой просьбы, подтрунивающего говорка, комического недоумения. Все это, вместе с импровизационной свободой развертывания, сообщает музыке характер живого высказывания, непринужденной "беседы со слушателем".

Большое своеобразие придает песням Соловьева-Седого и их ритм. Отталкиваясь от ритмических оборотов марша, вальса, плясовой песни и т. д., композитор стремится избежать их монотонной повторяемости. Его ритм часто отклоняется от строгой периодичности. Ритмический рисунок украшается различными затейливыми узорами, перебоями, "перетяжками". В результате ток мелодии становится как бы неравномерно пульсирующим: в одном месте она убыстряет свое движение, в другом разливается шире. Песня получает индивидуальный облик, живет, дышит.

Много свежести в гармониях Соловьева-Седого, опирающихся на натурально-ладовую диатонику русской песни. Они то оттеняют и углубляют общее настроение мелодии, то подчеркивают отдельную важную интонацию, то неожиданным поворотом или сопоставлением создают юмористический эффект. Умело использует композитор и звучания, типичные для баяна или балалайки, применяет иногда джазовые гармонии.

Интересны также искания композитора в области песенной формы. Порой они приводят к такому ее развитию и такой детальной разработке образа, что возникает смешанный жанр песни-романса, способный обогатить не только песенное, но и камерное творчество.

Таков Соловьев-Седой. Это - художник со своим лицом, своими склонностями и вкусами в искусстве. В его самобытности нет ничего искусственного, надуманного. И поэтому его творчество имеет миллионы почитателей и друзей во всем мире.

Советская музыка, советская песня не стоит на месте. Много нового принесли, в частности, последние годы. В песнях еще более усилилось лирическое начало, по своему тону они в еще большей мере приблизились к доверительному разговору со слушателем "с глазу на глаз". Обновился и музыкальный язык (в частности, благодаря использованию выразительных средств современной зарубежной эстрадной музыки).

Но на фоне популярных (а то и просто модных) новинок не теряются, не меркнут лучшие из прежних и новых песен Соловьева-Седого. Ведь именно его традициям и следуют нынешние молодые композиторы, когда стремятся говорить о самых высоких понятиях просто и задушевно, обращаясь к каждому слушателю в отдельности.

Песни Соловьева-Седого - это музыкальный памятник целого исторического периода, "эмоциональная летопись" жизни того поколения советских людей, которое прошло сквозь огонь войны. Это - классика нашего песенного творчества. И она неувядаемо остается молодой, как и талант ее творца - подлинно народного художника Советской эпохи.

Соловьев-Седой Василий Павлович, родился 25 апреля 1907 в Петербурге. Герой Социалистического Труда (1975).

В детстве самостоятельно обучался игре на различных музыкальных инструментах. В 1920-х гг. работал аккомпаниатором в клубах, студии художественной гимнастики, на Радио. В 1929- 1931 занимался в Центральном музыкальном техникуме, в 1936 окончил Ленинградскую.консерваторию по классу композиции П. Б. Рязанова . В 1948-1964 председатель правления Ленинградского отделения Союза композиторов РСФСР. С 1957 секретарь правления Союза композиторов СССР. Лауреат Ленинской премии (1959). Лауреат Государственных премий СССР (1943, 1947). Заслуженный деятель искусств РСФСР (1956). Народный артист РСФСР (1957). Народный артист СССР (1967).

Осн. соч.: балеты - Тарас Бульба (Ленинград, 1940, 2-я ред. 1955), "Россия" входит в порт (Ленинград, 1964); оперетты - Верный друг (Куйбышев, 1945), Самое заветное (1948, 2-я ред. Москва, 1952), Олимпийские звезды (Ленинград, 1962j. Восемнадцать лет (Ленинград, 1968), У родного причала (Одесса, 1968), Брак по любви (Кемерово, 1971), Алмазные подвески (Ленинград, 1973; Подвески королевы, Москва, 1973); для симф. орк. - поэма Партизанщина (1934, сюита из балета "Россия" входит в порт (1964); для голоса и орк. - Песни восставшей Венгрии (1932); для ф.-п. - Сюита (1934); для голоса, чтеца и ф.-п. - Северная баллада (1967); вок. циклы - Светлая память (Поэма о любви, 1972), Мой современник (1975-1976); романсы на ел. А. Пушкина, С. Есенина, А. Жарова и др.; песни (св. 300), в т. ч. Гибель Чапаева, Парад, Казачья кавалерийская, Песни о Ленинграде (1936), Песня о дружбе, Таежная, Едем, братцы, призываться (1938), Играй, мой баян, Встреча Буденного с казаками, Вечер на рейде (1941), С милой сердцу Кубани, Гармоника, Я вернулся к друзьям (1942), О чем ты тоскуешь, товарищ моряк, Над землянкой ночь, Когда песню поешь, Шел солдат суровый, Как за Камой, за рекой, Баллада о Матросове, На солнечной поляночке, Девушка и взвод, Что за славные ребята, Ехал казак воевать, Не тоскуй, моя царица, Обиделись девушки (1943), Наша Родина - Россия, Баллада о солдатском сне, Не тревожь ты себя, Ничего не говорила, Соловьи, Разговор, Как казак в плен попал (1944), Давно мы дома не были, Далеко иль недалечко, Звездочка, Сегодня наш полк на заре выступает, Услышь меня, хорошая, Далеко родные осины, Наш город, Матросские ночи, Пора в путь-дорогу, Потому что мы пилоты (1945), Едет парень на телеге, Стали ночи светлыми, Песня о краснодонцах, Василек, На лодке, Если хочешь быть здоров (1946), цикл Сказ о солдате (Шел солдат из далекого края, Расскажите-ка, ребята, Колыбельная, Поет гармонь за Вологдой, Где же вы теперь, друзья-однополчане, Величальная), Комсомольская прощальная, Моя родная сторона, Веселая песенка о начальнике станции (1947), Золотые огоньки, Где ж ты, мой сад (1948), Солнце встает, У родного Иртыша, Марш нахимовцев, Споем, друзья, Студенческая попутная (1949), Хорошая жена, Наташа, Камыши (1950), Версты (1951), Марш молодых рабочих, Грустная песенка, Азовская партизанская (1952), Самовар (1953), Песня бойцов, Доброе утро, Что нам ветры, Говорил он, напрасно! (1954), В путь!, Песня об Украине, Завелась в душе забота, Гляжу в поля просторные (1955), Подмосковные вечера, Песня дальних дорог, Марш милиции. Как-то в утро вешнее, Серенада (1956), Вечерняя песня, Если бы парни всей земли, Дорога, дорога (1957), Старому другу, С добрым утром, комсомольцы, Песня расставания (1958), Любите свой завод, Господин Великий Новгород, Солдат всегда солдат, Улица Московская, Ты лети, моя песенка-птица (1959), Мы - ленинградцы, Песня о шинели (1960), цикл Четыре портрета ребят с целины (Там, говорят, бураны, Письмо с целины, Песня ровесников, Портрет лодыря), Баллада о солдате, Признаюсь вам, подружки (1961), Баллада об отце и сыне (1962), Курганы, Сестры, сестры (1963), Североморский вальс, Тайга, тайга, Весенняя песенка, Раз, два!, Огненные годы, Посошок (1964), Песня о неизвестном матросе, Нева, В вечерний час, Что солдату надо (1965), Товарищ песня, Письмо матери, В отделении почтовом, Я люблю тебя, ты пойми, Петроградские мальчишки (1966). Маруся-штукатур, Гимн родине и солдату, Никто не забыт, Песня о неизвестном солдате, Родная Невская Застава (1967), Порхов, Гитара, Суздаль (1968), Разговор с городом, А снег повалится, Куранты (1969), Солдат влюбиться не успел (1972), Сестренка (1972), О почтальонах (1972), Двадцатый век (1973), Пионерская песня (1973), Коньки, коньки (1974); музыка к драматическим спектаклям; музыка к фильмам, в т. ч. "Небесный тихоход" (1945), "Первая перчатка" (1946), "Чемпион мира" (1954), "Девушка-джигит" (1955), "Максим Перепелица" (1955), "Песня табунщика" (1956), "Она вас любит" (1956), "Метель" (1957), "Верные сердца" (1959), "Осторожно, бабушка" (1960), "Иван Рыбаков" (1961), "Донская повесть" (1964), "Товарищ песня" (1966), "Первый посетитель" (1966), "Солдат влюбиться не успел" (1972), "Сестренка" (1972), "О почтальонах" (1972), "Двадцатый век" (1973), "Пионерская песня" (1973), "Коньки, коньки" (1974).

Лит.: Сохор А. В. П. Соловьев-Седой. Песенное творчество. М.-Л., 1952; Сохор А. В. П. Соловьев-Седой. М., 1959; Кремлев Ю. В. П. Соловьев-Седой. Л., 1960; Сохор А. Василий Павлович Соловьев-Седой. Л., 1967.

Соловьев-Седой, В. П. Избранные песни [Ноты]. Вып. 1 / В. П. Соловьев-Седой; авт. сл. : Л. И. Ошанин и [др.]. - Ленинград; Москва: Государственное музыкальное издательство, 1950. - 120 с. : портр.

10 апреля 2017 года исполнилось 110 лет со дня рождения советского композитора Василия Павловича Соловьёва-Седого (1907-1979).

В историю музыкального искусства Василий Павлович Соловьёв-Седой вошел как песенный летописец своего времени. Им создано свыше 400 песен, 6 оперетт и музыкальных комедий, 2 балета, музыка к 50 кинофильмов.

Песни В. П. Соловьёва-Седого занимают видное место в советской музыке. «Согретые большим чувством, пронизанные русским народно-песенными интонациями, глубоко жизненные по своему содержанию, песни эти отвечают лучшим патриотическим чувствам советских людей». В 1936 г., в год окончания Ленинградской консерватории, Соловьёв-Седой, участвуя в конкурсе песни, организованном Ленинградским Союзом советских композиторов, получил первую премию за песни «Парад» и «Песня о Ленинграде».

В довоенные годы широкое распространение получили его песни: «Казачья-кавалерийская», «Гибель Чапаева», «Таёжная», «Песня о двух товарищах». Они «отличались яркой, запоминающейся мелодией, свежей гармонией, богатой и разнообразной ритмикой».

В годы Великой Отечественной войны композитор нашел свое место в ряду тех, кто идейным оружием помогал бить врага. Выступая со своими песнями перед бойцами на фронтах, он «проникся их думами и чаяниями, понял, какое значение имеет для солдата хорошая песня». Воины стали излюбленными героями его песен.

Первые песни, написанные Василием Павловичем в дни войны, – «Играй, мой баян», «Вечер на рейде», – в короткий срок стали любимыми на фронте и в тылу. За этими песнями последовали: «Когда песню поёшь», «Как за Камой рекой», «О чем ты тоскуешь, товарищ моряк», «Баллада о Матросове», «Соловьи», «Ничего не говорила» и многие другие, которые также были подхвачены народом во всех уголках страны. Близка Соловьёву-Седому была и область лирики. Им было создано также много шуточных и веселых песен.

Соловьёв-Седой дважды удостоен Сталинской премией. В 1943 г. – за песни «Играй, мой баян», «Вечер на рейде» и «Песня мести». В 1947 г. – за песни «Давно мы дома не были», «Стали ночи светлыми», «Пора в путь-дорогу», «Едет парень на телеге».

С окончанием войны композитор приступает к созданию «мирных» песен, возвращаясь к любовной лирике. Пишет музыку к кинофильмам. Значительное место в его творчестве занимают песни о Ленинграде.

Песня для В. П. Соловьёва-Седого – главный жанр. Он писал: «Песня это музыкальный рассказ, новелла, и замысел её, во многом зависящий от текста, должен быть предельно кратким, лаконичным, выразительным, ёмким. Он должен быть афористичным. Именно эта афористичность даёт простор композитору, не связывает полета его фантазии, не сводит музыку к иллюстрации, делает песню легко запоминающейся и вызывает у слушателя соответствующие эмоции… Песня – барометр своего времени, его следопыт и разведчик».

В полную силу голос Соловьёва-Седого народ услышал в лихую военную годину. Только в 1942 г. им было написано шестнадцать песен. В этот период композитор Б. Астафьев сочинения Василия Павловича относит к песенно-романсной демократической лирике, тесно примыкающей к массовой песне: «…песни-романсы… это своего рода простая речь от души к душе, то полунамеками, то вдруг яркими волнующими вспышками страсти, затаенной скорби и горькой иронии».

Судьба послала В. П. Соловьёву-Седому встречу с поэтом, который на многие годы стал спутником творчества и другом жизни – с Алексеем Фатьяновым. В стихах Фатьянова композитор ощущал редкостную, как он определял, «свободную песенность, возможности ритмических вариантов» – то, что называл «песенным стилем поэзии».

Всеволод Азаров, поэт-фронтовик так вспоминает о событиях 1945 г. в Восточной Пруссии. Он, в то время, был военным корреспондентом, прикомандированным к морской пехоте, участвовавшей в боях в районе Пиллау. В один из дней у него произошла встреча с концертной бригадой, в составе которой были также В. П. Соловьёв-Седой, его жена – пианистка Татьяна Рябова, поэт Алексей Фатьянов. Азаров уговорил их выступить перед морскими пехотинцами. В пути Соловьёв-Седой и Фатьянов оживлённо переговаривались. Как потом оказалось, «они доводили до «кондиции» свою новую песню... А песне суждена была в близком будущем слава, и начиналась она словами:

Давно мы дома не были,

Шумит над речкою ель,

Как будто в сказке-небыли

За тридевять земель».

Но группе пришлось выступать в подземном бункере, «а в нем – “славяне”, командование части танкистов», готовящихся к марш-броску на косу Фрише-Нерунг. Там-то и состоялась «премьера» песни «Давно мы дома не были», чему и стал свидетелем Всеволод Азаров, песни, которая уже более семидесяти лет звучит в память о тяжелых годах войны.

В фонде редких книг в коллекции заслуженного деятеля искусств России, композитора, музыковеда, фольклориста, критика, члена Союза композиторов СССР, России Николая Леонидовича Луганского (1937-2005) есть прижизненное издание песен Василия Павловича Соловьёва-Седого.

Сборник включает 26 песен. Среди них любимые по сегодняшний день: «Вечер на рейде» (сл. А. Чуркина), «Пришла и к нам на фронт весна» (сл. А. Фатьянова), «Давно мы дома не были» (сл. А. Фатьянова), «Пора в путь-дорогу» (сл. С. Фогельсона), «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» (сл. А. Фатьянова), «На солнечно поляночке» (сл. А. Фатьянова), «Услышь меня, хорошая» (сл. М. Исаковского) и др.

Композитор А. Петров писал: «… о Василии Павловиче Соловьёве-Седом мы по праву говорим: «великий мастер», «великий композитор»… Он велик не только потому, что сумел, как никто, воплотить народные национальные традиции в современной советской песне, сумел создать непревзойденную лирику грозных военных лет, ставшую могучим «песенным оружием» народа в борьбе за свободу и независимость нашей Родины. Он сделал песню важной частью духовной жизни миллионов людей, причем нескольких поколений: его песни в сердцах и памяти его ровесников, и их детей, и внуков… Песни Соловьёва-Седого будут жить столько, сколько жить русской речи, сколько жить народной песне».

Лучшие песни В. П. Соловьёва-Седого продолжают жить в наших домах. По-прежнему в эфире позывные радиостанции «Маяк», которые вышли из всемирно известной песни «Подмосковные вечера».

Список использованной литературы:

1. Соловьев-Седой, В. П. Избранные песни [Ноты]. Вып. 1 / В. П. Соловьев-Седой; авт. сл.: Л. И. Ошанин и [др.]. - Ленинград; Москва: Государственное музыкальное издательство, 1950. - 120 с. :портр.
2. Василий Павлович Соловьев-Седой: воспоминания... / сост. С. М. Хентова; ред. М. А. Дунаевский; худож. И. Н. Кошаровский. - Ленинград: Советский композитор, 1987. - 296 с. : фот.
3. Соловьев-Седой, В. П. Пути-дороги: воспоминания, рассказы о песнях, мысли об искусстве / В. П.
4. Соловьев-Седой. - Ленинград: Советский композитор, 1982. - 184 с: ил.

Соловьев

Заслуженный деятель искусств РСФСР (1956).
Народный артист РСФСР (1957).
Народный артист СССР (1967).

Профессиональную карьеру начал в 1925 году в качестве пианиста-импровизатора на Ленинградском радио, в студии художественной гимнастики и в самодеятельных коллективах. Учился в Ленинградском центральном музыкальном техникуме (1929-1931).
В 1936 году окончил Ленинградскую консерваторию (педагог П. Рязанов).

В годы Великой Отечественной войны - художественный руководитель фронтового театра малых форм «Ястребок» (1941-1942).

В 1948-1964 гг. - председатель правления Ленинградского отделения Союза композиторов, в 1957-1974 гг. - секретарь Союза композиторов СССР. С 1960 года - секретарь Союза композиторов РСФСР.
Автор балетов "Тарас Бульба" (1940, 2-я редакция - 1955), "В порт вошла "Россия"" (1964); оперетт "Верный друг" (1945), "Самое заветное" (1952), "Олимпийские звезды" (1962), "Восемнадцать лет" (1967), "У родного причала" (1970), "Жил-был Шельменко" (1978); вокальных циклов, музыки к драматическим спектаклям.

Песни (более 400):
песенный цикл "Сказ о солдате" (1947, среди песен цикла "Колыбельная", "Поет гармонь за Вологдой", "Где же вы теперь, друзья-однополчане")
"Гибель Чапаева" (1936)
"Таежная" (1938)
"Играй, мой баян"
"Вечер на рейде" (1941)
"На солнечной поляночке"
"Как за Камой, за рекой" (1943)
"Соловьи"
"Ничего не говорила" (1944)
"Давно мы дома не были" (1945)
"Едет парень на телеге" (1946)
"Моя родная сторона"
"Комсомольская прощальная" (1947)
"Где ж ты, мой сад" (1948)
"Студенческая попутная" (1959)
"Камыши" (1949)
"Азовская партизанская" (1952)
"Золотые огоньки" (1947)
"Наш город" ("Над Россиею небо синее", 1945)
"Подмосковные вечера" (1956)
"Если бы парни всей земли" (1957)

Депутат Верховного Совета СССР 3-5-го созывов (1950-1962).

Умер в ночь на 2 декабря 1979 года в Ленинграде. Похоронен на Литераторских мостках Волковского кладбища северной столицы.

В Санкт-Петербурге, не доме где жил композитор, установлена мемориальная доска. В 2007 году к 100-летию композитора Банком России выпущена серебряная монета.

призы и награды

Сталинская премия второй степени (1943) - за песни «Вечер на рейде», «Песня мщения», «Играй, мой баян…»
Сталинская премия второй степени (1947) - за песни «Пора в путь-дорогу…», «Давно мы дома не были…», «Едет парень на телеге…», «Стали ночи светлыми…»
Ленинская премия (1959) - за песни «В путь», «Вёрсты», «Если бы парни всей земли», «Марш нахимовцев», «Подмосковные вечера».
Герой Социалистического Труда (1975).
Три ордена Ленина (1957, 1971, 1975).
Орден Красной Звезды (1945).
Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
Медаль «В память 250-летия Ленинграда»
Медаль «Ветеран труда»

Советский композитор В.П. Соловьев-Седой (настоящая фамилия - Соловьев) родился 12 (25) апреля 1907 года в Санкт-Петербурге. Он родился в простой крестьянской семье. Дед его, Павел Соловьёв, помнил крепостное право, реформу 1861 года. Отец, тоже Павел и тоже крестьянин, после службы в царской армии ушёл "в люди" - в Петербург. Долго бедствовал и брался за любую работу. Счастье улыбнулось ему, когда он устроился дворником в дом на Обводном канале. Мать композитора Анна Фёдоровна - псковская крестьянка. В Петербурге, куда она приехала на заработки, вышла замуж за Павла Соловьёва. Он работал уже старшим дворником на Невском проспекте, в доме 139, когда родился второй сын в их семье - Василий. Анна Фёдоровна знала множество русских народных песен и любила их петь. Долгое время, до переезда на Старо-Невский, она работала горничной у знаменитой певицы . Крестьянская дочь, в юности сама служившая горничной, Вяльцева заметила музыкальность Анны Соловьевой и, искренне привязавшись к ней, готова была пристроить её в хористки. Но судьба распорядилась иначе: Анне нужно было растить детей, быть хозяйкой в семье. Да и Павел решительно противился музыкальной карьере жены. В конце концов, Анна покинула место у Вяльцевой, получив от неё в подарок граммофон и напетые ею пластинки: "Захочу - полюблю", "Ветерочек", "Гей-да тройка". Часто Анна Фёдоровна, занимаясь хозяйством, ставила пластинки, подаренные ей Анастасией Вяльцевой:

Гей - да тройка, снег пушистый,
Ночь морозная кругом.

Любовь к пению и умение петь красиво, с душой, остались у неё на всю жизнь. От матери да тёти Анастасии, младшей сестры отца, унаследовал Василий Павлович любовь к русской песне. На склоне лет он часто признавался: "Мне ближе крестьянская распевная песня". Его друг детства, друг всей его жизни, Александр Фёдорович Борисов - народный артист СССР, великий русский советский актёр - называл дворницкую, где собирались сослуживцы отца будущего композитора, первым музыкальным университетом.

В детские годы Василий Соловьёв наслушался и псковских грустных песен в деревне, куда отправляли его к родителям матери. Но чаще проводил он лето на родине отца - в деревне Кудрявцево. Летом у Васи волосы совсем выгорали от солнца и становились белыми, за что мальчишки во дворе называли его "Седым". Дворовым мальчишкам кличка "Седой" понравилась, и с тех пор Василия только так и стали называть. Кто думал тогда, что дворовая кличка станет творческим псевдонимом и срастется с фамилией, сделав ее известной всей стране и миру, - Соловьёв-Седой?! В их доме жил виолончелист оркестра Мариинского оперного театра Н.Сазонов. С его помощью Василий впервые приобщился к большому искусству. Так ему удалось увидеть и услышать Федора Шаляпина в операх "Борис Годунов" и "Севильский цирюльник".

Когда Васе было восемь лет, он попросил у отца купить ему в музыкальном магазине балалайку - единственный известный тогда в крестьянской среде музыкальный инструмент. "У меня слезы обильно текли по лицу, - вспоминал потом композитор. - Отец наконец сдался, зашел в магазин и купил мне балалайку попроще". После драгоценного подарка отца Вася освоил гитару, а потом и пианино. К фортепиано Василия приобщило немое кино. В доме 139 на Старо-Невском, где Соловьевы жили до 1929 года, открылся кинотеатр "Слон", где крутили немые фильмы с участием Бастера Китона, Веры Холодной. Заметив у экрана пианино, Василий упросил киномеханика разрешить ему попробовать клавиши и быстро подобрал по слуху "Светит месяц". Восхищенный механик позволил ему ежедневно по утрам присаживаться к инструменту, а Василий взялся таскать киноленты, помогал их "прокручивать", убирал зал. Такие занятия помогли Василию Павловичу, когда уже после революции и смерти матери он занимался музыкальной импровизацией в кинотеатрах. Довольно скоро у Василия Соловьёва появился свой фортепианный "репертуар", и хозяин кинотеатра пригласил его сопровождать фильмы музыкой за плату. Она была нелишней в голодные годы Гражданской войны.

С двенадцати до шестнадцати лет Василий Соловьев исполнял роль тапёра, стараясь играть известные танцы по-своему, варьируя музыку. Быть музыкантом Василий поначалу не собирался, а мечтал стать кораблестроителем. Но ранняя смерть матери и болезнь отца заставили его отправиться на заработки: он с 16 лет стал работать пианистом-импровизатором в клубах, аккомпаниатором в кинотеатрах, а затем, с 1925 года, на Ленинградском радио для сопровождения утренней гимнастики. Так музыка стала его профессией. Сочинению музыки, по признанию самого Василия Павловича, он начал учиться поздно - в 1929 году, когда ему было уже 22 года. В этом году он поступил в Центральный музыкальный техникум на композиторское отделение. Перед Василием Соловьёвым открылся путь к постижению тайны музыкального искусства, к выражению и профессиональной огранке его таланта.

В техникуме Василий Соловьёв учился по классу Петра Борисовича Рязанова - выдающегося педагога-наставника многих советских композиторов. Через его руки прошли Иван Дзержинский, Николай Ган, Никита Богословский (учились вместе с Соловьёвым-Седым), позже - Свиридов. Техникум был именитым музыкальным учреждением. В разное время в нём преподавали крупнейшие музыканты-исследователи: Б.В. Асафьев, В.В. Щербаков, их молодые коллеги, также известные и авторитетные в музыкальных кругах: Ю.Н. Тюлин, Х.С. Кушнарев, М.А. Юдин. Неслучайно, когда в 1931 году закрылось композиторское отделение техникума, все его студенты были переведены в Ленинградскую консерваторию. Сохранился и класс композиции П.Б. Рязанова. Соловьёв-Седой многому научился у него, как у носителя классической музыкальной культуры, мастера импровизаций - обработок русских народных песен.

Уже будучи выдающимся мастером песенного жанра, В.П. Соловьёв-Седой вспоминал уроки Рязанова: "Он учил нас форме на произведениях художественной литературы. Читая нам рассказ Чехова "Ванька", Рязанов особо отмечал, что изложение, насыщенное юмористическими деталями, завершается трагической по существу концовкой (письмо мальчика к дедушке не дойдёт), и обсуждал с нами, как такое построение рассказа можно было бы отразить в музыке. Другой рассказ Чехова - "Полинька" - служил примером "полифонической" формы, основанной на "контрапункте" внешнего и внутреннего действия. Разбирали мы строение романа "Анна Каренина" Толстого, также делая выводы для музыки". Чувствительность Соловьёва-Седого к русскому художественному слову, в особенности поэтическому, была уникальной. Он никогда не сочинял так называемой музыкальной рыбы, под которую подгонялись слова песни. Если текст был не музыкален, не имел свободного музыкального дыхания, он его решительно отвергал.

В консерваторские годы В.П. Соловьёв-Седой создал немало музыкальных произведений. К 1935 году их насчитывалось уже двадцать четыре: музыка для театра, лирическая поэма для симфонического оркестра, пьесы для скрипки и фортепиано, фортепианный концерт и др. Впервые Василия Павловича заметили, как композитора-песенника на ленинградском конкурсе массовых песен в 1936 году, когда он окончил Консерваторию. Сразу две его песни - "Парад" на слова А.Гитовича и "Песню о Ленинграде" на слова Е.Рывиной - удостоили первой премии. Очень скоро появились другие - "Выходи сегодня на залив", "Другу", "Песня о Ленине". Песни молодого автора Соловьева-Седого запели известные певцы: Ирма Яунзем в 1935 году на декаде советской музыки в Большом театре в Москве в сопровождении оркестра народных инструментов спела его героическую балладу "Гибель Чапаева", Леонид Утесов спел впервые его песни "Служили два друга" и "Казачью кавалерийскую". Но ни одна из названных песен, как и его балет "Тарас Бульба" (Театр оперы и балета им. С.М. Кирова, 1940, 2-я ред. - 1955), не получила признания в народе - не стала массовой.

В тридцатые годы страна строилась. Внимание к песне возрастало, но к песне маршевой, призывной, бодрой. Советская песня в те годы была больше средством массовой агитации, нежели средством духовного откровения и отдохновения. Да и в советской поэзии лирическое направление Соловьёва-Седого не проглядывалось. В начале 1930-х Марина Цветаева верно заметила: "Маяковский на песню не способен, потому что сплошь моторен, ударен и громогласен… Пастернак на песню не способен, потому что перегружен, перенасыщен и, главное, единоличен… Певучее начало России расструенное по небольшим и недолговечным ручейкам, должно обрести единое русло, единое горло…"

Однако автора этих песен заметил великий И.Дунаевский. Он сумел разглядеть в нём незаурядный музыкальный дар. Поэт Александр Чуркин, на стихи которого Соловьёв-Седой написал не одну песню, оказался в конце 1930-х годов свидетелем такого диалога Утёсова с Дунаевским. "Пожалуй, ты единственный, - говорил Утёсов, - кто может сочинять такую мелодию, что люди запоют её прямо по дороге с концерта". "Нет, почему же? - возразил Дунаевский. - На ленинградском музыкальном небосклоне восходит новая звезда - молодой Соловьёв-Седой. Не хочу быть пророком, но уверен: ему суждено большое плавание…" Так Василий Соловьёв - сын дворника и горничной-служанки - стал всемирно известным композитором.

Певучее начало России обрело единое русло с началом Великой Отечественной войны. Казалось бы, на войне не до лирики. Но именно война, как самое страшное духовное испытание народа, востребовала русскую лирическую песню. Песню распевную, протяжную, интимную. В Великую Отечественную именно такая песня оказалась близка солдатской психологии. Она духовно связывала воина с родными и близкими, с которыми война его разлучила. Она была подобна молитве, без которой не укрепиться духом перед смертным боем.

22 июня 1941 года началась война, а уже на следующий день поэтесса Л.Давидович принесла Соловьеву-Седому стихи под названием "Застава дорогая". Они были написаны еще до войны и подправлены, так что получился необходимый куплет:

Но злая вражеская стая
Над нами, как туча, взвилась
Застава дорогая
За Родину поднялась.

На третий день войны, 24 июня, Соловьев-Седой сочинил мелодию этой песни. Помчался к своему другу - актеру Театра драмы им. Пушкина Александру Борисову, нашли баяниста, и в тот же вечер песня уже звучала из репродукторов над родным городом. Новая песня "Играй, мой баян" в исполнении Александра Борисова пришла на смену исполнявшейся до войны Марком Бернесом популярной песне "Тучи над городом встали". Борисов пел песню не сильным, но удивительно интонационно богатым голосом. В годы войны Василий Павлович убедился: для распространения песни в народе нужны не только и не столько голосовые, сколько актёрские данные; без них невозможно создать "образ" песни, невозможно "сыграть" её так, чтобы она легла на душу и была ею принята. Первая лирическая военная песня Соловьёва-Седого получила отклик в народе, её поют и поныне. Затем одна за другой появляется множество замечательных, горячо любимых в народе песен: "Вечер на рейде" (слова А.Д. Чуркина, 1941), "Вася Крючкин" (слова В.Гусева), "О чем ты тоскуешь, товарищ моряк" (слова В.Лебедева-Кумача), "Как за Камой, за рекой" (слова В.Гусева), "Не тревожь ты себя, не тревожь" (слова М.Исаковского) и другие. Их часто исполняли перед солдатами на передовой, моряки выстукивали мелодию "Вечера на рейде" азбукой Морзе. А знаменитая Марлен Дитрих, когда уже много позднее услышала его песню "Соловьи", сказала: "Этой песни мне так не хватало на войне!" Не случайно сам Георгий Жуков шутливо называл композитора "Маршалом песни".

Увлеченный стихотворением К.Симонова "Жди меня", Соловьев-Седой написал к нему музыку, потерпев полную неудачу, как впрочем и другие композиторы: кто только не пытался переложить на музыку тогда это стихотворение - М.Блантер, М.Коваль, В.Мурадели, А.Новиков, И.Дзержинский, Ю.Добрусин, А.Животов, В.Нечаев, В.Родин. Музыкальные критики и политработники часто встречали лирические шедевры Соловьева-Седого в штыки. Мол, стране в военное время нужны марши и громкие патриотические песни, прославляющие "товарища Сталина". Однако Соловьев-Седой не отступал, заявляя, что "грусть и печаль могут быть не менее мобилизующими".

Подлинно народной стала песня композитора "Вечер на рейде". Она прославила его имя. В августе 1941 года В.Соловьёва-Седого вместе с поэтом А.Д. Чуркиным направили в порт, где они, как и тысячи ленинградцев, растаскивали бревна, убирали территорию, чтобы уменьшить опасность пожара от зажигательных бомб. По окончании трудового дня присели отдохнуть на борту разгруженной баржи. Был поздний ленинградский вечер. Ничто не напоминало о войне. В заливе, окутанном синей дымкой, стоял на рейде корабль. С него доносилась тихая музыка: кто-то играл на баяне. Когда отправлялись домой, композитор сказал: "Чудный вечер. Стоит песни". По возвращении домой Чуркин засел писать стихи, Соловьёв-Седой - музыку. Композитор нашёл интонацию песни в словах, которые возникли у него как бы сами собой: " Прощай, любимый город, уходим завтра в море!". В них услышал щемящую грусть от расставания с родным Ленинградом. Через три дня родилась новая песня - "Вечер на рейде". Композитор и поэт понесли её на улицу Зодчего Росси, в дом композиторов. Там песню нашли слишком спокойной, даже заунывной и, как было сказано, не отвечающей требованиям военного времени.

Соловьёв-Седой отложил песню. Песня "Вечер на рейде" валялась в его чемодане год. Когда вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады, Соловьёв-Седой, незадолго до этого эвакуированный в Оренбург, вновь представил свою песню на суд коллег. Они назвали её "цыганщиной". Композитор опять отложил песню. Лишь в марте 1942 года она получила фронтовое крещение и стала народной. Вот как это произошло. Соловьёв-Седой с созданной им фронтовой театральной бригадой "Ястребок" давал концерт в солдатской землянке. До передовой было полтора километра. Слушатели - не более тридцати солдат. Концерт уже шёл к концу, когда композитор решился сам спеть "Вечер на рейде" под аккордеон. Сам себе и аккомпанировал. Он тихо запел, обращаясь к бойцам:

Споёмте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдём в предрассветный туман.
Споём веселей, пусть нам подпоёт
Седой боевой капитан.

Когда третий раз прозвучал припев - "Прощай, любимый город!", его тихими голосами подхватили все слушатели. Автора попросили продиктовать слова, а потом и спеть песню вместе со всеми. Такого ещё никогда не было в жизни композитора: люди запели его песню, которую раньше не слышали. За несколько дней песня разлетелась по всем фронтам. Её слова передавали по полевым телефонам связисты. Ночью по телефону они пели её под баян. Песню пели на фронте и в тылу, она стала любимой народом. Песня "Вечер на рейде" давно признана одним из шедевров русского советского песенного искусства. Но до сих пор музыковеды доискиваются тайны её удивительной музыкальной простоты и силы.

Соловьёв-Седой обладал незаурядным литературным даром. Ряд его песен сочинён им на собственные стихи. В одной из них он так определяет духовное назначение песни для солдата, готового взглянуть в глаза смерти и победить её:

Не радостной песней, а грустным мотивом
Погибших друзей помяни,
Помянешь друзей - завоюешь иначе,
Солдаты - особый народ!
От боли не плачем, от песни заплачем,
Коль песня до сердца дойдёт.

Большим событием жизни, поворотным для творчества, считал Василий Павлович встречу в 1942 году с поэтом Александром Фатьяновым. В его стихах, говорил композитор, он слышал русскую речь, русскую природу, видел и чувствовал близкий ему русский советский уклад жизни. А.Фатьянов, родившийся в старинном городе Вязники, был поэтом русской души, русской лиричности. Фатьянов сочинял стихи так же, как Соловьёв-Седой - музыку. Если могли быть соавторы, созданные жизнью, чтобы работать вдвоём, так это Алексей Фатьянов и Василий Соловьёв-Седой. Вместе они создали сорок песен, многие их них вошли в золотой фонд советской и мировой песенной культуры.

В последние годы войны Соловьев-Седой написал несколько замечательных песен на слова А.И. Фатьянова - "На солнечной поляночке" (1943), "Соловьи" (1944), "Давно мы дома не были" (1945) и другие. Вершиной их творчества можно назвать самую знаменитую их песню "Соловьи". В 1943 году Фатьянов написал лирические стихи о соловьях, в которых выразил единство человека, природы, живого мира в предощущении торжества жизни над смертью:

Ну что война для соловья -
У соловья ведь жизнь своя.
Не спит солдат, припомнив дом
И сад зелёный над прудом,
Где соловьи всю ночь поют,
А в доме том солдата ждут.

Фатьянов прочёл стихи Соловьёву-Седому, и тот услышал в них музыку. В один присест композитор написал песню. Она стала гимном жизни на войне. Всё в ней - и грусть по родному дому, и ощущение весны, и ожидание победы, и тяжкий труд солдатский. И нежное чувство любви к советскому солдату:

Соловьи, соловьи,
не тревожьте солдат,
Пусть солдаты
немного поспят…

Песня быстро докатилась до передовой. В ней общенародное чувство передано через личное переживание, напевна и широка мелодия, доверительны интонации. Всё это характерно для песенного творчества Соловьёва-Седого. Его песни военных лет стали народными. Они отличаются не только светлой грустью, но и простором свободного звучания, необычайной эмоциональной силой.

В содружестве с В.М. Гусевым Соловьев-Седой создает песню "Как за Камой за рекой" (1943), с С.Б. Фогельсоном - "Матросские ночи" (1945), с М.В. Исаковским - "Услышь меня, хорошая" (1945), с А.И. Фатьяновым - "Поёт гармонь за Вологдой" (1947), "Где ж ты мой сад" (1948). Он пишет песни на слова поэтов А.Д. Чуркина, М.Л. Матусовского, В.И. Лебедева-Кумача, и других.

Первые послевоенные годы характерны для Василия Павловича появлением песен, написанных для кинофильмов: "Небесный тихоход" (1945), где зазвучала ставшая бессмертной песня "Пора в путь-дорогу" (слова С.Б. Фогельсона), а также лента "Первая перчатка" (1946). В 1947 году Соловьев-Седой был удостоен вторично Государственной (Сталинской) премии СССР за песни "Давно мы дома не были", "Стали ночи светлыми", "Пора в путь-дорогу", "Едет парень на телеге". Первый раз он получил Государственную премию в 1943 году. В 1945 году композитор был награждён орденом "Красная Звезда". Сочинив песню "Где же вы теперь, друзья-однополчане?" (1947, слова А.И. Фатьянова), Соловьев-Седой повел от неё цикл, назвав его поначалу "Возвращение солдата", потом уже найдя более общее, эпическое наименование - "Сказ о солдате". Цикл впервые исполнила К.Шульженко в ноябре 1947 года.

После войны Соловьев-Седой много работал для кино. Им созданы песни для таких популярных фильмов, как "Счастливого плавания!" (1949), "Любовь Яровая" (1953), "Чемпион мира" (1954), "Доброе утро" (1955), "Максим Перепелица" (1955), "Она вас любит" (1956) и др. В общей сложности он стал автором песен для пятидесяти фильмов. Широкую известность композитору принесли песни, написанные для музыкальных комедий "В один прекрасный день" (1955), "Девушка джигит" (1955), "Песня табунщика" (1956), "Шельменко-денщик" (1971).

Соловьев-Седой становится видным общественным деятелем. С 1950 года много времени он уделяет депутатской работе - 12 марта 1950 года его избирают депутатом Верховного Совета СССР (3-5-го созывов). В 1948-1964 годах он - председатель правления Ленинградского отделения Союза композиторов. В 1957-1974 годах - секретарь Союза композиторов СССР, с 1960 года - секретарь Союза композиторов РСФСР. Прежний стройный и белокурый Вася из крестьянской семьи превращается в советского сановника, становится грузным, любит выпить, хорошо поесть. Однако премии и награды, сыпавшиеся на любимого народом композитора как из рога изобилия, все-таки не мешали ему оставаться веселым, ироничным. Соловьев-Седой много помогал молодым композиторам и коллегам. Говорили, что чуть ли не все члены Союза композиторов Ленинграда получили квартиры благодаря именно ему. После появления разгромного постановления ЦК "О борьбе с формализмом в музыке" именно Соловьев-Седой спас многих композиторов от репрессий. Он был резок в словах, выступая с высоких трибун, никогда не читал речи по бумажке, что было обычным в те годы. Не захотел переезжать в Москву. Говорил: "Меня за язык в Москве посадят. Долго не продержусь".

В середине 1950-х годов весь мир был очарован новой песней Соловьева-Седого под названием "Подмосковные вечера". Эта песня на слова М.Л. Матусовского была написана в 1956 году. Она была одной из пяти песен, которые создали музыкальный фон хронико-документального фильма "В дни спартакиады" (о первой Спартакиаде народов СССР). Соловьев-Седой оценивал её как очередную хорошую песню - не более. "Подмосковные вечера", которые стали настоящей визитной карточкой нашей страны во всем мире, сначала не оценили по достоинству ни сам автор, ни его коллеги. Музыкальный совет киностудии "Центрнаучфильм" прислал ему неприятное письмо: "Вы написали вялую, невыразительную песенку…" А Марк Бернес наотрез отказался ее исполнять: "Ну, что это у вас за песня, которая "слышится и не слышится"?" Когда "Подмосковные вечера" получили Большую золотую медаль на международном конкурсе песен, который проводился в дни Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве летом 1957 года, то это стало для автора полной неожиданностью.

Говорили, что изначально песня называлась "Ленинградские вечера", но это не так, ведь ее слова написал москвич Матусовский. Это потом ленинградцы стали обижаться: как же так, наш земляк, а самую знаменитую песню назвал "Подмосковные вечера"? Да разве он знал, что это будет самая знаменитая песня! Она два года валялась, никому не нужная. Потом появился Трошин, который спел так, что до сих пор никто его не превзошел. Не случайно "Подмосковные вечера" Соловьева-Седого позднее занесли в Книгу рекордов Гиннесса - как самую исполняемую песню в мире.

"Подмосковные вечера" стали песней-символом, музыкальной эмблемой России для всего мира. В фортепианном исполнении они звучали на концертах американского пианиста Ван Клайберна. Известный деятель английского джаза Кенни Болл сделал джазовую аранжировку песни Соловьёва-Седого и выпустил пластинку с записью под названием "Полночь в Москве". Когда в 1966 году молодой советский вокалист Эдуард Хиль на Международном конкурсе эстрады в Рио-де-Жанейро пел "Подмосковные вечера", зрительный зал подхватил песню со второго куплета. Сегодня её знают и поют почти во всех странах мира вот уже полвека. В чём секрет огромной популярности "Подмосковных вечеров"? Он заключается в истине, которой всегда следовал в своём творчестве Соловьёв-Седой: только подлинно национальное становится интернациональным.

Когда Соловьеву-Седому исполнилось 60 лет, его друг, поэт Михаил Матусовский, сделал ему сюрприз. Приехал в Ленинград, где в филармонии отмечали юбилей композитора, и поднялся на сцену в тщательно отглаженном костюме, но с солдатским вещевым мешком. Снял его с плеча и стал вынимать подарки для юбиляра: мыло "Подмосковные вечера", пудру, одеколон, духи, конфеты, сигареты и все - "Подмосковные вечера"! Зал встретил эту шутку смехом и аплодисментами. Всем стало ясно, что такого яркого свидетельства всенародной популярности не было еще в нашей стране ни у одного композитора. Потом говорили, что самого Василия Павловича эта песня в конце концов так "достала", что он даже убегал из дому, потому что ее регулярно исполняли под окнами его дачи в Комарово. Действительно, практически ежедневно туда приходили люди с баяном и пели "Подмосковные вечера". Но композитор, конечно, никуда не убегал, хотя в последние годы жизни роптал: "Да неужели я только "Подмосковные вечера" написал?" А вот свою песню "Если бы парни всей земли" (1957) он действительно очень не любил, потому что не переносил пафос. Но это была такая своеобразная акция Долматовского с Бернесом: они пристали с этими стихами к Соловьеву-Седому, а тот даже не успел песню толком доработать, как тут же ее записали и уже на следующее утро она прозвучала по радио.

В 1959 году Соловьеву-Седому присуждается Ленинская премия за песни "В путь" (1955), "Вёрсты" (1955), "Если бы парни всей земли" (1957), "Марш нахимовцев" (1949), "Подмосковные вечера" (1956). В драматическом и кукольном театре композитор оформил музыкой двадцать четыре пьесы. В кино В.Соловьев-Седой в эти годы был автором музыки к фильмам "Всего дороже" (1957), "Очередной рейс" (1958), "Повесть о молодоженах" (1959), "Осторожно, бабушка!" (1960), "В трудный час" (1961), "Весенние хлопоты" (1964), "Донская повесть" (1964). Композитором создано несколько песенных циклов: "Сказ о солдате" (1947), "Северная поэма" (1967), "Светлая песня" (1972), "Мои современники" (1973-1975). В 1967 году В.П. Соловьеву-Седому было присвоено звание народный артист СССР, а в 1975 году - Герой Социалистического Труда. Композитор был награжден 3 орденами Ленина, орденом Красной Звезды и медалями.

В 1950-1970-е годы Соловьев-Седой написал песни для оперетт и музыкальных комедий, в т.ч. "Самое заветное" (1952), "Олимпийские звёзды" (1962), "Восемнадцать лет" (1967), "У родного причала" (1970), писал музыку к научно-популярным и документальным фильмам, к драматическим спектаклям и радиопостановкам (около 40), создал балет "В порт вошла "Россия"" (1964). Он собрал замечательную библиотеку, обожал автомобили, у него всегда были новые модели "Волги". Любил рыбалку, грибы.

В.П. Соловьев-Седой очень любил родной Ленинград. Композитор считал, что сама архитектура города на Неве состоит из мелодий. "Я иду, - писал он, - по знакомому до слез Ленинграду, и слышу мягкую виолончельную партию Львиного мостика, барабанную дробь памятника Суворову, гобои Дворцовой площади, шепот и шелест листьев Александровского сада…" Великий композитор признавался: "Я люблю свой город до самозабвения. Моя тема - это Ленинград. Моя привязанность - это Ленинград. Моя гордость - Ленинград". Он мечтал о том, чтобы его песня о родном городе, написанная на слова А.Фатьянова, жила долго:

Над Россиею небо синее,
Небо синее над Невой.
В целом мире нет, нет красивее
Ленинграда моего!

Последние годы композитор работал не столь интенсивно, как раньше. Одной из последних работ В.П. Соловьева-Седого, которую он не успел закончить, стала музыка для кукольного спектакля по сказке С.Маршака "Терем-теремок". В последние 4 года жизни Соловьёв-Седой тяжело болел. Болезнь, к счастью, не помешала отметить 70-летие со дня рождения в 1977 году. В дом композитора на набережной реки Фонтанки № 131 пришли друзья, артисты, и всё это показывалось по телевидению из квартиры № 8, в которой жил композитор. Умер он в Ленинграде в ночь на 2 декабря 1979 года. Похоронили композитора на Литераторских мостках Волковского кладбища, а возле него в 1982 году был похоронен его лучший друг детства, актёр Александр Борисов. Памятник на могиле композитора установили в 1985 году (скульптор М.К. Аникушин, архитектор Ф.А. Гепнер).

В.П. Соловьев-Седой - один из выдающихся мастеров советской песни, один из самых советских и самых русских композиторов. Он написал около 400 замечательных песен, пронизанных чувством любви к Родине. Многие из них поют до сих пор. В историю мировой музыкальной культуры он вошёл как песенный летописец советского народа, один из основоположников советской музыкальной культуры, её классик. Другой великий советский композитор Арам Хачатурян писал ему: "От нашей эпохи останутся в истории музыки единицы. Среди очень немногих останешься ты, Гомер нашей эпохи". Редко так говорят великие о великих. Но композитора пережили его песни, которые в нашей стране стали поистине народными. Это целая эпоха в музыкальной культуре страны.

Я за широкое народное творчество, потому что уверен: народ - превосходный наставник не только в области языка, но и в области музыки. Но я решительно против музыкальных подделок, против того слезливого надрыва, который часто передаётся шепотком в микрофоны на некоторых танцевальных площадках и в концертных эстрадах. Я против опошления песни, против нарушения единства её поэтического и музыкального образа, народных корней, национальной самобытности…

В.П. Соловьев-Седой, 1964

Один из самых значительных композиторов-песенников в России XX века.

Биография

Василий Павлович Соловьёв родился 12 (25) апреля 1907 года в Санкт-Петербурге в семье выходцев из крестьян. Отец, Павел Павлович Соловьёв, служил в должности Главного дворника Невского проспекта . Мать, Анна Фёдоровна, работала горничной у знаменитой певицы А. Д. Вяльцевой , которая подарила ей граммофон и грампластинки со своими песнями. Псевдоним «Седой» произошёл от детского прозвища (из-за очень светлых волос). В раннем детстве получил от отца в подарок балалайку, которую освоил самостоятельно и организовал трио с соседскими детьми (балалайка, гитара и мандолина). Первыми «классическими» музыкальными впечатлениями Соловьёва-Седого стали походы в Мариинский театр , куда его водил виолончелист, живший в их доме. Там мальчик слышал «Сказание о невидимом граде Китеже» Н. А. Римского-Корсакова , которым дирижировал А. Коутс , выступления Ф. И. Шаляпина в операх «Борис Годунов» М. П. Мусоргского и «Севильский цирюльник» Дж. Россини .

В 1923 году Соловьёв-Седой окончил единую трудовую школу. Увидев в петербургском кинотеатре «Слон» пианино для тапёра , стал по слуху подбирать известные мелодии и научился играть: с 1925 озвучивал киносеансы в клубах, работал аккомпаниатором в студии художественной гимнастики (вместе с Е. А. Мравинским), пианистом-импровизатором на Ленинградском радио.

В 1948-1974 гг. Соловьёв-Седой занимал крупные административные должности в Союзе композиторов: в 1948-1964 гг. председатель правления Ленинградского отделения СК РСФСР, в 1957-1974 секретарь СК СССР.

Послевоенное время (до начала 1960-х гг.) - годы творческого расцвета Соловьёва-Седого. Песня «На лодке» из музыки к кинофильму «Первая перчатка » (1946, на стихи В. И. Лебедева-Кумача) - одна из его самых проникновенных лирических песен. Песня «В путь» из фильма «Максим Перепелица » (1955, стихи М. А. Дудина) стала самой популярной строевой в Советской Армии. В году композитор написал песенный цикл на стихи А. И. Фатьянова «Сказ о солдате», песня из которого «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» стала любимой у советских ветеранов. Песня на стихи М. Л. Матусовского из документального фильма «В дни спартакиады» (1956, режиссёры И. В. Венжер и В. Н. Бойков) «Подмосковные вечера » стала музыкальным символом СССР во всём мире; её инципит с 1964 г. и поныне - позывные государственной радиостанции «Маяк ». К VI Международному фестивалю молодёжи и студентов в Москве (1957) Соловьёв-Седой написал песню «Если бы парни всей земли» (стихи Е. А. Долматовского). Последний шедевр композитора - «Вечерняя песня» ( , на стихи А. Д. Чуркина; известна по начальным словам как «Город над вольной Невой… »), которая стала неофициальным гимном Ленинграда.

Среди других сочинений Соловьёва-Седого балет «В порт вошла „Россия“ » (), оперетты «Самое заветное» (Московский театр оперетты , ), «Олимпийские звёзды» (Ленинградский театр музыкальной комедии , ), «Восемнадцать лет» ( , там же), «У родного причала» ( , Одесский театр музыкальной комедии), «Жил-был Шельменко» ( , Тернопольский театр музыкальной комедии).

Творчество и признание

Истоки музыкального стиля Соловьёва-Седого, с одной стороны, в народных песнях Псковщины, с другой стороны, в городской песне и в городском романсе начала XX века. Ясный и чёткий контур мелодии («напевание», свойственное некоторым песням Соловьёва-Седого, типологически родственно американскому «крунингу» , но в отличие от него имеет выраженно русскую интонацию), безыскусный ритм (как в случае с «Подмосковными вечерами», где Соловьёв-Седой проигнорировал «народный» пятисложник Матусовского, «выровнял» его в распеве) и диатоническая гармония с редкими вкраплениями альтерированных аккордов («На лодке», тт.14 и 30; «Услышь меня, хорошая», т.7) и модализмов («Тропки-дорожки» на стихи Фатьянова, тт.11-12) обеспечили общедоступную рецепцию его музыки. Прижизненные тиражи грампластинок Соловьёва-Седого составили 2,5 млн экземпляров. Песни Соловьёва-Седого исполняли ведущие артисты советской эстрады: М. Н. Бернес , В. А. Бунчиков (первый исполнитель песни «Вечер на рейде» ), Г. П. Виноградов , В. С. Володин (первый исполнитель песен «Закаляйся» и «Во всём нужна сноровка» из фильма «Первая перчатка»), В. А. Нечаев , Г. К. Отс (в том числе в переводе на эстонский язык), Э. С. Пьеха , В. К. Трошин (первый исполнитель песни «Подмосковные вечера»), Л. О. Утёсов , Э. А. Хиль , К. И. Шульженко и другие.

Награды и премии

Память

• В 1982 году в честь Соловьёва-Седого была выпущена почтовая марка «Почты СССР»
• В 2007 году Банк России выпустил серебряную монету посвященную композитору
• В Санкт-Петербурге, на доме где жил композитор в 1950-1979 годах, установлена мемориальная доска.
• Именем Соловьёва-Седого с 1981 по 2001 год назывался Эстрадно-симфонический оркестр Ленинградского телевидения и радио

Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде

• 25.04.1907 - 1929 - доходный дом - Невский проспект, 139;
• 1929 - осень 1935 года - доходный дом графини Салтыковой - улица Жуковского, 20, кв. 7;
• осень 1935-1941 - доходный дом - проспект 25-го Октября, 139, кв. 49;
• 1944-1950 - доходный дом - проспект 25-го Октября, 160, кв. 2;
• 1950 - 02.12.1979 года - доходный дом - набережная реки Фонтанки, 131, кв. 8.
• дача в посёлке Комарово (Санкт-Петербург) на Большом проспекте.

Фильмография

• - Будни
• - Небесный тихоход
• - Первая перчатка
• - Счастливого плавания!
• - Навстречу жизни
• - Чемпион мира
• - В один прекрасный день
• - Девушка-джигит
• - Доброе утро
• - Максим Перепелица
• - Она вас любит!
• - Песня табунщика
• - Всего дороже
• - Очередной рейс
• - Повесть о молодожёнах
• - Осторожно, бабушка!
• - Жеребёнок
• - В трудный час
• - Иван Рыбаков
• - Весенние хлопоты
• - Донская повесть
• - Когда песня не кончается
• - Залп «Авроры»
• - Первый посетитель
• - Виринея
• - Любовь Яровая
• - Шельменко-денщик
• - Открытая книга
• - Незнакомый наследник
• - Сладкая женщина
• - Таёжная повесть

Напишите отзыв о статье "Соловьёв-Седой, Василий Павлович"

Примечания

Ссылки

• Никита Богословский

Сайт «Герои Страны ».

Отрывок, характеризующий Соловьёв-Седой, Василий Павлович

Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.

Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг"ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.

Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.