Краткое изложение орфей и эвридика. PR в Античной мифологии

Это было время расцвета голландской живописи. Все увлекались искусством, все покупали картины. Художники даже иногда платили своими картинами и хозяйке за комнату, и портному за костюм.

С особой любовью голландские художники писали натюрморты. «Завтрак с цыпленком», «Завтрак с ветчиной и персиками», «Завтрак с омарами» - вот их излюбленные темы.

Они любили серые тона, особенно для фона, но зато каким золотом отливают на этом фоне лимоны! Как хороши сочные персики с бархатистым пушком или селедка, вся сверкающая перламутром! Какими тугими складками падает накрахмаленная белая скатерть из знаменитого голландского полотна!

Голландские художники очень умело пользовались светотенью и тончайшими переходами цвета, и потому так объемны стеклянные бокалы, в которых поблескивает налитое вино. А как хорошо они изображали металлический блеск посуды и матовость глиняных кувшинов! Художники увидели возвышенную красоту в самых простых, обыденных вещах. Они передали не только красоту вещей, но и свое восхищение ими.

Все эти предметы, изображенные на полотнах, помогают увидеть как бы кусочек жизни того времени:

посуду, которой тогда пользовались, обстановку комнат, обычаи и привычки.

Эти натюрморты были небольшими по размеру, и художников, писавших их, потом назвали «малые голландцы».

Они-то и являются родоначальниками натюрморта.

Большую любовь к земле, к ее чудесным плодам можно видеть в натюрмортах русского художника Петра Петровича Кончаловского. Он с детства с увлечением рисовал овощи, плоды и цветы. И эта страсть осталась у него на всю жизнь.

П. П. Кончаловский говорил своим ученикам:

«Цветок нельзя писать «так себе», простыми мазочками, его надо изучать так же глубоко, как и все другое. Цветы - великие учителя художников: чтобы постигнуть и разобрать строение розы, надо положить не меньше труда, чем при изучении человеческого лица».

(Е. О. Каменева. Твоя палитра.) (415 слов.) №32 И прахом своим

В густом тонкоствольном осиннике я увидел серый в два обхвата пень. Пень этот сторожили выводки опят с рябоватыми шершавыми шляпками. На срезе пня мягкою шапкою лежал линялый мох, украшенный тремя или четырьмя кисточками брусники. И здесь же ютились хиленькие всходы елочек. У них было всего по две-три лапки и мелкая, но очень колючая хвоя. А на кончиках лапок все-таки поблескивали росинки смолы и виднелись пупырышки завязей будущих лапок. Однако завязи были так малы и сами елочки так слабосильны, что им уже и не справиться было с трудной борьбой за жизнь и продолжать рост.

Тот, кто не растет, умирает! - таков закон жизни. Этим елочкам предстояло умереть, едва-едва народившись. Здесь можно было прорасти. Но нельзя

Я сел возле пенька и заметил, что одна из елочек заметно отличается от остальных, она стояла бодро и осанисто посреди пня. В заметно потемневшей хвое, в тоненьком смолистом стволике, в бойко взъерошенной вершинке чувствовались какая-то уверенность и вроде бы даже вызов.

Я запустил пальцы под волглую шапку мха, приподнял ее и улыбнулся: «Вот оно в чем дело!»

Эта елочка ловко устроилась на пеньке. Она веером развернула липкие ниточки корешков, а главный корешок белым шильцем впился в середину пня. Мелкие корешки сосали влагу из мха, и потому он был такой линялый, а корешок центровой ввинчивался в пень, добывая пропитание.

Елочка долго и трудно будет сверлить пень корешком, пока доберется до земли. Еще несколько лет она будет в деревянной рубашке пня, расти из самого сердца того, кто, возможно, был ее родителем и кто даже после смерти своей хранил и вскармливал

И когда от пня останется лишь одна труха, и сотрутся следы его с земли, там, в глубине, еще долго будут преть корни родительницы-ели, отдавая молодому деревцу последние соки, сберегая для него капельки влаги, упавшие с травинок и листьев земляники, согревая его в стужу остатным теплым дыханием прошедшей жизни.

Когда мне становится невыносимо больно от воспоминаний, а они не покидают, да и никогда, наверное, не покинут тех, кто прошел войну, когда снова и снова передо мной встают те, кто пал на поле боя, а ведь были среди них ребята, которые не успели еще и жизни-то как следует увидеть, ни полюбить,

ни насладиться радостями мирскими и даже досыта поесть, - я думаю о елочке, которая растет в лесу на пне.

(В. П. Астафьев.) (370 слов.)

№33 Любовь, уважение, знание

Как относиться к историческому и культурному наследию своей страны? Всякий ответит, что доставшееся нам наследство надо оберегать. Но жизненный опыт пробуждает в памяти иные, грустные, а порой и горестные картины.

Довелось мне как-то побывать на Бородинском поле вместе с замечательным человеком - реставратором Николаем Ивановичем Ивановым. Он уже и позабыл, когда уходил в отпуск: не может ни дня прожить без Бородинского поля!.. Мы с Николаем Ивановичем обнажили головы перед памятниками, что были воздвигнуты на Бородинском поле благодарными потомками. И это здесь, на поле нашей славы, в 1932 году произошло невиданное поругание народной святыни:

был взорван чугунный памятник на могиле Багратиона. Сделавшие это совершили преступление против самого благородного из чувств - признательности герою, защитнику национальной свободы России, признательности русских брату-грузину. А как расценить тех, кто примерно тогда же намалевал гигантскую надпись на стене монастыря, построенного на месте гибели другого героя - Тучкова: «Довольно хранить остатки рабского прошлого!» Я родился и большую часть жизни прожил в Ленинграде. В своем архитектурном облике город связан с именами Растрелли, Росси, Кваренги, Захарова, Воронихина. По дороге с главного ленинградского аэродрома стоял Путевой дворец Растрелли. Замечательно: первое большое здание города несло печать выдающегося таланта. Дворец был в очень плохом состоянии - стоял близко от линии фронта, но наши бойцы сделали все, чтобы сохранить его. Прикоснись к нему руки реставраторов - и какой праздничной стала бы увертюра к Ленинграду. Снесли! Снесли в конце шестидесятых годов. И ничего нет на этом месте. Пусто там, где он стоял, пусто в душе, когда это место проезжаешь. И - горько, потому что утрата любого памятника культуры невосстановима: они ведь всегда индивидуальны, материальные приметы прошлого всегда связаны с определенной эпохой, с конкретными мастерами.

«Запас» памятников культуры, «запас» культурной среды крайне ограничен в мире, и он истощается со все прогрессирующей скоростью. На земле остается все меньше места для памятников культуры и не потому, что меньше становится земли. Все дело в том, что к патриотизму слишком долго призывали, а его надо воспитывать с самого раннего возраста.

Любовь к родному краю, к родной культуре, к родному селу или городу, к родной речи начинается с малого - с любви к своей семье, к своему жилищу, к своей школе. И еще - с уважения к таким же чувствам людей, которые тоже любят свой дом, свою землю, свое - пусть и непонятное тебе - родное слово.

Вот эти важнейшие человеческие качества и поможет тебе открыть в своей душе история: любовь, уважение, знание.

(Д. С. Лихачев. Письма о добром и прекрасном.) (383 слова.)

Орфей любил юную Эвридику, и сила этой любви не имела себе равных. Однажды, гуляя по лугу, Эвридика нечаянно наступила на змею. Вскрикнула Эвридика и упала. Лицо девушки побледнело. Ясный лоб покрылся испариной, закатились светлые очи.

На крик прибежал Орфей и увидел свою невесту. Ударил певец по струнам кифары, но не открыла Эвридика глаз, не потянулась к нему, как прежде. Долго оплакивал Орфей любимую. И решил он спуститься в подземный мир, чтобы вернуть Эвридику и соединиться с нею. Ничего Орфей не взял с собой, кроме кифары и нераспустившейся веточки вербы.

Спустился он к берегам священного Стикса, за которым лежал мир мертвых. Вот и Харон. Но когда Орфей сделал шаг к ладье, то натолкнулся на весло, поставленное поперек. Старый лодочник знал свое дело: «Царство мертвых не для живых. Явишься, когда придет твое время!»

Рванул певец струны кифары, и над царством вечного безмолвия зазвучала песня прекрасного верхнего мира. Опустил Харон свое весло и, опершись на него, прислушался к неведомым звукам. Не прекращая петь, вступил Орфей в ладью, и вот он уже на другом берегу. Навстречу песне бежали толпы теней, а за ними гнался ужасный подземный пес Кербер. Услышав пение, Кербер замедлил свой бег и замер, как земная собака по знаку охотника.

Вот и трон великих владык подземного мира Аида и Персефоны. Остановившись перед ними, запел Орфей лучшую из своих песен - песню о любви. И пока пел, веточка вербы, которую он принес, распустилась. Из лопнувших почек показались зеленые листочки. Как упоителен запах свежей зелени, не ведающей смерти и тлена! Слезы навернулись на глаза

Персефоны.

Замерла песня, и наступило глубокое молчание.

Что ты просишь, пришелец?

Я пришел ради моей возлюбленной Эвридики, пребывающей в мире теней. Танат (Смерть) похитил ее у меня на заре любви. Тебе ли не знать, что все мы сюда придем. Вернется она под твою власть, и я явлюсь вместе с нею. На время прошу ее у тебя. Дай испытать Эвридике радость жизни.

Пусть будет по-твоему, - молвил Аид. - Веди Эвридику в верхний мир. Она пойдет за тобой, а ты за Гермесом. Только помни: оглянешься - дар будет отнят.

Привел Гермес тень Эвридики. Бросился к ней певец, но бог, провожатый душ, его остановил:

Имей терпение!

И двинулись они в путь. Миновали царство Аида. Харон их взял на ладью, и вот уже Стикс позади. Вверх поднималась крутая тропинка. Гермес шел впереди. Орфей за ним. Уже забрезжил свет. Волнение охватило Орфея. Не отстала ли Эвридика? Не осталась ли в царстве мертвых? Замедлил движение герой. Прислушался. Но тени ходят беззвучно. До верхнего мира оставалось несколько шагов, но не выдержал Орфей и оглянулся. Он ничего не увидел, но уловил легкое дуновение. Аид отнял свой дар. И сам Орфей был тому виной. Снова к Стиксу спустился Орфей, надеясь вновь умолить подземных богов. Но милость дается лишь один раз...

Орфей любил юную Эвридику, и сила этой любви не имела себе равных. Однажды, гуляя по лугу, Эвриди-ка нечаянно наступила на змею. Вскрикнула Эвридика и упала. Лицо девушки побледнело. Ясный лоб покрылся испариной, закатились светлые очи.
На крик прибежал Орфей и увидел свою невесту. Ударил певец по струнам кифары, но не открыла Эвридика глаз, не потянулась к нему, как прежде. Долго оплакивал Орфей любимую. И решил он спуститься в подземный мир, чтобы вернуть авридику и соединиться с нею. Ничего Орфей не взял с собой, кроме кифары и нераспустившейся веточки вербы.
Спустился он к берегам священного Стикса, за которым лежал мир мертвых. Вот и Харон. Но когда Орфей сделал шаг к ладье, то натолкнулся на весло, поставленное поперек. Старый лодочник знал свое дело: «Царство мертвых не для живых. Явишься, когда придет твое время!»
Рванул певец струны кифары, и над царством вечного безмолвия зазвучала песня прекрасного верхнего мира. Опустил Харон свое весло и, опершись на него, прислушался к неведомым звукам. Не прекращая петь, вступил Орфей в ладью, и вот он уже на другом берегу. Навстречу песне бежали толпы теней, а за ними гнался ужасный подземный пес Кербер. Услышав пение, Кербер замедлил свой бег и замер, как земная собака по знаку охотника.
Вот и трон великих владык подземного мира Аида и Персефоны. Остановившись перед ними, запел Орфей лучшую из своих песен - песню о любви. И пока пел, веточка вербы, которую он принес, распустилась. Из лопнувших почек показались зеленые листочки. Как упоителен запах свежей зелени, не ведающей смерти и тлена! Слезы навернулись на глаза Персефоны.
Замерла песня, и наступило глубокое молчание. И прозвучал в нем голос Аида:
- Что ты просишь, пришелец?
- Я пришел ради моей возлюбленной Эвридики, пребывающей в мире теней. Танат [Смерть] похитил ее у меня на заре любви. Тебе ли не знать, что все мы сюда придем. Вернется она под твою власть, и я явлюсь вместе с нею. На время прошу ее у тебя. Дай испытать Эвридике радость жизни.
- Пусть будет по-твоему, - молвил Аид. - Веди Эвридику в верхний мир. Она пойдет за тобой, а ты за Гермесом. Только помни: оглянешься - дар будет отнят.
- Имей терпение!
И двинулись они в путь. Миновали царство Аида. Харон их взял на ладью, и вот уже Стикс позади. Вверх поднималась крутая тропинка. Гермес шел впереди. Орфей за ним. Уже забрезжил свет. Волнение охватило Орфея. Не отстала ли Эвридика? Не осталась ли в царстве мертвых? Замедлил движение герой. Прислушался. Но тени ходят беззвучно. До верхнего мира оставалось несколько шагов, но не выдержал Орфей и оглянулся. Он ничего не увидел, но уловил легкое дуновение. Аид отнял свой дар. И сам Орфей был тому виной.
Снова к Стиксу спустился Орфей, надеясь вновь умолить подземных богов. Но милость дается лишь один раз...
(453 слова) (По А. И. Немировскому. Мифы Древней Эллады)

ЗАДАНИЕ:
Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Ответьте на вопрос: «Какие мысли и чувства вызывает у вас миф об Орфее и Эвридике?»
Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Ответьте на вопрос: «Согласны ли вы с утверждением А. Немировского, что сила любви Орфея и Эвридики не имела себе равных?»

Озаглавьте текст и перескажите его подробно. Ответьте на вопрос: «Какие мысли и чувства вызывает у вас миф об Орфее и Эвридике?»
Озаглавьте текст и перескажите его сжато. Ответьте на вопрос: «Согласны ли вы с утверждением А. Немировского, что сила любви Орфея и Эвридики не имела себе равных?»

Орфей был музыкантом. У него была девушка Эвридика.
Однажды Эвридика пошла в лес и её укусила змея. Орфей побежал спасать свою любимую, но не успел. Парень видел, как коварная смерть забирает девушку в царство мёртвых.
Орфей отправился за возлюбленной. Он прошёл через многое, но ему удалось уговорить Аида забрать Эвридика домой. Но с условием! Парень должен не оглядываться назад, когда захочет посмотреть на Эвридику. Орфей побежал домой, но захотел посмотреть на девушку. Вдруг его обманули! Он обернулся. И увидел последний раз милое лицо любимой.

Сначала Харон отказал Орфею в просьбе переправить его. Но тогда Орфей заиграл на своей золотой кифаре и чудной музыкой очаровал мрачного Харона. И тот перевез его к трону бога смерти Аида. Посреди холода и тишины подземного царства зазвучала страстная песня Орфея о его горе, о муках разбитой любви к Эвридике. Все, кто были рядом, поразились красотой музыки и силой его чувства: и Аид, и его жена Персефона, и Тантал, забывший о терзавшем его голоде, и Сизиф, прекративший свою тяжкую и бесплодную работу. Тогда Орфей изложил свою просьбу Аиду вернуть на землю жену Эвридику. Аид согласился ее выполнить, но при этом изложил свое условие: Орфей должен следовать за богом Гермесом, а за ним пойдет Эвридика. Во время же пути по подземному царству Орфею нельзя оглядываться: в противном случае Эвридика покинет его уже навсегда. Когда появилась тень Эвридики, Орфей пожелал её обнять, но Гермес велел ему этого не делать, так как перед ним лишь тень, а впереди долгий и трудный путь.

Миф об Орфее и Эвридике.

На севере Греции жил певец Орфей. Он имел дар, потому что пел очень красиво, и многие удивлялись его таланту. Эвридика полюбила Орфея и стала его женой.
Однажды Орфей и Эвридика гуляли по лесу. Орфей играл на кифаре и пел а Эвридика ушла собирать цветы. Вдруг Орфей услышал крик своей возлюбленной. Её укусила змея и она умерла.
Орфей невероятно печалился без своей любимой и решился пойти в царство мёртвых.
Чтобы туда попасть, нужно было переплыть реку Стикс на лодке, но перевозчик мёртвых, Харон, отказывался, ссылаясь на то, что перевозит только умерших. Но тут Орфей запел и заиграл на кифаре, да так. что Харон заслушался и отвёз-таки его к Аиду. Он снова спел, и Аид сжалился и спросил, чего он хочет. Орфей ответил, что ему нужна Эвридика. Аид всё-таки согласился и сказал, чтобы Орфей шёл к выходу из царства мёртвых, а следом пойдёт Эвридика. Но есть условие: Орфей не должен ни в коем случае оглядываться, пока не выйдет на свет, иначе он потеряет свою жену навсегда!
И Орфей пошёл. Подходя к выходу, он засомневался: идёт ли Эвридика? Он решил оглянуться... Но тут её тень ускользнула от него. Орфей страшно кричал, но уже ничего нельзя было исправить. Ему пришлось вернуться обратно на землю, но он никогда не забывал свою любимую и память о ней жила в песнях.