Художественное своеобразие романа «Анна Каренина»

Сюжет и композиция романа

Толстой назвал «Анну Каренину» «романом широким и свободным» , воспользовавшись термином Пуш-кина «свободный роман». Это ясное указание на жанровые истоки произведения.

«Широкий и свободный роман» Толстого отличен от «свободного романа» Пушкина. В «Анне Карениной» нет, например, лирических, философских или публицистиче-ских авторских отступлений. Но между романом Пушкина и романом Толстого есть несомненная преемственная связь, которая проявляется и в жанре, и в сюжете, и в композиции.

В романе Толстого, так же как в романе Пушкина, первостепенное значение принадлежит не фабульной за-вершенности положений, а «творческой концепции», ко-торая определяет отбор материала и в просторной раме современного романа представляет cвободу для развития сюжетных линий. «Я никак не могу и не умею положить вымышленным мною лицам известные границы -- как то женитьба или смерть, после которых интерес повествова-ния бы уничтожился. Мне невольно представлялось, что смерть одного лица только возбуждала интерес к дру-гим лицам, и брак представлялся большею частью завяз-кой, а не развязкой интереса»,-- писал Толстой .

«Широкий и свободный роман» подчиняется логике жизни; одной из его внутренних художественных целей является преодоление литературных условностей. В 1877 г. в статье «О значении современного романа» Ф. Буслаев пи-сал о том, что современность не может удовлетвориться «не-сбыточными сказками, какие еще недавно выдавались за романы с загадочными завязками и похождениями невероятных героев в фантастической, небывалой обста-новке». Толстой сочувственно отметил эту статью как интересный опыт осмысления путей развития реалисти-ческой литературы XIX в. .

«Теперь интересует в романе окружающая нас дей-ствительность, текущая жизнь в семье и обществе, как она есть, в ее деятельном брожении неустановившихся элементов старого и нового, отмирающего и нарождаю-щегося, элементов, взбудораженных великими переворо-тами и реформами нашего века»,-- писал Ф. Буслаев.

Сюжетная линия Анны развертывается «в законе» (в семье) и «вне закона» (вне семьи). Сюжетная линия Левина движется от положения «в законе» (в семье) к сознанию незаконности всего общественного развития («мы вне закона»). Анна мечтала избавиться от того, что «мучительно беспокоило» ее. Она избрала путь до-бровольной жертвы. И Левин мечтал «прекратить зависи-мость от зла», и его мучила мысль о самоубийстве. Но то, что представлялось Анне «правдой», было для Левина «мучительной неправдой». Он не мог остановиться на том, что зло владеет обществом. Ему необходимо было найти «высшую правду», тот «несомненный смысл добра», ко-торый должен изменить жизнь и дать ей новые нравствен-ные законы: «вместо бедности общее богатство, доволь-ство, вместо вражды -- согласие и связь интересов». Кру-ги событий в обоих случаях имеют общий центр.

При всей обо-собленности содержания эти сюжеты представляют кон-центрические круги, имеющие общий центр. Роман Тол-стого -- стержневое произведение, обладающее художест-венным единством. «В области знания существует центр, и от него бесчисленное количество радиусов,-- говорил Толстой.-- Вся задача в том, чтобы определить длину этих радиусов и расстояние их друг от друга». Это высказывание, если его применить к сюжету «Анны Ка-рениной», объясняет принцип концентричности располо-жения больших и малых кругов событии в романе.

Толстой сделал «круг» Левина значительно более ши-роким, чем «круг» Анны. История Левина начинается гораздо раньше, чем история Анны и заканчивается уже после гибели героини, именем которой назван роман. Книга завершается не гибелью Анны (часть седьмая), а моральными исканиями Левина и его попытками создать положительную программу обновления частной и обще-ственной жизни (часть восьмая).

Концентричность сюжетных кругов вообще характерна для романа «Анна Каренина». Сквозь круг отношений Анны и Вронского «просвечивает» пародийный роман баронессы Шильтон и Петрицкого. История Ивана Пар-менова и его жены становится для Левина воплощением патриархального мира и счастья.

Но жизнь Вронского складывалась не по правилам. Первой это заметила его мать, недовольная тем, что сы-ном овладела какая-то «вертеровская страсть». Вронский и сам чувствует, что многие жизненные условия не были предусмотрены правилами»: «Только в самое последнее время, по поводу своих отношений к Анне, Вронский начинал чувствовать, что свод его правил не вполне опре-делял все условия, и в будущем представлялись трудно-сти и сомнения, в которых Вронский уже не находил руководящей нити» .

Чем серьезнее становится чувство Вронского, тем дальше он уходит от «несомненных правил», которым подчиняется свет. Незаконная любовь поставила его вне закона. Волею обстоятельств Вронский должен был отречься от своего круга. Но он не в силах преодолеть «светского чело-века» в своей душе. Всеми силами он стремится вернуться «в лоно свое». Вронский тянется к закону света, но это, по мысли Толстого, жестокий и фальшивый закон, кото-рый не может принести счастья. В финале романа Вронский уезжает добровольцем в действующую армию. Он признается, что годен только на то, чтобы «врубиться в каре, смять или лечь» (19, 361). Духовный кризис окончился ката-строфой. Если Левин отрицает самую мысль, выражаю-щуюся в «мщении и убийстве», то Вронский -- целиком во власти суровых и жестоких чувств: «Я, как человек,-- сказал Вронский.-- тем хорош, что жизнь для меня ни-чего не стоит»; «Да, я как орудие могу годиться на что-нибудь, но как человек я -- развалина».

Одна из магистральных линий романа связана с Ка-рениным. Это «государственный человек»

Толстой указывает на возможность просветления души Каренина в критические моменты жизни, как это было в дни болезни Анны, когда он вдруг избавился от «сме-шения понятий» и постиг «закон добра». Но это просвет-ление длилось недолго. Каренин ни в чем но может найти точки опоры. «Положение мое тем ужасно, что я не на-хожу нигде, в самом себе не нахожу точки опоры».

Сложную задачу представлял для Толстого характер Облонского. В нем нашли свое выражение многие корен-ные черты русской жизни второй половины XIX в. С барской широтой расположился Облонский в романе. Один его обед растянулся на две главы. Гедонизм Облон-ского, его равнодушие ко всему, кроме того, что может принести ему удовольствие, является характерной чертой психологии целого сословия, клонящегося к упадку. «Надо одно из двух: или признавать, что настоящее устрой-ство общества справедливо, и тогда отстаивать свои пра-ва; или признаваться, что пользуешься несправедливыми преимуществами, как я и делаю, и пользоваться ими с удовольствием» (19, 163). Облонский достаточно умен, чтобы видеть социальные противоречия своего времени; он даже считает, что устройство общества несправедливо.

Жизнь Облонского протекает в границах «закона», и он вполне доволен своей жизнью, хотя давно признал про себя, что пользуется «несправедливыми преимущест-вами». Его «здравый смысл» представляет собой предрас-судок целого сословия и является оселком, на котором оттачивается мысль Левина.

Своеобразие «широкого и свободного романа» заклю-чается в том, что фабула теряет здесь свое организующее влияние на материал. Сцена на станции железной дороги завершает трагическую историю жизни Анны (гл. XXXI, часть седьмая).

В романе Толстого искали фабулу и не находили ее. Одни утверждали, что роман уже окончен, другие уве-ряли, что его можно продолжать до бесконечности. В «Ан-не Карениной» сюжет и фабула не совпадают. Фабульные положения, даже будучи исчерпанными, не мешают даль-нейшему развитию сюжета, который имеет свою собствен-ную художественную завершенность и движется от воз-никновения к разрешению конфликта.

Толстой только в начале седьмой части «познакомил» двух основных героев романа -- Анну и Левина. Но это знакомство, чрезвычайно важное в сюжетном отношении, не изменило фабульного течения событий. Писатель пы-тался вообще отбросить понятие фабулы: «Связь построй-ки сделана не на фабуле и не на отношениях (знакомстве) лиц, а па внутренней связи» .

Толстой писал не просто роман, а «роман жизни». Жанр «широкого и свободного романа» снимает ограни-чения замкнутого развития сюжета в рамках закончен-ной фабулы. Жизнь не вмещается в схему. Сюжетные круги в романе располагаются таким образом, что внимание сосредоточивается на моральном и социальном стержне произведения.

Сюжетом «Анны Карениной» является «история души человеческой», которая вступает в роковой поединок с предрассудками и законами своей эпохи; одни не выдер-живают этой борьбы и гибнут (Анна), другие «под угро-зой отчаяния» приходят к сознанию «народной правды» и путей обновления общества (Левин).

Принцип концентрического расположения сюжетных кругов -- характерная для Толстого форма выявления внутреннего единства «широкого и свободного романа». Незримый «замок» -- общий взгляд автора на жизнь, естественно и свободно трансформирующийся в мысли и чувства героев, «сводит своды» с безукоризненной точ-ностью.

Своеобразие «широкого и свободного романа» прояв-ляется не только в том, как строится сюжет, но и в том, какую архитектуру, какую композицию избирает писа-тель.

Необычность композиции романа «Анна Каренина» многим казалась особенно странной. Отсутствие логически завершенной фабулы делало и композицию романа не-привычной. В 1878 г. проф. С. А. Рачинский писал Тол-стому: «Последняя часть произвела впечатление охла-ждающее не потому, чтобы она была слабее других (на-против, она исполнена глубины и тонкости), но по ко-ренному недостатку в построении всего романа. В нем нет архитектуры. В нем развиваются рядом, и развива-ются великолепно, две темы, ничем не связанные. Как обрадовался я знакомству Левина с Анною Карениной.-- Согласитесь, что это один из лучших эпизодов романа. Тут представлялся случай связать все нити рассказа и обеспечить за ними целостный финал. Но вы не захо-тели -- бог с вами. «Анна Каренина» -- все-таки остается лучшим из современных романов, а вы -- первым из современных писателей».

Ответное письмо Толстого проф. С. А. Рачинскому чрезвычайно интересно, так как содержит определение характерных особенностей художественной формы романа «Анна Каренина». Толстой настаивал на том, что судить о романе можно, лишь исходя из его «внутреннего со-держания». Он считал, что мнение критика о романе «неверно»: «Я горжусь, напротив, архитектурой,-- пи-сал Толстой.-- Своды сведены так, что нельзя заметить, где замок. И об этом я более всего старался» (62, 377).

В строгом смысле слова в «Анне Карениной» нет эк-спозиции. По поводу пушкинского отрывка «Гости съежались на дачу» Толстой говорил: «Вот как надо начи-нать. Пушкин наш учитель. Это сразу вводит чита-теля в интерес самого действия. Другой бы стал описывать гостей, комнаты, а Пушкин прямо приступает к делу».

В романе «Анна Каренина» с самого начала внимание направлено на события, в которых и проясняются ха-рактеры героев.

Афоризм -- «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-свое-му» -- это философское вступление к роману. Второе (событийное) вступление заключено в одну единственную фразу: «Все смешалось в доме Облонских». И, наконец, следующая фраза дает завязку действия и определяет конфликт. Случайность, открывшая неверность Облон-ского, влечет за собой цепь необходимых следствий, составляющих фабульную линию семейной драмы.

Главы романа расположены циклами, между которыми существует тесная связь как в тематическом, так и в сю-жетном отношениях. Каждая часть романа имеет свой «узел идеи». Опорными пунктами композиции являются сюжетно-тематические центры, последовательно сменяю-щие друг друга.

В первой части романа циклы образуются в связи с конфликтами в жизни Облонских (гл. I--V), Левина (гл. VI--IX), Щербацких (гл. XII--XVI). Развитие действия определено" событиями, вызванными приездом Анны Карениной в Москву (гл. XVII--XXIII), решением Левина уехать в деревню (гл. XXIV--XXVII) и возвра-щением Анны в Петербург, куда за ней последовал Врон-ский (гл. ХХУШ-ХХХ1У).

Эти циклы, следуя один за другим, постепенно рас-ширяют сферу действия романа, обнаруживая закономер-ности развития конфликтов. Толстой выдерживает со-размерность циклов по объему. В первой части каждый цикл занимает пять-шесть глав, имеющих свои «границы содержания». Это создает ритмичность смены эпизодов и сцен.

Первая часть представляет собой один из замечатель-нейших примеров «крутой романической завязки». Ло-гика событий, нигде не нарушающая правды жизни, при-водит к резким и неизбежным переменам в судьбах героев. Если до приезда Анны Карениной Долли была несчастна, а Кити счастлива, то после появления Анны в Москве «все смешалось»: стало возможным примирение Облон-ских -- счастье Долли, и неотвратимо приблизился раз-рыв Вронского с Кити -- несчастье княжны Щербацкой. Завязка романа строится на основе крупных перемен в жизни героев и захватывает самый смысл их бытия.

Сюжетно-тематический центр первой части романа -- изображение «путаницы» семейных и общественных отношений, превращающих жизнь мыслящего человека в мучение и вызывающих желание «уйти изо всей мер-зости, путаницы, и своей, и чужой». На этом основано «сцепление идей» в первой части, где завязывается узел дальнейших событий.

Вторая часть имеет свой сюжетно-тематический центр. Это -- «пучина жизни», перед которой в смятении оста-навливаются герои, пытаясь освободиться от «путаницы». Действие второй части с самого начала приобретает дра-матический характер. Круги событий здесь более широ-кие, чем в первой части. Смена эпизодов идет в более быстром темпе. В каждый цикл входит по три-четыре главы. Действие переносится из Москвы в Петербург, из Покровского в Красное Село и Петергоф, из России в Германию.

Кити, пережившая крушение своих надежд, после разрыва с Вронским, уезжает на «немецкие воды» (гл. I--III). Отношения Анны и Вронского становятся все более открытыми, неприметно подвигая героев к пучине (гл. IV--VII). Первым увидел «пучину» Каренин, но его попытки «предостеречь» Анну оказались тщетными (гл. VШ-Х)

Из светских салонов Петербурга действие третьего цикла переносится в имение Левина -- Покровское. С на-ступлением весны он особенно ясно чувствовал влияние на жизнь «стихийной силы» природы и народного быта (гл. XII--XVII). Хозяйственным заботам Левина про-тивопоставлена светская жизнь Вронского. Он добивается успеха в любви и терпит поражение на скачках в Красном Селе (гл. ХVШ-ХХV).

Начинается кризис в отношениях Анны и Каренина. Неизвестность рассеивается, и становится неизбежным разрыв семейных связей (гл. XXVI--XXIX). Финал второй части возвращает внимание к началу -- к судьбе Кити. Она постигла «всю тяжесть этого мира горя», но обрела новые силы для жизни (гл. XXX--XXXV).

Мир в семействе Облонских вновь был нарушен. «Спайка, сделанная Анной, оказалась непрочна, и семей-ное согласие надломилось опять в том же месте». «Пучина» поглощает не только семью, но и все достояние Облон-ского. Сосчитать деревья перед совершением купчей с Рябининым для него так же трудно, как «измерить океан глубокий, сочесть пески, лучи планет». Рябинин покупает лес за бесценок. Почва уходит из-под ног Облонского. Жизнь «вытесняет праздного человека».

Левин видит «со всех сторон совершающееся обедне-ние дворянства». Он еще склонен приписывать это явле-ние нераспорядительности, «невинности» таких хозяев, как Облонский. Но самая повсеместность этого процесса кажется ему загадочной. Попытки Левина сблизиться с народом, понять законы и смысл патриархального быта еще не увенчались успехом. Он останавливается в недоу-мении перед «стихийной силой», которая «постоянно про-тивилась ему». Левин полон решимости бороться против этой «стихийной силы». Но, по мнению Толстого, силы не равны. Левин должен будет сменить дух борьбы на дух смирения.

Любовь Анны переполняла Вронского чувством «тще-славного успеха». Он был «горд и самодовлеющ». Желание его осуществилось, «обворожительная мечта счастья» сбы-лась. Глава XI с ее «ярким реализмом», построена на поразительном сочетании противоположных чувств радо-сти и горя, счастья и отвращения. «Все кончено»,-- го-ворит Анна; несколько раз повторяется слово «ужас», и все настроение героев выдержано в духе безвозвратного погружения в бездну: «Она чувствовала, что в эту минуту не могла выразить словами того чувства стыда, радости и ужаса перед этим вступлением в новую жизнь».

Неожиданный поворот событий смутил Каренина своей алогичностью и непредвиденностью. Его жизнь всегда подчинялась неизменным и точным понятиям. Теперь Каренин «стоял лицом к лицу с чем-то нелогичным и бестол-ковым и не знал, что делать». Каренину приходилось размышлять только над «отражениями жизни». Там вес было ясным. «Теперь он испытывал чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, спокойно прошедший над пропастью по мосту и вдруг увидавший, что этот мост разобран и что там -- пучина. Пучина эта была -- сама жизнь, мост -- та искусственная жизнь, которую прожил Алексей Александрович»[ 18, 151].

«Мост» и «пучина», «искусственная жизнь» и «сама жизнь» -- в этих категориях выявляется внутренний кон-фликт. Символика обобщающих образов, дающих проро-ческое указание на будущее, гораздо яснее, чем в первой части. Это не только весна в Покровском и скачки в Красном Селе.

Герои во многом переменились, вступили в новую жизнь. Во второй части романа закономерно появляется образ корабля в открытом море, как символ жизни со-временного человека. Вронский и Анна «испытывали чувство, подобное чувству мореплавателя, видящего по компасу, что направление, по которому он быстро дви-жется, далеко расходится с надлежащим, но что остано-вить движение не в его силах, что каждая минута удаля-ет его все больше и больше от должного направления и что признаться себе в отступлении -- все равно, что при-знаться в погибели» .

Вторая часть романа обладает внутренним единством, несмотря на все различие и контрастную смену сюжетных эпизодов. То, что для Каренина было «пучиной», то для Анны и Вронского стало «законом любви», а для Левина сознанием своей беспомощности перед «стихийной силой». Как бы далеко ни расходились события романа, они груп-пируются вокруг единого сюжетно-тематического центра.

Третья часть романа изображает героев после пережи-того ими кризиса и накануне решительных событий. Главы объединяются в циклы, которые могут быть подразделены на периоды. Первый цикл состоит ил двух периодов: Левин и Кознышев в Покровском (. I--VI) и поездка Левина в Ергушево (гл. VII--ХII). Второй цикл посвящен отношениям Анны и Каренина (гл. XIII-- XVI), Анны и Вронского (гл. XVII--XXIII). Третий цикл вновь возвращает внимание к Левину и разделяется на два периода: поездка Левина к Свияжскому (гл. XXV-- XXVIII) и попытка Левина создать новую «науку хо-зяйства» (гл. ХХIХ-ХХХП).

Четвертая часть романа состоит из трех основных циклов: жизнь Карениных в Петербурге (гл. I--V), встреча Левина и Кити в Москве в доме Облонских (гл. VII--XVI); последний цикл, посвященный взаимоотно-шениям Анны, Вронского и Каренина, имеет два периода: счастье прощения» (гл. XVII--XIX) и разрыв (гл. XX-- XXIII).

В пятой части романа в центре внимания -- судьбы Анны и Левина. Герои романа достигают счастья и из-бирают свой путь (отъезд Анны и Вронского в Италию, женитьба Левина на Кити). Жизнь переменилась, хотя каждый из них остался самим собой. «Совершился пол-ный разрыв со всею прежнею жизнью, и начиналась со-вершенно другая, новая, совершенно неизвестная жизнь, в действительности же продолжалась старая» .

Сюжетно-тематический центр представляет собой об-щую концепцию данного сюжетного состояния. В каждой части романа есть повторяющиеся слова -- образы и по-нятия,-- представляющие собой ключ к идейному смыс-лу произведения. «Пучина» появляется во второй части романа как метафора жизни, а потом проходит через множество понятийных и образных трансформаций. Слово «путаница» было ключевым для первой части романа, «паутина лжи» -- для третьей, «таинственное общение» -- для четвертой, «избрание пути» -- для пятой. Эти по-вторяющиеся слова указывают направление авторской мысли и могут служить «нитью Ариадны» в сложных переходах «широкого и свободного романа».

Архитектура романа «Анна Каренина» отличается ес-тественностью расположения всех соединенных между собою конструктивных частей. Есть несомненный смысл в том, что композицию романа «Анна Каренина» сравни-вали с архитектурным строением. И. Е. Забелин, харак-теризуя черты самобытности в русском зодчество, писал о том, что издавна на Руси дома, дворцы и храмы «устраи-вались не по тому плану, который заранее придумывается и чертится на бумаге, и по сооружении здания редко вполне отвечал всем настоящим потребностям хозяина.

Строились больше всего по плану самой жизни и вольному начертанию самого обихода строителей, хотя всякое отдельное строение всегда исполнялось по чертежу.

Эта характеристика, относящаяся к архитектуре, ука-зывает на одну из глубоких традиций, питавших русское искусство. От Пушкина до Толстого роман XIX в. воз-никал и развивался как «энциклопедия русской жизни». Свободное движение сюжета вне стеснительных рамок условной фабулы определяло своеобразие композиции: «линиями размещения построек своенравно управляла сама жизнь».

А. Фет сравнивал Толстого с мастером, который до-бивается «художественной цельности» и «в простой сто-лярной работе». Толстой строил круги сюжетного дви-жения и лабиринт композиции, «сводил своды» романа с искусством великого зодчего.

Драматически-напряженный стиль пушкинских пове-стей с присущей им стремительностью завязки, быстрым развитием сюжета, характеристикой героев непосредст-венно в действии особенно привлек Толстого в дни, когда он начал работу над «живым, горячим» романом о совре-менности.

И все же объяснить своеобразное по стилю начало романа одним внешним пушкинским влиянием нельзя. Стремительная завязка «Анны Карениной», ее напряжен-ное сюжетное развитие,-- все это художественные сред-ства, неразрывно связанные с содержанием произведения. Средства эти помогли писателю передать драматизм су-деб героев.

Не только самое начало романа, но весь его стиль связан с живым и энергическим творческим принципом, четко сформулированным Толстым -- «введение в дей-ствие сразу».

Всех без исключения героев своего широкого много-планового произведения Толстой вводит без предвари-тельных описаний и характеристик, в обстановке острых жизненных ситуаций. Анну -- в момент ее встречи с Вронским, Стиву Облонского и Долли в ситуации, когда обоим кажется, что их семья рушится, Константина Ле-вина -- в тот день, когда он пытается сделать предло-жение Кити.

В «Анне Карениной» -- романе, действие которого осо-бенно напряженно, писатель, вводя в повествование одного из героев (Анну, Левина, Каренина, Облонского), концентрирует свое внимание именно на нем, посвящает подряд несколько глав, многие страницы преимуществен-ной характеристике этого героя. Так, Облонскому посвя-щены I--IV, Левину -- V--VII, Анне -- XVIII--XXIII, Каренину -- XXXI--XXXIII главы первой части рома-на. Причем каждая страница этих глав отличается изу-мительной емкостью характеристики героев.

Едва только Константин Левин успел переступить порог московского Присутствия, как писатель уже по-казал его в восприятии привратника, чиновника При-сутствия, Облонского,-- потратив на все это лишь не-сколько фраз. Всего на нескольких первых страницах романа Толстой сумел показать взаимоотношения Стивы Облонского с женой, детьми, слугами, просительницей, часовщиком. Уже на этих первых страницах характер Стивы живо и многогранно раскрыт в множестве типи-ческих и в то же время неповторимо индивидуальных черт.

Следуя в романе пушкинским традициям, Толстой замечательно развивал, обогащал эти традиции. Великий художник-психолог нашел множество новых своеобразных средств и приемов, позволяющих совместить подробный анализ переживаний героя с пушкинским целеустремлен-ным развитием повествования.

Как известно, «внутренние монологи», «психологи-ческий комментарий» -- специфически толстовские ху-дожественные приемы, посредством которых писатель с особенной глубиной раскрывал внутренний мир героев. Эти тонко-психологические приемы насыщены в «Анне Карениной» таким напряженным драматическим содержа-нием, что обычно не только не замедляют темпа повест-вования, а усиливают его развитие. Примером этой свя-зи между тончайшим анализом чувств героев и остро-драматическим развитием сюжета, могут служить все «внутренние монологи» Анны Карениной.

Охваченная внезапной страстью, Анна пытается бежать от своей любви. Неожиданно, раньше намеченного срока, она уезжает из Москвы домой в Петербург.

«Ну что же? Неужели между мной и этим офицером-мальчиком существуют и могут существовать какие-нибудь другие отношения, кроме тех, что бывают с каждым знакомым?» Она презрительно усмехнулась и опять взя-лась за книгу, но уже решительно не могла понимать того, что читала. Она провела разрезным ножом по стеклу, потом приложила его гладкую и холодную поверхность к щеке и чуть вслух не засмеялась от радости, вдруг беспричинно овладевшей ею. Она чувствовала, что нервы ее, как струны, натягиваются все туже и туже на какие-то завинчивающиеся колышки. Она чувствовала, что глаза раскрываются больше и больше, что пальцы на руках и ногах нервно движутся, что внутри что-то давит ды-ханье и что все образы и звуки в этом колеблющемся полумраке с необычайною яркостью поражают ее» .

Внезапное чувство Анны развивается стремительно, на наших глазах, и читатель со все возрастающим волне-нием ждет, чем разрешится борьба в ее душе.

Внутренний монолог Анны в поезде психологически подготовил ее встречу с мужем, во время которой ей впер-вые бросились в глаза «хрящи ушей» Каренина.

Приведем еще пример. Алексей Александрович, ко-торый удостоверился в неверности жены, мучительно размышляет над тем, что предпринять, как найти выход из создавшегося положения. И здесь детальный психоло-гический анализ и мастерство живого сюжетного развития неразрывно связаны между собой. Читатель пристально следит за течением мыслей Каренина не только потому, что Толстым тонко анализируется психология чиновника-бюрократа, но и потому, что от решения, к которому он придет, зависит дальнейшая судьба Анны.

Точно так же, вводя в диалоги между героями романа «психологический комментарий», раскрывающий тайный смысл слов, мимолетных взглядов и жестов героев, пи-сатель, как правило, не только не замедлял повество-вания, но сообщал развитию конфликта особенную на-пряженность.

В главе XXV седьмой части романа между Анной и Вронским вновь заходит тяжелый раз-говор о разводе. Именно благодаря психологическому комментарию, внесенному Толстым в диалог между Анной и Вронским, стало особенно наглядно, как стремительно, с каждой минутой назревает разрыв между героями. В оконча-тельной редакции этой сцены (19, 327) психологический комментарий еще более выразителен и драматичен.

В «Анне Карениной», ввиду большей драматической напряженности всего произве-дения, связь эта стала особенно тесной и непосредственной.

Стремясь к большему лаконизму повествования, Тол-стой нередко от передачи мыслей и чувств героев в их непосредственном течении переходит к авторскому, более сгущенному и краткому их изображению. Вот, например, как рисует Толстой состояние Кити в момент ее объясне-ния с Левиным.

«Она тяжело дышала, не глядя на него. Она испыты-вала восторг. Душа ее была переполнена счастьем. Она никак не ожидала, что высказанная любовь его произ-ведет на нее такое сильное впечатление. Но это продол-жалось только одно мгновение. Она вспомнила Вронского. Она подняла на Левина свои светлые, правдивые глаза и, увидав его отчаянное лицо, поспешно ответила:

Этого не может быть... простите меня» .

Так на всем протяжении романа «Анна Каренина» психологический анализ, всестороннее исследование ди-алектики души Толстой постоянно совмещает с живостью сюжетного развития. Прибегая к терминологии самого писателя, можно сказать, что в «Анне Карениной» острый «интерес подробностей чувств» постоянно сочетается с захватывающим «интересом развития событий». В то же время нельзя но отметить, что сюжетная линия, связан-ная с жизнью и исканиями Левина, развивается менее стремительно: главы, драматически напряженные, не-редко сменяются спокойными, с неторопливым, медли-тельным развитием повествования (сцены косьбы, охоты эпизоды счастливой семейной жизни Левина в деревне).

А. С. Пушкин, рисуя многогранные характеры своих героев, использовал иногда прием «перекрестных харак-теристик» (например, в «Евгении Онегине»).

В творчестве Л. Толстого эта пушкинская традиция получила широкое развитие. Известно, что, показывая своих героев в оценке и восприятии различных персо-нажей, Толстой достигал особой правды, глубины и мно-гогранности изображения. В «Анне Карениной» прием «перекрестных характеристик» постоянно помогал ху-дожнику, кроме того, создавать ситуации, полные остро-го драматизма. Вначале Толстой описывал, например, поведение Анны и Вронского на московском балу в ос-новном от своего лица. В окончательной редакции мы увидели героев сквозь призму восприятия влюбленного Вронского, похолодевшей от ужаса Кити.

Изображение напряженной атмосферы скачек также связано с использованием Толстым этого приема. Опас-ную скачку Вронского художник рисует не только от своего лица, но и сквозь призму восприятия взволно-ванной, «компрометирующей» себя Анны.

За поведением Анны на скачках, в свою очередь, на-пряженно следит внешне спокойный Каренин. «Он опять вглядывался в это лицо, стараясь не читать того, что так ясно было на нем написано, и против воли своей с ужасом читал на нем то, чего он не хотел знать» .

Внимание Анны сосредоточено на Вронском, тем не менее, она невольно задерживает внимание на каждом слове, жесте своего мужа. Измученная лицемерием Ка-ренина, Анна улавливает черты лакейства и карьеризма в его поведении. Присоединив к авторской характеристике Каренина оценку его Анной, Толстой усилил как дра-матизм, так и обличительное звучание эпизода.

Таким образом, в «Анне Карениной» своеобразно толстовские, тонко психологические приемы проникно-вения в характеры (внутренний монолог, прием взаим-ных оценок) служат вместе с тем средством напряжен-ного «живого и горячего» развития действия.

Подвижные «текучие» портреты героев Толстого во многом противоположны пушкинским. Однако за этой противоположностью и здесь обнаруживаются некото-рые общие черты. В свое время Пушкин, оттачивая свой реалистически-достоверный, живой стиль повествова-ния, иронизировал над пространными и статичными опи-саниями современных ему беллетристов.

Портреты своих героев Пушкин, как правило, рисо-вал в действии, в связи с развитием конфликта, раскры-вая чувства героев посредством изображения их поз, жестов, мимики.

Все приведенные характеристики поведения и внеш-ности персонажей лишены статичности, описательности, не замедляют действия, а способствуют развитию конф-ликта, непосредственно связаны с ним. Подобные живые, динамичные портреты занимают в прозе Пушкина го-раздо большее место и играют большую роль, чем не-сколько обобщенно-описательных характеристик .

Толстой был гениальным новатором в создании порт-ретных характеристик. Портреты и его произведениях, в отличие от скупых и лаконичных пушкинских, текучи, отражают сложнейшую «диалектику» чувств героев. В то же время именно в творчестве Толстого получили высшее развитие пушкинские принципы -- драматизм и дина-мичность в обрисовке облика персонажей, пушкинская традиция -- рисовать героев в живых сценах, без по-мощи прямых характеристик и статичных описаний. Толстой, так же как в свое время Пушкин, резко осу-дил «ставшую невозможной манеру описаний, логично расположенных: сначала описания действующих лиц, даже их биографии, потом описание местности и среды, а потом уже начинается действие. И странное дело,-- все эти описания, иногда на десятках страниц, меньше знакомят читателя с лицами, чем небрежно брошенная художественная черта во время уже начатого действия между вовсе неописанными лицами» .

Искусство текучего динамичного портрета позволило Толстому особенно тесно связать характеристики героев с действием, с драматическим развитием конфликта. В «Анне Карениной» такая связь особенно органична.

И в этом отношении Толстому-портретисту Пушкин более близок, чем такие художники, как Тургенев, Гон-чаров, Герцен, в произведениях которых прямые харак-теристики персонажей не всегда слиты с действием.

Глубоки и многообразны связи стиля Толстого со стилем Пушкина.

История создания «Анны Каре-ниной» свидетельствует о том, что не только в годы своей литературной юности, но и в период наивысшего твор-ческого расцвета Толстой плодотворно черпал из источ-ника национальных литературных традиции, развивал и обогащал эти традиции. Мы пытались показать, как в 70-е годы, в переломный период творчества Толстого, опыт Пушкина содействовал эволюции художественного метода писателя. Толстой опирался на традиции Пуш-кина-прозаика, идя по пути создания своего нового сти-ля, для которого характерно, в частности, сочетание глубокого психологизма с драматически-целеустремлен-ным развитием действия.

Знаменательно, что в 1897 г., говоря о народной ли-тературе будущего, Толстой утверждал «все те же три пушкинские принципа: «ясность, простоту и краткость», как важнейшие принципы, на которых должна быть основана эта литература.

Своеобразие жанра «Анны Карениной» состоит в том, что в романе этом объединены черты, свойственные нескольким видам романного творчества. Он заключает в себе, прежде всего особенности, характеризующие семейный роман. История нескольких семей, семейные отношения и конфликты выдвинуты здесь на первый план. Не случайно Толстой подчеркивал, что при создании «Анны Карениной» им владела мысль семейная, в то время как, работая над «Войной и миром», он хотел воплотить мысль народную. Но вместе с тем «Анна Каренина» -- это не только семейный роман, но и роман социальный, психологический, произведение, в котором история семейных отношений тесно соединяется с изображением сложных общественных процессов, а обрисовка судеб героев неотделима от глубокого раскрытия их внутреннего мира. Показывая движение времени, характеризуя становление нового социального порядка, образ жизни и психологию различных слоев общества, Толстой придавал своему роману черты эпопеи. Воплощение семейной мысли, социально-психологическое повествование, черты эпопеи -- это не отдельные «слои» в романе, а те начала, которые предстают в своем органическом синтезе. И так же как социальное постоянно проникает в обрисовку личных, семейных отношений, так изображение индивидуальных стремлений героев, их психологии во многом обусловливает эпопейные черты романа. Сила созданных в нем характеров определена яркостью воплощения в них своего, личного и одновременно выразительностью раскрытия тех социальных связей и отношений, в которых они существуют.

Блистательное мастерство Толстого в «Анне Карениной» вызвало восторженную оценку выдающихся современников писателя. «Граф Лев Толстой, -- писал В.Стасов, -- поднялся до такой высокой ноты, какой еще никогда, не брала русская литература. Даже у самих Пушкина и Гоголя любовь и страсть не были выражены с такой глубиною и поразительною правдой, как теперь у Толстого». В.Стасов отмечал, что писатель умеет «чудною скульпторскою рукою вылепить такие типы и сцены, которых до него никто не знал в целой нашей литературе... «Анна Каренина» останется светлой, громадной звездой навеки веков!». Не менее высоко оценивал «Каренину» и Достоевский, рассматривавший роман со своих идейных и творческих позиций. Он писал: «Анна Каренина» есть совершенство как художественное произведение... и такое, с которым ничто подобное из европейских литератур в настоящую эпоху не может сравниться».

Роман был создан как бы на рубеже двух эпох в жизни и творчестве Толстого. Еще до завершения «Анны Карениной» писателя увлекают новые социальные и религиозные искания. Известное отражение они получили в нравственной философии Константина Левина. Однако вся сложность проблем, занимавших писателя в новую эпоху, вся сложность его идейного и жизненного пути широко отражены в публицистических и художественных произведениях писателя восьмидесятых -- девяностых годов.

Повествовательная манера Толс-того в «Анне Карениной» иная, нежели в «Войне и мире». Там он не скрывал своих взглядов, напротив, смело бросался в бой, например, с теми суждениями историков, которые считал ложными.

В новом романе стиль писателя более сдержан, его оценки изображаемых событий, тех или иных персонажей не выражены так прямо и ясно, как в предыдущем произведении. Даже поведение героев «Анны Карениной» стало как бы более «самостоя-тельным». Однажды писатель услышал такое мнение:

«— Говорят, вы очень жестоко поступили с Ан-ной Карениной, заставив ее умереть под вагоном.

Толстой улыбнулся и ответил:

— Это мнение напоминает мне случай, бывший с Пушкиным. Однажды он сказал кому-то из своих приятелей: "Представь, какую штуку удрала со мной моя Татьяна! Она замуж вышла! Этого я никак не ожидал от нее". То же самое и я могу сказать про Анну Каренину. Вообще герои и героини мои де-лают иногда такие штуки, каких я не желал бы; они делают то, что должны делать в действи-тельной жизни и как бывает в действительной жизни, а не то, что мне хочется».

Это очень глубокая и важная мысль. В реалисти-ческой литературе характер персонажа обладает спо-собностью саморазвития. Разумеется, все создает ав-тор, но он должен стремиться к тому, чтобы не на-рушалась внутренняя логика им же созданного ха-рактера. Так, Толстой признавался, что Вронский после объяснения с Карениным совершенно неожи-данно для него, автора, стал стреляться: «для даль-нейшего это было органически необходимо».

Отсюда, однако же, вовсе не следует, что писа-тель «теряет управление» своим текстом. Напротив, все многообразные эпизоды, мотивы, образы романа объединяются у Толстого в единое целое на основе развития авторской идеи. Это находит прямое отра-жение, например, в тщательно продуманной компо-зиции «Анны Карениной».

Знакомый Толстого С. А. Рачинский заметил, что, по его мнению, две сюжетные линии романа (связанные с именами Анны и Левина) не соединены органически, поэтому в романе будто бы «нет архи-тектуры». Толстой отвечал: «Я горжусь, напротив, архитектурой... Боюсь, что, пробежав роман, Вы не заметили его внутреннего содержания».

Сложность структуры произведения потребовала и особых средств художественной изобразительности, в частности использования поэтических символов. Так, символическое значение имеет мотив железной доро-ги (это место зарождения любви Анны Карениной и место ее гибели. Образ железной дороги появляется и в эпилоге). Для Толстого, который находился накануне окончательного перехода на позиции кре-стьянства, железная дорога воплощает нечто антигу-манистическое, именно железное , некое зло, враж-дебное человеку. (Вспомните сны Анны.) Показате-льно этом отношении, что обедневший аристократ Стива Облонский вынужден искать «место члена от комиссии соединенного агентства кредитно-взаимного баланса юго-железных дорог и банковых учреж-дений». (Название явно бессмысленное. Авторский сарказм выражен здесь совершенно отчетливо.)

Появляются в романе и элементы так называемого «подтекста», о котором обычно упоминается в связи с Чеховым. Однако и до Чехова Толстой умел поведать не только то, что говорят его герои, но и то, что они при этом думают, иными словами, то, что находится не на поверхности, а в глубине их сознания.

В качестве примера напомним эпизод, когда брат Левина, Сергей Иванович, так и не сумел сделать предложение Вареньке, которая вообще-то ему очень нравилась. Они вдвоем собирают грибы, никто им не мешает. У Сергея Ивановича уже готовы были слова, «которыми он хотел выразить свое предложе-ние; но вместо этих слов, по какому-то неожиданно пришедшему ему соображению, он вдруг спросил: Материал с сайта

— Какая же разница между белым и березовым?

Губы Вареньки дрожали от волнения, когда она ответила:

— В шляпке нет разницы, но в корне».

Не о грибах они думали, а совершенно о другом, о том, что могло бы стать самым главным в их жизни — но так и не стало.

Широкая постановка проблем общечеловеческого масштаба, художественное новаторство, совершенство композиции, смелое разрушение узких жанровых рамок семейно-бытового романа — все это обуслови-ло то всемирное признание, которое «Анна Каре-нина» получила вслед за «Войной и миром».

Достоевский писал: «"Анна Каренина" есть совер-шенство как художественное произведение... с кото-рым ничто подобное из европейских литератур в на-стоящую эпоху не может сравниться...»

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

2.1. Сюжет и композиция романа

Толстой назвал «Анну Каренину» «романом широким и свободным» , воспользовавшись термином Пуш-кина «свободный роман». Это ясное указание на жанровые истоки произведения.

«Широкий и свободный роман» Толстого отличен от «свободного романа» Пушкина. В «Анне Карениной» нет, например, лирических, философских или публицистиче-ских авторских отступлений. Но между романом Пушкина и романом Толстого есть несомненная преемственная связь, которая проявляется и в жанре, и в сюжете, и в композиции.

В романе Толстого, так же как в романе Пушкина, первостепенное значение принадлежит не фабульной за-вершенности положений, а «творческой концепции», ко-торая определяет отбор материала и в просторной раме современного романа представляет cвободу для развития сюжетных линий. «Я никак не могу и не умею положить вымышленным мною лицам известные границы -- как то женитьба или смерть, после которых интерес повествова-ния бы уничтожился. Мне невольно представлялось, что смерть одного лица только возбуждала интерес к дру-гим лицам, и брак представлялся большею частью завяз-кой, а не развязкой интереса»,-- писал Толстой .

«Широкий и свободный роман» подчиняется логике жизни; одной из его внутренних художественных целей является преодоление литературных условностей. В 1877 г. в статье «О значении современного романа» Ф. Буслаев пи-сал о том, что современность не может удовлетвориться «не-сбыточными сказками, какие еще недавно выдавались за романы с загадочными завязками и похождениями невероятных героев в фантастической, небывалой обста-новке». Толстой сочувственно отметил эту статью как интересный опыт осмысления путей развития реалисти-ческой литературы XIX в. .

«Теперь интересует в романе окружающая нас дей-ствительность, текущая жизнь в семье и обществе, как она есть, в ее деятельном брожении неустановившихся элементов старого и нового, отмирающего и нарождаю-щегося, элементов, взбудораженных великими переворо-тами и реформами нашего века»,-- писал Ф. Буслаев.

Сюжетная линия Анны развертывается «в законе» (в семье) и «вне закона» (вне семьи). Сюжетная линия Левина движется от положения «в законе» (в семье) к сознанию незаконности всего общественного развития («мы вне закона»). Анна мечтала избавиться от того, что «мучительно беспокоило» ее. Она избрала путь до-бровольной жертвы. И Левин мечтал «прекратить зависи-мость от зла», и его мучила мысль о самоубийстве. Но то, что представлялось Анне «правдой», было для Левина «мучительной неправдой». Он не мог остановиться на том, что зло владеет обществом. Ему необходимо было найти «высшую правду», тот «несомненный смысл добра», ко-торый должен изменить жизнь и дать ей новые нравствен-ные законы: «вместо бедности общее богатство, доволь-ство, вместо вражды -- согласие и связь интересов». Кру-ги событий в обоих случаях имеют общий центр.

При всей обо-собленности содержания эти сюжеты представляют кон-центрические круги, имеющие общий центр. Роман Тол-стого -- стержневое произведение, обладающее художест-венным единством. «В области знания существует центр, и от него бесчисленное количество радиусов,-- говорил Толстой.-- Вся задача в том, чтобы определить длину этих радиусов и расстояние их друг от друга». Это высказывание, если его применить к сюжету «Анны Ка-рениной», объясняет принцип концентричности располо-жения больших и малых кругов событии в романе.

Толстой сделал «круг» Левина значительно более ши-роким, чем «круг» Анны. История Левина начинается гораздо раньше, чем история Анны и заканчивается уже после гибели героини, именем которой назван роман. Книга завершается не гибелью Анны (часть седьмая), а моральными исканиями Левина и его попытками создать положительную программу обновления частной и обще-ственной жизни (часть восьмая).

Концентричность сюжетных кругов вообще характерна для романа «Анна Каренина». Сквозь круг отношений Анны и Вронского «просвечивает» пародийный роман баронессы Шильтон и Петрицкого. История Ивана Пар-менова и его жены становится для Левина воплощением патриархального мира и счастья.

Но жизнь Вронского складывалась не по правилам. Первой это заметила его мать, недовольная тем, что сы-ном овладела какая-то «вертеровская страсть». Вронский и сам чувствует, что многие жизненные условия не были предусмотрены правилами»: «Только в самое последнее время, по поводу своих отношений к Анне, Вронский начинал чувствовать, что свод его правил не вполне опре-делял все условия, и в будущем представлялись трудно-сти и сомнения, в которых Вронский уже не находил руководящей нити» .

Чем серьезнее становится чувство Вронского, тем дальше он уходит от «несомненных правил», которым подчиняется свет. Незаконная любовь поставила его вне закона. Волею обстоятельств Вронский должен был отречься от своего круга. Но он не в силах преодолеть «светского чело-века» в своей душе. Всеми силами он стремится вернуться «в лоно свое». Вронский тянется к закону света, но это, по мысли Толстого, жестокий и фальшивый закон, кото-рый не может принести счастья. В финале романа Вронский уезжает добровольцем в действующую армию. Он признается, что годен только на то, чтобы «врубиться в каре, смять или лечь» (19, 361). Духовный кризис окончился ката-строфой. Если Левин отрицает самую мысль, выражаю-щуюся в «мщении и убийстве», то Вронский -- целиком во власти суровых и жестоких чувств: «Я, как человек,-- сказал Вронский.-- тем хорош, что жизнь для меня ни-чего не стоит»; «Да, я как орудие могу годиться на что-нибудь, но как человек я -- развалина».

Одна из магистральных линий романа связана с Ка-рениным. Это «государственный человек»

Толстой указывает на возможность просветления души Каренина в критические моменты жизни, как это было в дни болезни Анны, когда он вдруг избавился от «сме-шения понятий» и постиг «закон добра». Но это просвет-ление длилось недолго. Каренин ни в чем но может найти точки опоры. «Положение мое тем ужасно, что я не на-хожу нигде, в самом себе не нахожу точки опоры».

Сложную задачу представлял для Толстого характер Облонского. В нем нашли свое выражение многие корен-ные черты русской жизни второй половины XIX в. С барской широтой расположился Облонский в романе. Один его обед растянулся на две главы. Гедонизм Облон-ского, его равнодушие ко всему, кроме того, что может принести ему удовольствие, является характерной чертой психологии целого сословия, клонящегося к упадку. «Надо одно из двух: или признавать, что настоящее устрой-ство общества справедливо, и тогда отстаивать свои пра-ва; или признаваться, что пользуешься несправедливыми преимуществами, как я и делаю, и пользоваться ими с удовольствием» (19, 163). Облонский достаточно умен, чтобы видеть социальные противоречия своего времени; он даже считает, что устройство общества несправедливо.

Жизнь Облонского протекает в границах «закона», и он вполне доволен своей жизнью, хотя давно признал про себя, что пользуется «несправедливыми преимущест-вами». Его «здравый смысл» представляет собой предрас-судок целого сословия и является оселком, на котором оттачивается мысль Левина.

Своеобразие «широкого и свободного романа» заклю-чается в том, что фабула теряет здесь свое организующее влияние на материал. Сцена на станции железной дороги завершает трагическую историю жизни Анны (гл. XXXI, часть седьмая).

В романе Толстого искали фабулу и не находили ее. Одни утверждали, что роман уже окончен, другие уве-ряли, что его можно продолжать до бесконечности. В «Ан-не Карениной» сюжет и фабула не совпадают. Фабульные положения, даже будучи исчерпанными, не мешают даль-нейшему развитию сюжета, который имеет свою собствен-ную художественную завершенность и движется от воз-никновения к разрешению конфликта.

Толстой только в начале седьмой части «познакомил» двух основных героев романа -- Анну и Левина. Но это знакомство, чрезвычайно важное в сюжетном отношении, не изменило фабульного течения событий. Писатель пы-тался вообще отбросить понятие фабулы: «Связь построй-ки сделана не на фабуле и не на отношениях (знакомстве) лиц, а па внутренней связи» .

Толстой писал не просто роман, а «роман жизни». Жанр «широкого и свободного романа» снимает ограни-чения замкнутого развития сюжета в рамках закончен-ной фабулы. Жизнь не вмещается в схему. Сюжетные круги в романе располагаются таким образом, что внимание сосредоточивается на моральном и социальном стержне произведения.

Сюжетом «Анны Карениной» является «история души человеческой», которая вступает в роковой поединок с предрассудками и законами своей эпохи; одни не выдер-живают этой борьбы и гибнут (Анна), другие «под угро-зой отчаяния» приходят к сознанию «народной правды» и путей обновления общества (Левин).

Принцип концентрического расположения сюжетных кругов -- характерная для Толстого форма выявления внутреннего единства «широкого и свободного романа». Незримый «замок» -- общий взгляд автора на жизнь, естественно и свободно трансформирующийся в мысли и чувства героев, «сводит своды» с безукоризненной точ-ностью.

Своеобразие «широкого и свободного романа» прояв-ляется не только в том, как строится сюжет, но и в том, какую архитектуру, какую композицию избирает писа-тель.

Необычность композиции романа «Анна Каренина» многим казалась особенно странной. Отсутствие логически завершенной фабулы делало и композицию романа не-привычной. В 1878 г. проф. С. А. Рачинский писал Тол-стому: «Последняя часть произвела впечатление охла-ждающее не потому, чтобы она была слабее других (на-против, она исполнена глубины и тонкости), но по ко-ренному недостатку в построении всего романа. В нем нет архитектуры. В нем развиваются рядом, и развива-ются великолепно, две темы, ничем не связанные. Как обрадовался я знакомству Левина с Анною Карениной.-- Согласитесь, что это один из лучших эпизодов романа. Тут представлялся случай связать все нити рассказа и обеспечить за ними целостный финал. Но вы не захо-тели -- бог с вами. «Анна Каренина» -- все-таки остается лучшим из современных романов, а вы -- первым из современных писателей».

Ответное письмо Толстого проф. С. А. Рачинскому чрезвычайно интересно, так как содержит определение характерных особенностей художественной формы романа «Анна Каренина». Толстой настаивал на том, что судить о романе можно, лишь исходя из его «внутреннего со-держания». Он считал, что мнение критика о романе «неверно»: «Я горжусь, напротив, архитектурой,-- пи-сал Толстой.-- Своды сведены так, что нельзя заметить, где замок. И об этом я более всего старался» (62, 377).

В строгом смысле слова в «Анне Карениной» нет эк-спозиции. По поводу пушкинского отрывка «Гости съежались на дачу» Толстой говорил: «Вот как надо начи-нать. Пушкин наш учитель. Это сразу вводит чита-теля в интерес самого действия. Другой бы стал описывать гостей, комнаты, а Пушкин прямо приступает к делу».

В романе «Анна Каренина» с самого начала внимание направлено на события, в которых и проясняются ха-рактеры героев.

Афоризм -- «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-свое-му» -- это философское вступление к роману. Второе (событийное) вступление заключено в одну единственную фразу: «Все смешалось в доме Облонских». И, наконец, следующая фраза дает завязку действия и определяет конфликт. Случайность, открывшая неверность Облон-ского, влечет за собой цепь необходимых следствий, составляющих фабульную линию семейной драмы.

Главы романа расположены циклами, между которыми существует тесная связь как в тематическом, так и в сю-жетном отношениях. Каждая часть романа имеет свой «узел идеи». Опорными пунктами композиции являются сюжетно-тематические центры, последовательно сменяю-щие друг друга.

В первой части романа циклы образуются в связи с конфликтами в жизни Облонских (гл. I--V), Левина (гл. VI--IX), Щербацких (гл. XII--XVI). Развитие действия определено" событиями, вызванными приездом Анны Карениной в Москву (гл. XVII--XXIII), решением Левина уехать в деревню (гл. XXIV--XXVII) и возвра-щением Анны в Петербург, куда за ней последовал Врон-ский (гл. ХХУШ-ХХХ1У).

Эти циклы, следуя один за другим, постепенно рас-ширяют сферу действия романа, обнаруживая закономер-ности развития конфликтов. Толстой выдерживает со-размерность циклов по объему. В первой части каждый цикл занимает пять-шесть глав, имеющих свои «границы содержания». Это создает ритмичность смены эпизодов и сцен.

31. «Анна Каренина» Л.Н.Толстого. Жанр и композиция романа. Социально-психологическая сущность трагедии Анны.

« Анна Каренина» (1873—1877; журнальная публикация 1875—1877; первое книжное издание 1878 ) — роман Льва Толстого о трагической любви замужней дамы Анны Карениной и блестящего офицера Вронского на фоне счастливой семейной жизни дворян Константина Левин и Кити Щербацкой. Масштабная картина нравов и быта дворянской среды Петербурга и Москвы второй половины XIX века, сочетающая философские размышления авторского alter ego Левина с передовыми в русской литературе психологическими зарисовками, а также сценами из жизни крестьян .

24 февраля 1870 год Т. задумал роман о частной жизни и отношениях современников, но к реализации своего замысла приступил лишь в феврале 1873 года. Роман издавался по частям, первая из которых была напечатана в 1875 году в «РВ». Постепенно роман превращался в социальный фундаментальный труд, получивший огромный успех. Продолжение романа ждали с нетерпением. Редактор журнала отказался печатать эпилог из-за выраженной в нём критической мысли, и наконец, роман был завершён 5апр.1877г. Целиком роман вышел в 1878г.

Если «ВиМ»Толстой называл «книгой о прошлом», в которой описывал прекрасный и возвышенный «целостный мир», то «Анну Каренину» он называл «романом из современной жизни». Но Л. Н. Толстой представлял в «Анне Карениной» лишённый нравственного единства «раздробленный мир», в котором царит хаос добра и зла. Ф. М. Достоевский находил в новом романе Толстого «огромную психологическую разработку души человеческой» .

Роман начинается с двух фраз, давно уже ставших хрестоматийными: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских».

Толстой назвал «Анну Каренину» «романом широким и свободным», воспользовавшись термином Пушкина «свободный роман». Это ясное указание на жанровые истоки произведения.

«Широкий и свободный роман» Толстого отличен от «свободного романа» Пушкина. В «Анне Карениной» нет, например, лирических, философских или публицистических авторских отступлений. Но между романом Пушкина и романом Толстого есть несомненная преемственная связь, которая проявляется и в жанре, и в сюжете, и в композиции.

В романе Толстого, так же как в романе Пушкина, первостепенное значение принадлежит не фабульной завершенности положений, а «творческой концепции», которая определяет отбор материала и в просторной раме современного романа представляет cвободу для развития сюжетных линий.
«Широкий и свободный роман» подчиняется логике жизни; одной из его внутренних художественных целей является преодоление литературных условностей.
Сюжетная линия Анны развертывается «в законе» (в семье) и «вне закона» (вне семьи). Сюжетная линия Левина движется от положения «в законе» (в семье) к сознанию незаконности всего общественного развития («мы вне закона»). Анна мечтала избавиться от того, что «мучительно беспокоило» ее. Она избрала путь добровольной жертвы. И Левин мечтал «прекратить зависимость от зла», и его мучила мысль о самоубийстве. Но то, что представлялось Анне «правдой», было для Левина «мучительной неправдой». Он не мог остановиться на том, что зло владеет обществом. Ему необходимо было найти «высшую правду», тот «несомненный смысл добра», который должен изменить жизнь и дать ей новые нравственные законы: «вместо бедности общее богатство, довольство, вместо вражды — согласие и связь интересов» . Круги событий в обоих случаях имеют общий центр.
При всей обособленности содержания эти сюжеты представляют концентрические круги, имеющие общий центр. Роман Толстого — стержневое произведение, обладающее художественным единством. «В области знания существует центр, и от него бесчисленное количество радиусов,— говорил Толстой.— Вся задача в том, чтобы определить длину этих радиусов и расстояние их друг от друга» . Это высказывание, если его применить к сюжету «Анны Карениной», объясняет принцип концентричности расположения больших и малых кругов событии в романе.

Своеобразие «широкого и свободного романа» заключается в том, что фабула теряет здесь свое организующее влияние на материал. Сцена на станции железной дороги завершает трагическую историю жизни Анны (гл. XXXI, часть седьмая).
Толстой писал не просто роман, а «роман жизни». Жанр «широкого и свободного романа» снимает ограничения замкнутого развития сюжета в рамках законченной фабулы. Жизнь не вмещается в схему. Сюжетные круги в романе располагаются таким образом, что внимание сосредоточивается на моральном и социальном стержне произведения.
Сюжетом «Анны Карениной» является «история души человеческой», которая вступает в роковой поединок с предрассудками и законами своей эпохи; одни не выдерживают этой борьбы и гибнут (Анна), другие «под угрозой отчаяния» приходят к сознанию «народной правды» и путей обновления общества (Левин).
Главы романа расположены циклами, между которыми существует тесная связь как в тематическом, так и в сюжетном отношениях. Каждая часть романа имеет свой «узел идеи». Опорными пунктами композиции являются сюжетно-тематические центры, последовательно сменяющие друг друга.
В первой части романа циклы образуются в связи с конфликтами в жизни Облонских, Левина, Щербацких. Развитие действия определено" событиями, вызванными приездом Анны Карениной в Москву, решением Левина уехать в деревню и возвращением Анны в Петербург, куда за ней последовал Вронский.

Эти циклы, следуя один за другим, постепенно расширяют сферу действия романа, обнаруживая закономерности развития конфликтов. Толстой выдерживает соразмерность циклов по объему. В первой части каждый цикл занимает пять-шесть глав, имеющих свои «границы содержания». Это создает ритмичность смены эпизодов и сцен.